Как-то отец, капитан дальнего плавания, в его присутствии напомнил матери подробности их первой встречи в каком-то южном городе. Мать, смеясь, перебивала его, вспоминала о погоде в тот день, о своих мыслях, переживаниях и о том, какое впечатление произвёл на неё, молоденькую девушку, будущий отец Ивана — зрелый, повидавший виды мужчина, лет на двадцать старше её.
Они вспоминали, смеялись и грустно вздыхали по ушедшей счастливой поре.
Иван стоял рядом с родителями. Ему вдруг очень-очень захотелось увидеть их там, в минуту встречи, в далёком неведомом южном порту.
В тот же миг он почувствовал во всём теле лёгкость, его куда-то понесло так быстро, что он едва успевал переставлять ноги, чтобы не упасть. И тут же увидел себя среди широкой ухоженной аллеи из нечасто посаженных, тянутых кверху стволами и ветвями, деревьев. За ними, почти в двух шагах, шепча и всплескивая, волновалось море. Оно уходило в небо. А около мальчика стояли его помолодевшие родители. Они разговаривали и громко смеялись.
— Папа, мама! — радостно закричал Иван и бросился к ним, широко раскинув руки.
Отец, в красивом, белом, расшитом галунами костюме, онемел и подозрительно посмотрел на девушку — мать Ивана. Она же засмеялась громче.
— Ты чей, мальчик? Ты потерялся? — спросила она его, присев перед ним.
— Не-ет! Я ваш…
— Ну, уж… Чей ребенок! — зычным голосом моряка, словно он стоял на мостике в шторм, рявкнул отец.
— Я же ваш… — захныкал мальчик и обнаружил себя вновь стоящим со своими родителями в родном доме.
Его мутило, голова кружилась, он едва держался на ногах от слабости и испуга.
— Куда это ты бегал, Ваня? Да быстро как! — одобрительно пробасил вмиг постаревший отец.
— Ты бегал гулять? — также поинтересовалась мама и тут же обратилась к отцу: — Помнишь, как к нам пристал странный мальчуган? Всё говорил: папа, мама, я ваш!
Иван расплакался тогда от обиды, от пережитого страха, от головокружения и слабости. Непонятное и напугавшее его странное ощущение запомнилось навсегда. С годами, взрослея и учась на веру брать только реальные события, он стал думать об этом как о странном казусе, и всё больше сомневался: было это с ним или показалось…
И вот Симон ему напомнил.
Пока Иван был занят воспоминаниями и детскими переживаниями, незнакомцы тактично молчали. По-разному. Симон — спокойно, с видом человека, привыкшего ждать. Дон Севильяк, играя буграми мышц и гримасничая, всё время чем-то занимался, ворочался, поправлял одежду, приминал голенища сапог. И при этом посматривал на Ивана с опаской, словно не доверяя ему.
«Чего ему меня бояться?» — спрашивал себя Иван. Это он находится непонятно где по их, наверное, воле, и это он обескуражен их вопросами.
Небольшая передышка от напористости Симона, дала возможность Ивану успокоиться. Он взглядом поблагодарил дона Севильяка. И решил брать разговор в свои руки.
— Он прав, не всё сразу… дорогой! — твердо сказал он Симону, хотя на самом деле твердость его была только в голосе, а в себе её он так пока и не почувствовал. Ему хотелось ещё немного выиграть время и собраться с мыслями. — Вы, Симон, не подумали о том, что мы с Вами можем говорить на разных языках об одних и тех же вещах, — бодро произнёс он, хваля себя за находчивость. Они играют, так почему ему с ними не поиграть? — Давайте-ка, уточним терминологию.
Незваные собеседники Ивана переглянулись. Наверное, его последнее предложение сбило их с толку. Во всяком случае, Ивану так показалось, потому что дон Севильяк ещё больше округлил глаза и с ещё большим подобострастием заглянул Ивану в рот, будто там родилось что-то слишком важное, и можно ожидать продолжения, а Симон слегка скис и принялся сжимать и разжимать кулаки.
— Разве я сказал что-нибудь непонятное? — спросил он с расстановкой, стараясь, чтобы его голос не срывался. — Нам известен Ваш уровень образованности, так что Вы могли бы нас понять правильно.
— Понятно, но не всё. И потом, Симон. Ведь Вы свалили всё в одну кучу.
— Что именно? — уже с вызовом воскликнул Симон.
За его показной вежливостью явно проглядывало едва сдерживаемое раздражение.
Такой его вид приободрил Ивана. Они хотели его удивить? Хе-хе! Как там?.. На всякого мудреца… Довольно наговорить ему какой-нибудь бестолковщины и он — готов.
Иван медленно и подробно, призвав на помощь всё когда-то вычитанное, пояснил, что именно ему не понравилось в вопросах Симона:
— А то. Перемещение во времени и параллельные миры… Или постулат о различии будущего и будущего времени и тут же — утверждение о сжатии пространства… Надеюсь, Вы поняли свою ошибку, Симо-он?
Здесь он, пожалуй, перестарался: последние слова не следовало говорить. Тем более ему, в принципе, пока что ни к чему было вступать с Симоном в настоящий конфликт. А с другой стороны, пусть не воображают из себя некими всезнайками. Что он им — мальчишка? Пришли, наговорили.
Симон от его реплики весь передернулся, будто ему за шиворот налили холодной воды. Зато дон Севильяк засветился от восторга.
Однако делать было нечего, так как сказанного не вернёшь.
У Ивана бывали такие минуты, когда он мог с менторской интонацией говорить всё, что взбредёт в голову. Сейчас на него как раз и накатило такое настроение. Ему внутренне было весело, всё происходящее стало представляться лёгкой прогулкой по экзотическим местам, и он не задумывался о последствиях разговора. К тому же, вёл его он, а не они, как им, возможно, этого хотелось бы.
— Хорошо! — Симон сменил позу, провёл ладонями по коленям, успокаивая себя. Проговорил без прежней охоты: — Что ж, начнём с терминологии… Первое, перемещение во времени. Под ним мы понимаем возможность человека, одарённого особой способностью, передвигаться во времени или, как мы говорим, ходить во времени. Он может одним усилием воли из настоящего для него времени проникнуть в прошлое и вернуться назад, в своё время. В прошлом он способен материализоваться, то есть проявиться в реальном мире. Жить и работать там, как все люди того времени.
— Ага! Вот теперь я Вас, уважаемый Симон, понял. Но зачем нужно проникать в прошлое? То есть, по-вашему, ходить туда?
Симон даже не посмотрел в сторону дона Севильяка, который хотел ему что-то подсказать.
— Нет уж, — с нажимом сказал Симон, тоже выказывая свой характер, противопоставляя его Ивану. — Давайте не будем забегать вперёд! А выясним всё по порядку. И вначале поговорим о терминологии. Этого желали Вы!
Иван оценил его выпад и примирительно улыбнулся.
— А кто это — мы? Симон да дон Севильяк?
Симон повёл подбородком вперед, как если бы его шею перетянул слишком тесный ворот рубахи. Разговор ему явно не нравился.
— Мы с доном Севильяком тоже, — медленно проговорил он. — Но я имел в виду всё наше общество. Мы называем себя ходоками во времени. И ещё вертами и ренками, то есть теми, кто может передвигаться во времени. Это очень древние слова, они подразделяют наших ходоков во времени на две неравные по количеству, но полноправные группы. Я, к примеру, — ренк, а дон Севильяк относится к вертам… — Симон помолчал. — Впрочем, обо всём Вы скоро узнаете и поймёте, надеюсь, почему такое деление существует.
Иван, искренне озадаченный разъяснениями Симона, которые, по сути, ему ничего не говорили, почувствовал разочарование. Ренки, верты… Ну и что?
Но ведь было что-то волнующее за всем этим, отчего хотелось говорить, спрашивать и узнавать. Неспроста же они появились у него, вернее, перенесли его куда-то и пытаются с ним вести переговоры.
— А я… я тоже имею к ним… к вам какое-то отношение? — спросил он осторожно.
— Вообще-то, к нам…
Иван судорожно вздохнул.
— Но Вы не относитесь ни к вертам, ни к ренкам…
Сказке конец, — упал духом Толкачёв. На его лице отразилась мина обиды. Намекнули и… бросили!
— Не торопитесь! О Вас, Иван Васильевич, разговор особый. О чём — несколько позже.
Если бы он знал, что творилось в этот момент на душе у Ивана. Ведь поманили и тут же — ни к тем и не к другим. Значит, он не такой как они и, как можно было сделать вывод из этого выражения Симона, ходить во времени не способен.
Не способен… не способен…
Симон продолжал:
— На сегодняшний день… У нас с Севильяком в день нашей с Вами первой встречи задумана была более скромная задача. А именно, не объяснять тут терминологию, — Симон сделал ударение на последнем слове с повышением тона, — и не уходить в сторону от основного по пустякам…
Не способен… не способен…
— … а поставить Вас, Иван Васильевич, в известность о Ваших врождённых, но скрытых пока что от Вас способностях проникать в прошлое, то есть ходить во времени, и предложить Вам сотрудничать с нами.
— Да, — важно подтвердил дон Севильяк и покивал головой.
Шея этого здоровяка гнулась не очень-то, так что он качнулся всем телом.
Спо-осо-о-обен!!!
Иван почувствовал мелкую дрожь в руках, осветился счастливой улыбкой. Но тут же подавил в себе ликующее чувство приобщения к тем, кто может проникать просто так в прошлое, и внимательно всмотрелся в лица собеседников.
Предложили сотрудничать. В чём? Нет, чтобы сказать о его способностях и всё, а то приглашают вести с ними какое-то дело.
— Что вы понимаете под сотрудничеством?
Симон наморщил лоб.
— Я, может быть, не так выразился, а Вы не так меня поняли. Несмотря на Ваши способности, Вы, к сожалению, не знаете, как это делается. И, возможно, сами никогда не сможете ходить во времени. Надо учиться, Иван Васильевич. Вот содержание нашего предложения. — Симон посмотрел на дона Севильяка. Толстяк выпучил глаза. — Но, — сказал после небольшой паузы Симон, — обучение потребует всего Вашего времени.
— Но… Я работаю… — начал Иван и осёкся.
— Да, — кивнул в знак понимания его заботы Симон. — Вам, Иван Васильевич, придётся выбирать. На совмещение того и другого у Вас не останется времени. И сил тоже.
Иван призадумался. И было от чего.