Я подняла большую часть волос чтобы освежиться и махнула Эмме свободной рукой, когда повернулась к Нэшу — и столкнулась с клубничной блондинкой. Не то чтобы она заметила. Но в то мгновение, когда мой взгляд сфокусировался на ней, то чувство вернулось — то сильное ощущение дискомфорта. Но в этот раз оно сопровождалось странной печалью. Печалью, связанной именно с этим человеком. С тем, кого я раньше не встречала.
— Кейли? — прокричал Нэш сквозь музыку. Он стоял у бара, держа в руках два высоких стакана с содовой. Я подошла нему и взяла предложенный стакан, немного напуганная тем, что в этот раз взгляд глаза в глаза не помог мне расслабиться. Я не смогла расслабить горло, которое сжалось при виде холодной содовой, которой мне так отчаянно хотелось.
— Что случилось? — он стоял всего в нескольких дюймах от меня, благодаря толпе, прижимающей нас к бару, но он всё равно должен был наклоняться, чтобы услышать меня.
— Я не знаю, что-то с этой девушкой, той, красноволосой... — я кивнула в сторону танцующих, — и это беспокоит меня.
Чёрт. Я не хотела признаваться в этом. Это прозвучало так патетично. Но Нэш лишь только смотрел на девушку, на которую я указала:
— Для меня это нормально. Учитывая то, что её подвезут...
— Да, я полагаю.
Но когда песня закончилась, девушка, выглядя более умиротворенной, чем пьяной, покинула танцпол и направилась к бару. Прямо к нам.
Моё сердце билось всё быстрее, пока она подходила. Моя рука сжала стакан так, что костяшки побелели. И это знакомое чувство грусти превратилось в подавляющее ощущение горя. Плохое предчувствие.
Я задыхалась, пораженная внезапной, ужасной уверенностью.
Только не сейчас. Только не с Нэшом Хадсоном, который бы увидел меня в таком состоянии. Об этом узнает вся школа в понедельник, и я смогу попрощаться с тем положением, которое я завоевала.
Нэш поставил стакан и всмотрелся в моё лицо:
— Кейли? Всё нормально?
Но я смогла только покачать головой, неспособная ответить. Я была далека от нормального состояния, но не могла объяснить, в чём проблема. И внезапно потенциальные слухи стали выглядеть ничтожными на моей шкале неприятностей по сравнению с паникой, нараставшей внутри меня.
Дыхание ускорилось, и крик рвался из моей груди. Я зажала рот и до боли сжала зубы. Клубничная блондинка остановилась у бара слева от меня. Нас разделял только одиночный стул, уже занятый кем-то. Бармен принял заказ, и она повернулась в ожидании. Её глаза встретились с моими. Она улыбнулась и стала смотреть на танцпол.
Ужас охватил меня. Моё горло сжалось. Я задыхалась от крика. Стакан выпал из руки и разбился. Рыжеволосая девушка вскрикнула и отпрыгнула, потому что холодная содовая облила её, меня, Нэша и человека, сидевшего слева от меня. Но я почти не замечала холодной жидкости или людей, пялящихся на меня. Я видела только девушку, и темноту, прозрачную тень, окутывающую её.
— Кейли? — Нэш повернул моё лицо к себе, и наши глаза встретились. Его были полны беспокойства, и цвет менялся из-за вспышек света. Из-за этого зрелища у меня закружилась голова.
Я хотела сказать ему... что-то. Что-нибудь. Но если я открою рот, то закричу, и все, кто ещё не смотрят на меня, уставятся а нас. Они подумают, что я сошла с ума.
Может, они и правы.
— Что случилось? — настаивал Нэш, придвигаясь ближе, не обращая внимания на стекло и мокрый пол, — У тебя бывают приступы?
Но я только могла качать головой, отказываясь выпускать из себя крик, отказываясь от мягкой кровати в белой комнате, ожидающей меня.
ИвдругЭммаоказалась рядом. Эммасее совершенным телом, красивым лицом исердцемразмером со слона.
— С ней все будет в порядке. — Эммавытащиламеняизбара, в то время как барменвышел впередсо швабройиведром. — Ей простонужен свежийвоздух. — Онаотмахнулась отозабоченного взгляда и неистовой жестикуляции Трейси и потянуламенячерезтолпу.
Свободной рукой язажалароти яростно покачала головой, когда Нэш попыталсявзятьэту рукувсвою. Ядолжна была бытьобеспокоенной тем, что он подумает. То, что он не захочет больше иметь со мной ничего общего после того, какяпублично поставила его в неудобное положение. Нояне могла сосредоточитьсядостаточно долго, чтобыбеспокоиться о чем-то другом кромекрасноволосой у бара.Той, котораясмотрела сквозь темноту, как мывыходим.
Эммапривеламенямимованных комнат ивсторону холла, Нэшследовал по пятам.
— Что с ней случилось? — спросил он.
— Ничего. — Эммаостановилась и с улыбкойповернулась к нам, всего черезмгновение благодарностьпрорваламойтемныйужас. — Это приступ паники. Онапростонуждается всвежемвоздухеи времени, чтобыуспокоиться.
Но тут она была неправа. Мне не нужно время илипространство. Мне необходимо расстояниемежду мной иисточникомпаники. К сожалению, вцеломклубе не былодостаточно места, чтобы уйти достаточно далеко отдевушкивбаре.Дажестоя узадней двери, паникабылатак сильна, какникогда. Не вырвавшийся крикжегмое горло, иесли бы яразжалачелюсть — или потеряла бы контроль — мойкрикмог разорватьбарабанные перепонки. Он бы заглушил отбивающую ритм музыку, и, возможно,взорвал бы акустическую систему — еслинеокна.
Все из-за какой-то красноволосой, которую я даже не знаю.
Просто подумав оней,черезменя прошлановая волнаразрушений, имоиколениподкосились. МоепадениепоймалоЭммуврасплох, иябы упала, если бы Нэшнепоймал меня.
Оноторвалменя отземли, обняла как ребенка, и последовал заЭммойза дверь, уверенно неся меня на руках. В клубебылотускло,нов переулке было темно, наступила тишина, как толькодверизахлопнулись занами, банковская карточкаЭммыпридержалазащелку, чтобы мы могли вернуться назад. Холод и тишинадолжны былиуспокоитьменя,но шум в моейголоведостигласвоего апогея. Крик, которыйяотказывалась освободить, разнесся в моей голове, раскатываясь, вторя, подчеркивая непонятное горемоем сердце.
Нэшопустил меня на землю, но к тому временимои мыслипотеряливсякое подобиелогикиилипонимания.Япочувствовал что-тогладкоеисухоеподо мной, и только потомпоняла, чтоЭмманашлакоробки, чтобы он мог меня на них опустить.
Моиджинсызадралисьнаногах, когда Нэшнес меня, а картонбыл холодным итвердым с пятнами грязи у моих икр.
— Кейли? — Эммавстала на коленипередо мной, лицо ее было в дюймеот моего, но яне смоглапонять ни слова,сказанногопослемоегоимени.Яслышалатолько своимысли. Только однумысль, на самом деле.Параноидальныйбред, по словам моегобывшеготерапевта, который предоставлял себеабсолютную властьфактов.
ЗатемлицоЭммыисчезло, иясмотреланаееколени. Нэшсказалчто-то, чтояне смогла разобрать. Что-тоопитье...
Музыкастала громче, когда Эммауходила. Она оставиламеня наедине ссамым крутым парнем, с которым якогда-либотанцевала — с последним человекомвмире, который должен былстать свидетелеммоегополного разрывас реальностью.
Нэшопустилсянаколении посмотрелв моиглаза, зеленыйи коричневый цветавсеещекак-тоотчаяннопереливались, хотясейчас не было никакихогней.
Япредставила себеэто. Я должна была. Явидела,как они раньше плясали всвете, и теперьмойтравмированный умухватилась заглазаНэша как за координационный центрмоегозаблуждения.Так же, как за клубничную-блондинку.Правильно?
Но у меня не быловремени задуматься омоей теории. Ятеряла контроль. Последующие волна отчаяниягрозила захлестнутьменя, раздавив о стенуневидимымдавлением, как если быНэшадаже не былорядом. Я даже не могла сделать глубокого вдоха, пронзительные причитания вырывались измоегогорла,даже когда мойрот был зажат. Моевидениестановилосьтемнее, чем переулок — хотя я недумала, чтоэто возможно — словно весьмирпокрылся необычным серымфильтром.
Нэшнахмурился, по-прежнему смотря на меня, затем повернулся,чтобы присестьрядом со мной,спинойкстене. Покраяммоегосероговидения, что-тобеззвучно прошмыгнуло. Крысаилидругоеживотное питающееся отбросами? Нет. То, что яувидела,былослишком большим длягрызуна — если толькомы не вошли в Бебжанское болото — ислишкомнечеткимдлямоего расстроенноговнимания.
Нэшвзялмоюсвободную рукувсвою, и я забыла, что только что видела. Онзаправилмоиволосы за правое ухо. Я не могпонятьбольшую часть того, чтооншептал, но постепенно яосознала, что словане так важны. Важно то, что он рядом.Егодыхание на моей шее. Еготеплотапередающаяся мне.Егоаромат,окружающийменя. Егоголос,вращающийсяв моейголове, отделяющий меняоткрика, всеещебьющегося у меня в голове.
Онуспокаивалменя только своим присутствием, своим терпение и нашептываемымисловами,чем-то вродедетской песни, основывалась я на том немногом, чтоловила.
Иона сработала. Моятревогапостепенноисчезла,итусклый, песчаныйцветпросочилсяобратновмир. Моипальцы расслабились вегоруке. Моилегкиеполностьюрасширились, иярезко втянулахолодной воздух, поучаствовав,какпотизклубазасохна моейкоже.
Паника все еще была там, где-то втенимоего разума, как темное пятно накраюмоего видения. Носейчас я могла с ней справиться.БлагодаряНэшу.
— Ты в порядке? — спросил он, когдая повернула голову лицомк нему, у моейщеки был холодный игрубыйкирпич.
Якивнула. Ивот меня охватилновыйужас: определённый, всепоглощающий, неизбежно унижающий,самый страшныйвсвоей долговечности.Приступ паникипочтизакончился, ноунижениебудет длитьсявсю жизнь.
Яполностью потерялконтрольпередНэшомХадсоном. Мояжизнь кончена, и даже моей дружбысЭммойнебудет достаточно, чтобывозместить ущерботтакогонеприятногоунижения.
Нэш вытянул ноги.
— Не хочешь поговорить об этом?
Нет, яхотелапойтискрытьсяв норе, илизасунутьголовувмешок, или изменить свое имяи переехать вПеру.
Нопотомвдруг, я захотела поговоритьоб этом. Голос Нэша до сих пор тихо звучалв моейголове, его тихий шепот раздавался надмоейкожей, я захотела рассказатьему о случившемся. Этоне имело никакого смысла. Знаяменя уже восемь лет ипомогая мне,по крайней мере, при полудюжинепредыдущих приступахпаники, Эммавсе ещене знала,чтоих вызывало. Яне могла рассказать ей. Это напугало быее. Или, того хуже, наконецубедило бы ее в том,