формация, мистер Баррен.
Нил, сколько мог, скрыл охватившее его волнение под маской насмешливого любопытства.
– Информация настолько важная и секретная, что вы помчались за мной через полсвета?
– Нет, мистер Баррен, здесь я нахожусь по заданию другого клиента, однако, увидев вас, я подумал, что вам было бы интересно… Впрочем, возможно, я ошибаюсь, в таком случае, я готов перенести наш разговор на более удобное для вас время…
– Ну уж нет. Выкладывайте, раз уж начали.
– Может быть, отойдем в менее людное место? – Клингзор поднялся. – Вот там, кажется, вход в оранжерею.
Они вышли в крытый зимний сад и уселись на скамейку возле миниатюрного искусственного водопада.
– Ну-с, я слушаю, – нарочито небрежно произнес Нил.
– Нам удалось установить личности покушавшегося на вашего сына и его сообщника.
– У него был сообщник? – мгновенно напрягшись, спросил Нил.
Клингзор достал из внутреннего кармана объемистый бумажник, а из бумажника – фотографию бритоголового детины с недобрым прищуром.
– Был – очень подходящий глагол. Его звали Джон Дервиш.
– В прошедшем времени?
– Увы…
Клингзор пожал плечами, пряча в густых усах намек на улыбку.
Нилу это не понравилось.
– Послушайте, я, кажется, заказывал только расследование, а не…
– Вы хотели сказать – «не ликвидацию». Разумеется. Смею вас уверить, наша фирма мокрыми делами не занимается. Мистер Дервиш… С ним произошла та же неприятность, что и с известным вам мистером Робертом. Кстати, это настоящее его имя. А фамилия…
– Погодите, что значит – та же неприятность?
– Посягнул на чужую жизнь – и потерял собственную… Все подробности изложены в обстоятельном отчете, высланном вчера на ваш адрес, почтовый и электронный. Там же вы найдете ссылки на сайт нашего коллеги, бывшего сотрудника ФБР, проводившего смежное расследование.
– Смежное?
– Вы все поймете, ознакомившись с документами. Сайт приватный, защищен двумя паролями. Вот они.
Клингзор передал Нилу карточку с рядочками символов и цифр.
– Но здесь три комбинации…
– Третья – номер личного телефона, по которому вы позвоните, проанализировав полученную информацию.
– Но у меня есть номер Бревера…
– Это не номер Бревера.
– Тогда чей же?
– Вы все поймете. И постарайтесь не откладывать со звонком. Это жизненно важно… Извините, я вас оставлю, дела…
Нил посмотрел вслед уходящему Клингзору, походка сыщика показалась ему такой знакомой, такой знакомой…
Он сказал – жизненно важно… Нил достал мобильный телефон, нажал кнопочку.
– Баррен. Мою машину ко входу. Я возвращаюсь в отель…
Нил Баренцев уехал с губернаторского бала не таясь, но его отъезд остался незамеченным. Пара в черном – высокий мужчина и стройная женщина в шляпке, – спустя полчаса покинувшая особняк через служебный вход, очень старалась не привлекать к себе внимание, но все же была замечена теми, в чьи обязанности входило замечать все нужное.
– Они вышли вместе, сэр, и уехали на автомобиле мистера Цореса.
Положив трубку, Уильям Петти радостно потер руки. Дело явно ладилось. Порадовать старину Джейкоба прямо сейчас – или пусть потомится в неведении до утра? Ага, так он и будет томиться! У старого пройдохи тоже повсюду уши и глаза, небось уже шампанское лакает на радостях…
Джо Цорес в эту ночь превзошел сам себя – и заснул только на рассвете, обессиленный, выжатый до капли, но безмерно счастливый, упокоив свою лысеющую голову на обнаженном плечике леди Морвен. Ее светлость не спала – курила легкую светло-коричневую сигарку, созерцала игру утренней светотени на потолке и чему-то улыбалась.
Не спал и Нил Баренцев. Всю ночь он изучал отчет Бревера, лазил по сайту, первую страничку которого украшала репродукция статуи лидийской царицы Омфалы, анализировал, сомневался. Несколько раз брался за телефон, откладывал, снова вчитывался в светящиеся на мониторе странички и лишь в седьмом часу утра собрался наконец с духом и набрал оставленный Клингзором номер.
– Прости меня… Прости, если можешь… Я был такой дурак…
– В прошедшем времени? – осведомилась Таня Захаржевская.
А Нюта по русскому обычаю, на кухне, всю ночь гоняла чаи с мамой Таней и тетей Лизой. Все говорили, говорили и никак не могли наговориться.
Первой опомнилась Лизавета.
– Гляди, уж светает, а в семь мальцов в школу поднимать… По койкам, девки, по койкам!
– Теть Лиз, а можно мы еще посидим? А они пускай в школу не пойдут. Я по ним так соскучилась… – Нюточка состроила лукаво-просительную гримаску, в действенности которой не сомневалась.
Но не тут-то было.
– Еще чего! Марш в кровать, кому говорю! Выспишься, они как раз домой воротятся – тогда и тетешкайся, сколько душе угодно!
– Мама Таня!
– Тетка дело говорит, – вздохнула Таня. – Айда спать…
А сами, между прочим, так и не легли. Нюта с полчаса, наверное, ворочалась на высокой мягкой кровати в просторной гостевой спаленке, заново переживая самые яркие мгновения губернаторского бала, когда чуть слышно скрипнул пол в коридоре, дверь тихо приоткрылась, и кто-то осторожно ступил на ковер. Нюта поспешно прикрыла глаза и нарочито ровно задышала, притворяясь спящей.
– Заснул наш ангел, – услышала она шепот Лизаветы. – И слава Богу… Пойдем, Танька…
– Сейчас…
Мамины теплые руки поправили одеяло. Вновь скрипнул пол в коридоре…
Нюта перевернулась на бок, зевнула. Сон не шел. На смену воспоминаний о дне вчерашнем нахлынули воспоминания более давние…
Глава третья. ПОХОЖДЕНИЯ АНГЕЛА(декабрь, 1995)
(1)
Надо же, в тот самый день, когда Константин Сергеевич Асуров увидел за завтраком в русской газете самодовольную харю бывшего своего начальника, генерала КГБ Мамедова, ныне нефтяного магната и крупного политического деятеля, и в накатившей волне зависти и злобы огненными буквами в мозгу высветилось: «Ну, я тебя еще обую!», появилась в его жизни мадемуазель Анна и «обула» самого Константина Сергеевича. Да так, что лишился он и того немногого, что имел на тот момент…
А на тот момент состоял он управляющим ювелирно-актикварного салона «Русский Аполлон», расположенного в центре Парижа на улице Ришелье-Друат, ровно посередине между Биржей и Лувром. Салон принадлежал русскому французу Нилу Баренцеву, его же бывшему сексоту, завербованному в результате филигранной чекистской многоходовки с переодеваниями и перевоплощениями. Помнится, сам Асуров поначалу недоумевал, с чего вдруг понадобилось такой огород городить ради какого-то размазни с суицидальными наклонностями. Но в этом случае начальству действительно оказалось виднее – через несколько лет, уже при Горбачеве, вся гэбэшная цепочка, курировавшая агента «Дэвида Боуи», стараниями этого агента получила правительственные награды, внеочередные звания и повышения по службе.
Нил Баренцев из заурядного вузовского учителишки и депрессивного хлюпика превратился в международного мультимиллионера и человека… скажем так, способного принимать ответственные решения.
С самим Константином Сергеевичем вышло иначе. Одна-единственная ошибочка в критическую минуту – и, если бы не случайная встреча с тем же Нилом, до конца дней своих ходил бы экс-подполковник Асуров в смотрителях общественного туалета у Эйфелевой башни. Жизнь только-только пошла на подъем…
Самое обидное, что эта юная паршивка «развела» его, как по нотам, – точь-в-точь как Сонька Золотая-Ручка в истории с профессором Бехтеревым, прописанном в любом учебнике криминалистики…
В глубине души Асуров понимал, что последствия аферы, жертвой которой он стал, были бы не столь катастрофичны, если бы он вел дела, строго придерживаясь духа и буквы контракта, заключенного с Баренцевым. Ну, пожурил бы его хозяин слегка, посмеялся над ним, и все пошло бы по-прежнему. Для мсье Нила не то что украденнная диадема, а и весь салон – мелочь, баловство. Но когда в ходе начавшегося расследования «флики» вскрыли чудовищные злоупотребления в деятельности «Русского Аполлона»…
Константин Сергеевич гнал от себя подобные мысли, и это давалось ему на удивление легко.
Во всех его бедах виновата чертова девка! И никто другой!
Впрочем, когда Асуров выследил ее в Берлине в обществе – кого бы вы думали? – господина Баренцева собственной персоной, он свое суждение откорректировал.
В его жизненном фиаско повинны двое!
Первой ответит малолетняя аферистка Анна.
И вот в результате хитроумной операции девчонка у него в руках. И никуда этой пташке не упорхнуть. Сама ему жизнь сломала – сама и починит. И не только починит, а сделает в десять раз краше прежней.
И это будет справедливо…
Потянув за ручку, он вошел в купе люкс.
– Вот, прошу, сэндвичи с курятиной.
Нюта подняла голову.
– Где вас так долго мотало?.. Может, все-таки отстегнете наручник, а то рука затекла… С материалами на Мамедова я ознакомилась, теперь хотелось бы знать ваш план.
– Экая вы нетерпеливая, однако… – Поставив снедь на столик, Асуров достал из внутреннего кармана ключик и положил перед Нютой. – Сами отстегнетесь, мне не с руки. И давайте для начала перекусим. Разговор нам предстоит серьезный и очень долгий…
Двигаясь по службе в системе Комитета Государственной Безопасности, Константин Сергеевич Асуров усвоил главные истины, на которых и строилась вся незыблемая до поры парадигма философии Лубянки и Литейного.
Во-первых, все люди грешны. И на каждого можно найти компромат, чтобы использовать потом против конкретно взятого человека. Имея такой компромат, человеком можно манипулировать. Руководить его поступками, запугивая, что оглашение неких секретных сведений разрушит карьеру этого человека или его личную жизнь.
А компромат берется оттуда, где правят страстишки!
Да-да! Вот еще одно правило: людьми правят страсти. Секс, любовь к деньгам, к власти. Картишкам, наркотикам…