Режим ластящейся кошки в исполнении девочек — мощнейший козырь. Видела такое многократно. На мужчин действует стопроцентно, но и старшие женщины поддаются в большинстве случаев. Быстро разуваюсь, скидываю куртку и бегу за мачехой. Нет, вооружённый нейтралитет мне ни к чему, для хотя бы относительно беззаботной жизни мне нужны надёжные тылы. А именно такое намерение читаю на лице Эльвиры: ты — сама по себе, я — сама по себе, пересекаемся только по крайней необходимости. Глупая. Так в одной семье жить невозможно, долго такую пытку никто не выдержит.
Удаляющуюся в свою комнату женщину слегка придерживаю за широкий рукав нарядного домашнего халата, сбоку выныривает моя мордочка, которую делаю максимально умильной.
— Эльвир, ты сильно обиделась? — на мои слова она слегка отворачивается. Тут же перемещаюсь на другую сторону. Опять заглядываю в глаза.
— Прости, пожалуйста. Ты больше никогда таких слов от меня не услышишь. Никогда-никогда!
Тут главное именно в том, чтобы в глаза заглядывать. Искренность я могу сыграть, тем более Дана безусловно виновата, тут не о чём спорить. Вижу, женщина поддаётся. Это Дана в ней только недостатки искала, а я вижу ясно, что характер у неё мягкий и покладистый. Не хватает последнего победного рывка. Чем бы её взять? О, невольно подсказывает Дана! Наблюдательность не есть её сильная черта, но если женщина в ком-то хочет найти недостатки, она их найдёт. На худой конец придумает, но если она меня подставит… где-то в своём сознании смотрю с угрозой на её недовольное личико за решётчатым окошком.
— Эльвира, ну хочешь, я всегда буду мыть посуду? — по мелькнувшему на лице выражению понимаю, что попадаю в цель. Точно! Сдержанно улыбаюсь Дане, спасибо, девочка. Она подметила, что Эльвира готовить умеет и любит, а вот посуду мыть после трапезы — не очень. Так что моё предложение для неё немалое искушение.
— Всегда? — женщина останавливается и старательно прячет заинтересованность.
— Ну, если я дома, конечно, — хоть какую-то лазейку оставить надо. И не поспоришь. Как я могу что-то делать, если меня дома нет?
— Это если ты придёшь из школы и увидишь грязную тарелку, то мыть её не будешь? — Бинго! Она начинает торговаться! Она ещё не заметила, но вопрос уже решён. Так что теперь можно её слегка осадить.
— Нет, — решительно отвечаю я, — Если только за отдельную мзду…
— Какую? — подозрительно хмурится Эльвира.
— Договоримся! — брызжу на неё оптимизмом. И улыбаюсь так хитро, что она не выдерживает, улыбается в ответ.
Я победила! Сейчас надо закреплять успех, поэтому я от неё не отлипаю. Никаких трудностей! Время обеда, поэтому мачеха ведёт меня на кухню и оделяет тарелкой пахучего борща. Знакомое блюдо, чего я только в прошлой жизни не видела. А моя Дана вообще слюни глотает. Так что обедаем мы с ней с аппетитом.
— Чудный борщ, — хвалю я хозяйку, — Научишь меня готовить?
Эльвира старается не показывать, что тает от моих слов, даже глаза строго сужает. Выглядит не убедительно и забавно.
— Тебе посуду мыть.
— После десерта и чая, обязательно, — соглашаюсь без малейшей запинки.
После обеда Эльвира недоверчиво глядит, как я принимаюсь за работу. Подсказывает, как пользоваться моющими средствами. Хм-м, а ведь ей доставляет немаленькое удовольствие наблюдать, как делается неприятная ей работа.
После обеда направляемся с ней по магазинам, но больше тратим время на рынок.
— В магазинах гнильё тебе вряд ли подсунут, — рассказывает Эльвира, — но качество там всегда среднее. На рынке могут обмануть, зато можно такое найти…
Мы находим свежих карасей. Эльвира задумчиво смотрит на плещущуюся в чане рыбу.
— Владик любит жареных карасей, но как же мне не хочется их чистить…
— Я почищу, — мгновенно предлагаю я, — ты только покажи, как.
Вопрос решается к взаимному удовлетворению, нас и продавца, невысокого обходительного мужчины.
Так что возвращаемся нагруженными и принимаемся за работу. Я принимаюсь, Эльвира руководит. В какой-то момент отвлекаюсь зарядить в лоб Дане, которая прошипела мне совет ещё кое-что «этой стерве» облизать. Затем потираю лоб и продолжаю скоблить бока карасикам. С этим надо что-то делать, хотя эта дура улетает в угол камеры, мне ощущение тычка по лбу тоже неприятно.
«Отец» приходит в момент, когда я по наущению Эльвиры быстро, но аккуратно укладываю карасиков на сковородку.
— Эльвира, не успели! Я говорила тебе, раньше надо было с рынка сваливать!
— Глупышка ты, — хихикает мачеха, — через пять минут перевернёшь, а ещё через пять следующую порцию закидывай. Караси хороши, когда горячи.
О, как! Выходит она идеально время подгадала. Приходит муж, пока переоденется, помоет руки, как раз всё подоспело. С пылу, с жару прямо на тарелку.
— Чем это у вас так вкусно пахнет? — заглядывает откровенно заинтересованный мужчина. Эльвира трётся рядом, оттесняет его вон.
— Иди-иди, приводи себя в порядок, — тут же получает поцелуй в шею и прихват сильной рукой за талию.
— (Ш-ш-ша…), — шипит Дана.
— (В лоб щас закатаю), — холодно предупреждаю я, — (Что тебе не нравится? Радовалась бы за отца, идиотка!)
Кажется, будет у нас ещё серьёзный разговор. Зато минует угроза другой опасной беседы на тему моего хамского поведения.
— Девочки, я гляжу, вы сегодня не ссорились? — расслабленный видом аппетитной, парящей сводящими с ума запахами рыбной горки, спрашивает «отец».
— С какой стати? — у меня удивлённый вид.
— Ну… и раньше вроде причин не было, — папахен (это словечко из лексикона Даны) по виду уже жалеет, что это разговор затеял, но как закруглить, не знает.
— Были, — не соглашаюсь я, — Эльвира показалась мне чересчур красивой. А потом подумала: кому такую, как не тебе.
«Отец» хмыкает и принимается за карасиков, мачеха слегка краснеет. Говоря по существу, это совсем не комплимент. Я успела заметить, какая роскошная у неё фигура. Теперь всё, я могу из неё верёвки вить.
Тылы я себе обеспечила, — думаю я, намывая посуду. Но со своей штрафной командой разобраться, чую, будет намного сложнее. Экс-хозяйка моего тела доверху набита какими-то идиотскими комплексами.
Когда выхожу в общую комнату, вижу довольного жизнью «отца», привольно развалившегося в большом кресле. Эльвира примостилась к нему на колени, обняв за шею. Идиллия. Я её понимаю, к такому представителю мужского племени многие дамы были бы рады прильнуть. Высокий, но не чрезмерно, головой заденет оголовок дверного проёма только в обуви и зимней шапке. Черты лица правильные, грубоваты, но для мужчины как раз. Руки сильные, покрытые негустой порослью. Мастью я не в него, он — тёмный шатён, это мама у меня рыжая. Но она голубоглазая, так что откуда выскочили мои зелёные глаза, совершенно без понятия.
— Дана, как у тебя со школьными делами? — для Даны вопрос жутко неприятный. Но не для меня.
— Полный швах, пап, — сдаю Дану по полной программе, — Если ещё немного «постараться», меня на второй год оставят.
— Дана! — «отец» поражается новости, моему спокойствию и других слов не находит. Наверное, только нецензурные в голову лезут. А как же! Он в своё время окончил привилегированный лицей на «отлично», университет с «красным» дипломом (интересные у них тут градации), а дочка на трояки школьную программу отработать не может. Одну двойку за полугодие унаследовала ещё из покровской школы, когда у мамы жила. Светлые глаза упёрлись в меня требовательно и жёстко.
Эльвира смотрит со смесью сочувствия и сожаления.
— Может тебе репетитора нанять? — предлагает «отец».
— Сразу по пяти или шести предметам? — хмыкаю я, — Не надо. Сама разберусь, хотя…
Задумываюсь, бесцеремонно обыскиваю память Даны. С точными науками я действительно разберусь без проблем, они в наших мирах очень похожи. Всякие биологии и химии тоже не препятствие.
— По английскому репетитор не помешает. Если не будет, сама разберусь, но было бы легче.
«Родители» переглядываются, «отец» смеётся и почему-то с чувством облегчения.
— С английским репетитором всё элементарно. Эльвира лингвистический университет окончила и как раз переводчиком работала. В том числе, с английского.
Ух, ты! Неожиданно. Неожиданно и здорово. В моём родном мире я знала три языка кроме родного, но ни одного похожего на здешний английский. Если так…
— Если так, то не вижу никаких препятствий учёбу подтянуть.
— Закончишь без троек, с меня подарок, — он пробует меня мотивировать, да только ничего не выйдет.
— Не получится, пап. У меня есть четвертные двойки, тут даже пятёрки за последнюю четверть и за экзамен могут не помочь. И не по всем предметам есть экзамены.
— Хорошо. Последнюю четверть без троек и экзамены по высшему разряду, — «папахен» снижает планку до уровня хотя бы теоретически возможного.
Условия приняты к сведению, можно уединиться в своей комнате. Время к восьми вечера, а дел выше крыши.
Около десяти ко мне заходит «отец». Эти два часа я провела очень продуктивно. Внимательно, где прочла, где пролистала учебники по математике. Ну, что сказать? Эта наука не сильно отличается от своей сестры из моего мира. Частенько, примерно в трети от всего списка, не совпадают имена, которые дают теоремам и терминам. Ещё треть условно совпадают, разница, видимо, возникла из-за тонкостей произношения. Остальное — знакомо. Краткий вывод: справлюсь быстро. Через неделю-другую мои знания будут соответствовать высшему баллу.
«Отец» кладёт мне руку на плечо, смотрит из-за спины на раскрытый сильно к концу учебник.
— Решила за ум взяться? Ты меня настолько радуешь, что я бояться начинаю. Так и просится с языка: что с тобой случилось?
В уме мужику не откажешь. Только у меня ответа нет. И что делать? Дана спряталась, никакой от неё помощи. Всё правильно, создать себе и близким кучу проблем, а потом забиться в тину, вот её фирменный стиль. Ничего, будет у меня с ней ещё разговор, от меня-то ей не спрятаться. Но в памяти кое-что нашлось, забавная короткая история,