аказать. Не буду говорить, что мне жаль, это ложь. Единственное, о чём я жалею, что времени мало, минут семь осталось до того времени, когда я не смогу к тебе прикасаться.
Вывел её из бессознательного состояния и погрузил в транс, теперь она будет видеть, что происходит, и утром помнить. Правда, сейчас ей будет казаться, что это сон.
— Споёшь для меня? — задал риторический вопрос, наклонившись к её лицу, и чуть касаясь её губ своими, чтобы влить в неё струйку своей магии. Та в растерянности открыла глаза, в которых ещё клубился туман после сна. Сладкая моя, через несколько минут твои очи зажгутся, словно звёзды на ночном небосклоне, готова, птаха?
— Господи, да что же это такое! Хам, от тебя и во сне покоя нет! Сгинь, нечистый! — от услышанного я немного растерялся, а моя радость продолжила свой монолог. — Что стоишь, как почётный караул у мавзолея Ленина, ты собираешься порадовать меня исчезновением, или своим видом решил меня доконать окончательно? Дня не хватило? Да что я с тобой говорю, хам — он и во сне хам! — махнула она рукой на меня, прикрыла глаза в надежде, наверное, что когда откроет, «ведение» исчезнет.
«А если так?» — снял я личину Ревиса и стал ждать, когда ворчунья откроет свои очи. Через несколько секунд, она открыла глаза и…
— Владыка? — удивилась она, увидев меня в истинном обличии, потёрла свои очи нежными ручками, посмотрела на меня вновь, — и Вы туда же? Нет, ладно Хам, но Вы — это уже слишком! — обречённо произнесла она, а затем. — М-да неприятный сон плавно переходит в кошмар.
«Что? Я кошмар?!» — чуть вслух не возмутился, но вовремя остановился, и то, благодаря тому, что Руслана продолжила рассуждать.
— Так, нужно срочно перевернуться на другой бок, говорят, тогда кошмары прекращают сниться, — она начала вести беседу сама с собой, — владыки мне до полного счастья не хватало! Как же меня этот дурдом достал, ни днём, ни ночью покоя нет от этих рептилий! — оскорбив меня, она повернулась набок.
Бездна, лучше бы она этого не делала! Стоило ей перевернуться, одеяло соскользнуло с её тела, и его очень соблазнительная часть предстала моему взору! А, учитывая, что сейчас у меня определённый период, этого было достаточно, чтобы я не удержался и издал стон отчаянья.
— Птаха, ты меня убиваешь! — чуть слышно простонал я, собрал остатки своего самоконтроля и приступил к наказанию. Осторожно повернул её на спину, она удивлённо приоткрыла глаза, и только хотела что-то сказать, я приложил ей палец к губам, тихо сказал. — Ты неправа, я не кошмар твой, а тот, кто тебе будет заботиться о тебе, дарить радость и наслаждение, — увидев мелькнувший во взгляде скептицизм, продолжил. — Не веришь? Зря, сейчас я тебе это продемонстрирую.
На ментальном уровне я принялся водворять озвученное в жизнь, при этом попытался отрешиться, но куда там! Её стоны словно миллионы иголок вонзались в моё тело, проникая под кожу, и, устремившись к сердцу, беспощадно пронзали его, желание разгорелось, как лесной пожар, грозя спалить дотла остатки самоконтроля. Я еле сдерживался, чтобы не сорваться и не погрузиться в её нежное и столь желанное тело. За эти минуты я тысячу раз пожалел, что мой вид настолько сильно подвержен страстям, ибо нет ничего худшего потери самоконтроля, это слабость, которая мне не нужна. Но сейчас я пылал, а она сгорала в этом пламени вместе со мной, издавая такие протяжно-сладкие стоны, что я был готов сорваться, и только благодаря совершённому обряду несколько лет назад, мне удалось устоять.
Мало того, что устоять, но ещё и продолжать играть на её чувствах, нервах, словно виртуоз на инструменте, наслаждаясь её агонией, и в то же время сходя с ума от вожделения, в душе мечтая, что скоро я смогу наслаждаться этим не на ментальном уровне, а на физическом. Моё воспалившееся сознание рисовало, как я буду погружаться в её податливое тело снова и снова, пока огонь, поглотивший нас, не утихнет. Хотя в последнем я сомневаюсь, если и утихнет, то на время, чтобы затем разгореться вновь с удвоенной силой. И вот её тело изогнулось, и осталось несколько секунд до финала, я усилил эффект, и когда она подошла к грани, я резко остановился. Тут уже моя птаха издала стон отчаянья, выкрикивая:
— Ооо, нет! — пытаясь руками поймать меня в воздухе, я же тем временем вернул себе облик Ревиса, подошёл к ней поближе, наконец, она поймала меня, открыв, глаза выдала…
— Я думала, что ты хам, но ошибалась, ты сволочь! Радуйся, что это только сон, а то я тебе голову открутила бы за такой облом! Нет, я бы тебя виагрой напоила, привязала к стулу и позвала стриптизёрш и с наслаждением наблюдала, как ты, гад, сдыхаешь от похоти! — сейчас в её глазах не было тумана, там была неприкрытая ярость неудовлетворённой женщины, её тело била мелкая дрожь.
— Угрожаешь, птаха? — наклоняясь к её лицу, усмехнулся я.
— Нет, озвучиваю план мести! — не отрывая своего горящего взгляда, ответила она.
— Плох план, твои стриптизёрши на меня бы не подействовали, а вот ты — да. Я бы послушал тебя ещё, но, прости, времени нет, — притянул её лицо к себе, и пока она не успела опомниться, впился в её губы голодным поцелуем, о котором мечтал так давно. Руслана, издав стон, обмякла в моих руках, растворяясь в неге наслаждения, наверное, надеясь, что я всё-таки позволю ей кончить. Зря, не позволю, хоть и сам отчаянно хочу этого. Оторвавшись невероятным усилием от её губ, я озвучил её участь.
— Это — не сон, милая, а твоё наказание за плохое поведение, впредь будешь думать, как перечить своему дракону, — она посмотрела на меня мутным взором, наверное, не поняла, о чём я веду речь, не стал терять время, продолжил, — завтра утром, ты проснёшься и почувствуешь такое… желание, которого не знала никогда в жизни. От твоего поведения зависит, соглашусь я тебе помочь или нет. Но помни, если будешь и далее так вести себя, такое состояние будет у тебя длиться долго. — после последней фразы я погрузил её в сон и поспешил покинуть её апартаменты, боясь сорваться, ибо только сейчас осознал, насколько моя птаха горяча и чувственна. И это осознание будоражило мою кровь, я уже представлял будущую охоту.
— Кто кого наказал? — наконец высказал мысли вслух, зайдя к себе в кабинет, меня не хуже её ломало от желания, словно наркомана без дозы. — Бездна, дай мне сил справиться с этим наваждением, чувствую себя похотливым юнцом!
— Азерот, да ты уже сам с собой начал разговаривать? — услышал я голос брата, который, как оказалось, поджидал меня, сидя в кресле.
— На твоём месте, я бы до утра отложил нашу беседу, — предупредил его, что я на взводе.
— Ладно, не кипятись, ты мне лучше скажи, ты долго будешь морочить птахе голову? Ведь когда она узнает правду, уверен, ты сводом законов по голове не отделаешься.
— С чего такая забота о моей паре? — не сдержался я.
— Вообще-то, я забочусь о тебе, вот она у тебя какая затейница оказалась, чувствую, ты с ней ещё хлебнёшь горя.
— Не стоит переживать, как только мы соединимся, и у неё в голове будут мысли только о нашей близости, не мне тебе говорить, как действует магнетизм дракона на пары. — решил успокоить заботливого брата.
— А в каком ты облике решил её заставить петь? — не унимался он.
— Ещё не решил, но было бы лучше это сделать в облике Ревиса. А насчёт морочить, у меня нет выбора, актриса из неё никакая, я уже успел в этом убедиться. Так что буду тянуть с признанием как можно дольше ради её же безопасности.
— Зря, я бы на твоём месте в своём облике это сделал, поверь, не простит она тебе обмана, — озвучил он мне мои же мысли.
— Есть множество способов погасить её вспышку гнева, например: украшения, наряды, забота, наконец, не говоря уж о совместном пении. — после моих слов брат изобразил на лице гримасу сомнения, в чём я с ним был согласен, ибо чувствовал — такой номер с птахой не пройдёт. — Ладно, до утра у меня есть ещё три часа, я подумаю над этой проблемой, а сейчас оставь меня, я на тебя ещё зол. — в очередной раз дал знать, что он сейчас может нарваться на неприятный разговор.
— Как скажете, владыка, — не стал спорить он, но перед уходом всё-таки высказал своё мнение, — я бы сказал, возбуждён, — заржал он и оставил меня наедине с моими мыслями, а подумать было над чем.
Глава 3
Я проснулась, словно меня выдернули из глубин океана и швырнули в водоворот чувств. Казалось, что я выпила целое ведро виагры, насколько остро было томление тела, жаждущего ласк мужчины. Я поразилась, неужели такое возможно испытывать? Каждая клеточка моего организма металась в поиске средства, способного потушить пожар вспыхнувшего невыносимого сексуального желания, от которого я была готова кричать в голос.
— Твою ж мать! — взвыла я и рванула в ванную комнату принимать ледяной душ, не холодный, а именно ледяной, так как, чувствую, тут только это средство поможет мне не свихнуться от нахлынувших чувств.
Я забежала туда, трясущимися руками сняла вещи, при этом не удержалась от стона, ибо при снятии их мне казалось, что это руки проклятого дракона! До меня, наконец, дошло, что это был совсем не кошмарный сон, это была самая настоящая реальность!
— Сволочь! Ненавижу! Убью! — не удержалась я от грубых выражений. — Ну, ничего, сейчас душ приму и остыну, — стала себя уговаривать. Но как оказалось — зря, стоило первым каплям упасть на мою кожу, я поняла: ошибалась. Душ меня не только не успокоил, а наоборот, распалил ещё сильнее, казалось, что каждая капля является катализатором, усиливающим желание в моём многострадальном теле. Я от отчаянья в очередной раз взвыла.
— Так и до рукоблудия недалеко, — с досадой призналась в грешных мыслишках, постанывая, начала намыливать тело, руки, стиснув зубы, чтобы не выть, как волк на луну. Страдальчески подняла глаза к потолку, чтобы спросить у всевышнего: «за что мне всё это?» И тут услышала сквозь шум льющейся воды звон пашущего металлического предмета, опустила глаза и обомлела — на дне ванны лежал злополучный подарок Даньки. От осознания того, что психическое расстройство мне не грозит, я на несколько секунд забыла о проблеме. Мигом смыла остатки пены, выскочила из ванны, начала вытираться полотенцем, при этом подвывая от досады из-за того, что передышка была недолгой, и период проклятого возбуждения не закончился. Так вот, обмотавшись полотенцем, ибо одежду надевать в таком состоянии не рискнула, потому что боялась сорваться и рвануть искать виновника моих бед, чтобы зверски изнасиловать последнего. Выйдя после «успокоительных» процедур, я с трудом смогла вымолвить…