я действительносошла с ума.
Так почему жея хочу рассказатьНэшу? У меня не былоответа на этот вопрос, но импульс был бесспорным.
— ...клубничная-блондинка. — Вот, ясказалаэто вслух, ивзяла на себя обязанностькак-то это объяснить.
ЛобНэшасморщилсяв замешательстве.
— Ты ее знаешь?
— Нет. — К счастью. Простообменкислорода с ней чуть было несвел меня с ума. — Но что-тос ней не так, Нэш. Она...темная.
Кейли, заткнись! Еслион еще не былубежден, что яненормальная, то скоро будет...
— Что? — Егохмуростьувеличилась, но вместо недоуменияилискептицизма, его лицо выражало удивление. Затем пришло смутное понимание.Понимание, и...страх. Оннемогточно знать, чтоя имела в виду, ноон не выгляделсовершенноневежественным. — Что ты имеешь в виду под «темная»?
Я закрылаглаза, колеблясь в последнюю секунду. Что делать, еслия неправильно истолкую? Что делать, еслиондействительно подумает, что я сумасшедшая?
Что еще хуже, а если он прав?
Но, в конце концов, я открылаглазаи встретилась сего прямым взглядом, потому что ядолжна была сказатьему хоть что-то, и, конечно,яне моглананести еще больший ущерб егомнению обо мне. Правда?
— Ладно, этобудет звучатьстранно, — начала я, — ночто-тоне таксэтой девушкойвбаре.Когдаясмотрела на нее, онабыла... затенена. — Я колебалась, собираясь с мужеством, чтобызакончить то, чтоначала. — Она умрет, Нэш. Эта девушкаумреточень, оченьскоро.
ГЛАВА 2
— Что? — бровиНэшавзметнулись, но онне закатил глазаили засмеялся, илипогладить меня по голове,илипозвал мужчинв белых халатах. На самом деле, он выглядел так, словно почтиповерил мне. — Откуда тызнаешь, что онаумрет?
Япотерла оба виска, пытаясьстеретьзнакомоеразочарование,растущее во мне.Он,может быть, несмеятьсянапервый взгляд, но, конечно, глубоко внутри он разрывался от смеха. Какон мог этого не делать? О чем, черт возьми, я думала?
— Я не знаю,откуда я знаю это. Ядаже незнаю, права ли я. Нокогдаясмотрюнанее, она...темнее, чем всевокруг нее. Словно она стоитвтеничего-то, что я не могу видеть. Иязнаю, что онаумрет.
Нэш обеспокоенно нахмурился,ия закрылаглаза, едваслыша нарастающую музыкуизклуба. Я знала этот взгляд. Этобылодин из тех взглядов, которым матери смотрят на детей, когда ониговорят офиолетовыхпониитанцующихбелках.
— Я знаю, это звучит... — «сумасшедше» — ...странно,но...
Онвзялобе мои руки, заставив меня повернуться лицом к себеи, прижал их кплоскойкоробкепод нами, иопятьцвет его радужки, кажется, пульсировал в такт смоимсердцебиением.Егорот открылся, ия затаила дыхание, ожидая моегоприговора.Потеряла ли яего,заговорив ожуткихчерных тенях, или же мояошибканачалась намного раньше, когда япролила напиток?
— Это звучит довольно странно.
Мы оба взглянули наверх и увидели Эмму, наблюдающую за нами, с холодной бутылкой воды в одной руке, роса с бутылки капала на грязный бетон, и я чуть не застонала от отчаяния. Независимо от того, что Нэш собирался сказать, это ушло; я могла видеть это в осторожной улыбке, которую он послал мне, перед тем как перевести взгляд к Эмме.
Она открутила крышкуипротянула мнебутылку.
— Но тогда, тыне была быКейли, если бы не вела себя странно время от времени. — Она мило пожала плечамии потянуламеня на ноги, в то время как Нэшприсоединился к нам. — Так у тебяприступ паники, потому что ты думаешь, чтокакая-то девушкавклубесобираетсяумереть?
Янерешительно кивнула,ожидая смеха или закатываемых глаз, еслионадумает, что яшучу.Илинервозности, если оназнает, что это не шутка. Вместо этого онаизогнула брови исклонилаголовунабок.
— Ну, недолжна ли тысказатьей это? Иличто-то вроде?
— Я... — Яв замешательстве заморгала и хмуро уставиласьвкирпичную стенунадееплечом. Так или иначе,этот вариантне приходилмне в голову. — Я не знаю. — Я взглянула наНэша, ноне нашла ответавего теперь уженормальныхглазах. — Она, вероятно, просто подумает, что ясошла с ума.Илииспугается. — И действительно, кто можетвинитьее за это? — Не важно, в любом случае этоне правда. Правильно? Это не может быть правдой.
Нэшпожал плечами, похоже, онхотелсказатьчто-то. НоЭмма заговорила первой,никогда нестесняясьвысказыватьсвое мнение.
— Конечно, нет.У тебя был еще один приступпаники, и твойразум схватился запервого человека, которого ты увидела. Это могла быть яилиНэш, илиТрейси. Этоничего не значит.
Якивнула, нотак же сильно,какяхотелаверить ее теории, я простоне чувствовала что она правильная. Ноянемогла заставить себяпредупредитькрасноволосую. Что бы я нидумала, язнала, что сказав совершенно незнакомому человеку, что онумрет,простосумасшествие, а мне на данный момент хватало своего сумасшествия.
На всю оставшуюся жизнь, на самом деле.
— Лучше? — спросила Эмма, когда увидела решимость на моемлице. — Хочешь вернуться внутрь?
Я чувствовала себялучше,но этатемнаяпаникипритаилась в углумоего сознания,и онабудеттолько ухудшаться,если яувижу тудевушкуснова. У меня не былосомнений.И яне хотела позволять Нэшу повторить эту ночь, если это вообще возможно.
— Я просто хочудомой. — Моидядя с тетей уехали праздновать еесороковойдень рождение, а Софибыла в поездкес ночевкой вместе с танцевальной командой. На этот раз ябыдома сама по себе. Я улыбнуласьЭмме,извиняясь. — Но еслиты хочешь остаться, ты, вероятно, сможешь вернуться сТрейси.
— Нет, япоедус тобой. — Эммавзялабутылку из моихрукивыпилаиз нее. — Она жесказала, что мы должны уйти вместе, помнишь?
— Она также говорила и про алкоголь.
Эммазакатилабольшие карие глаза.
— Если бы она действительно так считала, то не подпустила бы нас к бару.
Этобыла Логика-Эммы, все в порядке.Чем дольше выдумали об этом, тем меньше в этом смысла.
Эммавзглянула то наменя, тонаНэша. Потом улыбнуласьи направиласьпо переулку в сторонуавтомобиля оставленного на обочине, чтобы дать намчуточку уединения.Я выкопала ключииз карманаи посмотрела на них, пытаясь избежать взгляда Нэша, пока не пойму что ему сказать.
Онвиделменявмоем худшим состоянии, и вместо того, чтобы сходить с умаилисмеяться,онпомог восстановить самообладание.Мыбылисвязанытаким образом, который еще часомраньше я считала невозможным, особенно с кем-то как Нэш, который был почти человеком-легендой. Тем не менее,яне могла поборотьуверенностью, чтоэтотвечернийсонзавтра превратится вкошмарный день.Дневной светприведет его вчувство, ивпервую очередь онбудетзадаваться вопросом, чтоон делалсо мной.
Я открылрот, но невышло ни одногозвука. Моиключи звякнули, кольцоболталось намоем указательном пальце, ионпоморщился, когда еговзглядостановился наних.
— Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы водить? — Он улыбнулся, имой пульсподскочилвответ. — Я могу отвести тебя домойивернуться пешком. Тыживешь вкомплексеПарквью, не так ли? Это в нескольких минутахотменя.
Он знает, где яживу? Должно быть, я бросила подозрительный взгляд,потому что онбросилсяобъяснить.
— Я прокатилтвою сестру однажды. В прошлом месяце.
Моячелюстьнапряглась, ия почувствовала, как потемнел мой взгляд.
— Она моядвоюродная сестра. — НэшпрокатилСофи? Пожалуйста,пусть это небудетэвфемизм[1]...
Он нахмурился ипокачалголовойв ответна мойневысказанный вопрос.
— Скотт Картерпопросил меняподбросить ее.
Ох. Хорошо. Якивнула, ионпожал плечами.
— Так ты хочешь, чтобы я подбросил вас домой? — Онпротянул рукузамоими ключами.
— Все хорошо, я в состоянии водить. — Я непривыклапозволятьлюдям, которых яедвазнаю, садитьсязарульмоеймашины. Особеннодействительно крутым парням, которые — ходили слухи — получили два штрафа за превышение скорости в своем Фаербирд[2].
На покрытом щетиной лице Нэша мелькнули ямочки,и он пожал плечами.
— Тогда, может, ты меня подбросишь? Я приехалс Картером, но думаю, что онбудетготов уходить на протяжении еще нескольких часов.
Мойпульс подпрыгнул к горлу. Уходил ли он так ранотолько для того чтобытаким образом уехатьсо мной? Илия испортил весь вечермоейсумасшедшейистерикой?
— Гм... да. — В моем автомобиле былбеспорядок, нобыло уже слишком позднобеспокоиться об этом. — Но тыдолжен будешь подождать пока Эмма пересядет.
К счастью, этооказалосьненужным.Эмвзяла сумку, стрельнув в меня выразительнымвзглядомиуказав наНэша, и скользнула на заднеесиденье, сбрасывая мешочек чип-кукурузы на пол. Я подбросилаеепервой, на целых полтора часа раньше еекомендантского часа, который должен был быть как-то отмечен в записях.
Когдаявыехала с подъезнойдорожкиЭммы, Нэш повернулся на пассажирском сиденьелицом ко мне,выражение его лица быломрачным, имое сердце забилосьтак сильно, что сталопочтибольно. Настало время длялегкогоразочарования. Онбылслишком крут, чтобысказать этоприЭмме, идаже если еенет, он, вероятно, скажет этоочень любезно. Но суть остается та же, онне заинтересованво мне. По крайней мере,непослемоего публичногопадения.
— Итак, у тебя и раньше были эти приступы паники?
Что? Моирукиудивленно сжали руль, когда в концеулицы я повернула налево.
— Пару раз. — Полдюжины, по крайней мере.Яне могскрытьподозрение вмоем голосе. Моя«проблема» должна была вызвать его крикивночи, авместо этого онхотелподробностей?Почему?
— Твои родители знают?
Я заерзалана своем месте,словноновое положениемогло заставить меня чувствовать себя болеекомфортно во время этихвопросов. Но дляэтого надо намногобольше.
— Моя мамаумерла, когда я была маленькой,амойпапане мог один справиться с моим воспитанием.Он переехалв Ирландию, а я до сих пор живус тетейидядей.
Нэшморгнуликивнул, чтобы я продолжала.В его поведении не былонеловкости или принудительного Я-не-знаю-что-сказать, которые я обычно получала, когда люди узнавали, чтоябылаполу-сиротой, от которой полностьюотказались. Мне он нравился за это, дажеесли мне не нравились его вопросы.
— Так твои