Колдовской гром прогремел второй раз, белый дым окутал место схватки рыцаря Империи и кехеша Шеди. Спустя некоторое время дым зловещей магии рассеялся.
Серебряный лев Империи и кехеш Шеди, лежат на земле, друг напротив друга.
Оба неподвижны, оба мертвы.
Сердце Нкесха дрогнуло, на его глазах появились слёзы – он, да и многие из них, с детства знали кехеша Арагона, его знали их отцы. Он казался Богом войны, непобедимым, бесконечно могучим и мудрым воином и наставником для всех Шеди, не только для воинов, для всех Шеди...
А теперь его не стало.
Удивлённый и злой шёпот пронёсся по рядам Шеди, переживших битву. Шёпот нарастал, переходя в злобный, ненавидящий шелест. Вскоре и шелест изменился, обращаясь гневным рёвом исторгаемым сразу десятком глоток. Рыцари империи разом развернулись к уцелевшим Шеди, готовясь принять новый бой, которого никто из них не желал. Не потому, что исход сражения не ясен, ведь Шеди слишком много даже сейчас. Не в этом дело. Просто они - цвет Империи, благородные люди и воины Чести – они сама честь Империи воплоти! И они не стали бы продолжать этой битвы. Конечно, лишь при выполнении некоторых условий - всех пленников Шеди должны были отпустить, а награбленное, оставить здесь.
Эта битва была непростой для рыцарей, что случалось с ними нечасто. Стойкость Шеди и их павшего лидера, вызвала подобающее уважение благородных воинов Пиренеи. Они были готовы прекратить битву и договориться, делом выказав уважение своему врагу.
Однако Шеди ничего такого не чувствовали и ни о чём таком не задумывались – и рыцари империи это прекрасно понимали.
Кехеш Шеди погиб. Десятки Шеди мертвы, десятки их ранены и многие из них своих ран не переживут. Какая честь, какие разговоры? Что за бред, Баргов хер им в глотки?
Мёртвые не повод для игры в благородство – мёртвые жаждут мщения!
Таков закон Шеди и нет иного!
Кроме священных законов семьи. Но тут просто нет столько мужчин, что смогут заменить павших Шеди, став мужьями их вдовам и отцами их детям. А если бы и было их достаточно много – эти люди не захотят заменить павших Шеди. Большинство выживших в битве, это рыцари, сыновья богатых благородных домов Империи. Они не смогут принять традиции Шеди, не смогут заменить павших и более того, не захотят этого делать. Исход теперь может быть лишь один.
И никто, ни один из них, даже те, кто ранены – живыми отсюда уже не уйдут.
Их кровь прольётся на раны, нанесённые людям Шеди и пусть их боли это не излечит, не умерит горя и не оживит павших, но отмщение должно свершиться – ведь месть так сладка…
Нкесх издал громкий и яростный крик на родном языке Шеди, но от гнева он захлёбывался и путал звуки – не беда, его поняли и так.
Луки поднялись вверх, и рой стрел обрушился на уцелевших рыцарей.
Конечно, вреда стрелы не причинили, как и прежде, стрелы лишь заставили рыцарей остановиться, да убили единственную лошадь, которая осталась в их распоряжении.
Однако именно этого Шеди и добивались.
Они сдвинулись с места продолжая выпускать стрелы в своих врагов. Они будут стрелять, пока не врежутся в рыцарей и не опрокинут их наземь. А если не получится, если многие из них падут в этом наскоке – Шеди отступят и будут стрелять снова. Они будут кружить, не давая рыцарям шанса поймать лошадь, потерявшую всадника или ударить в ответ. Они будут ехать за ними, если побегут воины империи, они не отпустят живыми никого, а все раненные воины Пиренеи будут убиты сейчас!
Стрелы свистели в воздухе, падали наземь или ломались о доспехи врага. Ржания лошадей почти не слышно – большая часть лошадей бежала с поля боя. Пленники, не успевшие последовать примеру лошадей, сидят на земле и молчат, словно бы покорившись своей судьбе. Их обречённость понятна, ведь практически весь имперский отряд лежит на земле.
Раненные – лишь их стоны нарушают эту песнь смерти, что несёт на своём острие стрела Шеди.
А стонов было много – Шеди продолжали поливать рыцарей стрелами, но не забывали и про раненных имперских воинов. Время от времени, стрелы летели не в рыцарей, а туда, где смуглолицый воин, замечал движение на земле. Иногда, ему просто казалось, и стрела пронзала мёртвое тело, иногда, тело не было мертво и отзывалось громким криком или стоном предсмертной агонии.
-Кехеш не будет предан огню, не будет осквернён дух кехеша Шеди, мы похороним его в земле, как подобает мужчине. Кехеш вернётся туда, откуда пришёл, в утробу Ганхары в твердь земную…
Шептал Нкесх, странным образом черпая в этих словах всё больше гнева и злобы – часть их порождал стыд. Ведь знал Нкесх как относится к погребению сын Славного города Тара. Но то было раньше, то было, когда Арагон был просто варваром из-за Великих гор.
Теперь он кехеш и быть должно так, как завещают традиции Шеди!
Нкесх, с болью в сердце, посмотрел на тело кехеша – могучий воин, вечно молодой кехеш не знавший равных в бою, погиб. Дурной, очень дурной знак для всего народа Шеди…
Нкесх едва не выпал из седла и издал такой свистящий хрип, что ближайшие воины покосились на него, потом проследили за взглядом его сильно круглых глаз и вскоре всё воинство Шеди, остановилось на месте, опуская луки. Рыцари, вынужденные прикрывать хотя бы прорези шлемов, хотя бы руками, сообразив, что стрельба стихла, обратили недоумённые взгляды к смуглым Шеди.
И, вскоре, сами поразились тому, что увидели окрест себя.
Смуглые воины сейчас обрели чистейший белый цвет кожи.
Воины Империи переглянулись, потом окинули взглядом местность и замерли подобно истуканам.
Поле битвы преобразилось. Раненные люди, лошади, живые и мёртвые – всё на месте, всё, как и было мгновение назад. Только вот мёртвых и тяжелораненых воинов и Шеди и Империи не видно нигде. Исчезли абсолютно все. Словно и не было их тут никогда.
-Кехеш! – Взвыл Нкесх, обретя дар речи. А потом сжался в ужасе и в наступившей мёртвой тишине, он тихо проговорил. – Боги забрали его к себе…, - он увидел, что на поле боя нет не только кехеша – даже имперцы пропали. Нкесх не смог ничего больше сказать. От ужаса у него отнялся язык.
-Н-на н-н-небеса з-забрали…, всех…, и живых и мёртвых... – Добавил кто-то из толпы воинов Шеди и осёкся, шумно сглотнув, да активно потея.
Минуту никто не мог вымолвить ни слова, никто не мог даже думать – подобное случалось всего пару раз на памяти Шеди, и то – в сказках. А уж Империя, поди и вовсе, не слыхала о таком.
Нкесх, тяжко сглотнув, двинул лошадь в сторону имперских рыцарей, убрав своё оружие.
Сражаться больше нельзя – Боги не делают намёков дважды и не оказывают такой чести чаще, чем раз в поколение. Не поймёшь желаний Богов, не услышишь намёка их безмолвного, всё, потом понять вообще ничего не успеешь – просто сдохнешь и всё. И хорошо если быстро сдохнешь, а то ведь, не всегда Боги и Духи бывают так милостивы к живым.
Нкесх доехал до рыцарей, остановился в пяти метрах от них и хриплым, сбивчивым голосом всё объяснил – они не пошевелились даже, ни слова не сказали. Но это и не важно.
Шеди больше не будут сражаться, и больше не будут убивать раненных воинов Империи.
Рыцари так и стояли на месте, не очень понимая, что творится и почему.
Шеди собрали оставшихся раненных собратьев, сбросили награбленное с пары телег, на которые погрузили своих раненых, махнули рукой на сбежавших рабов и лошадей, после чего поспешили убраться отсюда как можно быстрее. Одно дело Богов деяния непонятное и совсем другое попасть под их горячую руку по какой-то вполне понятной причине – мало ли? Вдруг Боги решат, что и остальных можно прихватить? Или что оставшиеся в живых, их чем-то оскорбили – мыслью, жестом, не тем цветом шнурков на сапогах, кто их там знает этих Богов и Духов. Опять же, неизвестно какие из них прибыли сюда и кто именно, может только Боги, может только Духи, а может все сразу. Чем-нибудь, кого-нибудь, всё равно оскорбишь. Самое разумное в такой ситуации, как можно быстрее сбежать.
Интересно, зачем Боги и Духи забрали их? Впрочем, не важно. Для хороших дел, мёртвых от земли не отнимают, не забирают их в небеса, лишая возможности вернуться в лоно Ганхары к первоисточнику всего, что рождается на огромной земной плоскости.
Никто не знает, зачем и почему Боги, иногда, поступают так, забирая мёртвых и тех, кому смерти от ран уже не миновать – никто.
Но никто знать и не хотел.
Шеди спешили убраться отсюда как можно дальше и как можно быстрее.
***
В большом зале за широким тёмно-красным столом, на сидение из чёрного камня, восседал человек - гигант, по меркам любых земель, тем более земель Катхена и конкретно этой его части.
Пол в этом зале ровный как стол, но выложен он простым камнем, какой легко найти в любой каменоломне вплоть до Великих гор. Из того же камня выложены стены, да и всё вокруг. Дёшево и сердито, как говорится - картина привычная на сотни миль в любую сторону. Зачем выкладывать стены и полы из дорогих гранитных блоков, если простые камни, гораздо дешевле, да и добыть их проще? Однако такой камень не оставляют без какой-нибудь отделки, кто-то укрывает его деревом, кто-то тонкими гранитными плитами – поверхность выглядит красиво и богато, хотя на деле, стоила совсем немного. Лишь в домах крестьян, да и то не во всех, такие полы остаются голым камнем – если, конечно, хватило денег хотя бы на камень.
Однако этот зал, далеко не в крестьянском доме. И всё же камень здесь не обшит деревянными досками, панелями или гранитными плитами с вкраплениями тоненьких жилок драгоценных металлов, какие предпочитали для дел подобных богатые дома практически всего Катхена.
Эта большая комната, да и всё что её окружало, выглядело недостроенным, словно, заложив основное, выстроив фундамент и несущие стены, строители вдруг собрались, что-то своё решили, да и уехали восвояси, забросив стройку. И больше никому в голову не пришло заняться отделкой, по сути, голых стен и полов, доведя строительство до логического финала. А может, у владельца сего архитектурного непонятно что, просто кончились деньги – такое случалось. Строительство начато, но закончить никак – бесплатно мастеровые люди работать не хотят, а крестьян на такое гнать, только всё ведь испортишь. В итоге и не достроишь путём, и уже сделанное, испортишь.