— Забудь про чайник, — перебила я ее. Дрожащими руками подняла валяющийся у моих ног халат и попыталась прикрыться. — Лучше скажи, кто это сделал со мной?
Девушка недоуменно уставилась на меня. Словно я заговорила на клингонском¹, который она совершенно не знала.
— Так известно кто… — испуганно пробормотала служанка, съежившись и потупив глаза.
Неужели муж? — мелькнуло в голове.
В прошлой жизни Игорь разлюбил меня, но никогда не поднимал руку, не причинял такого зверства.
— Говори! — потребовала я, резко повернувшись к зеркалу, словно бросала вызов своему новому страшному отражению.
Голос все еще немного дрожал, но я изо всех сил старалась держать себя в руках. Пересилила ужас. И заставила себя снова взглянуть на искалеченное отражение.
Следы ожогов были разбросаны по всему телу: на внутренней стороне бедер, под левым коленом, на правом плече, два жутких кратера по обе стороны от пупка, и целая полоса, напоминающая проселочную дорогу, пролегала по всей спине. Кто-то бесчеловечно истязал это тело, и я должна была выяснить, кто был способен на такую неоправданную жестокость.
Внезапно меня пронзила острым клинком щемящая грусть. Она поднялась от ступней и выстрелила в голову, словно ядовитый цветок распустил свои отравленные лепестки.
В лодыжке вновь возникло знакомое тепло.
И я осознала, что эта тоска, как и одинокая слеза, скатившаяся по щеке, — не мои.
Мне было искренне жаль эту несчастную девушку, чью плоть терзали невидимые демоны, но острая печаль, связанная с ожогами, принадлежала не мне.
Вместе с печалью всколыхнулась и яростная злоба.
— Отвечай! — повторила я тоном, которым никогда в своей жизни не разговаривала.
Служанка от ужаса чуть было не выронила поднос. Она подскочила к столику, водрузила на него свою ношу, а следом, к моему удивлению, грохнулась на колени и спешно запричитала:
— Госпожа, умоляю вас, успокойтесь! Вы же уже несколько месяцев обходились без приступов. А если вас сейчас снова настигнет…
— Ты можешь ответить на мой вопрос? Кто это сделал?
— Вы! — со страхом воскликнула служанка, — Вы сами покалечили себя своей магией, госпожа. Неужто вы и это забыли? Вы же лимен.
— Я? — глухо прошептала я, и в этот же миг перед глазами распахнулись страницы чужой памяти.
Воспоминания хлынули на меня буйным потоком, сбивая с ног. Оглушили. Потрясли до самого основания души.
Салли не лгала. Ее слова, как ледяной дождь, остудили пылающую ярость. Никто не клеймил эту несчастную девушку, как непослушного ягненка.
Одаренные магией были в этом мире таким же обычным явлением, как восход солнца. Они жили обычной жизнью. Но среди них существовали и другие. Непроявленные…
Здесь нить памяти обрывалась. Возникал невидимый барьер. Будто толстый слой пыли закрывал путь к нужной главе.
Я лишь знала, что были те, чья магия оставалась запертой внутри тела, делая ее обладателя заложником собственной неуправляемой силы. Катализатором этой силы служили эмоции. Они были подобны топливу для пламени.
Пыль снова щедро водрузилась на книгу, но на этот раз мне удалось проявить упорство и оттряхнуть ее в сторону.
Не все эмоции были опасны. Только те, что несли в себе негативный заряд. Будь то гнев, злоба или даже сильная грусть. Они могли спровоцировать магию обжечь своего владельца, наподобие карающего огня.
Избежать травм могли только те, кто, видимо, постоянно улыбался и радовался жизни. Однако не все способны встречать каждый день с улыбкой на губах.
И прежняя хозяйка тела точно не относилась к числу безграничных оптимистов.
Она часто злилась… слишком часто… Мне показалось, что ее душа напоминала полыхающий костер, не знающий покоя.
Тело помнило это чувство, по странной прихоти стремилось его вновь пережить. Но мне совсем не улыбалось получить новый ожог. Взглянув на свою щиколотку, я с тревогой разглядела, что кожа уже покраснела, как будто под ней вспыхнул уголек.
Я обняла себя руками, сделала пару глубоких вдохов и начала безостановочно повторять: «Все хорошо, все хорошо, все хорошо.».
К счастью, мое немного изменённое заклинание сработало, и жар утих. Но я потратила так много моральных сил, что сползла на пол и чуть не распласталась на нем морской звездой, выброшенной на берег.
Надо мной склонилась взволнованная служанка. Ее глаза горели любопытством, словно она смотрела на невиданную диковинку.
— Вы побороли свой гнев, госпожа? — восторженно прошептала она.
— С этого момента гнев отменяется. И тоска. И грусть. И все, что с ними связано. Мы живы и здоровы — а это уже огромный повод радоваться жизни.
Салли ничего не ответила. Лишь продолжала смотреть на меня.
— Ты не одобряешь?
— Одобряю! — она нерешительно замялась, — Помочь вам подняться, госпожа?
— Не стоит, благодарю, я встану сама. — ответила я, отталкиваясь руками от пола.
— Тогда я мигом сбегаю за новым чайником.
— Оставь этот. — вяло сказала я, — Лучше принеси еще одну чашку. Выпьем чай вместе. И захвати побольше печенья. Мне же его можно, да?
— Можно, конечно. — улыбнулась служанка, — Но вы же всегда боялись набрать лишний вес.
— Я тощая, как анорексичка, так что диеты тоже отменяются, как досадное недоразумение. Если на кухне есть какая-нибудь выпечка, неси все.
Девушка не стала ничего уточнять. Она тут же выполнила мою просьбу и уже через пару минут мы с ней сидели за столом. Помимо ароматного чая на столе красовались тарелки с пышными булочками, посыпанными сахарной пудрой, и соблазнительными шоколадными пирожными.
Первое время Салли сидели, как солдат, подозревающий, будто любое неверное движение грозит ей большими проблемами.
Мне пришлось самой наливать ей чай и пододвигать угощение.
— А вдруг кто-то увидит? — поправляя передник, нервно поинтересовалась девушка, бросая испуганные взгляды на дверь.
— Ну и что такого? Тебя кто-то за это накажет?
— Ну… только один человек в этом доме может меня наказать, — задумчиво ответила служанка.
— Кто? — спросила я, отпивая глоток чая.
Салли покраснела до самых кончиков ушей.
Мне совсем не хотелось слышать тот ответ, который она тихонько озвучила:
— Вы, госпожа.
Я устало прикрыла глаза. Похоже, моя предшественница была настоящим тираном, держащим в страхе весь дом.
— Салли, давай начнем все с чистого листа?
Ее взгляд сообщил, что я снова перешла на клингонский, но она, робко сглотнув и стараясь скрыть свое беспокойство, тревожно проговорила:
— Хорошо, госпожа. Давайте. Как прикажете, так и начнем.
«Прикажете» сообщало не о желании, а о слепом следовании чужой воле. Но сейчас было не время заострять на этом внимание. Для начала нужно наладить с ней отношения, чтобы она не боялась меня, как огня.
Клингонский язык — искусственный язык, разработанный лингвистом Марком Окрандом по заказу Paramount Studios для одной из инопланетных рас в вымышленной вселенной сериала «Звёздный путь».
Глава 6. Внезапные ночные полеты
Сон в эту ночь не спешил ко мне. Он обходил меня стороной, щедро одаривая долгожданным отдыхом других, менее тревожных жителей этого мира.
Я ворочалась под шелковым одеялом, то и дело касаясь пальцами шрамов. Несколько, похожих на отпечатки тонких клинков, украшали запястья; еще парочка опоясывала щиколотки, словно грубые подделки драгоценных браслетов, наложенные безжалостной рукой. Они не радовали глаз, а пугали своей историей, напоминая о чужой боли.
Я недоумевала, отчего не заметила их раньше.
«Всему виной длинные платья, — милостиво шепнула догадка. — Они скрыли эти печальные отметины от твоего внимания»
Попытка расслабиться и закрыть глаза тут же обрушила на меня новый груз реальности. Словно каменная глыба придавила меня к земле.
Когда я, убегая от бандитов, согласилась на странную сделку, я не ожидала ничего подобного. Откровенно говоря, я вообще ничего не ожидала. Я лишь желала каким-то чудом спастись от предательства брата.
Надеялась ли я, что добрая хозяйка булочной предложит мне спрятаться в подсобке или вызовет полицию? Теперь это уже не имеет ни малейшего значения.
Я тогда с недоверием отнеслась к ее невероятной истории о другом мире и втором шансе. Но отступать поздно — я уже здесь.
Меня окружает холодная ночь, новоиспечённый муж открыто изменяет с любовницей, а моя душа, словно пленница, заключена в этом чужом обожженном теле, как в темнице.
Теперь я понимала, почему та, кого я невольно заменила, велела занавесить зеркала в доме. Ей было невыносимо видеть собственное искалеченное отражение.
Интересно, он женился на ней до или после того, как на ее лице возник этот жуткий шрам?
Я наивно размечталась, что книга воспоминаний вновь откроется и я смогу найти ответы на свои вопросы. Но, в отличие от меня, она, должно быть, уже спала и видела сладкие сны.
На душе стало тоскливо. Темная туча нависла над головой. И в лодыжке снова чиркнули спичкой. На мгновение меня посетило нездоровое любопытство, чьи лукавые глаза поблескивали в окружащей тьме. Оно не настаивало открыто, но завуалированно намекало на пользу от знания того, каково это — «быть обожжённой» …
Но я только тряхнула головой, прогоняя незваного гостя и стараясь успокоить скакнувшее сердцебиение.
Целенаправленно практиковать самосожжение участков собственного тела точно не входило в мои планы. И добавлять его туда ради эксперимента не имело ни малейшего смысла. Нет уж, достаточно тех следов, которые уже украшают мою кожу, совсем как печальные письмена, написанные огнем.
Закрыв глаза, я полностью сосредоточилась на дыхании.
Какая-то глубинная часть меня отчаянно тосковала по дому и миру, который я знала. Он манил меня знакомыми пейзажами и призрачными образами знакомых мест. Но смотреть в то окно означало усилить эту невыносимую печаль и зажечь новую спичку. Поэтому я усилием воли закрыла ту дверь. Нашла первый попавший под руку замок и спешно нацепила его