Клочок чужой земли достался нам.
Одно – за веру погибать, иное —
Внушать восторг туземным крикунам.
Нелеп наш труд без святости распятья —
Он крови пролитой не стоит, братья!
23. Нести божественную благодать —
Вот клятва рыцарского легиона!
Дабы под гнетом перестал страдать
Смиренный житель бедного Сиона.
Мы царство новое пришли создать,
Безгорестное, как во время оно,
Дабы, разбойничьих не зная троп,
Мог пилигрим узреть Господень Гроб.
24. Мы любим ратным упиваться хмелем,
Но высшую давно забыли цель.
То ленимся сражаться по неделям,
То бродим в поисках иных земель.
Со всей Европы собрались и делим
Позор войны, невиданной досель.
Мы здесь, чтоб в Азии святыня крепла,
А не курился дым над грудой пепла.
25. Житейскими страстями заклеймен,
Империю не станет строить зодчий.
Здесь очень мало верных нам знамен,
Мы здесь одни, вдали от кровли отчей,
В бескрайнем море варварских племен,
И сколько нас посулами ни потчуй,
Нам греки не помощники в борьбе. —
Зачем же яму роем мы себе?
26. Дарована была нам Небесами
Победа у антиохийских стен.
Мы персов одолели, но не сами —
Был свыше подвиг наш благословен.
И если мы такими чудесами
Пренебрежем, боюсь я, что взамен
Проснется Божья ярость неслепая,
Дарами нас иными осыпая.
27. Даров божественных не соберут
Одни безумцы в мотовстве греховном.
От альфы до омеги стройный труд
Свершен в согласье с замыслом верховным!
Наш путь свободен и подъем не крут:
Дорога к обновлениям духовным
Проходит через Иерусалим —
Так отчего ж мы ожиданье длим?
28. Я к вам взываю, рыцари (да будет
Услышан Небом клич призывный мой!), —
Вам славу день сегодняшний добудет:
Грядущий подвиг – сын его прямой!
Он разум полководческий разбудит:
Стоять нам здесь опасней, чем зимой.
Пока мы собираемся в дорогу,
Египет вышлет извергам подмогу!»
29. Окончил речь герой, и площадь вся
В сомненье недовольном зароптала,
Тут с места Петр Пустынник поднялся:
Когда-то с паперти, как с пьедестала,
К войне он первый звал, превознося
Благую участь, а теперь устало
Промолвил: «Истина открылась вам!
Одно прибавлю к сказанным словам:
30. Похоже, что в уменье строить козни
Вы вздумали друг друга превзойти:
Кто больше поводов найдет для розни,
Кто больше бросит дел на полпути!
Но вижу я причину посерьезней,
Что честь у крестоносцев не в чести:
Гордыни пруд пруди у нас в резервах —
Не угадать, кто первый среди первых.
31. Когда не царствует один судья,
Свободно награждая и карая,
Когда не верховодит власть ничья,
Не будет распрям ни конца ни края.
Монарха лицезреть мечтаю я
На троне завоеванного края:
Всю мощь святого воинства под ним
В кулак единый мы соединим!»
32. Умолк старик. О, неземное благо,
В уста Петра вложило ты слова
Пророческие! Хлынула отвага
В сердца, взыскующие божества.
Забыта спесь и к властвованью тяга
И вольности наследные права:
Вильгельм и Гвельф из лучших двух фамилий
Пред государем гордость преломили.
33. И вот уже целует крест ему
Все рыцарство – в его отныне воле
Решать, с кем помириться, а кому
Погибелью грозить на бранном поле.
Полки вождю покорны одному,
Средь рыцарей ему нет равных боле.
Союзный договор скреплен едва,
И вот уже летит о нем молва.
34. К войскам выходит вождь, и громовое
Ему навстречу катится «ура!»,
Но, безмятежен в грохоте и вое,
Стоит мудрец, исполненный добра:
«Проверить снаряженье боевое
Должны мы завтра с раннего утра».
В шатрах судачат старые вояки:
«Водить полки сподобится не всякий!»
35. И вновь с востока юная заря
Встает, но ярче, чем другие зори,
На меди полковых значков горя,
На пышной вязи и простом узоре.
И каждый ратник знает, что не зря
Он здесь, и с нетерпением во взоре
Торопится, являя мощь и стать,
Пред лотарингским герцогом предстать.
36. О память, с гибельной враждуя бездной,
Ты прошлое хранишь назло годам!
Дай только силы мне, и гром железный
Прокатится по воинским рядам.
Ушедшей доблести не соболезнуй! —
Я всем народам почести воздам!
Пока гремят стихов моих литавры,
Столетий гордых не увянут лавры!
37. Вперед выходят галлы, чья земля
Объемлет остров, где текут четыре
Реки, где зреют тучные поля.
Так под гербом лилейным на порфире
Вассалы шли за братом короля,
За Гуго шли, с тех пор почившим в мире.
Хлотарь, хотя не принц и не король,
По-королевски принял эту роль.
38. Затем настал черед идти норманнам:
В тяжелых латах, в шлемах до бровей,
Под Робертовым оком недреманным —
Под оком принца голубых кровей!
Из Франции, на горе мусульманам,
До тысячи привел он сыновей!
Вильгельм и Адемар в поход геройский
Святыми пастырями шли при войске.
39. Под шлемом длинные власы свои
Во имя Божье спрятали прелаты,
Не пожалев о мирном житии,
Коней взнуздали, облачились в латы,
В Оранже провансальском и Пюи
Собрали рать, не обещая платы.
Легаты зря не тратили речей:
За каждым шло четыреста мечей.
40. Булонцы вслед за Балдуином бравым,
Гарцуя, выехали на парад.
Полки возглавил герцог – этим правом
Его облек порфироносный брат.
Этьен, прославленный сужденьем здравым,
Пять сотен конных вел в священный град,
Но, как ни дерзостны сии герои,
За Балдуином вышло больше втрое.
41. Седого Гвельфа рейнский эскадрон
Стоял неподалеку наготове.
С именьем вместе получил барон
Германских предков имя, но по крови
Латином был и множеству корон
Наследовал у истринских низовий:
Каринтией владела мать его,
Где свевов обитает большинство.
42. К стране ее за молодые годы
Немало прирастил он крепостей,
Собратьев приучил терпеть невзгоды
И не пугаться крови и смертей.
Зимой спасался он от непогоды
За кубком дружеским в кругу гостей.
Теснили персов балагуры эти —
Из многих тысяч полегло две трети.
43. За Гвельфом белокурый шел народ —
Не кельты, не германцы по обличью:
В краю, где Рейн не одолеешь вброд,
За дамбами, в лугах, богатых дичью,
Живут они, питаясь от щедрот
Пучины, кланяясь ее величью,
Но вздуется стихия, и тогда
Не флот с товаром гибнет – города!
44. Приказ на выезд двум своим отрядам
Дал Роберт Фландрский, тысячу собрав
Бойцов для подвига, – с Вильгельмом рядом,
С британским младшим принцем ехал граф.
Ирландцы проскакали ряд за рядом,
Насельники заснеженных дубрав,
Косматые, а следом англичане:
У каждого полсотни стрел в колчане.
45. За ними славный выступил Танкред —
По красоте, по доблести природной
Не ведал равных он, и не секрет,
Что лишь Ринальд в отваге благородной
Не уступал ему, но темный бред
Томил героя страстью сумасбродной:
Возлюбленную встретил он в бою
И страхом напитал любовь свою.
46. Святому войску скорую победу
Сулило Небо в тот злосчастный день.
Танкред давно устал скакать по следу
Бежавших в страхе персов и под сень
Ветвистую укрылся – здесь Танкреду
Покой желанный обещала тень.
Здесь думал переждать он зной полдневный
И передышку дать деснице гневной.
47. Но в рощице с язычницей младой
Столкнулся рыцарь у волны бегучей:
К ручью спустилась дева за водой,
Прекрасна ликом над броней могучей,
И только ярый взор горел враждой! —
К ней тотчас воспылал он страстью жгучей.
О чудо! Свой воинственный напев
Завел Амур, родиться не успев!
48. Вскочила дева на ноги проворно
И, шлем застегивая на бегу,
Исчезла – не трусливо, не позорно:
Отряд спешил на выручку врагу!
А рыцарь в мыслях сдался ей покорно
И словно смерти ждал на берегу.
В походе и на лагерной стоянке
С тех пор он тосковал о персиянке.
49. Он прежде первым был из удальцов
И люди в нем тоски не замечали.
Теперь чуть что он делался пунцов
И очи долу опускал в печали.
Насчитывала восемьсот бойцов
Лихая конница его вначале.
Он спутников в Кампанье отыскал,
Где плещет море у тирренских скал.
50. На тощих лошадях, как для потехи,
С турецким ятаганом на боку
Скакали следом греки-неумехи,
Две сотни конных было в их полку.
В диковинку им ратные доспехи,
Колчан и щит повесив на луку,
Они служили правдою Татину:
Он отступать привел их в Палестину.
51. Две сотни конных для такой войны
Вас, греки, не избавили от срама!
Кругом пожар, а вы со стороны
Взираете на оскверненье храма.
Кровавым зрелищем увлечены,