Нежданный спаситель ожидал их на лавочке при входе.
— Раз уж Петенька вам обо мне рассказывал, — заговорил он, едва Димыч с Игорем приблизились, — представляться нужды нет. Что касается друга вашего, господина Султангареева; я ведь и с ним был знаком… Сожалею, но ничего не мог поделать. Опоздал. Я все-таки могу, хоть и многое, но далеко не все…
— Это, стало быть, вы Дамиру Апокалипсис таким оригинальным образом толковали? — скорее утвердительно сказал Игорь.
Вот человек, восхитился мысленно Димыч. Игорь не только выглядел свежайше, точно и не провел ночь, последовавшую за столь насыщенным событиями днем, одетым на голом полу. Его еще хватало на то, чтоб, поддавшись исследовательскому азарту, задавать отвлеченные вопросы.
Но Туз Колченогий, несмотря на всю отвлеченность вопроса, отчего-то помрачнел.
— Было дело, — коротко ответил он. — Но это неважно. Он был молод, наивен… Словом, я тогда счел возможным слегка пошутить. Надеюсь, вы-то не станете просить меня о той же услуге?
— А вот вы Петьке говорили… — начал было заразившийся от Игоря любопытством Димыч, но был тут же оборван:
— Я ему, молодой человек, прежде всего, говорил, что в общении с людьми вынужденно пользуюсь крайне грубыми и приблизительными аллегориями.
Димыч набычился. Столь резкое указание на незначительность его места во Вселенной, несмотря на всех читаных в отрочестве Бертранов Расселов и Тейяров де Шарденов, зацепило его за живое.
— Ладно, — вмешался Игорь, заминая неловкое положение. — В конце концов, все это непринципиально. Потому и объяснений природы напавших на нас… существ, я так понимаю, тоже искать не стоит. Но что им от нас было нужно? Сам я не смог придумать ни единого вразумительного ответа.
Ответил демон не вдруг.
— Все ваши вопросы неизбежно сводятся к тому единственному, отвечать на который мне очень бы не хотелось. Лучше уж воздержитесь от них, сделайте такое одолжение. А эти существа… Вздор, ничего особенного. Считайте, что подверглись нападению… скажем, группы хулиганствующих подростков. Это не столь далеко от истины, как может показаться на первый взгляд.
Димыч, несмотря на то, что был вот этим самым демоном только что спасен от смерти, окончательно вышел из себя. Сколько уж раз ему в поисках удовлетворения своей любознательности приходилось наталкиваться на подобные, едва ли не хамские по сути, отказы!
А все никак не привыкнуть…
— А для чего тогда ты нас спасал от этих «подростков»? — почти грубо спросил он.
Возможно, Димычу и показалось, но в тот момент он был уверен, что в глазках демона сверкнула искорка злобы. Едва ли не бессильной, можно сказать, злобы!
Несколько секунд Колченогий молча рассматривал товарищей, будто сожалел о своем необдуманно-благородном поступке, а затем… исчез.
— Дела… — только и сказал Игорь, слегка остолбеневший после Димычева вопроса — вернее, тона, каким вопрос был задан.
А Димыч вдруг почувствовал, что дико хочет пить. Горяченького чего-нибудь. Типа кофе.
— У тебя хоть мелочь какая-нибудь по карманам не сохранилась? Идем, в кофейню заглянем, а?
Игорь взглянул на младшего товарища с некоторой опаской. Такое чувство вызывают обычно здоровые и сильные клинические идиоты, от которых неизвестно, чего ожидать в следующую минуту.
— Идем, — ласково, успокаивающе отвечал он. — Только, кофейню приищем подальше отсюда, хорошо? Лучше бы — где-нибудь в городе…
53
— Хрен знает, как все это понимать, — протянул раздумчиво Олег, выслушав довольно-таки сбивчивое изложение Петяшиной истории. — Как-то оно все…
— Ну, я от тебя ничего другого и не ожидал, — с легким разочарованием в голосе отвечал Петяша, не дожидаясь окончания фразы.
Скрутив крышку платиновой фляжки, он как следует глотнул и продолжал:
— И ни от кого другого тоже не ждал ни хрена полезного. Потому и не рассказывал никому до сих пор. Даже Димычу. — Он сделал еще глоток. — И тебе, — еще глоток, — непонятно, на кой хер рассказал. — Еще глоток. — По пьяному делу, видимо. — Новый глоток. — М-математики, чтоб вам… Аналитики об-бразованные…
— Быстро, бля! — заорал вдруг по-сержантски Олег, так, что направлявшиеся мимо их скамейки ко входу в главное здание молодой человек с девушкой вздрогнули и шарахнулись в сторону, хотя и так находились в достаточно безопасной отдаленности. — Квадратный корень из четырехсот сорока пяти тыщ четырехсот двадцати двух целых, семидесяти шести сотый, живо!!!
От неожиданности Петяша, как раз по окончании своей тирады снова поднесший фляжку к губам, поперхнулся коньяком.
Крепкая, терпкая жидкость обожгла горло. На глазах выступили слезы. Изготовившись на случай чего к обороне, он, как мог язвительнее, просипел первое, что пришло на ум:
— Шестьсот шестьдесят семь д… к-хххе… долларов и сорок центов, бля! Каков вопрос, таков… к-хххе… и ответ… мудак ты… к-хххе… боцман, и шутки у тебя мудацкие, подавился вот из-за тебя…
Но Олег, вопреки ожиданиям, не стал буйствовать далее и — с виду — даже не обиделся на «мудака». Добыв из рюкзачного кармана дешевый, скрепленный синей изолентой, чтоб не разваливался, калькулятор, он зачем-то встряхнул его, нажал несколько клавиш и удовлетворенно, будто бы именно этого и ожидал, объявил:
— Правильно, однако. Идем куда-нибудь; поговорить надо.
В поисках относительного уединения пришли на Стрелку и спустились к самой воде. За ранним часом народу, действительно, почти не было вокруг; только подкатывали изредка к одной из Ростральных колонн экскурсии на автобусах, которые здесь поджидали бойкие молодые люди, обвешанные стандартными «русскими» сувенирами на продажу.
— Ну и что все это должно значить? — сумрачно спросил успевший по дороге прокашляться Петяша.
Олег скинул с плеч рюкзак и аккуратно утвердил его возле гранитного парапета.
— Значить это должно — следующее…
«Следующее» оказалось столь диким и несуразным, что Петяше уже через несколько минут сделалось всерьез страшно и вместе — смешно, как бывает с человеком, впервые столкнувшимся с душевнобольным. Выходило по Олеговым словам, что некое жутко тайное и могущественное общество, объединяющее неких людей с паранормальными способностями, к коему и сам Олег принадлежит на каких-то не шибко значительных правах, давно и пристально за ним, Петяшей, наблюдает, и именно знакомству с ним, Петяшей, Олег будто бы обязан тем, что права эти не так уж незначительны, как полагалось бы по возрасту и способностям. Именно этим, как оказалось, объяснялись и периодические заимообразные денежные вспомоществования, оказываемые им, Олегом, Петяше.
А причина такого внимания была якобы в том, что Петяша также обладает нешуточными паранормальными способностями, не меньше, чем и Олег со товарищи, а может, даже посильнее любого из оных. Только сам об этих способностях до недавнего времени не подозревал — тем более, что находились они прежде в скрытом, «дремлющем» состоянии. Именно пробуждением этих паранормальных способностей, якобы, надлежало объяснять все чудеса, происшедшие с ним и вокруг него за последнее время. И именно этого момента вот уже пять лет с нетерпением ждал Олег вкупе со всем их паранормальным кагалом, так как на Петяшины способности их сообщество возлагает большие надежды. Одними этими надеждами, можно сказать, и живо по сию пору.
Дослушав до возлагаемых на него надежд, Петяша коротко, нервно хохотнул: это уж было слишком. В собственной значимости, что ни говори, лишний раз утвердиться приятно, однако в то, что она настолько хоть для кого-то велика, обычно как-то в глубине души не верится.
— Что за бред? — При этих словах губы его слегка растянулись, точно резиновые, будто бы приглашая собеседника вместе посмеяться над розыгрышем и тем этот розыгрыш завершить. — Ты это… что, серьезно?
— Я это серьезно, — отвечал Олег. — Можем мы вовсе не так много, как хотелось бы, и с этим давно пора что-то делать. Наши есть много где. В силовых структурах, в муниципалитете, ну и так далее…
— Что же они там, в этих силовых муниципалитетах, делают? — с горьким сарказмом спросил Петяша. — Анекдот рассказать? Приходит Пятачок к Винни-Пуху и говорит: «Винни, Винни, меня Макаревич с собою вместе сниматься пригласил!» Винни-Пух, конечно: «Да ну! Ты что! Да как? Да неужто — сам Макаревич?» А Пятачок отвечает гордо: «Я у него в следующей передаче бифштекс играть буду!» — Он снова растянул губы в резиновой улыбке, приглашая собеседника посмеяться хоть и не смешному, зато ко времени помянутому анекдоту.
Завидев его улыбку, Олег нервно дрогнул уголком рта, но от резкостей удержался.
— Вот затем ты нам и нужен, — спокойно произнес он. — Чтобы… роли бифштекса не играть, в случае чего. У нас народ, хоть и способный, но… маломощный все-таки. Самые сильные могут, например, пару спичек двигать, не прикасаясь. Или свечу погасить. Я, например, только предугадывать могу, куда противник на площадке сейчас побежит. И то далеко не всегда срабатывает.
— Баскетбольщики… — саркастически усмехнулся Петяша. — Ну, лады. Что с вами поделать, договорились. Значит, почту, телеграф, вокзалы и Белый Дом я беру на себя… ну, а уж на президентское место вы сами человека подыскивайте, некогда мне с вами долго возиться…
Вопреки ожиданиям, Олег даже не улыбнулся. В глазах его появился — хотя, быть может, это Петяше и показалось — какой-то благоговейный страх.
— Ты… в самом деле можешь?..
Вот теперь Петяше окончательно сделалось не до шуток.
— Слушай, кончай охуевать-то, — все еще надеясь, что с ним просто-напросто шутят, заговорил он. — Ничего такого я не могу и не умею! Ни свечек гасить ни спички предугадывать…
— Ты сейчас, при мне, квадратный корень из восьмизначного числа извлек, — мягко, но настойчиво прервал его Олег. — С точностью до сотых. Назвать любое число и случайно угадать — вероятность практически нулевая. Раньше ты как, хорошо считал в уме?
— С трудом, — нехотя признал Петяша.