Также я старался во все воскресные и праздничные дни проповедовать народу Слово Божие, коим назидал и укреплял и себя и паству.
Бывши законоучителем и воспитателем юношества в местной гимназии, я уча – учился, более и более входя в себя и вдумываясь в истины евангельские, в заповеди Божии, в исторические события церковные на пространстве минувших веков и углубляясь в наше дивное, небоподобное богослужение. Не бесследно прошли для меня почти ежедневные службы в храме и 27 лет моего законоучительства, но углубляли меня в науку великого самопознания и богопознания! И я учился, – как и доселе учусь (это он говорит на 66-м году своей жизни!) служить Богу в духе и истине, объемля в моей смиренной молитве, по благодати Божией, «всех и вся», и принося Бескровную Жертву «за всех и за вся».
Мало ему было семинарии; недостаточно и академии; нужна была еще целая школа жизни, где, собственно, и приобретаются истинные знания – не в теории, а в опыте, – о чем он говорил еще в речи по окончании семинарии... Вот она – пришла это школа... И гораздо более трудная школа, чем в архангельской семинарии, которая тогда ему представлялась «долговременным трудом»: уже не 10 лет теперь он учится «духовной науке», – а целых 40... И все учится и учится!
Вот «как это случилось», что он стал великим пастырем России! Не просто и не легко! И сам он говорит далее:
«Трудно достигать духовного совершенства, живя в мире, среди житейских соблазнов всякого рода; ибо трудно отрешиться от всего того, что льстит зрению, вкусу, осязанию, вообще – чувствам многострастной плоти! Сильно воюет «миродержитель тьмы века сего» (см.: Еф.6:12). Чрез чувства плотские, тонко и глубоко, впускает он в наше сердце огненное жало свое, увлекающее ко всяким житейским страстям; через них он усиливается отвращать взоры душевные от «единого на потребу» (см.: Лк.10:42), от восхождения горе по лествице добродетелей и льстиво поучает непрестанной измене в любви и преданности Единому, достойному всей нашей любви, пречистому, прекрасному и бессмертному Жениху душ наших – Христу Богу, не допуская нас уязвляться всегда сладчайшею, нетленною любовию к Нему».
Да, мир полон соблазнов и искушений сам по себе; а они были везде, где действовал о.Иоанн: и в доме, и в окружающих бесчисленных людях, среди которых были увлекающиеся, немощные поклонники и поклонницы; и в среде богатых, которые звали его, а потом – ив атмосфере поразительной славы, и среди денежного соблазна, и в его собственной плоти и пр. и пр. И во вражде к нему части печати и общества... Сколько везде искушений!
И поймешь жалобные стоны о.Иоанна: «Стократ блаженны, – часто думал я, – пустынники, удалившиеся, ради неразвлекаемого служения Богу и спасения души, в пустыни, чуждые соблазнов мира...»
Но ведь и там была «жестокая война»... А о.Иоанн о другом помышлял: нужно кому-нибудь работать и среди людей! «Надо, – опять думал я, – подвизаться и в мире, живя среди людей, и сохранять себя нескверным от мира».
Чрезмерно трудно это, а он все дерзал «сохранять себя нескверным». Какая нужна была гигантская духовная сила и какая беспрерывная борьба, чтобы удержаться «нескверным», «беспорочным»! Какая нужна и помощь Божия! И он надеялся на нее и получал ее:
«Господь с нами есть и пребудет с верующими «до скончания века» (Мф.28:20). И, сам побеждая, он других утешает и бодрит: «Падая, будем восставать и идти вперед; ибо нам сказано: «елижды аще падеши, востани и спасешися»; нам, грешным, дано покаяние и обещано бесчисленное милосердие: «Твое бо есть еже миловати и спасати ны, Боже наш» (возглас в конце утрени).
Я думаю, что для описания жизни святых людей лучше всего говорить их собственными словами: тогда они точно стоят живыми перед нами. Потому я выписываю и буду выписывать выдержки: они без сравнения сильнее моих слов. Читая о борьбе о.Иоанна, невольно приходишь к сравнению его со святыми. Вот он сам, в день своего рождения, говорит похвальное слово в честь преп. Иоанна Рыльского, «имя коего ношу и я, в числе многих православных христиан»; и спрашивает:
«Почему Св. Церковь прославляет торжественно память святых угодников Божиих? Потому, что они возлюбили Бога всем сердцем и исполнили... Его святую волю; побороли в себе все враждебное Богу и враждебное им самим, то есть грех; победили демонские козни... И Бог... вселился в них и сделал их Своими нерукотворенными храмами: ибо Он – свят и во святых почивает... Судите теперь сами о величии их души и великости их подвигов! Да, чудное величие духа человеческого во святых! Все тленное, суетное (богатство, славу земную, красоту, сладость, покой плоти)... и чем мы все прельщаемся, отпадая сердцем от Бога, они презрели и сочли за «сор» (см.: Флп.3:8) и дым ради Христа, ради приобретения Его Единого, богатство, славу земную, красоту, сладость, покой плоти, ополчились против миродержца диавола и всех полков демонских, воевавших против угодников Божиих, – и невидимо, а иногда и видимо, твердо противоставши, даже до смерти, всему богопротивному и оскверняющему души человеческие, вооружающему на Бога и отторгающему их от Него.
Святые угодники Божии были истые, действительные, мужественнейшие воины Христовы... Господь в награду за их подвиги удостоил их, еще при жизни, дара чудес и прозрения будущего; и они источали и источают бездну исцелений душевных и телесных для всех, прибегающих к ним с верою». (19 октября 1887). Читая эти слова о.Иоанна и припоминая описание его собственной борьбы, без труда видишь, как близки оба эти Иоанна.
Но, понятно, Кронштадтский подвижник считал себя несравнимым с болгарским преподобным. И потому, когда начали чтить и восхвалять его самого в дни юбилеев, он отодвигал «рукою смирения» эти похвалы. Вот, на 25-летнем юбилее его священства (14 декабря 1880), когда прихожане подносили ему драгоценный крест, о.Иоанн благодарит подносивших и честь возвращает к ним: «Не знаю: кому более чести в этом даре, – вам или мне? Я думаю, что вам, да, вам, – теплоте вашей веры и любви... «Принимающий пророка во имя пророка, то есть почитающий его за самое имя и звание, получит сам награду пророка (см.: Мф.10:41). И от себя говорит: «Спасибо вам, что вы благосклонно отнеслись к моим немощам. Да, я исполнен немощами и знаю мои немощи». Так смиренно мыслит о.Иоанн о себе самом. Но тотчас же он не дерзает скрывать силу Божию: себя унижает, а ее восхваляет:
«Но сила Божия в немощах совершается (см.: 2Кор.12:9). И она дивно совершалась во мне в продолжение 26-летнего священствования моего! И дерзну сказать, – ибо скажу истину, – через меня совершалась во многих, в простоте верующих, очевидным осязательным образом. Слава благодати! Слава Господу Иисусу Христу, даровавшему нам «благодать на благодать» (Ин.1:16)... Кто исчислит за все это время бездну спасения Божия, совершавшегося во мне (самом) благодатию Христовою всякий день и многократно! Не могу исчислить бесчисленного множества козней миродержца и приступов страстей, разрушенных милостию и силою Христовою во мне, – по моей тайной молитве веры, ради сердечного покаяния, и особенно – силою Божественного Причащения! Какой ангельский, многообъемлющий ум прочтет все тайные дары Божии душе моей, – благодатные дары милости, очищения, освящения, просвещения, мира, умиления, свободы (духа) и пространства (легкости) душевного, радости в Духе Святом, дерзновения и силы, и многоразличной помощи, коих я невидимо сподоблялся во все дни моего священствования! Не могу исчислить бесчисленного множества врачеваний благодатных – душевных и телесных, совершенных во мне Господом чрез сердечное призывание чудного имени Его! Слава Спасителю нашему Богу! Он видит, что я неложно воссылаю Ему эту славу. Только Им и о имени Его я – славен, а без Него – бесчестен; с Ним – свят, без Него исполнен грехов; с Ним дерзаю, без Него малодушествую, с Ним кроток и смирен, без Него раздражителен и неблаг. «Возвеличите Господа со мною, и вознесем имя Его вкупе» (Пс.33:4). Да пребудут незабвенными для меня эти милости Господни вовек; да укрепляют они мою веру и надежду на будущее время; да утверждают стопы мои в делании заповедей Божиих, в непреткновенном прохождении высокого звания священнического!» Но после этого восторга он снова смиряется; принимая же подносимый тогда золотой крест с камнями, о.Иоанн говорит: «Не всуе ли я буду носить это тленное золото, не стяжав души чистой и сердца непорочного?! Равно, еще не приобрел я в достояние неотъемлемое – духовного драгоценного камня, который есть Иисус Христос (см.: 1Кор.10:4)... О Господи, Камень драгий! Просвети меня еще омраченного тьмою страстей!.. Как я буду носить его (крест)... когда еще богопротивное самолюбие в разных видах живет во мне и нередко омрачает душу мою?! Разве для обличения себя буду я носить его на своих персях, в которых еще не горит постоянным пламенем любовь к Распятому и к тем, за кого Он распят?! Простите мне мое недоумение и мое колебание! Мы готовы на получение наград; но не всегда готовы на самоотвержение... Прошу усердно ваших о мне молитв».
Дивное сочетание прославления имени Божия за бесчисленные дары и смиренное самосознание о.Иоанна! Так, очевидно, и бывает оно во святых: Богу слава, а нам – стыдение!
Прошло еще 10 лет; уже 35 годовщин прошло после хиротонии во иереи... Уже 1890 год. А о.Иоанну – 61. Снова юбилей... Снова торжественное множество почитателей.
«Что собрало вас в этом святилище? Не обинуясь (не укрываясь) скажу, что вас соединила и собрала вера и любовь ваша к Богу и ко мне, служителю Его...» Прежде о себе не дерзнул упоминать; теперь дерзает.
Но опять немедленно взирает ко Господу:
«По невыразимой милости Господа Бога ко мне, грешному, и по безмерному Его долготерпению, мне суждено дожить до дня, в который исполнилось 35 лет служения моего в сане священника при этом храме...»
«Сегодня у нас скромное торжество веры Церкви, торжество священства, пастырства и паствы, торжество братского единодушия и любви».
И далее о.Иоанн снова говорит, что слава священников восходит к Единому Первосвященнику Христу, «принесшему Самого Себя в жертву за нас Отцу Своему Небесному». А что касается самого юбиляра, то – «Я, по слову и наставлению Христову, есмь раб непотребный, сделавший только то, что должен был сделать (см.: Лк.17:10) при пособии благодати, данной мне Господом. Да и сделал ли я все, что должен был сделать? По совести скажу – нет! Много не доставало в моем служении, по внутреннему человеку; вообще служение мое было не без недостатков. Мой долг – сознавать это и просить снисхождения к моим недостаткам и милости у Господа, да и у вас – снисхождения к моим немощам».