Что бы вы ни заметили, просто остановитесь на минуту, – не заостряйте слишком сильно своё внимание на том или ином объекте; это будет происходить постепенно, после того как ваш ум привыкнет к такой работе с внимательностью.
Движение
Ещё один вариант практики полноты внимания в отношении тела – просто наблюдать за движением рук, за тем, как они распрямляются и рассекают пространство. Когда вам надоест следить за движением рук, переключите своё внимание на что-нибудь другое – скажем, на кисти рук или плечи.
Я не умею сидеть неподвижно. Может, это следствие выполнения роли родителя. Дети всё время находятся в движении, чем часто вызывают у родителей беспокойство. Помню себя в детстве – я определённо не облегчал родителям жизнь, постоянно ища приключений себе на голову.
Но полнота внимания – сама по себе приключение, и мне на самом деле легче практиковать осознавание тела, находясь параллельно в каком-то движении, элементарно замечая, как моё физическое тело приближается к другим физическим объектам окружающей обстановки, находящимся здесь и сейчас. «Так, моя ступня на этой части пола… Вау!.. Моя нога приближается к столу… Здо́рово… Она уже у стула…» – и так далее.
Удерживание фокуса на ощущении движения порождает чувство благодарности за саму способность двигаться. Вы также развиваете бдительность и осознанность относительно окружающего пространства, в котором движется ваше тело и появляются другие формы; вы естественным образом начинаете ощущать гармонию с окружающей средой: кажется, вы будто танцуете с материальной реальностью.
Пробуйте уделить этому упражнению пару минут.
Но на этом уровне иногда возникает опасность слишком серьёзного отношения к полноте внимания. Недавно я наблюдал за человеком, который очень медленно передвигался, и поинтересовался, как он себя чувствует. (В этом заключается одно из преимуществ низкорослого, почти лысого человека в очках и красном облачении перед остальными людьми: мне позволено задавать подобные вопросы.)
Человек ответил: «Я практикую осознанную ходьбу».
Я не чувствовал, что имею право поправить его в тот самый момент, но вспомнил, что столько людей в Таши Джонге проводили годы, сидя в пещерах практически без движения. Но по возвращении в монастырь они всё так же бодро бегали, управляясь с делами. Их сердца были сосредоточены на монастырских обязанностях, обучении студентов, обслуживании людей, пришедших за советом. Они ни разу не спотыкались и, казалось, скользили по дорожкам между разными строениями. Ими руководило намерение помогать другим людям. Таково намерение, стоящее за практикой полноты внимания: помогать, служить, любить.
Можно медленно гулять или принимать пищу, если это помогает нам осознавать своё тело. Но не стоит забывать о назначении каждого движения: помогать, служить, любить.
Форма
«Полнота внимания тела» иногда переводится как «полнота внимания формы» – практика распространения внимательности на все виды форм: на мебель и другие предметы в комнате, на улице, в ресторане, поезде и т. д. По сути, это практика «заземления» в относительной реальности, в которой мы функционируем.
Мы привыкли к несколько размытому зрительному восприятию. В действительности мы не видим кухонный стол так чётко; не очень отчётливо видим свои руки. Они становятся как бы обобщёнными объектами. И как дополнительное средство «заземления» практика осознавания тела – или, говоря в общем, осознавания формы, – предоставляет ещё одну возможность обострить способности нашего восприятия.
Итак, уделите минуту тому, чтобы сфокусироваться на какой-либо форме, где бы вы сейчас ни находились. Неважно, что это будет за предмет. Может, ваша рука, стол или же книга, которую держите в одной руке, или айпод в другой.
Просто заметьте его.
Просто смотрите на него.
Хорошо, минута закончилась.
Как ощущения?
Почувствовали себя более присутствующими? Более «заземлёнными»? Или, может, стало страшновато?
Эти реакции естественны, пока мы только начинаем соотносить себя с телом и окружающим миром форм. В конце концов, на избавление от старых привычек уходит много времени. Поначалу будет непросто развить готовность видеть, направить обнажённое осознавание на окружающие объекты. Но со временем эти эксперименты станут даваться всё легче и легче.
И когда у нас начнёт получаться, можно будет расширить это внимание, эту признательность и обратить их на комнату, на целую вселенную форм: деревья за окном, травы, цветочные клумбы. Даже сидя на стуле в своей комнате, мы сможем испытать благодарность за возможность принадлежать к обширной сфере ясных, присутствующих в настоящем форм. А поднявшись со стула, мы сможем взять эти осознанность, бдительность и признательность с собой.
Помните о чуде
В детстве мы влюбляемся в чудо жизни. Нас приводят в восторг собственные тела; восхищают окружающие предметы. В каком-то смысле практика осознавания тела – это большой шаг к тому, чтобы снова влюбиться в сущее чудо жизни. Но тотчас у нас это не получится, так же, как не получится пересечь мост одним шагом. Необходимо шаг за шагом усваивать пережитый опыт – научиться ходить, прежде чем побежать.
Как отец я, конечно, видел, что как только мои дочери научились ходить, начать бегать им уже ничего не стоило. Довольно часто они нарывались на неприятности, что случается со многими из нас. Будучи детьми, мы можем погнаться за мячом и выскочить на проезжую часть. Будучи взрослыми, мы способны серьёзно увлечься человеком, у которого не самые благородные планы на наш счёт, или стремиться заполучить социальную роль, которая нам не очень подходит.
Осознавание тела помогает реагировать на импульс бежать – по крайней мере заставляет задаться вопросом, от чего или куда мы бежим. Первый шаг как раз состоит в том, чтобы остановиться, подумать над своим самоотождествлением, отсечь истории о самих себе, которые мы себе так любим рассказывать. Очень часто эти истории и блокируют наши невероятные возможности.
Например, мне недавно рассказали об ученике, который ворвался в комнату своего учителя в состоянии полного отчаяния.
«Моя поясница ужасно напряжена, – воскликнул он, – и я сам настолько скован, что никогда не смогу общаться с людьми, я всё время буду изгоем».
Учитель посмотрел на него и сказал: «У тебя напряжена поясница».
«Да! Именно! – голосил ученик. – Поэтому я никогда не смогу нормально контактировать с людьми. Я не способен чувствовать сострадание. Я обречён на одиночество».
Учитель снова посмотрел на него и сказал: «У тебя напряжена поясница».
«И я об этом, – взволнованно отвечал ученик. – Я отрезан от внешнего мира. Это ужасно».
Спустя минуту учитель взглянул на него и сказал: «У тебя напряжена поясница. Всё остальное – просто истории».
Откуда тогда берутся эти истории?
7Тонкое тело
Я был совсем молод, только на начальных курсах обучения, когда мой главный наставник Целванг Риндзин рассказал мне об аспекте человеческого существа, который объяснял чувство беспокойства, преследовавшее меня в Таши Джонге.
Несколько лет подряд я страдал от язв на слизистой оболочке желудка и рта, а также от нарывов на коже головы. Я плохо спал. Не мог есть. Я не знал, как быть: пойти на любое ухищрение, лишь бы избавиться от болезней, или забиться в угол и тихо умереть.
В конце концов Целванг Риндзин объяснил, что трудности, которые я испытывал, связаны с аспектом человеческого существования, известным в буддийской традиции как тонкое тело. Для простоты понимания можно сказать, что тонкое тело – это место, где возникают и исчезают эмоции, зачастую оказывая ощутимый эффект на физическое тело.
Дело было ближе к вечеру, когда Целванг Риндзин усадил меня рядом с собой для беседы. Другие тулку, с которыми мы вместе жили в одном домике, разговаривали с монахами снаружи. Я отчётливо слышал их голоса, в то время как я и мой наставник сидели на кровати и через маленькое окошко смотрели, как сгущается золотой закат.
«Я пристально наблюдал за тобой, – начал он. – Может, я был с тобой немного жёстче, чем с другими учениками. Это потому, что ты приехал позже, и потому, что линия Цокньи очень важна».
Я стал покрываться по́том в ожидании продолжения. Я был абсолютно уверен, что он собирается меня отругать. В конце концов, он ведь поймал меня с поличным, когда я удирал в соседнюю деревню смотреть фильмы, и знал о том, что я разговаривал с деревенскими девчонками.
«Но ты хорошо учишься, – продолжал он, – и, можно сказать, прекрасно освоил интеллектуальное значение „я“ и то, как оно может ограничить нас в возможности сердцем понять учения Будды. Тем не менее…» Он остановился.
Солнце медленно садилось; я почувствовал, как по спине пробежала дрожь.
«Я также заметил, – наконец сказал он, – что ты чувствуешь себя подавленным, и эта подавленность стала причиной твоей болезни и, кроме того, сделала тебя немного своенравным».
Он выглядел мрачным, как всегда, и я готовился ко второй порции выговора.
Вместо этого через мгновение выражение его лица смягчилось, и по тому, как он менял положение тела, я догадался, что у него на уме было что-то другое.
«Теперь, – сказал он, – пришло время научить тебя тому, что не входит в традиционную программу обучения».
Я боялся пошевелиться, чтобы не выдать распиравшего меня любопытства, когда он улыбнулся мне одной из своих редких улыбок.
«Как ты знаешь, у тебя есть физическое тело, – начал он, – и ты проделал долгий путь к пониманию того, как ум развивает ощущение своего „я“. Но ещё есть слой… – наставник подбирал слова, – переживаемого опыта, который находится между тем и другим. Это слой называется тонким телом».
Он вздохнул. «Объяснить, что такое тонкое тело, – как пытаться описать вкус воды. Ты понимаешь, что пьёшь воду. Ты испытываешь в ней потребность, когда ощущаешь жажду. Чувствуешь облегчение, когда тело пропитывается её влагой. Но сможешь ли ты описать кому-то вкус воды? Подобным же образом, можно ли описать чувство эмоционального равновесия? Или чувство облегчения, которое испытываешь? Сомневаюсь, – пробормотал он, – но я попробую».