Отрада
Пролог
Вместе с отцом они латали треснувшую ось телеги во дворе за избой, когда возле забора раздался глухой стон. Подпрыгнув от неожиданности, мальчишка выронил на землю рубанок, а его отец, выпрямившись, отер ладони о портки и нахмурился. Жили они на отшибе поселения, как и полагалось жить кузнецу и его семье, на опушке густого, темного леса, и до ближайшей соседской избы ходу было порядочно.
— Тут постой, — обернувшись к сыну, велел мужчина, поднял с земли тяжеленный топор и пошел обходить избу.
Вестимо, мальчишка его не послушался и побежал следом.
От реки сквозь лес поднимался густой, влажный туман. Он расползался вдоль земли, поверх травы и холодил босые ноги. В надвигавшихся вечерних сумерках каждый шорох и скрип звучал гораздо страшнее, чем при свете дня.
Мальчишка сглотнул и, таясь, выглянул из-за угла избы. Но тут же бросился вперед, потому что увидал, как за невысоким забором на руки отцу осел мужчина с багряным пятном на разорванной рубахе.
— Велел же тебе там остаться, — недовольно цыкнул отец, завидев неугомонного помощника.
Незваный гость слабо застонал, силясь что-то сказать, и, вздохнув, хозяин избы напрягся и подхватил того на руки. Мальчишка увидал, что в руках мужчина из последних сил стискивал увесистую, плотно набитую, ладно скроенную мошну. Он выронил ее из-за толчка, когда поднялись они на крыльцо, и в мешочке что-то глухо зазвенело. Но прежде, чем мальчишка успел ее поднять да поглядеть, что внутри, его окликнули.
— Дверь подержи, — бросил ему отец, боком проходя в сени. — Воду ставь греться да тряпки тащи, — велел он, положив мужчину на ближайшую скамью.
Запыхавшийся мальчишка носился по избе, собирая чистые тряпицы, которые выстирал нынче утром и развесил сушиться, да таская воду в чан, поставленный им греться.
— Храбр, пошевеливайся! – стегнул отец, и мальчишка едва не подпрыгнул.
Хозяин избы тем временем разорвал рубаху на груди незваного гостя, подбираясь к ране на боку, оставленной чьим-то злым, острым ножом, и стащил с него добротные сапоги из тонкой кожи. Сын подсунул тому тряпиц, притащил воды, и мужчина принялся промывать рваные края пореза, смывать с кожи засохшую грязь и кровь.
Незнакомец очнулся и застонал, когда хозяин избы подступился и потревожил его рану.
— Я... я... — забормотал он в неверном, горячечной бреду. — Мошна... отблагодарю... серебром...
— Тихо ты, — недовольно прикрикнул на него тот. — Еще помрешь.
Он крепко перевязал незваному гостю бок, влил в рот добрую чарку травяного отвара, облачил в свою чистую рубаху и укрыл тяжелым тулупом. И лишь тогда перевел дух, утерев выступившую на лбу испарину.
— Поищи горшочек, что Верея седмицу назад принесла, — сказал он сыну, который в то время ползал по полу, собирая тряпкой воду и кровь и убирая учиненный в спешке беспорядок.
— О какой мошне он толковал? — спросил, когда Храбр притащил с полки пузатый, небольшой горшочек с чем-то пахучим внутри.
— Он на крыльце ее обронил. Я разом, — стремительно мальчишка сбегал в сени и вернулся с тяжеленной мошной, которую ему пришлось прижать к груди двумя руками, чтобы дотащить до лавки.
Когда развязали шнурки и заглянули внутрь, то оказалось, что мошна была доверху набита серебром да диковинными, разноцветными камушками – Храбр таких отродясь не видал. Они блестели и перевались даже в тусклом свете лучины, и словно манили, притягивали взор так, что не оторвать было. Мальчишке помстилось даже, что диковинные камушки с ним говорили, нашептывали в уши страшные слова на чужом языке.
Вздрогнув, отец Храбра поспешно затянул шнурок тугим узлом да упрятал мошну в сундук, укрыв поверх белеными холстинами.
— Никому об том не болтай. Никому! — строго велел Храбру и окинул лежавшего на лавке мужчину каким-то новым, странным взглядом. — И кого токмо Сварог на наш порог подбросил... добро, мать твоя с Ладкой к бабке в гости ушли...
Остаток вечера прошел в суете да заботах: Храбр убрал с пола все обрезки и тряпье, что служили их незваному гостю одежей, а его отец вышел за забор поглядеть на тропу. Может, поймут, с какой стороны к ним в избу занесло незнакомца.
Потому-то громкий стук в дверь застал мальчишку в горнице одного.
— Славута! — окликнули его отца из сеней. — Это Избор, у меня разговор к тебе.
Храбр бросил встревоженный взгляд на незваного гостя, что в беспамятстве валялся на лавке, и распахнул дверь. В горницу вошел молодой, приземистый мужчина с медными волосами, что кудрявились жестким завитком.
— А батька твой где? — спросил Избор и оборвал свой следующий вопрос, увидав незнакомца на лавке. — А это кто тут у вас? Что за гость?
— Избор? Чего хотел? — с крыльца раздался голос отца, и Храбр с облегчением выдохнул, и бочком-бочком скользнул вдоль стены к лавке.
— Тебя искал, Славута! Хотел о зерне в овинах потолковать, — Избор круто повернулся и поглядел на хозяина избы. — Да вижу нынче, что не в добрый час пришел. Что за мужик-то? — и он задержал оценивающий взгляд на чужих сапогах, что валялись подле лавки. — Обувка-то у него непростая.
— Сам не ведаю, — Славута пожал широкими плечами и отвел от лица темно-русые волосы, выбившиеся из-под ремешка на лбу. — Ты уж не взыщи, завтра с тобой потолкуем. Нынче не до того мне, — и он указал натруженной, мозолистой ладонью за свою спину.
— Не из простых он, по всему видать, — сказал Избор и замялся на пороге.
Лицо его исказилось, и он разом напрягся, вытянул вперед шею, словно во что-то всматривался. Али вслушивался.
— У вас что, изба полна гостей? — пробормотал он изменившимся голосом. — Не пойму, кто шепчет. Да еще неразборчиво так.
Отец с сыном переглянулись, и Славута спокойно пожал плечами.
— Чудные вещи тебе на ночь глядя мерещатся. Ступай-ка ты домой с миром, — сказал он жестким голосом.
Вздрогнув, Избор перевел на него мутный, оторопевший взгляд и, помедлив, кивнул. Неловко поправил кожух и сошел с крыльца. У ворот он обернулся и еще долго стоял на одном месте, переступая с ноги на ногу, и все смотрел да смотрел на избу.
Славута не уходил с порога, и Храбр жался к нему, сам не ведая, чего страшится.
Наконец, Избор шагнул со двора, и мальчишка был готов поклясться Сварогом, что услыхал облегченный вздох отца.
— Про мошну – молчи. Даже матери не сказывай, — еще раз велел сыну Славута, когда они остались вдвоем.
Тот поднял на отца задумчивый взгляд. Прикусив губу, помедлил, но все же решил сказать.
— Камушки эти чудные... я тоже шепот их слыхал.
К изумлению мальчишки, Славута опустился перед ним на одно колено и, накрыв плечи натруженными ладонями, хорошенько встряхнул. Казался он не в меру перепуганным, и Храбр еще шибче подивился. Отец не боялся с рогатиной на зверя дикого по зиме ходить! А мошны простой испужался, выходит?
— Ты об этом толковать брось, сын, — сказал голосом, не похожим на свой привычный. — И про камушки думать не смей. Они рассудка лишают.
— Отчего так? — шепотом выдохнул Храбр и облизал пересохшие губы.
— Потому что любит великая богиня Мара подсмеиваться над слабыми людьми, — совсем что-то непонятное ответил отец и сжал ладони на плечах сына. — Уразумел, что я сказал?
— Да-да, — поспешно кивнул Храбр, напуганный уже не диковинной мошной, а страхом, который он увидел в глазах отца.
Но обещание свое он сдержал. В сундук поглядеть на камушки ни разу не залез да никому про них не рассказал.
На следующее утро их незваный гость очнулся. Разлепил иссушенные лихоманкой губы и попросил у Храбра пить, а после – поговорить с хозяином избы.
— Меня Бусом величают, — кое-как просипел он, приподнявшись над скамьей на локтях, когда Славута подошел к нему, утирая лицо от воды рушником. — Я...я... не лиходей, ты уж не мысли, добрый человек.
______________________________________________________________________________________
Всем привет и приглашаю вас прочитать мою новинку в жанре славянского фэтензи – «Отрада».
Работа пишется в рамках конкурса, поэтому ваши звездочки, добавления в библиотеку и комментарии важны, как никогда. Хотя они всегда для меня важны 😊
Что будет в моей новой книге?
Компактная локация – действие происходит в рамках одного поселения, и мы будем редко выбираться за его пределы.
Тайны, которые связывают всех героев и о которых они, разумеются, пока не догадываются.
Медленное развитие любовной линии.
Сокровище.
Красивые девки в нарядных очельях, сильный кузнец, подлый интриган, властный дядька, знахарка, женская дружба и женская ненависть, людская алчность и жажда наживы.
Несколько предательств.
Несколько смертей.
Немножко интриг.
Жаждущий мести герой.
Славянские Боги и прочая нечисть: Мара-Морена, Сварог, Макошь, домовой, банник, раздериха, овинник и пр.
1.
По лесной тропинке со всех ног несся к кузне мальчишка. Валенки увязали в мокром, подтаявшем снегу, и после каждого шага во все стороны рассыпались грязные брызги. Он шумно пыхтел, и дыхание у него давно сбилось – поди попробуй вверх по холму бежать, да еще и через лес, да по узенькой тропинке.
Мальчишка неверными пальцами дернул завязки тулупа и поспешно развел в две стороны тяжеленный подол. Шапка да рукавицы давно остались где-то позади, как и увесистый горшок, завернутый в несколько рушников, что валялся нынче у подножия холма. Он нес кузнецу обед...
Выбежав, наконец, на поляну, где стояла кузня, мальчишка слегка перевел дух, а после рванул к двери. Он дернул ее на себя, и тяжелое дерево поддалось не с первого раза. Мальчишка мало что мог разглядеть в дыму и чаде, но зато слышал мерный, звонкий стук опускавшегося молота, возмущенное шипение воды, когда в нее погружали охлаждаться раскаленную подкову, да скрип половиц под ногами кузнеца.
— Брат! – звонко позвал он и отступил назад, спасаясь от едкого, черного дыма. – Бр