бя чужое тело, потом молниеносно вскочил на одно колено, левой рукой сжимая горло противника, а правой готовясь нанести смертельный удар.
Но торжество было недолгим. Противник дернул правой рукой, и обрывки железной цепи больно ударили Эцио по запястью, несмотря на то, что оно было защищено наручем со скрытым клинком. А потом рука ассасина вновь оказалась зажата в тиски чужой хватки, и Эцио медленно, но неуклонно пришлось разжать собственные пальцы на горле противника.
Они перевернулись, пытаясь одержать верх друг над другом, нанося удары куда только было возможно. Противник Эцио хоть и был крупнее, всё же оказался достаточно быстр, так что ассасину не удавалось даже зацепить его клинком. В конце концов, они отцепились друг от друга и встали, хрипя и задыхаясь, напротив. Противник был безоружен, но железные оковы тоже могли принести немало вреда.
И тут недалеко от них мелькнул фонарь и раздался крик.
– Патруль! – воскликнул противник. – Бежим!
Эцио инстинктивно побежал следом за громилой, нырнул за ним в ближайший доу и распластался на дне. Ассасин лихорадочно думал. В отблеске фонаря он сумел разглядеть лицо противника и узнал его. Но как он оказался здесь?
Впрочем, времени на пустые размышления не было – к причалу уже спешили караульные.
– Если только Аллах не ослепит их, они нас увидят, – прошептал противник. – Лучше с ними разобраться. Готов?
Удивленный, Эцио молча кивнул в темноту.
– А когда разберемся с ними, я прикончу тебя, – добавил громила.
– Не рассчитывай на это.
Больше времени на разговоры не осталось, пятеро караульных уже заметили их. К счастью, они заколебались, прежде чем спрыгнуть на темную лодку, где уже стояли Эцио и его неожиданный союзник. Вместо этого караульные остановились на пристани и, размахивая оружием, кричали что-то угрожающее.
Громила оценил их взглядом.
– Слабаки, – прорычал он. – Но лучше заняться ими прямо сейчас, пока они не привлекли чужого внимания.
Вместо ответа Эцио напрягся, присел и перепрыгнул на пристань, уцепился за край, и с трудом – возраст не тот! – подтянулся наверх. Он едва успел вдохнуть, как трое караульных бросились на него, сшибив с ног ударами тяжелых дубинок, а четвертый медленно приблизился, крутя в руках короткий, но опасный меч. Караульный уже занес оружие, чтобы добить поверженного ассасина, но в тот же миг был схвачен сзади за шиворот. А еще через мгновение взвывшего караульного отшвырнули в сторону, и он с ужасным треском рухнул на пристань, где и остался лежать, постанывая от боли. Эцио подумал, что, скорее всего, у бедняги переломаны кости.
Когда трое караульных, окруживших Эцио, отвлеклись на товарища, ассасин вскочил на ноги и двумя быстрыми ударами скрытого клинка расправился с двумя противниками. Тем временем союзник Эцио сцепился с фонарщиком, тоже крупным мужчиной, который отбросил шест в сторону и обнажил массивную саблю, тут же попытавшись достать клинком крепко ухватившегося за него противника. Эцио заметил, что сабля в любой момент может оказаться в спине нежданного союзника. Проклиная себя за то, что не прицепил пистолет – а теперь делать это было уже поздно – Эцио подхватил с земли дубинку и, оттолкнув в сторону локтем последнего караульного, швырнул дубинку в фонарщика.
Слава Богу, он не промахнулся. Дубинка ударила фонарщика промеж глаз, и тот попятился назад, а потом упал на колени. И тут Эцио ощутил вспышку боли в боку. Оставшийся в живых караульный успел выхватить кинжал и ударить ассасина. Эцио пошатнулся, в глазах у него потемнело, и сквозь подступающую тьму ассасин увидел, как к нему бежит его огромный союзник.
ГЛАВА 7
Очнулся Эцио лежа на спине. Мир вокруг тихонько и монотонно покачивался. Это движение успокаивало. Мгновение Эцио лежал, не открывая глаз, чувствуя обдувающий лицо ветер и не очень-то желая возвращаться к ожидающей его пробуждения суровой реальности, от которой пахло морем.
Морем?
Эцио открыл глаза. Солнце уже встало, и над собой ассасин увидел бескрайнее синее небо. Потом между ним и небом появилась темная фигура. Голова и плечи. Лицо, склонившегося над ним человека, выражало беспокойство и заинтересованность.
– Ты очнулся. Хорошо, – проговорил громила.
Эцио попытался сесть, и боль в ране пронзила его. Он застонал, положив руку на бок, и почувствовал под пальцами бинты.
– Рваная рана. Но не глубокая. Не волнуйся из-за нее.
Эцио приподнялся. Следующее, о чем он подумал, было снаряжение. Ассасин оглянулся и увидел свою кожаную сумку, где были сложены его вещи. Выглядела она нетронутой.
– Где мы? – спросил Эцио.
– А ты как думаешь? В море.
Эцио встал, морщась от резкой боли, и огляделся. Они находились в одной из рыбацких доу. Парус наполнял ветер, и лодка уверенно разрезала морскую гладь. Эцио повернулся в другую сторону и увидел далеко позади Ларнаку – точку на побережье Кипра.
– Что произошло?
– Ты спас мою жизнь. Я спас твою.
– Почему?
– Это Закон. Жаль, конечно. После того, что ты сделал, я бы хотел, чтоб ты умер.
До этого громила стоял у руля спиной к ассасину, но теперь повернулся. Эцио впервые за все время ясно увидел его лицо и мгновенно узнал.
– Проклятье, ты уничтожил мой корабль! Я несколько дней преследовал «Анаан». Захватив его, я бы вернулся в Египет богачом. Но благодаря тебе меня сделали рабом на галере. Меня! – возмущенно воскликнул громила.
– В Египет? Так ты не бербер?
– Будь прокляты эти берберы! Я мамелюк, хоть и не похож на них в этих лохмотьях. Когда мы туда доберемся, я первым делом найду себе бабу, а потом куплю нормальный шматок kofta [Особым образом зажаренное мясо.] и закажу хорошую одежду.
Эцио снова огляделся, пошатываясь, когда нос лодки натыкался на волну.
– Ты не моряк, так?
– Мне больше по нраву гондолы.
– Гондолы? Тьфу!
– Если хочешь меня убить…
– Ты меня обвиняешь? Ты – единственная причина, по которой я скрывался в клоаке венецианского порта, после того как сбежал. Я не мог поверить своей удаче, когда тебя увидел. Я почти уже оставил эту идею – искал способ самому убраться оттуда.
Эцио усмехнулся.
– Нет, я не обвиняю тебя.
– Ты бросил меня в резервуар с водой и оставил тонуть!
– Ты умеешь хорошо плавать. Любому дураку это ясно.
При этих словах громила улыбнулся.
– О! Мне стоило догадаться, что просьбы о сострадании на тебя не подействуют, прежде чем я притворился, что не могу плавать.
– Ты спас мне жизнь и тем самым искупил свою вину. Но зачем ты забрал меня с собой?
Здоровяк развел руками.
– Ты был ранен. Если бы я оставил тебя, они бы тебя схватили, и ты не прожил бы и ночи. А это было бы пустой тратой моих усилий. Тем более на этой посудине ты тоже можешь быть полезен, хоть ты и сухопутная крыса.
– Я сам могу о себе позаботиться.
Взгляд громилы стал серьезным.
– Я знаю это, efendi. Может, я просто решил, что не откажусь от твоей компании… Эцио Аудиторе.
– Ты знаешь мое имя.
– Ты известен. Покоритель пиратов. Но после убийства караульных и попытки побега это бы тебя не спасло.
Эцио обдумал его слова, потом сказал:
– Как тебя зовут?
Здоровяк выпрямился. Лохмотья галерного раба, которые всё ещё были на нем, ничуть не уменьшали его чувство собственного достоинства.
– Я Аль-Скараб, [«Скарабей», кличка.] гроза Белого моря.
– О, – криво усмехнулся Эцио. – Прошу меня извинить.
– У меня нет корабля, – с сожалением добавил Аль-Скараб. – Но это временно. Когда мы доберемся домой, корабль и команда появятся у меня в течение недели.
– Куда домой?
– Разве я тебе не сказал? Ближайший порт, находящийся у руках мамелюков, совсем рядом – это Акра.
ГЛАВА 8
Время пришло.
Уходить было трудно, но миссия была важнее, и она звала Эцио вперед. Время, проведенное в Акре, ушло на отдых и восстановление сил. Эцио заставлял себя быть терпеливым, пока рана не заживет, говоря, что поиски окончатся ничем, если он сам не будет полностью здоров. Знакомство с Аль-Скарабом, которое могло бы закончиться плачевно, если бы всё сложилось иначе, заставило Эцио убедиться, что если на свете есть ангелы-хранители, то один из них присматривает и за ним.
Здоровяк-пират, которого он одолел в битве на «Анаане», не просто спас ему жизнь. Он привел Эцио к своей семье в Акре и представил его, как своего спасителя и брата по оружию. Аль-Скараб не упомянул о своем поражении во время битве на «Анаане» и, пригрозив, попросил Эцио сделать то же самое. Но их бегство с Ларнаки обросло невероятными подробностями.
– Их было пятьдесят… – начал свой рассказ Аль-Скараб, количество вероломных венецианцев, которые напали на них, увеличивалось с каждым разом. К десятому повтору истории их стало больше в десять раз. Широко раскрыв рты и глаза, эту историю заворожено слушали двоюродные братья Аль-Скараба, и ни один из них даже не заикался о несоответствиях. «По крайней мере», – сухо подумал Эцио, – «он не выдумал морского чудовища».
Единственное, что не было выдумкой – опасности, о которых Эцио предупредила семья Аль-Скараба, и которые ждали его на дальнейшем пути. Они пытались убедить его взять с собой вооруженных людей, но Эцио решительно отказался. Он должен был следовать своим путем и не хотел никого подвергать опасности, с которой, как он знал, непременно столкнется.
Вскоре после прибытия в Акру, Эцио воспользовался подвернувшейся возможностью написать сестре обещанное письмо. Он осторожно подбирал слова, понимая, что это может быть его последнее письмо к ней, и что он может больше никогда её не увидеть.
Акра
20 ноября MDX [1510 год]
Клаудия, дорогая моя сестра.
Я в Акре уже неделю, в безопасности и хорошем расположении духа, но готовый к худшему. Те, кто дали мне пищу и кров, предупредили, что на дороге в Масиаф вовсю хозяйничают разбойники и наемники из чужой земли. Я пока не знаю, что это может значить.