{11}. В то время как другие ученые искали универсальные законы, Гумбольдт настаивал, что природу надо познавать через чувства{12}.
Гумбольдт как никто другой был способен помнить годами даже мельчайшие подробности: форму листа, цвет почвы, показания термометра, слоистость горной породы. Эта незаурядная память позволяла ему сравнивать наблюдения, которые он делал по всему миру на территориях, отстоявших друг от друга на несколько десятков или тысяч миль. Гумбольдт был способен «проследить цепь всех событий мира одновременно»{13}. Когда другим приходилось рыться в памяти, Гумбольдт, «чьи глаза настоящие телескопы и микроскопы», как восторженно выразился американский писатель и поэт Ральф Уолдо Эмерсон{14}, мог любую крупицу знаний сразу же применить.
Стоя на вершине Чимборасо, Гумбольдт, утомленный восхождением, любовался видом. Здесь растительные пояса укладывались один к верхней границе другого. В этих долинах он проходил через пальмовые и влажные бамбуковые леса, где яркие орхидеи льнули к стволам. Поднявшись выше, он наблюдал хвойные деревья, дубы и кустарники, напоминающие барбарис, – все это было ему знакомо и схоже с растительностью европейских лесов. Потом пришла очередь альпийских лугов с растительностью, очень похожей на ту, которую он собирал в горах Швейцарии, и лишайников, которые напоминали ему экземпляры Заполярья и Лапландии. Никто еще не смотрел так на растения. Гумбольдт видел их не как узкие категории классификации, а как типичных представителей, соответствующих месту и климату обитания. Это был человек, который видел в природе масштабную силу, расположившую климатические зоны вдоль всех континентов, – глубокая для его времени концепция и одна из немногих до сих пор влияющая на наше понимание экосистем.
Распределение растительности в Андах
Книги, дневники и письма Гумбольдта остаются дальновидными, принадлежащими мыслителю, сильно опередившему свое время. Он изобрел изотермы – линии температуры и давления, которые мы видим на нынешних картах погоды; он также открыл магнитный экватор. Он выступил с идеей растительных и климатических зон, опоясывающих земной шар. Но самое главное, Гумбольдт произвел революцию нашего ви́дения мира природы. Он нашел взаимосвязи везде. Ни один, даже самый мелкий организм не рассматривался обособленно. «В этой огромной цепи причин и следствий, – говорил Гумбольдт, – ни один отдельный факт нельзя рассматривать изолированно»{15}. С этой догадкой он изобрел паутину жизни – концепцию природы, какой мы знаем ее сегодня.
Когда природа воспринимается как паутина, ее беззащитность сразу становится очевидной. Все тесно взаимосвязано. Потянешь за одно звено – вся мозаика может развалиться. После того как он увидел опустошительное действие колониальных плантаций на природную среду около озера Валенсия в Венесуэле в 1800 г., Гумбольдт стал первым ученым, заговорившим о пагубности человеческой деятельности для климата{16}. Вырубка лесов приводила там к истощению земли, уровень воды в озере снижался и с исчезновением подлеска проливные дожди вымывали почвенные слои к склонам близлежащих гор. Гумбольдт первым объяснил способность леса обогащать атмосферу влагой и его охлаждающий эффект, так же как и важность леса для влагоудержания и защиты от почвенной эрозии{17}. Он предупреждал, что, влияя на климат, человечество вмешивается не в свое дело и это может привести к непредсказуемому влиянию на «будущие поколения»{18}.
В этой книге прослеживаются невидимые нити, связывающие нас с этим необыкновенным человеком. Гумбольдт оказал влияние на многих величайших мыслителей, художников и ученых своего времени. Томас Джефферсон назвал его «одним из лучших украшений века»{19}. Чарльз Дарвин писал: «Ничто так не подстегивало меня, как чтение “Личного повествования…” Гумбольдта»{20}. Он утверждал, что, не будь Гумбольдта, он не поплыл бы на «Бигле» и не задумал бы своего «Происхождения видов». Уильям Вордсворт и Сэмюэл Тейлор Кольридж использовали в своих поэмах гумбольдтовскую концепцию природы. Самый почитаемый в Америке писатель-натуралист Генри Дэвид Торо нашел в книгах Гумбольдта ответ на свою дилемму, как быть одновременно поэтом и натуралистом: без Гумбольдта его «Уолден» получился бы совсем другой книгой. Симон Боливар, революционер, освободивший Южную Америку от испанского колониального владычества, назвал Гумбольдта «первооткрывателем Нового Света»{21}, а величайший поэт Германии Иоганн Вольфганг фон Гёте признал, что провести несколько дней с Гумбольдтом было для него все равно, что «прожить несколько лет»{22}.
14 сентября 1869 г. во всем мире праздновалось столетие Александра фон Гумбольдта. Торжества охватили Европу, Африку, Австралию, обе Америки. В Мельбурне и Аделаиде люди собирались, чтобы послушать речи в честь Гумбольдта, то же самое происходило в Буэнос-Айресе и Мехико{23}. В Москве на празднике в память о Гумбольдте его назвали «Шекспиром наук»{24}, в египетской Александрии небо расцветилось фейерверками в его честь{25}. Наибольший размах торжества приобрели в Соединенных Штатах: от Сан-Франциско до Филадельфии, от Чикаго до Чарльстона устраивали уличные парады, с именем Гумбольдта пировали и закатывали концерты{26}. В Кливленде на улицы высыпало 8000 человек, в Сиракузах праздничная колонна из 15 000 человек растянулась на целую милю{27}. На праздничном собрании в честь Гумбольдта в Питтсбурге присутствовал президент Улисс Грант, и весь город замер, когда восславить юбиляра собралось 10 000 жителей{28}.
Мощенные булыжником улицы Нью-Йорка украсились флагами. Ратуша скрылась под праздничными плакатами, огромные портреты Гумбольдта загораживали целые фасады. В празднике участвовали даже проплывавшие по Гудзону корабли, расцветившиеся гирляндами. Утром тысячи людей проследовали за десятью оркестрами по Бродвею от Бауэри до Центрального парка, отдавая должное человеку, чью славу, как написала на своей первой странице New York Times, не могла присвоить себе ни одна страна{29}. Днем в Центральном парке собралось 25 000 человек, слушавших речи, сопровождавшие открытие бронзового бюста Гумбольдта. Вечером, когда стемнело, по улицам, под разноцветными китайскими фонариками, прошла факельная процессия из 15 000 участников.
Один из ораторов предложил представить его «стоящим на вершине Анд», выше которых парил его могучий разум{30}. Во всех речах по всему миру подчеркивалось, что Гумбольдт прозрел «внутреннюю взаимосвязь» всех явлений природы{31}. В Бостоне Эмерсон сказал городским вельможам, что Гумбольдт был «одним из тех чудес света»{32}. Его слава, писали в лондонской Daily News, была «в некотором роде тесно связана с самой вселенной»{33}. В Германии были праздники в Кёльне, Гамбурге, Дрездене, Франкфурте и множестве других городов{34}. Самые бурные немецкие чествования были в Берлине, родном городе Гумбольдта{35}: там, несмотря на проливной дождь, собралось 80 000 человек. Власти распорядились закрыть в тот день все учреждения и правительственные службы. Ливень и порывы холодного ветра не мешали выступлениям и массовым песнопениям, не утихавшим несколько часов.
Идеи Александра фон Гумбольдта, ныне почти забытые за пределами академической среды, все еще формируют наше мышление. Его книги пылятся в библиотеках, зато его имя звучит повсюду: от течения Гумбольдта у берегов Чили и Перу до десятков памятников, парков и горных хребтов в Южной Америке, включая Сьерра-Гумбольдт в Мексике и пик Гумбольдта в Венесуэле{36}. В его честь назван город в Аргентине, река в Бразилии, гейзер в Эквадоре, залив в Колумбии[1].
В Гренландии есть мыс и ледник Гумбольдта, горы Гумбольдта мы находим на картах Северного Китая, Южной Африки, Новой Зеландии, Антарктиды, реки и водопады Гумбольдт – в Тасмании и в Новой Зеландии, парки его имени есть в Германии, по Парижу пролегает улица Александра фон Гумбольдта. В одной Северной Америке именем Гумбольдта названы четыре округа, тринадцать городов, горы, заливы, озера и одна река; в Калифорнии есть природный парк Гумбольдт-Редвудс, в Чикаго и в Буффало – парки Гумбольдта. Когда Конституционный совет решал в 1860-е гг., как назвать нынешний штат Неваду, он чуть не стал Гумбольдтом{37}. Имя Гумбольдта носят около 300 растений и более 100 животных, в том числе калифорнийская лилия Гумбольдта (Lilium humboldtii), южноамериканский пингвин Гумбольдта (Spheniscus humboldti) и свирепый хищник – шестифутовый кальмар Гумбольдта (