– Ну а хорошая новость – что ест Клара немного, а если не контролировать её, то может выжить на одних чипсах, йогурте и шоколадных батончиках, – с улыбкой нарушил тишину Кларин отец, и можно было подумать, что до этого он десять минут характеризовал свою дочь, а теперь решил закончить её гастрономическими привычками.
– Спасибо, – поблагодарила Клара папу.
– Но кормить её надо кашами и овощами. Из овощей Клара лучше всего ест брокколи и свёклу…
– Ну это как раз понятно, – сказал Йошка.
– Будешь спать на втором этаже? – спросила тётя Лиза.
– У вас есть второй этаж? – удивилась Клара.
– У Йошки кровать двухэтажная. После того, как Витя поступил в Ленинградский государственный университет имени А. А. Жданова, как мы его привыкли называть, и переехал в общежитие, Йошка переехал на первый этаж кровати, а тебе готов сдать второй, – объяснила тётя Лиза.
Клара жалобно посмотрела на отца. Он не заступится за неё и сейчас? Она была готова убежать, если бы это не расценивалось как поражение.
– Ну если хочешь спать на первом, то надо просто доплатить, – сказал Йошка.
– Да ни за что! – возмутилась Клара.
– Ну что ж, мы должны были попробовать, – вздохнул дядя Сёма. – Спи в гостиной, на диванчике. Там удобно и тихо. Знаешь, как показывать дом покупателям?
– Справлюсь, – сказала Клара, больше всего желая, что бы этот разговор поскорее закончился и по возможности не начинался снова. – Пап, а почему я не могу ночевать в дедушкином доме?
– Ты больше не боишься оставаться одна в доме? – спросил папа.
– В сравнении с этим дом деда кажется довольно милым, – сказала Клара. – Дай мне ключ, я дождусь тебя там.
Клара встала и протянула руку. Отец, подумав, вложил ключ в требовательно раскрытую ладонь дочери.
«Дурацкие соседи и Йошка дебильный, ноги моей не будет в их доме», – думала Клара, а её руки тряслись, и она не могла вставить ключ в дверной замок. У соседей двор был светлый, открытый, залитый солнцем. А двор деда больше походил на дремучий лес: разросшиеся кусты сирени непреодолимой стеной отделяли двор от улицы, а хмурые ели создавали даже не тень – они создавали мрак. Было холодно. Наверное, и руки у Клары тряслись не от обиды, не от гнева, не от недавних переживаний, не от раздражения, а от холода. Конечно, от холода.
Замок клацнул и поддался, только дверь всё равно не открылась. Эту проблему Клара помнила с детства: входная дверь всегда открывалась с трудом. Забавно, но самому деду дверь поддавалась и открывалась легко. Может быть, он знал, куда потянуть и что нажать. Бывают и такие секреты.
Клара вошла в дом и прикрыла дверь, но не стала закрывать её на внутренний замок: скоро придёт отец, и не надо будет идти обратно через тёмный коридор, чтобы открыть ему. Пожалуй, именно тёмный коридор пугал Клару в этом доме. Наверное, он. Правда, ещё она не хотела бы залезать на чердак. Клара очень надеялась, что ей не потребуется этого делать. Дед всё время говорил, что если ходить по чердаку, то однажды пол провалится у неё под ногами, и она полетит вниз, и её засыплет досками, мусором и мышиным помётом. Из всего, чем её могло бы засыпать, мышиный помёт был на последнем месте в списке желаний Клары. Она этого не пожелала бы даже Йошке, а уж чего она ему только не желала!
Кроме коридора и чердака, Клару почти ничего не пугало в этом доме. Просто она ещё очень не хотела бы оказаться в подвале. «Если ты окажешься в подвале, а крышка сама собой закроется – то всё. Выберешься ты оттуда, только когда кто-то снаружи снова откроет крышку», – говорил дед. Клара допускала, что история про самозахлопывающуюся крышку – просто страшилка, но проверять правдивость истории желания не было. Клара дала себе слово: что бы ни произошло, что бы ей ни показалось, она не полезет на чердак и не спустится в подвал. Она не такая дура, как герои каждого фильма ужасов! Спят себе такие, а потом среди ночи слышат вдруг вой или, скажем, скрежет – и давай по тёмным углам шарить! Идиоты. Клара смотрела фильмы ужасов, прикрыв глаза ладонями: так ей они казались не такими уж страшными. Однако полностью закрывать глаза она не любила, потому что, опираясь только на слух, фантазия рисовала ей такие картинки, до которых не смог додуматься даже режиссёр.
Клара решила, что ночевать она будет в доме деда. Терпеть издевательства Резниковых или остаться на ночь одной в этом доме? Непростой выбор. Клара выбрала ночевать здесь, превозмогая страх. Чего бы ей это ни стоило.
Определившись с местом ночёвки, Клара решила навести порядок в своём новом жилище. Нужно было снять пыльники с мебели, протереть пыль там, где она бросается в глаза, сполоснуть посуду. Работа привычная: каждый раз, приезжая в этот дом после исчезновения деда, они с мамой снимали пыльники, протирали всё и споласкивали. Клара засучила рукава и принялась за дело. Заглянула в кабинет деда. В этой комнате почти не было мебели: стол, кресло, диван и шкафы с книгами по всем стенам. Кларе запрещалось одной заходить в эту комнату и играть здесь. Да и чем тут можно было играть? Во что тут можно было играть? Когда дед был жив, они сидели вместе на этом диване и разговаривали. Иногда он читал Кларе книги и объяснял непонятные слова. То есть делал всё, на что у родителей не хватало времени.
Клара вошла в кабинет и села на диван. Дед много говорил о доброте. Он считал, что доброта отличает человека: чтобы быть добрым – нужно усилие; чтобы быть способным на усилие – нужно быть человеком. Клара однажды сказала ему, что она и так человек: она родилась им, а значит, уже человек независимо от того, добрая она или нет.
Дед на это сказал: «Мы рождаемся млекопитающими, а человеком и личностью становится каждый в отдельности. Человека из нас делает воспитание, самовоспитание, обучение, культурное развитие. Все рождённые человеком – человеком и станут. Этот момент будет сопровождается появлением личности. Личность, в свою очередь, характеризуется устойчивыми чертами характера, привычками и тем, что человек считает важным. А вот каким человеком и какой личностью ты станешь, зависит от того, во что поверишь. Веришь ли ты, что доброта – это ключ к самой сильной магии? Ведь самое большое волшебство не откроется злому человеку, потому что мир устроен так, чтобы в борьбе всегда побеждало добро».
«А зачем тогда нужны злые волшебники в сказках?» – спросила Клара.
«Чтобы добро не было слабым, вялым и беззащитным», – ответил тогда дед.
Сидя сейчас на диване, Клара словно заново пережила этот разговор; а ведь прошло уже два года. Она удивилась тому, как ясно вспомнила слова деда. Да, пожалуй, она добрая. Может почувствовать другого человека, сопереживать ему. Тонко чувствует, когда кто-то поступает несправедливо, и не всегда может сдержаться, чтобы не встать на защиту справедливости. Хотя, конечно, каждый понимает справедливость по-своему. Просто Клара знала, что её представление о справедливости гораздо более правильное, чем у других людей. А ещё Клара считала себя честной. Она не любила врать; точнее, она не любила запоминать, кому и что она сказала, и поэтому предпочитала говорить правду, чтобы не запутаться в своём вранье. Тот же дед однажды рассказал ей, что чувствует человек, который заврался. Клара не хотела бы пережить нечто подобное. Её нельзя было назвать правдорубкой: она может обмануть, когда для этого есть причины. Но она не станет врать просто так. Клара знает ребят, которые врут, чтобы покрасоваться, а когда им указывают на их обман, смеются и говорят: «Да ладно, чего ты, не будь занудой!»
Клара услышала шум хорошо знакомых ей голосов – в дом заходили папа и дядя Сёма. Она вышла из кабинета, закрыла за собой дверь и пошла к тёмному коридору.
– Наводишь порядок? – задал очевидный вопрос дядя Сёма.
По семейной традиции Замковых он не получил ответа, да и, пожалуй, не нуждался в нём: его вопрос был только поводом рассказать одну из многочисленных поучительных историй, которыми было богато его сознание.
– Для выгодной продажи первым делом нужно навести порядок. Я, когда работал агентом по недвижимости в Москве, всегда так делал. Бывало, приходит клиент: не может полгода продать квартиру. Я ему: «Продам за неделю. Но тебе, мил человек, нужно навести порядок в этом хлеву». И правда – продал за неделю.
– Пап, а может, дядя Сёма будет показывать дом? У него получится, – с надеждой спросила Клара.
– Не могу, – развёл руками дядя Сёма.
– Заняты?
– Да, работаю. Но тут дело в магии. Не могу открыть замок, и всё тут. Уж и так ключом кручу и этак. Ключ, главное, проворачивается, а замок, зараза, не открывается. Мистика, не иначе. А замков-то я в своей жизни наоткрывал – дай бог каждому, – снова смешно развёл руками дядя Сёма и стал похож на пингвина.
– А про привидения что говорят? – спросила Клара, быстро взглянув на отца.
– Послушайте меня, умного человека. Был один случай, ещё на вахты я ездил, на Север… – начал одну из своих историй дядя Сёма.
– Нет, про местные привидения, в этом доме которые, –перебила Клара.
– Местные?.. – у дяди Сёмы не было такой истории.
– А-а-а, так они вам не показывались… – с явным разочарованием в дяде Сёме сказала Клара.
– Скажете тоже… Не смешите, кому им было показываться, как не мне! – возмутился дядя Сёма.
Клара посмотрела на папу: тот подмигнул. Он одобрил её выбор источника историй про привидения. И отец, и дочь поняли, что демон выпущен из бутылки, и скоро – скорее всего, уже завтра – человек десять узнают от дяди Сёмы о привидениях в доме Замковых. Послезавтра об этом будут знать сотни. Это как раз то, что было нужно им для продажи.
– Ещё нужна история о том, что этим домом уже кто-то всерьёз интересуется. Тогда потенциальный покупатель будет чувствовать давление неизвестного ему конкурента и не станет затягивать с решением, – папа рассказал Кларе ещё одно правило продаж.
– Мы, когда ещё пацанами были и на рынке продавали свои яблоки, тоже так делали, – тут же вспомнил свою историю на этот счёт дядя Сёма. – Под