Те события давно остались позади. Не до конца, разумеется, в кошмарах они возвращались регулярно, и будут возвращаться до последнего дня, но вслух о них друзья не упоминали.
- Я всё равно не отстану, не надейся. Хватит бегать от моих предложений! Как будто это поможет. Дело, между прочим, серьёзное. Твои показатели депрессивности зашкалили в последнюю проверку. А там и до суицидальных мыслей рукой подать.
Знал бы он, что суицидальные мысли шли рядом с Тиходолом всегда.
- Не выдумывай.
- Я врач и я сказал - тебе нужен отдых.
- Ты не врач, ты зануда.
- Тиходол, - Армир повернулся. - Я не шучу. Я направил совету по профпригодности твои данные и результаты проверки команды на моральную изношенность. Моя врачебная рекомендация - перевод корабля или хотя бы части команды в мирный флот.
- Что за бред? А парваусы?
- Они уже три года как не показываются. Конечно! - предупредил Армир споры. - Никто не утверждает, что они ушли навсегда. Конечно, мы должны быть в готовности... но кроме нас на службе уже много молодых ребят с более крепкой психикой. Теперь наше с тобой место не во фланге, а в тылу.
- Молодых? Нам даже тридцати нет!
- Но мы старики, Тиходол. Судя по данным тестов.
- Знаешь куда твои тесты нужно засунуть?
- Не бузи, командир. Что ты видел в жизни, кроме корабля и парваусов? По тестам социальной адаптации тебе восемь лет. Восемь! Задумайся только!
- Что ты несёшь, Армир?
- Правду, друг мой. Горькую, но правду. Мы знаем, как убивать. Как командовать солдатами. Как вылечить их от ран. Но мы не знаем о той жизни, которая вне военного корабля. О городах, простых буднях, когда люди ходят по улицам, смотрят друг на друга, улыбаются, болтают и не думают, что нужно проверить радиус АМ-47529 на наличие базы парваусов, иначе те могут всего за сутки переброситься и зачистить от людей любую лежащую поблизости астероидную шахту. Мимо меня эта беда тоже не прошла, хотя я даже успел с девушкой в кино сходить. Один раз. Толку от нас сейчас мало, даже начнись нападения заново. Мы - рухлядь, снаружи крепкая да бравая, а внутри закостеневшая в одном дне. Том, что сотворило из нас солдат. Так дальше нельзя. Нам нужно восстановиться. Так что мы оба с тобой отправимся служить родине другими способами.
- Какими? Что мы умеем кроме как делать из живых парваусов мёртвых?
- Мы можем и другую работу выполнять. Какую дадут. И будем. Врач сказал - совет профпригодности прислушался. Так устроен флот.
Тиходол постоял, повесив голову.
- Ну и скотина ты, Армир. Не нужно было тогда следить за твоей судьбой и предлагать место на моём корабле. Пожалел тебя, сироту, подумал - ты, как я, теперь один во всём мире. А ты после всех этих лет вместо благодарности мне такую свинью подложил!
- А я рад, что ты меня нашёл и взял к себе. Ты мне вместо семьи, потому я и намерен за тебя переживать. Хотя было время, мне в служебке все кому ни лень намекали, что ты просто мною заинтересовался... лично так сказать.
- Чего?
- Мы с тобой внешне очень схожи, даром что я темный, а ты светлый. Рост, телосложение, черты лица. Да и женщинами ты не особо интересуешься. Вот и чесали языками. Но я всегда знал - враньё. Просто ты увидел во мне самого себя и помог, как тебе помог Гавриил.
- Как ты меня достал, Армир, - пробормотал Тиходол и попятился обратно в коридор. - Надеюсь, сообщение твоё до совета не дошло.
Однако вскоре оказалось, очень даже дошло. И решение профсовет выдал молниеносное - Тиходол, Армир и ещё три члена команды с самыми печальными результатами тестов переведены в тыл на «подсобные работы».
Еще через тринадцать суток они привели военный корабль к докам центрального кольца и оставили его ждать другого командира. Каждый прощался по-своему, наедине, в своей каюте. Тиходол в последний раз спустился с трапа плечом к плечу с Армиром и на удивление не чувствовал, будто теряет что-то важное. Вся его сознательная жизнь была посвящена борьбе с парваусами, корабль стал его домом, Армир - братом, а Гавриил -вторым отцом. Все его мысли и стремления были направлены только на то, чтобы парваусы никогда и никого больше не уничтожили, ни один народ или расу во вселенной. Чтобы больше никто никогда не почувствовал того, через что прошёл Тиходол, не стал сиротой.
А сейчас, спускаясь с сумкой в руке, в которой поместилось всё его нехитрое имущество, он не чувствовал ничего ужасающего, не ощущал опустошения, о котором пускают слёзы старые ветераны, напившись в хлам.
Он почувствовал потерю потом.
«Скрепка», конечно, была не официальным названием, а бытовым. В бумагах корабль назывался «Скрипичный ключ». Тиходол руки бы поотрывал тому, кто придумал и зарегистрировал это название. Сразу понятно - открыли программу с определениями и включили рэндом, чтобы не напрягаться и не выдумывать нечто красивое. Какой к чёрту скрипичный ключ?! Но уже поздно, слишком дорого переименовывать. Вернее, денег у Тиходола хватало, на что ему было тратить на войне? Но пускать их на переименование корабля - непозволительная роскошь. Приходится сжать зубы и делать вид, будто название тебя не бесит.
«Скрепка» была переоборудована из морально устаревшего ракетоносителя в грузовой корабль. Конечно, не совсем для гражданских грузов, возить команда должна была материалы для изготовления оружия и припасы для обеспечения жизнедеятельности армии. Хотя парваусы уже не показывались, никто не верил, будто война закончилась, все подозревали, что враги только затаились на время, чтобы восстановиться и ринуться в очередной бой.
Новая команда Скрепки состояла из переведённых вместе с Тиходолом военных. Его назначили на должность капитана, Армир разделил должности врача и эконома, который занимается списком необходимых закупок, коком стал Дудило, здоровый нелюдимый мужик, который, однако, единственный из них всех прилично готовил, за погрузку, разгрузку и сохранность груза отвечал Г олова, которому до пенсии оставалось отработать два года, механик и энергетик звался Мотя и единственный новый член экипажа был разболтанный Пекар, в чьи обязанности входила уборка и исполнение всех мелких поручений команды. Его посоветовали в профсовете, сказали, парню нужно обязательно летать, потому что на поверхности он сохнет и чахнет. Пришлось взять. Парень оказался чудаком, романтиком и по вечерам бренчал на гитаре, сидя у обзорного купола, но вёл себя прилично, слушался старших и на рожон не лез.
Вот таким составом они и отправились за своим первым грузом. И, к удивлению Тихохода ничего плохого не произошло, всё прошло как по маслу. Так что в следующий раз он был не так напряжён и позволял себе дежурить на час-два меньше обычного. А через дюжину полётов попривык и не помнил, с чего вообще волновался.
Настенный экран засветился, превращаясь в зеркало. Элидес поджала губы и стала выбирать наряд. Саполиновая ткань изначально представляла собой комбинезон, плотно прилегающий к телу, но могла менять свойства по желанию владельца. Конечно, не всегда, для этого нужно было встать в круг со специальным излучением, придающим ткани пластичность. Оно и понятно - если бы материя могла меняться в любое время, как тебе того захотелось и подумалось, вышел бы конфуз. Кто-то мог улететь в мыслях в фантазии и прямо прилюдно вырядится во что-то неподобающее. А то и вообще стать голым (саполин мог становиться прозрачным).
- Ты уже встала?
Афина вламывалась без предупреждения всегда. Вначале Элидес это дико бесило, она даже жаловалась родителям, но то ли до них не доходили сообщения (живьём они вообще виделись крайне редко), то ли им было наплевать, результат один - Афину никто и не подумал поставить на место.
И сейчас эта ужасная женщина зашла в комнату, быстро оглядываясь и убедившись, что посторонних нет, придирчиво оглядела белую ткань комбинезона своей подопечной. На ней самой был рабочий вариант - тоже комбинезон, но с карманами и не стесняющий движения, немаркого серо-синего цвета. Ни цветочка тебе, ни ленточки, ни какого другого украшения.
- Думаешь, что надеть?
- Угу.
- Опять букой сегодня заделалась? Не с той ножки поднялась?
- Афина!.. - Впрочем, ругаться с ней толку ноль, не поможет. - Оставь меня в покое! Одеться, по крайне мере, я могу без чужих глаз?
- А я думала, мы подружились, - буркнула охранница, перекрещивая руки на груди.
- Ещё чего. Ты мне даже не нравилась никогда.
- Разишь в самое сердце! - покачала та головой.
- С чего бы это? Ты вроде на работе и деньги получаешь. Вот когда будешь меня охранять только потому что хорошо ко мне относишься, тогда и с моей стороны жди ответной симпатии. Мы со всем разобрались?
Афина покачала головой.
- Неудивительно, что у тебя поклонников нет, с такими-то речами.
- Я просто правду говорю!
- И кто её спрашивает?
- А как...
Элидес растерялась.
- Как иначе? Да просто делай вид, будто всё тебя устраивает. И потом, неужели мы не можем быть подругами даже если я на тебя работаю? Вот смотри - нам же весело бывает вместе, верно? И я могу сейчас не болтать с тобой, это мне работать не помешает. Сяду в угол, надену чёрные очки и буду играть в шпионов. Но я смотрю на тебя надутую и мне улыбаться хочется. Ты чего дуешься-то? Что-то случилось?
Элидес вздохнула и принялась менять костюм. Длинное платье, ну, пусть лиловое, рукава тоже длинные, до кончиков пальцев. Под грудью -шнуровка.
- Эли. Ну что произошло?
Ну вот, теперь с ней говорят, как с пятилетней девочкой.
- Да ничего не случилось!
- Почему ты тогда пыхтишь и пятнами красными покрываешься?
- Я в порядке.
- И платье длинное-длинное выбрала, строгое дальше некуда. Ужин не удался?
- Всё в порядке, сказала! - Элидес со злостью прикусила губу.
- Неужели опять? - Ахнула Афина. На вчерашнем ужине она не присутствовала, потому что он проходил дома, а дома своя охрана.
- Да, опять! - не сдержалась Элидес. - Почему бы и нет?