— Спокойной ночи! — послышался голос служанки, когда я вошла в комнату и стала раздеваться.
Пламя ее свечи трепетало на сквозняках. В комнате горел уютный свет.
— Интересно, а здесь водятся привидения? — спросила я, чувствуя, как усталость тащит меня на кровать.
Ветер так гулко завывал в каминных трубах, что казалось, что дом наполнен призраками.
— Нет не водятся, — успокоила меня Бэтани. — Они ни с кем не водятся. Так, сами по себе гуляют! Индивидуалисты!
Она вышла, оставив меня наедине с домом. Свет стал плавно гаснуть, а я лежала и слушала, как ветер напирает на окна. Стоило свету погаснуть, как дом наполнился шорохами. В тишине они были отчетливо слышны.
Желание спать пропало моментально. “Ой, да ладно!”, - махнула рукой усталость. — “Я пока в гости схожу к кому-нибудь!”.
Ни мучительная дорога, когда карета неслась на таких скоростях, что впору вводить посты ДПС, ни тряска, ни случайный удар головой, когда карета подпрыгнула на кочке, ни пугающая неизвестность, — ничего не заставило меня отрубиться.
А ветер все завывал в камине, пока я сидела бдительным островком посреди огромной кровати.
Честно сказать, мне очень захотелось замуж. Когда-то в детстве я сказала, что замуж выходят те, кто боиться темноты и спать один. Золотые слова!
Мне показалось, что в коридоре кто-то ходит… Я отчетливо слышала негромкие, приглушенные нарочно, шаги.
Я вскочила с кровати, распахнула дверь, но в коридоре было пусто. Прохладный сквозняк заставил поежиться.
Я закрыла дверь, как вдруг услышала рев…
Это был настоящий, жуткий рев, наполненный досадой и яростью. Ревело какое-то чудовище. По размерам явно превосходящее меня.
От ужаса я закрылась, попятилась к кровати, забралась под одеяло, завернулась в него, прислушиваясь. Я даже боюсь представить, что могло так реветь!
Мне кажется, шаурму придумали чудовища, глядя на очередное трясущееся под одеялом телом, уверенное, что слой ткани и пуха обязательно спасет.
Рев послышался снова…
Визуал и выбор
Мы услышали странный звук… Стоит ли пойти посмотреть, что это? Или лучше остаться в комнате? 1. Пойти посмотреть? 2. Остаться в комнате.
Глава 10. Дракон
— Не кричите вы так! Весь дом перебудите! — послышался голос старой Бэтани.
— Опять переписывать! — рыкнул я, глядя на разбросанные листы. — Ты список всех умерших аристократов принесла?
— Да, — кивнула Бэтани, неся мне целый перечень. — Вот они покойнички! Тут свежие, тут несвежие!
Я снова открыл альбом, размял плечи и положил перед собой письмо ныне усопшего лорда Кавила. Передо мной стояли копии всех фамильных печатей герцогства.
— Очаровательнейший ребенок, копия отца, — написал я, шумно втягивая воздух.
— Почерк не сильно похож! — произнесла старая служанка, тыча пальцем в округлость буквы.
— Пусть думают, что лорд Кавил напился на радостях! — прорычал я, выводя каждую строчку хвалебной оды ребенк. у
— Да кто ж так пишет! — бурчала Бэтани. — Пишите! Только левой рукой! Премилейшее дитя, воспитанное и вежливое… Даже плачет по особенному, по аристократическому… Больше этих “усипусек”! В ее движениях чувствуется будущая кроткость, покорность и скромность… Сразу видно, что дитя придерживается высоких моральных принципов. Когда нянька меняет ей пеленки, она кричит, пока ее снова не запеленают. И обязательно добавляйте. Из нее получится отличная супруга. Счастлив будет тот, кому достанется такая невеста! Нужно подчеркивать, что она — копия родителей! Это важно!
Я старательно выводил очередную оду и шлепал печать.
— Когда она уже повзрослеет? — спросил я, выводя каждую строчку, перерисовывая буквы с чужого письма.
— Так, она у нас графиня? Баронессам достаточно двадцать шесть страниц, маркизам и графиням — тридцать. Герцогине — не меньше пятидесяти. Так что пишите. И радуйтесь, что у вас не герцогиня! — ворчала Бэтани.
— Может, я ее указом до баронессы понижу? Все ж писать меньше! — прорычал я.
— Но родилась-то она графиней? Так что писать и так, и так придется! Лучше не отвлекайтесь! Быстрее закончите, быстрее пойдете спать! — ворчала старуха. — Женщины так не пишут! Вы сейчас пишете за баронессу Штраль. Диктую… Ах, я пребываю в восхищении от этого милейшего создания! Я бы обцеловала ее с ног до головы… Настолько она прекрасна! В ней чувствуется утонченная красота матери, которая…
Я засыпал над строчкой, стараясь подражать летящему почерку баронессы и ее вечному восторгу!
Шел третий час ночи. Детство кончилось. Капля зелья состарила чернила. Хотелось выть от отчаяния.
— Не ту, не ту… Вон ту! — всполошилась Бэтани, когда я чуть не прилепил к одной маркизе печать барона. — Ну, теперь у нас юность! Итак, здесь мы восхваляем ее красоту и манеры!
— Восхвалил, — откинулся я в кресле.
— Че? Думаете все? Закончилось? А как же стихи? — уперла руки в боки Бэтани. — Всем приличным девушкам посвящают не меньше сорока стихотворений! Причем, стихи проверяют в первую очередь… Чтобы не было совпадений! Или вы думаете что, поэтам запросто так деньги платят? Должны быть тайные воздыхатели. Поэтому стихи пишутся с инициалами. Но без имени поэта.
— Стихи… — простонал я, чувствуя, что сдаюсь. — Ладно… Ты как роза … эм…
— Ну… развивайте мысль, — подбадривала старушка. — Не очень талантливые поэты стоят дешевле талантливых! И это минус для девушки! Обязательно подчеркивайте, что вместе вам не быть… Иначе подумают, что вместе вы уже были… Что кому-то повезет больше, чем несчастному поэту.
Я уже перехотел жениться вообще. Свечка сгорела почти полностью, капая воском на разбросанные бумаги.
— Начинать надо издали и туманно… Что-то вроде… Развивайте тему! Итак, начали… Я вас увидел у кареты… — начала Бэтани.
— Потом представил вас раздетой, потом вас мысленно одел. И больше вас не захотел! — усмехнулся я, а перо поставило кляксу. Я был злым и уставшим.
— Я вас увидел у кареты, вы… — намекала Бэтани.
— Вы в шляпку модную одеты? — спросил я, уныло глядя на строчку черновика. О, лучше бы я и дальше писал оды прекрасному ребенку!
— Ни в коем случае! А то вдруг и правда подумают, что она голой из кареты вышла! Я вас увидел у кареты…
— В лучах изысканного света… — проворчал я, подпирая щеку.
— О! Слышите! Это поэт в вас зевает! — усмехнулась старуха. — Потом про ее красоту и про то, что вместе вам не быть! И дальше по шаблону! Где увидел, что подумал, сравнил с чем-то прекрасным, влюбился, осознал, что вместе быть не суждено. Вот и вся наука! Вперед!
— Я вас увидел у кареты, в лучах изысканного света… — писал я, пытаясь придумать, что дальше. — Вы были словно из мечты, явленье чистой красоты…
— О! Отлично! Записывайте быстрее, а то забудем! — всполошилась Бэтани.
— Я уже забыл, — зевнул я. — Я вас увидел у кареты… В лучах изысканного света, вы… вспомнил! Были словно из мечты, явленье чистой красоты. Но нам не суждено быть вместе! Судьба чужой вам стать невестой… Но я влюбился без оглядки…
— Ну вот! Почти отлично! — согласилась Бэтани. — Вам заплатили бы пять золотых!
— Давай поедем мы на бл… — продолжил я, в старуха выдохнула, услышав неприличное слово. — Я не могу так! Я же сказал, что я не поэт!
— А вы поднатужьтесь! — спорила со мной служанка. — Помните, она — приличная девушка! Пишите! Теперь я ваш весь, без остатка!
Я записал.
— Фух! — выдохнула Бэтани, падая в кресло. — Одно закончили. Осталось еще тридцать девять.
Я стал хитрее и опытней уже на втором стихотворении… Я стал выписывать рифмы в столбик. Мне очень нравилось слово “женой” и “жена”. С ним рифмовалось огромное количество слов. “Не суждено вам быть со мной, вы будете чужой женой…”
— Пишите, пока не забыла! — ткнула Бэтани. Я приготовился.
Старуха поморщилась.
— Все, забыла, — выдохнула она. — Там что-то было про судьбу — злодейку… Не помню уже…
Я снова встряхнул листочек с местами встреч.
— Я вас увидел на балконе, — начал я, поглядывая на косые строчки. — Меня скукожило в поклоне…
— Слово “скукожило” уберите! — вздохнула Бэтани. — Слушайте. Идите-ка в библиотеку. Берите томики стихов, будем вдохновляться!
Глава 11
Я подошла к двери, опасливо приоткрывая ее. Старинное поместье было наполнено тишиной. Изредка в ней раздавались странные шорохи, которые можно списать на сквозняки, мышиный “тык-дык” и ветер. Когда я ночевала первую ночь в этом мире, я наложила кирпичей на всю Китайскую стену, когда ветер впервые задул в камин.
Я еще раз осмотрелась и вышла, прикрывая за собой дверь. Честно сказать, я готова была в любой момент дать деру в комнату, но коридор казался пустым. Я осторожно направилась по нему, глядя на скорбные лица на портретах. Были ли это просто картины, или портреты семьи, я не знала.
Коридор сворачивал за угол, а я вышла к лестнице, как вдруг увидела силуэт. Темный силуэт стоял внизу. Казалось, на нем был плащ. Лица его видно не было. Казалось, что на нем темная маска.
Недоверчиво глядя на силуэт, я сначала подумала, что это статуя. Но когда статуя зашевелилась, вместе с ней зашевелились волосы у меня на голове.
— Тише, — прошептала я себе. — Это может быть кто-то из слуг. Мало ли, вдруг по ночам они играют в ролевые игры?
Мысль немного меня приободрила.
— А вы почему не спите? У вас что-то случилось? — спросила я, решив напасть на незнакомца раньше, чем мужество снова сойдет на нет.
Но мне не ответили. Я решила, что это не мое дело, поэтому постаралась развернуться и направиться в комнату. Неокрепшей после столь сильного разочарования нервной системе, этого показалось вполне достаточно.
Я направилась в коридор, как вдруг увидела тот же самый силуэт, но уже перед собой.
На всякий случай я глянула вниз. Мало ли, бывают близнецы?
— Вы что от меня хотите? — услышала я свой довольно напряженный голос.