– Ну вот, слава богу! – сказал Юровский и осекся. – То есть приступаем, товарищи!
Из записок мичмана Анненкова17 июля 1917 года
Грузовик въехал во двор. Я, Каракоев и мадьяр спрыгнули на землю из кузова. Только бы Государь и Семья были живы! Только бы мы не опоздали!
Поручик Лиховский был за рулем. Он и Бреннер выволокли из кабины комиссара Медведкина. Бреннер упирал ему в бок револьвер.
– Сейчас мы войдем, ты первый. Когда спросят, кто мы, скажешь, что нас прислали на усиление из Уралсовета. Как пойдет стрельба, падай на пол и не двигайся. Шевельнешься – пристрелю. Понял?
– Понял …
– Не глушить мотор, – приказал Бреннер. – Юровского брать живым!
Бреннер уже входил в двери, револьвером подталкивая перед собой Медведкина. Следом – ротмистр Каракоев, потом я, поручик Лиховский и мадьяр – перебежчик от красных, предупредивший нас о времени расстрела. У всех, разумеется, красные ленты на фуражках.
Вошли нестройной группой в прихожую, быстро прошли две комнаты и в зале увидели всех во главе с Юровским. Человек шесть стояли вокруг стола с разложенными на нем револьверами. Еще один в папахе и солдатской шинели стоял у стены, упирая винтовку прикладом в пол. Судя по красному банту на груди, это тоже был «наш» мадьяр. Бант – отличительный знак нашего второго тайного союзника в доме.
Войдя, мы рассредоточились и образовали неровную шеренгу. Револьверы еще лежали на столе – Юровский не успел раздать оружие. Я узнал его сразу. Он как-то неуловимо выделялся среди остальных, хотя никаких особых знаков различия не имел.
Юровский посмотрел на нас с недоумением и спросил Медведкина:
– Это кто?
– Прислали из Уралсовета нам на усиление.
– Какое еще усиление? Я же им сказал – управимся сами!
– Я тоже им говорил, а они… – сказал Медведкин.
Я стоял позади Медведкина и не видел его лица, но, судя по голосу, он попытался улыбнуться – и напрасно, потому что Юровский все понял и потянулся к столу за револьвером. Мы дали залп. Я выстрелил в приземистого мужичка в черном пиджаке и серой косоворотке. Пальба пошла сумасшедшая. Из смежной комнаты слева выбежал караульный с винтовкой, я свалил его двумя выстрелами.
– Наверх! На веранде пулеметчик, – крикнул Каракоев нашему мадьяру с красным бантом.
Тот бросился к лестнице. Я – за ним. Наверху уже показался красногвардеец с револьвером. Он растерянно посмотрел на меня и мадьяра – своего сослуживца.
– Что это? – спросил он.
Мадьяр воткнул штык ему в живот, я выстрелил в грудь, и он скатился по лестнице.
– Пулеметчик? – спросил я.
– Он… – сказал мадьяр.
Мы сбежали вниз.
В три минуты все было кончено. Юровский скрючился на полу с простреленным плечом, еще шестеро лежали у стола без движения. Медведкин, как и было ему приказано, с первым выстрелом упал на пол, прикрыв голову руками.
– Где Государь? – спросил Бреннер у наших мадьяр.
Оба кивнули в сторону угловой комнаты. Бреннер и Каракоев бросились туда, я за ними, за мной – Лиховский.
– Охранять вход и этих двоих! – приказал Бреннер мадьярам и распахнул дверь.
Через его плечо я увидел Государя и Государыню, неподвижно смотревших на нас. Наследник сидел на стуле, рядом стояли родители, остальные жались к стенам. Я узнал всех Великих Княжон, а также еще четверых из свиты. Да – все были здесь, все одиннадцать. Застыли будто манекены.
Царь шагнул нам навстречу, заслоняя собой Наследника.
– Ваше Величество, вы свободны, – сказал Бреннер.
– Что? – переспросил Государь растерянно.
– Мы прибыли освободить вас… – продолжил Бреннер, но его перебила Татьяна.
– Господи, Павел! – закричала она, узнав Лиховского.
А Анастасия увидела меня.
– Это же Леонидик! Леонидик! Наш юнга Леонидик с яхты!
Она бросилась ко мне, но тут же обернулась к неподвижным отцу и матери и повторила просительно:
– Это Леонидик!
И другие Княжны подхватили: Леонидик, Леонидик!
Это ли не мечта всякого рыцаря – спасти Принцессу! Четырех Принцесс.
– Ваше Величество! Капитан Бреннер – командир группы. Прошу вас следовать за нами!
– Да, да, конечно… – сказал Государь медленно, но не двинулся с места. – А куда следовать?
– Для начала отсюда! Во дворе грузовик. План обсудим по дороге! Умоляю, Ваше Величество, вы в смертельной опасности!
– Нет! Это какая-то провокация! Где комендант! Где Юровский? – Взгляд Государыни метался панически, ни на ком не задерживаясь.
– Юровский больше не командует, – сказал Каракоев.
– Как не командует? Позовите Юровского! – требовала Государыня.
– Уходить надо, Ваше Величество!
– Мы никуда отсюда не пойдем, пока вы не объяснитесь! – сказала Государыня.
– Да, господа, кто вы такие? – спросил Государь с какой-то совсем не подходящей к моменту безмятежностью.
Это было неожиданное препятствие: освобожденные вовсе не спешили на свободу. Их можно было понять: они ничего не знали о нас и о наших планах. И конечно, не понимали, что мы только что спасли их от расстрела.
– Ваше Величество, вы знаете, для чего вас здесь собрали? – спросил Каракоев.
– Нас должны перевезти в другое место… – сказала Государыня.
– Чтобы расстрелять, – сказал Бреннер.
– Что? – воскликнула Государыня. – Что вы говорите?
Бреннер обернулся назад.
– Где приказ?
Поручик Лиховский передал ему бумагу. Это было постановление Уралсовета, отобранное у Юровского.
– Вот приказ Уралсовета, Ваше Величество, о расстреле всей семьи. Нужно немедленно уходить!
Государь взял бумагу, пробежал глазами, вернул Бреннеру, растерянно потер лоб и переносицу.
– Ваше Величество! Мы теряем время! – простонал капитан Бреннер.
Государь посмотрел на него долгим отсутствующим взглядом. Это было непостижимо. Внешняя охрана пока не опомнилась, потому что приняла нашу стрельбу за расстрел, но сколько это могло продолжаться? Я отодвинул плечом капитана Бреннера, протиснулся между ним и ротмистром Каракоевым и оказался в трех шагах от Государя.
– Ваше Величество! Спасите дочерей! Спасите Наследника! Нужно уходить! Сейчас же! Немедленно! – услышал я собственный голос будто чужой – тонкий, придушенный. Мельком подумал, что я, наверно, смешон. Но никто не смеялся.
Я повернулся к Царице, окруженной дочерьми.
– Ваше Императорское Величество! Промедление смерти подобно!
Видно, я действительно выглядел жалко. Великие Княжны смотрели на меня с состраданием, будто не они, а я был приговорен к смерти.
Я выстрелил в потолок. Кричать было нельзя, и я захрипел:
– На выход! Все на выход!
Все вздрогнули, будто проснулись.
– За мной! – скомандовал Бреннер. – Освободить проход!
Государь поднял на руки Наследника и вынес из комнаты. За ним остальные. Но тут снова случилась заминка. Увидев тела на полу, Император остановился, Императрица вскрикнула, Княжны прижались друг к другу.
– Неужели нельзя было без этого! – сказал Государь.
– Ваше Величество, на их месте были бы вы! – сказал Каракоев. – На улицу! Немедленно!
– Наши вещи! – Государыня оглядывалась на лестницу.
– Собрать все одеяла и матрасы! Постелить в кузове!
Каракоев, лакей Трупп, повар Харитонов и доктор Боткин побежали наверх в комнаты заключенных.
– Берем только самое необходимое! – сказал Лиховский.
– Только самое необходимое! – повторил Бреннер.
Наконец все двинулись через залу, обходя тела. Я подхватил под руки двух Княжон – Анастасию и Татьяну. Анастасия несла болонку и сумку. Татьяна – какой-то баул и подушку. Следом поручик Лиховский вел Марию и Ольгу. Обе несли по узлу и свои сумочки. Наследника нес Государь впереди всех, рядом с ним шла Государыня с большой сумкой и двумя подушками. Анна Демидова, горничная, несла два баула и пару подушек. Лакей Трупп и повар Харитонов тащили по два больших чемодана, доктор Боткин замыкал процессию с чемоданом, сумкой и саквояжем.
– Можно ли оставить хотя бы подушки?! – взмолился Бреннер.
– Нет! – в один голос воскликнули Государь, Государыня и горничная Демидова.
– Нельзя, – шепнула мне на ухо Анастасия, – там зашиты драгоценности.
В спешке вышли во двор. Каракоев руководил выносом матрасов и одеял. Нашли также рулон сукна, которым, видимо, палачи планировали прикрыть тела в кузове. Его тоже вынесли к грузовику.
Наши мадьяры вывели Юровского и Медведкина. Гимнастерка на плече Юровского пропиталась кровью.
– Вы поедете в кузове с нашими, – сказал Бреннер Медведкину и стал втолковывать обоим комиссарам: – Внешняя охрана на воротах должна понять, что вы вывозите тела. Если в городе нас остановит патруль, предъявите бумаги. Ведите себя уверенно. В случае чего – первая пуля вам.
Семья и слуги стояли вдоль стены дома.
– Ваше Величество, всем придется лечь в кузове, – сказал Бреннер.
Мы помогли женщинам забраться в кузов, подняли туда Наследника и уложили его рядом с отцом. Царица и Княжны неловко устраивались вокруг Государя. Доктор Боткин и слуги поместились ближе к заднему борту. Анастасию я поднял наверх на руках. На мгновение ее испуганные глаза оказались совсем близко.
– Господи, спаси и помилуй, – прошептала она.
Наконец все улеглись. Стали укрывать «тела» кусками сукна – Анастасия вдруг вскочила:
– Где мой Джимми! Моя собака! Моя собака!
– Тише! Какая еще собака? – взмолился ротмистр Каракоев.
– Где собаки? Без собак не поедем! – твердо сказала Государыня.
– Собак придется оставить, – раздался голос капитана Бреннера из кабины.
– Нет! Без собак не поедем! – повторила Государыня. – Черт! Ловите собак! – рявкнул ротмистр Каракоев.
Но собаки и не думали бежать. Жались к колесам грузовика – все три. Их быстро забросили в кузов, и они прижались к своим хозяевам под сукном. Я и ротмистр Каракоев забрались в кузов и сели у бортов. Каракоев посадил рядом с собой Медведкина, уперев ему в бок ствол револьвера. Поручик Лиховский сел за руль, рядом с ним Юровский и капитан Бреннер.