ловия показались просто райскими. 31-го числа, в 17 часов, нас повезли в Кремль. В шесть вечера началась долгая процедура награждения, длившаяся без малого четыре часа. Хмурое настроение меня не покидало до конца процедуры. Ордена вручал Шверник. В президиуме был Сталин, Шапошников, Молотов, Ворошилов, Микоян, Каганович и Хрущёв. Получив орден, повернулся в зал: «Служу трудовому народу!» и пошёл на место. Сталин оживлённо переговаривался с Молотовым. Небольшого роста, с мешками под глазами, уставший, но улыбающийся. На лице Хрущёва застыло восторженное выражение. Ест глазами начальство. Сегодня его триумф. Смотрю на него и вспоминаю, что произойдёт через десять лет. А сейчас они в одной упряжке. Хрущёв через стол что-то отвечает Сталину. Потом завертел головой и замахал кому-то рукой. К столу подошёл Хрюкин. Наклонился к Хрущёву, слушает. Потом повернулся в зал и кого-то начал искать глазами. Наши взгляды пересеклись. Он повернулся столу, ещё раз наклонился к Хрущёву, взял какую-то бумажку и пошёл в зал. Через минут пятнадцать награждение закончилось, нас пригласили перейти в другой зал, где нас ожидали накрытые столы. На выходе меня перехватил Хрюкин.
– Постой! С тобой познакомиться хотят.
Идут Сталин, Молотов и Хрущёв. Маленький Хрущёв, он мне едва до подбородка достает, что-то рассказывает, перемежая рассказ матом. Остановились напротив меня.
– Майор Титов, командир 14-го гвардейского истребительного полка ВВС КБФ.
– Здравствуйте, товарищ Титов.
– Здравия желаю, товарищ Верховный Главнокомандующий.
Сталин с интересом рассматривал награды у меня на груди.
– За что? – показал он на первую звезду.
– За прикрытие «Дороги Жизни» зимой 41/42 года, 4-й гвардейский авиаполк, вторая – за деблокаду Ленинграда летом 42-го года, 13-я гвардейская отдельная авиаэскадрилья.
– А за Сталинград?
– Орден Александра Невского, только что вручили.
Сталин удивлённо посмотрел на Хрюкина и Хрущёва.
– Насколько я помню, по докладам Василия и Клещёва… – начал Сталин.
– Их эскадрилья была прикомандирована к нашему фронту, товарищ Сталин, – залепетал Хрущёв. – Мы посылали представления, но где они и что с ними произошло, мы не в курсе.
– За действия на Сталинградском фронте ни один человек, ни в 13-й отдельной эскадрилье, ни в 14-м гвардейском полку, ни одной награды не получил. Кроме этого ордена.
Сталин изменился в лице, повернулся к Хрущёву и Хрюкину:
– Вы почему государство и партию нашу позорите? Как теперь этим людям в глаза смотреть?
На банкете ко мне подошёл адмирал Кузнецов.
– Здравия желаю, товарищ нарком!
– Сидите-сидите, майор. – И попросил подвинуться моих соседей справа. – Как успехи?
– Двоих потеряли. Не успели подготовиться в Ленинграде, и погода была совсем паршивая. Всё срочно, всё бегом. Как обычно.
– Нас с вами на завтра товарищ Сталин вызывает. В чём дело знаете, Павел Петрович?
Я пересказал, что случилось на выходе из Георгиевского зала. Николай Герасимович заулыбался.
– Ну, ради такого и заходить не стыдно. Завтра в 16.00 за вами заедут в гостиницу, майор. Просьбы или пожелания какие-нибудь есть?
– Направьте полк в Туапсе. – Адмирал внимательно посмотрел на меня.
– Думаешь, там будет жарко? – Я чуть прикрыл глаза и утверждающе мотнул головой. – Хорошо, майор, бросим вас на усиление. Ну, не буду больше мешать вашим соседям. – Он встал, извинился перед ближайшими моими соседями и пошёл вдоль столов. Через полчаса наступал новый 1943 год. На столах появилось шампанское и высокие фужеры.
За мной заехали в четыре и повезли в штаб ВМФ. Там к нам подсел адмирал Кузнецов, и мы поехали в Кремль. Кузнецов был сама любезность, но командующего авиацией флота с собой не взял. Закономерность. Авиаторы в ВМФ не в почёте. Всесильный нарком их забивает одной левой. Хотя на долю авиации приходится большая часть побед. Да и бог с ним. Он решил воспользоваться моментом. В приёмной довольно долго ждали. Потом нас пригласили. Сталин был не один, с ним был его сын Василий. Мы с ним коротко встречались под Сталинградом в первой командировке. Тогда он был капитаном, сейчас полковник. Изображает радостную встречу однополчан. Потом, повернувшись к отцу, радостно говорит:
– Да, это он, я тебе о нём рассказывал! Они сменили наш полк и действовали эскадрильей за весь наш полк. И не теряли людей. Майор – зверь, а не лётчик! И ребята у него в эскадрилье, как один! Летающая смерть фашистам. Благодаря им удержали мост, Мамаев курган и завод, разбили танковую группу Гота.
– А вот с начальством у майора не получается, Василий. Я вчера узнал, что кроме майора, за Сталинград никто из лётчиков ничего не получил. Почему, товарищ майор?
– Товарищ Верховный Главнокомандующий! Я был командиром эскадрильи, а во второй раз – командиром полка. Вот отчёты, представленные командующему армией Хрюкину, вот все представления.
– Так, посмотрим! – Василий тоже из-за плеча рассматривает бумаги.
– Отец, смотри: более 80 танков, больше 300 автомашин, 110 орудий. Сбито 57 самолётов противника. А во второй раз – 41, и все ночью.
– Может быть, дело в вас лично, майор? Расскажите о себе!
– Здесь есть загвоздка, товарищ Верховный. Ругался я с Хрюкиным, из-за того, что людей не бережёт и тактику использует устаревшую. Один раз он меня в трусости обвинил. А меня ещё год назад арестовывали, потому что не помню я ничего, что было до 21 июля 1941 года.
– В чём особенность вашей тактики? – спросил Сталин.
– В построении эшелонами по высоте, использовании радиосвязи и радиолокации на уровне отдельной эскадрильи или полка. «Мессершмитт» превосходит в скорости на пикировании практически все наши самолёты, поэтому их надо встречать на подготовленных позициях, заставлять терять скорость и уходить на горизонталь. В этом случае наши самолёты имеют больший вес огневого залпа и большую горизонтальную манёвренность. У «месса» шансов не остаётся, только выйти из боя на пикировании. Но на «кобрах» мы их и тут догоняем.
– Вы скрываете эту тактику от остальных?
– Нет. Мы учим всех этим действиям.
– У вас лично, майор, сколько сбитых?
– Тридцать два лично и восемнадцать в группе. Есть ещё незасчитанные.
– Ого! – присвистнул Василий.
– Просьбы? Пожелания? Замечания есть?
– Недостаточно быстро передаём опыт в войска, товарищ Верховный. И очень мало радиолокаторов в войсках. Замечаний много, товарищ Верховный. Воевать можно гораздо лучше. А пожелание я уже высказывал наркому Кузнецову: до конца февраля перебазировать полк на Кубань. – Сталин вопросительно посмотрел на меня.
– Ростов мы не взяли, товарищ Верховный, война затягивается. Немцу нужна нефть. Плацдарм у него на Кубани. Основная мясорубка будет там. На юге. И нужен ударный самолёт, способный догнать «мессера» на пикировании: И-185 с пушками ВЯ-23. Хотя бы эскадрилью в мой полк.
– А почему не «яки»? – удивлённо спросил Василий Сталин.
– Горят они! У Клещёва летчики не хуже моих были, товарищ полковник. И против бомбардировщиков у «яков» вооружение слабовато. А бомбёров будет много. Так что: «кобры» и И-185.
– Мне кажется, Николай Герасимович, что майор засиделся на должности командира полка, – задумчиво сказал Иосиф Виссарионович.
– Меньше полугода командует!
– Три месяца, товарищ адмирал, – заметил я.
– Пожелания мы ваши удовлетворим, майор Титов. Я оставлю у себя ваши бумаги. Мы рассмотрим их на заседании Ставки. Можете идти!
Я вытянулся, развернулся и вышел в приёмную. Кузнецов остался. Ждал его ещё минут тридцать. Он вышел из приёмной, неторопливо надел фуражку и шинель, махнул мне головой. Мы вышли.
– Рисковый ты мужик, гвардии полковник Титов! Так с «хозяином» не разговаривают! Но ты ему понравился! Он подписал представление к званиям Героев Советского Союза всего лётного состава 13-й гвардейской отдельной авиаэскадрильи. Это у тебя третья Звезда Героя! И представления по 14-му полку все подписаны.
– Схлопотать пулю на боевом вылете несколько проще, товарищ адмирал, чем в кабинете Верховного.
Полк получил приказ передислоцироваться под Туапсе в посёлок Агой. Нас доукомплектовали до четырехэскадрильного состава за счёт лётчиков Черноморского флота: придали нам 10-ю отдельную авиаэскадрилью. Из Новосибирска пришли первые шестнадцать И-185-71, вторая партия ещё в пути, но, как сказал приехавший с первой партией машин инженер Янгель, в ней самолёты другой модификации И-185-82фн. Получается полная неразбериха со снабжением. Каждая эскадрилья имеет разные самолёты. В первой Р-39К, во второй – Р-39N, в третьей – И-185-71, а в четвертой – 82фн. Аэродром маленький, в расщелине между гор, но хорошо оборудованный: много зениток, стационарный радиопривод с моря, подземные капониры на сто самолётов. Но заход на посадку сложный: две горы – две дыры. В «десятке» пока ЛаГГи, но все лётчики довоенные, летавшие на И-16. Янгель говорит, что «ишак» и 185-й очень похожи по управлению. Вечером он поделился и известиями о том, что они уже и перестали надеяться на то, что самолёт пойдёт в серию. На все запросы им отвечали, что лётчики предпочитают «яки». Так что машины у нас практически «бригадирской сборки», что он захватил с собой хороших механиков, которые быстро подгонят самолёты под лётчиков и обучат механиков. Для их завода и КБ это очень важный и очень своевременный заказ. «Нас бы расформировали. Шли активные разговоры о том, что завод переведут на выпуск Ла-5 или Як-7б». Неделя ушла на подготовку машин и лётчиков. В это время Макеев и я вели разведку крымских аэродромов противника на Р-39к с подвесными баками. Ведомыми брали с собой командиров звеньев. Вторая эскадрилья дежурила на аэродроме и несла патрулирование района. Третья и четвёртая учили матчасть. На третий день по прилёту к нам прилетел генерал Ермаченков, командующий ВВС ЧФ. Хотя мы ему и не подчинялись, но находились на его снабжении, да и забрали у него целую эскадрилью. Понятно, что он не был слишком доволен нашим присутствием, но всё равно надо налаживать взаимодействие. Затем прибыл вице-адмирал Октябрьский, командующий ЧФ, и ознакомил нас с планами командования: 4 февраля предстояло прикрывать морской и воздушный десант в Новороссийск совместно с силами флота и ВВС Закавказского фронта. Операция «Горы» должна была начаться через четыре дня. Операция «Море» была привязана к успеху первой операции. К первой операции нас обещали не привлекать, в связи с неукомплектованностью полка, но и козе понятно, что всем этим обещаниям начальства грош цена: мы – ударная сила ВВС ЧФ. Самая новая техника у нас. Кто ж нам даст возможность спокойно изучить район БД и освоить технику. Как «верный сын партии», я, несомненно, «изучал» великое произведение величайшего писателя современности Генерального секретаря ЦК КПСС дорогого Леонида Ильича. И прекрасно помню, насколько неудачным было планирование и осуществление этих двух операций. С тех пор ничегошеньки не изменилось: нас и сейчас расположили в «самом удачном месте»! Мы «всего» в ста километрах от места будущих боёв! Следовательно, мы будем вынуждены выходить из боя раньше немцев. А аэродром в Геленджике занят, как вы думаете кем? Конечно, самой боевой частью! Транспортниками и противолодочниками! Двумя эскадрильями много не навоюешь! Поэтому я с ходу атаковал Октябрьского и Ермаченкова на т