Нет, все-таки люблю её. Не по-человечески, но по-своему. Как люблю сэндвич с яйцом, вот так сильно.
Больно, но ему больнее. Ведь я успел вонзить ему нож под ребро. Хотя не сказать, что Шидо это остановило. Он и правда был здоровым, как хренов бык. Ну хоть футболка была не тигриная, а то жалко было бы портить такую красоту.
Огромной рукой он пережал мне горло и бросил в забитую дверь. Вместе с обломками досок я влетел в комнату, раздумывая, не сломал ли чего. (Только не тормози, не лежи, плюясь кровью, он тебя раздавит, как таракана!)
Да, не лежать! Ещё скользя по инерции, я уже предпринял попытку подняться, встал на ноги прямо на ходу и побежал к оконному проему.
Что я делаю?!! Я ведь не знаю, что за ним!
Зато прекрасно знаю, что сзади. Огромная блондинистая злая горилла, разъяренная глубоким порезом на боку. Если остановлюсь, этот подонок мне голову откусит!
В проеме появилась Муза, только силуэт. Она выглядела истощенной, гитара висела на ремешке.
— Малыш… мне чего-то хреново… — успела произнести она.
Я разбежался и вылетел через окно ногами вперед. Вытянулся струной, чтобы попасть. Меня выбросило из здания будто камень из пращи, в воздухе я подался вперед, стараясь сгруппироваться.
Был бы фокус, был бы чертов фокус! Я бы даже глаза не открывал бы, зная, что приземлюсь удачно.
Но его не было. Зато был снежный ком, который стремительно приближался.
Бум! Я ухнул в него, царапаясь об ветки, поврежденную ранее лодыжку схватила острая боль. Перекатился и растянулся на снежном полотне, оставив за собой следы чужой крови. Я думал так только «Боинги» падают. Хорошо влетел, прямо в куст, он-то меня и выручил.
Не успел я сообразить где нахожусь и выдохнуть, как из окна наверху вылетела темная фигура. Кто-то рискнул прыгнуть вслед за мной! С диким криком бандит пролетел три этажа и грузно приземлился на тротуар. Мощно так, с хрустом. Беспомощно взвыл, подтягивая ногу к животу. Ну а ты как хотел, родной? Побегал бы с мое, научился бы с окон правильно прыгать.
Сверху донеслись крики, приказы, которые раздавал Шидо. Нужно убираться, они скоро будут здесь.
А что с Музой? Она выглядела так странно… И голоса я её больше не слышал. Возможно ли, что мои припадки влияют и на неё?
— Ика, Ика, Икаа, Ика-чааан!!! — услышал я приближающийся голосок.
А, так ты все-таки сбежала. А ко мне чего несешься, дуреха⁈ Летела бы куда глаза глядят. (А я хочу, чтобы она полетела с крыши, сможем устроить?)
Я попытался встать, нащупал в снегу танто, сжал рукоять мертвой хваткой. Нет, дружище, тебя-то я не брошу. Миса подбежала ко мне и помогла подняться, нога болела, но наступать я на неё мог, значит, повторного перелома не было.
— Уходим, Миса, быстрее! — прохрипел я.
Я упал в небольшой палисадник за домом, впереди низкая изгородь, за ней гаражи, парковка и разветвление дворов. Шанс есть.
Мы побежали: я слегка хромал, Миса тянула меня за руку. У неё вся спина была белая от налипшего снега, шапку она где-то потеряла.
Перелезли через ограду, понеслись по парковке, нырнули в ближайший переулок, мимо однотипных домов, спящих машин, заснеженных фонариков…
Если взглянуть на обычный жилой квартал на картах, увидишь какой-то рамен, переплетения улочек и закоулков, сущий лабиринт, а не город.
Мы оторвались, но это ненадолго. Даже не различая их голосов, я знаю, что они оцепят весь район. Тем более что знают его куда лучше моего. Будут землю рыть, проверять каждый закоулок. А по следам идти проще некуда.
Теперь вправо! Резко за угол, мимо горшков с цветами (ну кто цветы на морозе оставляет, а?), на аллею теснее прежнего, бежим и не оглядываемся, под гнущимися под снегом проводами.
Открытый гараж у дома, хозяин предпочел не ставить ворота, как у соседей. В глаза бросился старый пикап, американский. Как ни странно, но в Токио часто можно встретить западных пришельцев, видимо, сказывается история оккупации.
— Стой… — просипел я.
— Что? Что такое…
— Спрячемся в машине…
Я прильнул к пикапу, дрожащими руками достал отмычку.
— Как же сигнализация? Ты сейчас выдашь нас!
— Огонька на лобовом нет, — объяснил я.
Кому нужен старый пикап, верно? А ставить дорогую сигналку на этого монстра глупо, это как наряжать милфу в костюм школьницы. Фетиши разные.
Замочек старый, проще некуда. Он щелкнул, и я приоткрыл дверь, нырнул внутрь, снимая блокировку сзади. Навес, который скроет следы, неприметная машина в тени, что ещё нужно для беглеца?
Мы завалились на заднее сиденье. Я захлопнул дверь, и мы приникли, вслушиваясь в вой ветра снаружи. Но слышали только тяжелое дыхание друг друга.
Минут пять мы просто дышали, даже не пошевелились ни разу. Во рту пересохло и я стащил перчаткой немного подтаявшего снега с пальто Мисы и бросил на язык. Потом приподнялся, выглядывая через лобовое стекло. Нет, вроде тихо.
— Что будем делать? — зашептала она.
— Который час?
— Пять утра… — взглянула на телефон.
— Будем ждать рассвета. Утром они сдадутся и уедут. Я хорошо их порезал, многие истекают кровью. Да и при дневном свете они не рискнут за нами охотиться.
— Икари, ты сам весь в крови… Даже лицо!
— Я в норме, небольшой порез, да и все. Это их кровь, не переживай.
— Но как ты вернешься домой? У тебя же полиция на пороге!
Вот черт, а я и забыл совсем. И правда, как же…
— Отвлеку их как-нибудь. За это сейчас нет нужды переживать, главное — ночь пережить.
— Хай, — кивнула она и ткнулась носом мне в грудь.
Минут через пятнадцать мы услышали крики. Однако на нашем переулке так никто и не появился, даже мимо не прошел.
Через полчаса мы начали замерзать. Стучали зубами и мелко дрожали, как два вибратора. Пришлось прижаться друг к другу поплотнее, согреваясь лишь теплом наших тел.
Снег все падал и падал, занося все следы, залепляя машину, в которой мы прятались. Вторую ночь без сна, но нужно держаться. Ни в коем случае не закрывать глаза.
Что с Музой? Я должен её найти. Помочь, как она всегда помогает мне.
Забрезжил холодный рассвет, белесые лучи стали окутывать землю. Мы выбрались из машины и поеживаясь побрели по переулку. Криков слышно не было, но я держал ухи на макухе. Я обтерся снегом как мог, даже лицо пришлось умыть. Ну почему я всегда возвращаюсь домой весь грязный?
Вышли на дорогу, удачно, недалеко от остановки. Денег у меня не было, но Миса не забыла кошелек.
— Езжай, я позвоню, — попросил я. — Ты можешь свободно перемещаться, а я нет.
Она молча обняла меня и забежала в автобус. А я трусцой засеменил домой, благо ушли мы недалеко.
Полицию обдурить оказалось проще простого. Я стукнул по машине в соседнем дворе и они отвлеклись на вой сигнализации. Один даже проверять пошел, какой добросовестный служака…
А я в это время прошмыгнул за домом, поднялся с заднего входа на лестницу, а оттуда быстро скользнул домой. Так себе у меня охрана.
Слава Богам, мама-сан ещё спала. Я прокрался в спальню, сбросил куртку и устало опустился на стул. Окно всю ночь было нараспашку, на подоконник нанесло снега, да и холодно было жутко. Но я не стал его полностью закрывать, уж очень хотелось курить.
Огонек поджег кончик сигареты и я с наслаждением затянулся, и только после этого заметил её.
Муза забилась в угол, в тесное пространство между стеной и шкафом. Сидела ко мне спиной, обняв колени. Её футболка лежала рядом, спина была вся расцарапана, будто её плетью били, но я понимал, что она это сделала сама.
— Муза… — прошептал я. — Ты чего…
Я осторожно дотронулся до её холодного плеча, она вздрогнула и заскулила.
— Муза, — повторил я. — Что с тобой?
Она обернулась, по щекам катились кровавые слезы. Один зрачок был больше другого, губы красные от укусов.
— Малыш… они настали. Они уже здесь… Серые дни.
Миса спрашивала у меня, чего я боюсь больше всего.
Концепция страха проста, — неизведанность, непонимание происходящего нас и пугает.
Я боялся сломать все, что сам же и построил, испортить все, до чего дотянулись бы руки.
Если вкратце, больше всего я боялся…
Себя.
Серые дни. Прелюдия
За окном лил дождь. Да и не просто, а вот настоящий, с большой буквы, Ливень. Он наседал порывами, словно там, на улице, бушевал настоящий шторм.
Вроде стихло на секунду и снова слышен этот раздражающий бег часов и жужжание старой лампочки на потолке, а потом вновь всей массой он бьется в стену, оставляя на стекле крупные капли.
А после этого грохот. Будто вечный рокот океана он разносится в небесах мощными раскатами и бьет в стену так, что даже лампочка немного дрожит.
Уютно?
Нет. Особенно если понимать, что сидишь напротив серийного убийцы.
Горячая кружка черного кофе обжигает пальцы, но убирать их не хочется. Кажется, если убрать, станет совсем холодно.
Ви подняла голову и посмотрела на него. Как же за 6 часов это лицо напротив успело ей надоесть. Опостылеть. Именно так и по слогам. О-по-матьего-сты-тель.
Каменное, безэмоциональное, с одним и тем же наглым выражением.
Интересно, — подумала она, — поэтому у него почти нет морщин? Оттого, что он никогда не меняется в лице?
Нет, ну какая же прекрасная тварь, будто не от мира сего. Никакого сострадания или жалости, никаких, даже базовых, проявлений эмоциональной вовлеченности, только абсолютное спокойствие.
Словно инопланетянин или искусственный интеллект внутри живого организма. Чуждый, странный, непонятный.
Своим поведением он давил на неё, выбивал за границы спокойствия, она это понимала. Ведь Ви была про. Таких, как он, она насмотреться успела. Семь малоприятных лет проработала она психиатром, перед тем как написать первую научную работу, а после полностью уйти в журналистику. Да, сейчас она пишет желтуху, прикрываясь былой квалификации, однако, где ещё найти скандальную журналистку и врача в одном лице?