Шаг за шагом, первый этаж, второй… Я медленно нажал на ручку двери и потянул. Нет, закрыто. Это не проблема, есть же шпильки. Даже начинающий домушник умеет вскрывать замки, чего уж говорить про меня.
С помощью двух шпилек я соорудил отмычку и через минуту справился с замком, – он щелкнул, и я медленно приоткрыл дверь, заглядывая в коридор. Он был пуст и погружен в полумрак, кто бы мог подумать, что ночью школьные коридоры такие жуткие.
Я помнил, в каких окнах видел свет, и это не учительская, а где-то дальше по коридору, почти в конце здания.
Наклонившись, я двинулся к цели, прижимаясь к стене от каждого шороха и стараясь не попадать в лучи фонарей, что струились через решетчатые окна.
Ближе, ещё ближе… Я услышал голоса. Нет, это была музыка. Она доносилась из клубного кабинета, я слышал её через дверь, из под которой выбивалась полоска света. Осторожно я заглянул внутрь.
Комната реквизита, здесь хранилось добро бейсбольной команды. Небольшое помещение со столом в центре, занятое шкафчиками для формы, обуви, перчаток и спортивных снарядов. На столе лежали три облегченные биты, которые я узнал сразу, на некоторых так и не отмыли кровь. Это были те дубинки, которыми меня так хорошо отхаживали Баку и дружки. Как я и думал, – Сато решил избавиться от улик, чтобы не признали его причастность к драке в классе. Также на столе лежала пачка стирального порошка и бутылка с голубой жидкостью, какие-то коробки и телефон, с которого и играла музыка. Не один я сегодня взялся за уборку.
Рядом со шкафчиком стоял один из игроков, голова его была замотана бинтами, через которые виднелись пожелтевшие пятна. Как же его… черт, имя забыл. Хироко, кажется. Это ему я тогда так замечательно изувечил лицо рукоятью биты.
Поди разберись: тут Хироко, здесь Хироши, они будто в шутку детей называют, как потом не запутаться?!
Парень упорно драил один из шкафчиков, стоял резкий и стойкий запах хлорки, который показался мне шоколадным на вкус. Началось, мои чувства смешались, азарт охоты изменил восприятие действительности.
Я надеялся, что он не заметит меня, но этого не произошло. В играх и фильмах они всегда стоят удобно, повернувшись спиной и долго изучают пустой угол, но в моем мире почти никогда не удается избавиться от человека тихо. Он уловил движение боковым зрением, но не понял, что увидел.
Исключение из правила №2, – узревший личность Носителя должен быть казнен, ибо анонимность есть часть Правила. Будь то свидетель или соучастник, жизнь его боле не включена в Правило, и не имеет никакой ценности.
Хироко расслабленно повернул голову в сторону двери и открыл рот, желая что-то сказать, а может быть и спросить. Но я уже был рядом, танто опасно щелкнул, и я вонзил нож по рукоять парню в горло. Быстро, точно, профессионально и никаких криков, только булькающий хрип и выпученные в страхе красные глаза.
Он и не понял, что произошло, попытался повернуть голову, но у него не получилось, отшатнулся, пятясь и расставив руки. Изо рта хлынула кровь, а он все пытался что-то сказать, будто это было единственно важное событие в его жизни. Может быть, ты решил для разнообразия сказать что-то умное, а Хироко?
Он оступился и с грохотом завалился на стол, сполз с него на кафель, зажимая рану и извиваясь всем телом. Я встал над ним, даже немного наклонился, заглядывая в глаза.
Не думал, что все так обернется, да, пацан? Казалось бы, позвали друганы одного отметелить, всего делов-то. А вот, посмотри на себя. Лежишь на полу в луже собственной кровищи, булькая, как пердеж Ктулху, а я внимательно наблюдаю за каждой твоей эмоцией на сереющем лице.
Все происходит, как я и думал. Я сорвался и принялся давить этих крыс по одному. Ох и не стоило со мной шутить, Хироко, ты же знал, что не стоило…
Я дождался, пока в глубине зрачков угаснет свет и глаза закатятся. Осторожно вытер лезвие о его пиджак, потом сделал надрез на рукаве. Вот так, мой мальчик, скоро все будет хорошо.
Кончик острия вывел ровную, прямую линию от сгиба до кисти. Она мгновенно покраснела и налилась.
Я сделал это не только потому что хотел, но и потому что так запланировал. Пусть остальные думают, что виноват во всем Аоки. Я поискал что-нибудь, что можно было подложить под локоть. Рука должна свисать, чтобы все было правильно. Полиции будет наплевать, но мне нет.
На полу ничего не было и я поднялся, оглядывая стол. Биты, банка с красной, какие-то тряпки, моющие средства, стоп… а это что?
Я стащил промасленную ветошь с пластиковой коробки, открывая содержимое. Внутри стояли аккуратно расставленные в ряд пять пивных бутылок. Я открыл первую попавшуюся и принюхался. Чувства мешали, но я явно определил приятный запах бензина.
Так эти ублюдки здесь готовили коктейли Молотова, чтобы сжечь мой клуб?! Видимо, это остатки, лишний боезапас. Как мило с вашей стороны оставить мне все это.
План меняется…
Нет необходимости подражать подражателю, когда я могу спалить здесь все к чертям собачьим. Хороший коронер может определить, как была убита жертва, несмотря на ожоги. Но если тела расплавлены практически до костей, никто ничего и доказывать не будет. А запала у меня тут с головой хватит. Главное – резать только мягкие ткани и не повреждать внутренние органы, они плохо горят.
Я бросил тело Хироко на полу, отдыхать в кровавой луже, и вернулся в коридор, оставляя на кафеле бордовые следы. Прямо как в триллере эпохи VHS. Чего-то я стал каким-то неряшливым.
Следующий кабинет… Я заглянул внутрь, помещение тонуло в темноте, и я не уловил движения или посторонних шумов. Очередная подсобка или вроде того, – какие-то фанатские билборды, картонные фигурки… Не то, идем дальше.
Последний кабинет в коридоре. Здесь тоже горит свет, я вижу его через окошко над дверью. Сато должен быть здесь, иначе и быть не может.
Дверь не заперта, я тихонько отворил её и заглянул в узкую щель. Где ты, Сато-сан?
Вот оно средоточие зла, клубный центр. Плакаты на стенах, доска, на которой от руки нарисовано поле и расстановка игроков, длинный стол и диванчики, на которых должны поместиться все члены команды. Большой кабинет, длинный, с моей позиции взглядом и не окинуть. Я мягко вошел, ступая по ворсистому ковру.
В дальнем углу висел телевизор, а возле него копошился человек, наклонившись над сумкой. Я быстро и скрыто переместился поближе, занося нож. Режим ниндзя включен!
Это был Баку, я узнал его выбритый затылок. И то, что он делал, заставило меня немного умерить шаг. Телевизор крепился к стене на раздвижном кронштейне, что удобно, если экран нужно повернуть под определенным углом к зрителям, но не это было его основной функцией. Главное, что широкий экран очень удачно прикрывал отверстие в стене, в которое был встроен сейф. Баку доставал из отсека деньги и пересчитывал, перед тем как опустить в сумку.
Сато хранил подань прямо в школе! Это же надо быть таким бессовестным наглецом. С иной точки зрения, если бы к нему заявились с проверкой, то ничего бы не нашли, так что я понимал его ход мыслей. Более того, ученики платили мелкой купюрой, посему бумаги и копилось много. Учитывая те стопки денег, которые я видел, это был лишь месячный сбор, общак.
Сумку с наличкой из школы так просто не вынесешь, только не через парадный вход, только не днем. Во время занятий он не мог ничего предпринять, а лишь наступила ночь, как сразу же решил забрать накопленное добро. Только вот почему не сделал это сам? Где Сато?!
Я ведь прошел до конца, проверив все комнаты, больше ему негде было находиться. Неужели он отправил своих миньонов разгребать дерьмо, а сам дал деру? Неужели его нет в школе, а я его упустил?!
Вот проклятье, Сато же говорил, что Баку сам хотел мне отомстить. Возможно, он и не собирался сжигать бар, и это была инициатива убитого горем братца… Спокойно, сейчас все выясним.
– Привет, Баку… – произнес я.
Парень вздрогнул от неожиданности и резко встал, обернувшись ко мне. Испуг тут же сменился злобным оскалом. Нет, некоторые люди могут только извергать из себя эту глупую никчемную злобу. Как сороконожка, что брызжет ядом, когда перерезаешь её пополам осколком блюдца. Ни на что иное они не способны, злоба туманит их слабый разум, заставляя забыть о здравом смысле и чувстве самосохранения. Баку был одним из таких. Тугим клочком гнева, бешеной чихуахуа (Боги, как я ненавижу этих крыс).
– Ты… – прорычал он. – А ты совсем кретин, раз решил прийти сюда!
– Где твой учитель? – бесстрастно поинтересовался я.
Он хотел тут же броситься на меня, но заметил блеск ножа и нерешительно замер, одновременно трясясь от ярости.
– Что? Тебе нужен Сато-сан? Зачем? – закидывал он меня вопросами. – Хочешь умолять его пощадить тебя? Поздно, я все равно тебя убью, ублюдок. Это ведь ты убил Каори? А? Признавайся!
– Да что ты прицепился к этому Каори, я уже про него и забыл, – отмахнулся я. – Там в соседней комнате Хироко с дыркой в горле лежит, спроси лучше про него.
– Что? – опешил он. – Хиро… Он…
– Я убил его, убил твоего брата, и убью сейчас тебя, если не скажешь, где Сато.
– Нет, нет… – Он замотал головой, будто отмахиваясь он роя мух. – Нет!!!
С яростным криком он бросился на меня с голыми руками. Это же надо быть таким тупым и упертым одновременно.
Я отпрыгнул на шаг назад и пырнул его в правую руку. Лезвие с удовольствием вонзилось в ладонь и с хрустом пронзило её насквозь. Он взвыл, но не отступил, вырвал руку, в ярости обрушил на меня град ударов. Мы закружились по комнате, опрокидывая стулья.
Сато хорошо его выучил, – Баку не испугался ножа и продолжал наступать с дикой ненавистью. Либо он совсем обезумел и не понимал, что творит, либо дрался от отчаянья и безысходности.
Он схватил стул и защитился им от моего выпада, и попытался огреть им меня по голове, я вновь отпрыгнул, порезал ему плечо. Он бросил стул в меня, сам кинулся вперед. Его кулак прошел по касательной, зацепив скулу. Ну все, хватит играться, ты меня уже достал!