Факторный анализ можно использовать где угодно. Если вы любитель бейсбола, представьте, что анализируете число украденных баз — одиночных, двойных, тройных пробежек, хоум-ранов — и другие количественные факторы игры любимого игрока. Для упрощения картины украденные базы, одиночные и тройные пробежки можно отнести к числу «скоростных» достоинств игрока, а число двойных пробежек и хоум-ранов — к числу «силовых». Другая ситуация: вы составляете список любимых фильмов. Их можно рассредоточить на три группы, например: комедии, боевики и фильмы ужасов.
Психометрическая теория и ее исследования эволюционировали по трем взаимосвязанным, но отличающимся направлениям. Эти традиции, которым свойственны различающиеся представления о природе интеллекта, уходят корнями в концепции Фрэнсиса Гальтона, Альфреда Бине и Чарльза Спирмена.
Издание книги Чарльза Дарвина «Происхождение видов» в 1859 году оказало огромное влияние на многие направления научной мысли, включая исследования природы интеллекта. В книге Дарвина высказывается мысль о том, что свойства, присущие человеку, в какой-то степени являются эволюционным продолжением свойств животных, стоящих ниже в развитии, и, следовательно, могут быть поняты посредством научного изучения последних. Отсюда же вытекало интригующее предположение, что развитие интеллекта человека на протяжении жизни в той или иной степени напоминает развитие интеллекта при переходе от низшего вида к высшему.
Двоюродный брат Чарльза Дарвина Фрэнсис Гальтон стал, возможно, первым исследователем, применившим выводы из теории своего кузена к изучению интеллекта. Гальтон был интересным человеком, проявившим себя во многих областях. Он сопровождал доктора Ливингстона в исследованиях Африки, изобрел дактилоскопию и свисток (чтобы подзывать свою собаку во время прогулок), со всей страстью занимался метеорологией, открыл «антициклон» и создал первые карты погоды. Он был одержим вычислениями и измерениями. Однажды Гальтон посчитал, сколько красивых женщин он видел в каждом городе. (Лондон занял первое место, что не слишком удивляет, если учесть, что он сам жил в Лондоне.) И вот эту страсть к измерению всего Гальтон применил к исследованиям интеллекта.
Он сформулировал два основных качества, отличающих более одаренного человека от менее способного. Первым качеством была названа энергичность, или работоспособность, вторым — чувствительность к физическим раздражителям.
Способность к различению физического состояния у идиотов чрезвычайна мала: они едва отличают холод от тепла, а чувство боли у них настолько притуплено, что некоторые полные идиоты вряд ли вовсе знают, что такое боль. Доходит до того, что причиняемая им боль воспринимается ими как приятный сюрприз.
В течение семи лет, в период с 1884 по 1890 год, Гальтон руководил антропометрической лабораторией при музее в Южном Кенсингтоне (Лондон), где посетители за небольшую плату могли пройти несколько психофизических тестов, таких как способность различать вес предметов и высоту звука.
Джеймс Маккин Кэттелл перенес многие идеи Гальтона из Англии в Соединенные Штаты. Будучи руководителем «к ііхолоі ической лаборатории при Колумбийском универ-I теге, Кэттелл имел все возможности для популяризации ж ихофизического подхода к теории интеллекта и его измерениям. Ученый предложил серию ИЗ пятидесяти психофизических тестов, таких как динамометрический тест (максимальная сила сжатия кистью руки), определение < корости движения руки на расстоянии в 50 сантиметров и определение минимального расстояния, которое должно разделять две точки на поверхности кожи так, чтобы эти ніс точки ощущались как отдельные. В основе каждого из і сетов лежало допущение, что этими физическими тестами и імеряютея умственные способности человека. К примеру. Кэттелл заявлял: «Многие считают максимальную силу і жагия руки чисто физиологической величиной. Однако в действительности невозможно отделить физическую энер-ІИІО от психической».
Смертельный удар по традиции Гальтона — по крайней мере, в ее ранних формах — нанес, как ни парадоксально, один из учеников Кэтгелла, Кларк Уисслер, который иссле-цовал результаты 21 психофизического теста. В основе его і юдхода лежал корреляционный метод, и его основным намерением было показать, что тесты, несмотря на свои раз-іичия, имеют высокую степень корреляции и, таким обра-юм, определяют некую общую сущность (интеллект), лежащую в основе исследуемых показателей. Результаты Уис-слера были, однако, удручающие. Он обнаружил, что тесты не коррелируют между собой, и сделал вывод, что полученные им результаты «вызывают сомнения относительно самого существования такой вещи, как общие способности».
В неудаче методики Гальтона есть значительная часть иронии. Во-первых, именно Гальтон был пионером той самой корреляционной статистики, с помощью которой Кларк Уисслер опроверг его теорию. Во-вторых, исследование Уис-слера по сегодняшним меркам не отвечало никаким научным требованиям и в наши дни ни в коем случае не было бы признано ученым сообществом. Участники его экспериментов были слишком малочисленны, и все они были сту-центами Колумбийского университета. Есть основания полагать, что любой студент имеет достаточно высокий уровень интеллекта, поэтому степень корреляции наверняка получилась заниженной из-за искусственного ограничения спектра испытуемых.
Однако даже несмотря на то, что труды Гальтона пользуются сегодня не столь широким признанием, как когда-то, психологи не отказываются от надежды найти концепцию общего интеллекта. Альтернативный подход оказался более успешным.
В 1904 году французский министр просвещения сформировал комиссию для изучения и разработки тестов, которые бы позволили детям с умственными расстройствами получать соответствующее образование. Комиссией было принято решение, что ни один ребенок с признаками умственной отсталости не может быть помещен в класс для умственно отсталых без предварительного прохождения исследования, «из которого стало бы ясно, что по причине состояния своего интеллекта он не способен извлекать пользу из учебной программы, предлагаемой в обычной школе». Альфред Бине в сотрудничестве со своим коллегой Теодором Симоном разработал тесты, отвечающие требованиям комиссии. Таким образом, в отличие от теоретических изысканий и практических экспериментов Гальтона, которые были плодом чисто научного интереса, работа Бине являлась следствием практических нужд образования.
В то время определения различных степеней субнормального интеллекта заключались в отсутствии точности и стандартизации формулировки, в результате личностные и умственные нарушения развития рассматривались как явления одной природы. Бине и Симон отметили случай с ребенком, пациентом психиатрического учреждения, который, по всей видимости, стал «жертвой» упомянутой путаницы в определениях: «Ребенок, названный имбецилом в одной справке, именуется идиотом в другой, слабоумным в іретьей и дегенератом в четвертой». И те, кто сегодня жа-іустся, что низкий уровень IQ превратился в оскорбительный «ярлык», унижающий достоинство человека, пусть радуются, что им не приходится иметь дело с вышеупомяну-іі.іми ярлыками. Только представьте себе психолога, сообщающего взволнованным родителям: «Боюсь, что ваш сын попросту идиот».
Концепция интеллекта по Бине и Симону, равно как и способы его измерения, существенно отличалась от представлений Гальтона и Кэттелла, тесты которых первые считали пустой тратой времени. В представлении Бине и Симона сутью интеллекта является способность рассуждать. Бине приводит пример Хелен Келлер, известной чрезвычайно высоким интеллектом: ее показатели по психофизическим тестам наверняка оказались бы низкими, зато в тестах на рассуждения от нее можно было ожидать очень высокого уровня.
В соответствии со взглядами Бине и Симона мышление состоит из трех элементов: направления, приспособления и самокритики. Направление — это знание того, что должно быть сделано и как это сделать. Когда нам предлагается, к примеру, сложить два числа, мы сами задаем себе последовательность команд по выполнению задачи и эти команды формируют направление наших мыслей. Приспособление подразумевает выбор и мониторинг стратегии по ходу выполнения последовательности действий. Решая проблему, мы нередко имеем несколько путей достижения цели, причем одни ведут к лучшим вариантам решения, другие — к худшим. Люди с хорошей приспособляемостью, как правило, выбирают наилучшие стратегии и в ходе выполнения задачи контролируют процесс, следя за тем, чтобы стратегия действительно привела их туда, куда нужно. Самокритика (или самоконтроль) — это способность подвергать критике собственные мысли и поступки, т. е. не только знать, когда мы поступаем правильно, но и уметь распознавать, когда наши действия ошибочны, и изменять свое поведение таким образом, чтобы добиться оптимального результата.
Поскольку Бине в своей работе делал упор на разработку и совершенствование тестов, его часто обвиняли в том, что такой подход к изучению интеллекта не имеет под собой никакой теоретической основы. Приведенные выше взгляды Бине со всей очевидностью свидетельствуют о том, что это абсолютно не так. Напротив, теоретические воззрения Бине и Симона на интеллект были весьма сложными и изощренными, а по содержанию их взгляды во многом перекликаются с самыми свежими современными теориями, касающимися процесса познания. Какова бы ни была разница между представлениями Гальтона и Бине, дело уж точно не в том, что Гальтон был теоретиком, а Бине нет (хотя некоторые представляют ситуацию именно так). Теория природы интеллекта у Бине была даже более стройной и развитой. Главное же отличие между двумя учеными состояло в выборе параметров, принимаемых в расчет теми тестами, с помощью которых они предлагали измерять уровень интеллекта. Гальтон выбирал такие параметры, которые позволяли измерять психофизические способности, но не делал попыток обосновать и оправдать свой выбор. Параметры, тестируемые Бине, имели более когнитивную природу (в том с