Грейс поднимает подбородок, и мои глаза опускаются к свежему рубцу, образовавшемуся на ее нижней губе, когда она бормочет: — Мне все равно. — Затем на ее лице появляется странное выражение: — Достаточно одного дня с таким мужчиной, как ты, чтобы сломать мою сестру, и я этого не допущу. Она никогда не станет твоей женой, с которой ты будешь делать все, что захочешь. —
Странное выражение на ее лице всплывает, вытаскивая на поверхность воспоминания из моего прошлого.
Евинка бежит босиком по ледяной земле, словно за ней гонится сам ад, и на ее лице застыло испуганное выражение.
При виде ее рваного свитера и отсутствующих брюк мое сердце забилось в тревожном ритме. Я едва успеваю разжать объятия, как она впивается мне в грудь, ее тело сотрясают беззвучные рыдания.
Я запихиваю воспоминания обратно в адские ямы, где формировалась моя душа, и говорю: — Я не собираюсь трогать твою сестру. Я абсолютно не против искусственного оплодотворения. —
Глаза Грейс расширились от удивления, и она задыхается: — Что? —
— Брак будет только по расчету, — повторяю я в последний раз. — Меня не интересует твоя слабая сестра. —
Последнее предложение заставляет гнев вернуться в глаза Грейс. — Если вы хотите, чтобы мы вас уважали, следите за тем, что говорите о Киаре. Она самый милый и заботливый человек, которого вы когда-либо встречали, и не заслуживает того, чтобы о ней плохо отзывались. —
Я должен был уже выйти из себя. Любой другой человек, и мой пистолет был бы наготове, чтобы вогнать пулю ему в голову.
Но почему-то я спокоен, как черт, когда стою перед этой женщиной.
Я не только спокоен, но и снова не могу удержаться, чтобы не надавить на ее кнопки, наклоняясь так, что наши лица оказываются на расстоянии всего дюйма друг от друга. — Но не ты? Только Киара? — Уголок моего рта слегка приподнимается. — Ты позволишь мне делать с тобой все, что я захочу, только если я пощажу твою драгоценную сестру? —
В ее глазах снова появляется страх, и на этот раз они даже выглядят немного раненными.
Ее дыхание согревает пространство между нами, и я чувствую, как быстро поднимается и опускается ее грудь.
Дольше всего Грейс просто смотрит мне в глаза, и мне требуется слишком много времени, чтобы заметить остекленевшее выражение в ее серых радужках.
Я хмурю лоб и, немного отстранившись, окидываю взглядом ее лицо. Внешне она выглядит так, будто погрузилась в дневные грезы, но ее глаза все больше темнеют от травмы, и кажется, что они дрожат.
Когда я поднимаю руку и умудряюсь положить ее ей на плечо, она не реагирует, и я уверен, что у нее начинается тихий приступ паники, точно такой же, как у Эвинки, когда мы были намного моложе.
Прежде чем я успел обдумать свои действия, я поднял руку и провел ладонью по ее щеке, оставаясь на месте.
Мне следует оставить ее в покое и поручить Девлину разобраться с его дочерью, но вместо этого я снова наклоняюсь к ней и подстраиваю свое дыхание под ее быстрые затяжки. Как и в случае с Эвинкой, я постепенно замедляю дыхание, и мне приятно, когда тело Грейс следует моему примеру: ее дыхание замедляется, пока снова не становится регулярным.
Она пару раз моргает, прежде чем ее глаза расширяются, глядя на меня. Мы слишком долго смотрим друг на друга, прежде чем она наконец отдергивает щеку от моей ладони. Не говоря больше ни слова, она разворачивается и бежит по коридору.
Я глубоко вздохнул и покачал головой, глядя, как ее светлые волосы колышутся на спине.
Этот коттедж должен быть готов, потому что мне нужно уединение, чтобы перезарядить свою социальную батарею, которая стала красной и близка к черной.
Глава 5
ГРЕЙС
Когда я захожу в спальню Киары, она ходит взад-вперед и выглядит напуганной.
Я подхожу к ней и крепко обнимаю. — Ты не выйдешь за этого человека. Я обещаю. —
Она кивает, прижимаясь ко мне, а потом признается: — Я в шоке, что папа даже подумал об этом. —
Выпустив недовольный смешок, я рассказываю ей о только что полученной информации. — Мне сказали, что брак будет только именным. Доминик даже упоминал что-то об искусственном оплодотворении. —
Киара отступает назад, ее глаза наполняются печальным взглядом, который мне ни капельки не нравится, и спрашивает: — Почему кажется, что ты начинаешь соглашаться с тем, что я должна выйти замуж за Доминика? —
Я быстро покачал головой, взяв обе ее руки в свои. — Никогда. — Отпустив ее правую руку, я убираю рыжие пряди с ее лица. — Однажды, когда ты выйдешь замуж, это будет потому, что ты любишь этого человека. Хорошо? —
Она кивает и снова сокращает расстояние между нами, крепко обнимая меня.
Мои ребра чертовски нежны, но я не упоминаю об этом, давая сестре возможность успокоиться.
Пока мы обнимаем друг друга, мои мысли возвращаются к тому, что произошло в гостиной.
Я ненавижу, что у меня только что случился приступ паники на глазах у Доминика.
Когда я вышла из этого состояния и обнаружила, что он гладит меня по щеке, я была потрясена до глубины души.
Между нами возникает странное притяжение, которого я никогда раньше не чувствовала, но я отказываюсь обращать на это внимание.
Пока он планирует жениться на Киаре, он мой враг.
Киара снова отстраняется, а потом говорит: — Тебе нужно отдохнуть. —
— Я в порядке, — вру я.
Она решительно качает головой и, взяв меня за руку, вытаскивает из своей спальни и идет по коридору к моей.
Закрыв за нами дверь, она говорит: — Прилягте ненадолго. Я посижу в кресле. —
Понимая, что моему телу нужен отдых, особенно если впереди еще не один бой, я забираюсь на кровать и устраиваюсь как можно удобнее.
Киара садится у окна, и когда она смотрит на улицу, ее брови взлетают вверх. — Черт. Похоже, папа везет Доминика в коттедж. Он останется? —
— Что? — Я встаю с кровати и, присоединившись к Киаре у окна, смотрю на задний двор.
Видя, как папа отдает ключи от коттеджа Доминику, я поджимаю губы.
Это совсем нехорошо.
— Что мы будем делать? — спрашивает Киара.
— Я еще поговорю с папой, — отвечаю я, не сводя глаз с делового партнера нашего отца, когда он заходит в коттедж и закрывает за собой дверь.
— Я не выйду за него замуж, — шепчет Киара, в ее голосе звучит страх. — Я не выживу. —
Я знаю.
Я кладу руку ей на плечо и успокаивающе сжимаю ее. — Ты не выйдешь за него замуж. Я позабочусь об этом. —
Ее глаза, поднятые к моему лицу с кресла, на котором она все еще сидит, полны беспокойства. — Ты можешь сделать очень многое. —
Я смотрю на нее с минуту, прежде чем приседаю рядом с ней. Положив руку на ее колено, я говорю: — Я убью Доминика, если придется. —
— Грейс, — задыхается она, мгновенно начиная качать головой. — Нет. Даже не пытайся. Я не могу тебя потерять. — Она наклоняется вперед, ее тон напряжен до предела. — Я могу убежать. Я найду безопасное место, чтобы спрятаться. —
Я откидываю голову назад, мне не нравится мысль о том, что моя сестра может быть одна. В мире слишком много опасностей.
— Не смей этого делать, — бормочу я, мой голос слишком резок. — Если дойдет до этого, мы уйдем вместе. Куда ты, туда и я. —
Она кивает, в ее ясных голубых глазах светится облегчение.
Когда я встаю в полный рост, она обхватывает меня за бедра и прижимается щекой к моему животу.
Я провожу рукой по ее волосам и смотрю на дорожку, ведущую к коттеджу.
Когда наша мать умерла, Киаре было всего пятнадцать. Я взяла на себя роль ее матери и ни разу не пожалела об этом.
Может, она и не самый сильный человек на этой планете, но она добросердечная, заботливая и милая.
Она гораздо лучше меня, и я буду сражаться изо всех сил, чтобы ее не уничтожили так же, как меня.
Дверь моей спальни захлопывается, и когда отец приближается к нам, я отстраняюсь от Киары и занимаю перед ней защитную позицию.
Ярость сжимает его черты, когда его глаза фиксируются на мне, и когда он оказывается на расстоянии вытянутой руки, его рука откидывается назад.
Все происходит за долю секунды, но вместо того, чтобы спрятаться, я поднимаю подбородок и смотрю ему в глаза.
Его рука замирает, и через мгновение он опускает ее на бок.
Уголки моих губ опускаются вниз от всепоглощающего разочарования в папе.
До смерти мамы папа был любящим и внимательным. Когда мы были маленькими, он читал нам сказки на ночь и катал на свинке. Когда мы были подростками, он баловал нас самой красивой одеждой и подарками.
Но потом мама умерла, а папа стал холодным.
До того момента, как он отдал меня Брейдену Мэллону, чтобы тот мог обеспечить себе африканский рынок, я испытывал к отцу глубочайшее уважение.
Я любила нашего отца так же сильно, как и Киару. Но потом он променял меня и оставил на два года, чтобы меня насиловали и избивали.
Даже если он убил Брейдена, это ничего не меняет. Отец бросил меня на два года, и с тех пор ничего не изменилось.
Мы никогда не говорили об этом, но, стоя перед ним, я не могу сдержать слов, чтобы они не сорвались с моих губ.
— Ты уже уничтожила одну дочь. Я не позволю, чтобы Киару постигла та же участь, что и меня. —
Глаза отца сузились еще больше, а губы сложились в мрачную линию. — Киара — моя дочь, и я буду поступать так, как считаю нужным. —
— Папа, — умоляюще шепчет Киара у меня за спиной. — Пожалуйста, не заставляй меня выходить замуж за этого человека. —
— Тише, Киара, — сердито огрызается папа, отчего мой нрав взрывается.
Я угрожающе приближаюсь к нему и кричу: — Не говори с ней так! С меня хватит этого безумия. Я никогда не позволю Киаре выйти замуж за Доминика или любого другого мужчину, которого вы приведете в этот дом. — Мой тон опасно понижается, и весь здравый смысл покидает меня, когда я шиплю: — Она не будет изнасилована и избита в течение многих лет подряд только для того, чтобы вы могли развивать свой бизнес. — Я наклоняю голову, наклоняясь вперед, наши глаза пылают друг в друге. — Мама была бы так разочарована тем монстром, в которого ты превратился. —