— Стой, — еле слышно произнес я.
Она обернулась, ожидая моей реакции.
— Помоги, — стиснув зубы, сказал я и протянул руку.
Она мгновенно оказалась рядом, вцепилась когтями в мою ладонь и потянула на себя, упираясь ногами и ворча от напряжения. Благодаря её рывку, я встал на ноги и оперся спиной на контейнер.
Оперся на Музу, и она потащила меня по переулку.
— Стоп, не туда… — резко остановилась она, разворачиваясь.
— Почему?
— Там эти уроды, как раз выбегают из дома, ищут тебя. Сюда, держись.
Она помогла мне перебраться через заборчик, подхватила с другой стороны, и потащила за собой по узкому проходу. Мы шли к оживленной улице, где я бы мог затеряться в толпе. С каждым шагом становилось чуть легче, адреналин помогал двигаться, и вскоре я мог не лежать на Музе мертвым грузом, а передвигаться сам. Пусть через боль и не быстро, зато в нос не бил запах смерти от её волос.
Она резко остановилась и принюхалась, как дикий зверь. Зрачки увеличились в размерах, на клыках появился красный бисер слюны.
— Что ты почуяла?
— Дым, — ответила она, — кровь, боль.
Я отодвинул её и прошел вперед, держась за стену, обогнул велосипедную парковку и лоток с газировкой, и вышел на улицы Кабуки. Крики, что доносились до меня через звон в ушах, были первым предзнаменованием.
Меня чуть не сбила с ног бегущая женщина. Она не извинилась, лишь затравленно оглянулась и рванула дальше. Она была не единственной, люди бежали по улице в панике, крича на ходу, сбивая друг друга, будто безумное стадо.
Витрина магазина напротив была разбита, из помещения валил дым. Чуть дальше горел ломбард, вокруг него были разбросаны тела погибших. С другой стороны улицы поднималось зарево от игрового центра, крыша уже пылала, люди выбрасывались из окон, спасаясь от пожара.
Это все точки Ягами-кай. Их защищали люди семьи. Каин всегда держит слово.
Мы разозлили дракона, и он решил спалить весь район.
Я был окружен сонмом из рыданий и воплей, ревом сирен и сигнализаций. Ночь стала алой, свет пожаров красил неон в оранжевый цвет. Казалось, что даже небо покраснело.
Тяжело дыша, я побрел по тротуару, придерживаясь за заклеенную фотографиями местных звезд стену. Толпа народу пробежала навстречу, обходя меня. Они что-то мне кричали на ходу, но я не разбирал слов.
Мимо пронесся грузовичок, не отпуская клаксон, он чуть не сбил парочку школьников, резко вырулил и с визгом перевернулся, преграждая дорогу. Я продолжал идти, хоть и не понимал куда.
В местной раменной шел погром. Люди в черных костюмах избивали посетителей и защитников заведения. Летели стулья и посуда, в витрине зияла дыра с кровавыми потеками на стекле. Туда нельзя, заметят…
Я свернул в проулок, пошел мимо парковки для арендованных автомобилей. Их тоже разбили, а оставленный без присмотра мопед забросили на капот спорткара. Впереди дрались, я видел, как убегающего парня в костюме свалили на землю и принялись забивать бейсбольными битами.
Путь перекрыт, ни вперед, ни назад. Фокус подсказывал, — либо спускайся в канализацию, либо пытайся найти убежище в ближайшем здании.
Канализация так меня и манила. Хорошее место для такой твари, как я. Упасть ниже уже не получится, — мой полет может закончиться на самом дне.
Но я все же нырнул в здание и заставил себя подняться по лестнице. Второй этаж, дыхание ни к черту, на ногу не опереться, рука уже не держит поручень. Но нет, ещё выше.
Тащусь по открытой площадке с квартирами по бокам. Остается надеяться, что меня не заметят с улицы и не бросятся в погоню. Далеко я не уйду…
Вот! Фокус указал мне на обшарпанную дверь. Замок не электронный, краска на ручке слезла, свет не пробивается через оконный проем. Я вставил танто в замочную скважину и вбил лезвие ладонью поглубже. Отошел на шаг и врезал ногой в рукоять. Со звоном замок сдался, и я упал в открывшуюся дверь. Рухнул на коврик в коридоре, пропустил Музу, прополз вперед, закрыл дверь ногой и замер в темноте, переводя дыхание.
Несколько минут просто лежал, прислушиваясь к хаосу снаружи. Вдалеке что-то взорвалось, да так, что стекла задрожали.
Снова встал, прошел в спальню, оставляя за собой кровавый след. Уселся на кровать, положив танто на простыни рядом с собой. Достал сигарету и долго чиркал зажигалкой, прежде чем закурить. Сигаретный дым пах солью.
В этой квартире не было запаха жилища, лишь пустота. Нейтральная картина на стене, аккуратно заправленная кровать, пустой прикроватный столик с торшером… Будто в мотель зашел. Скорее всего, комнату сдают посуточно туристам. Сезон закончился, вот она и стоит, ждет следующего постояльца. Таких в Кабуки много, гостиницы крайне дорогие, а местным тоже хочется зарабатывать…
Я прошел в ванную, стянул с себя обгорелый костюм, рубашку и осмотрел избитое тело. Если не займусь собой сейчас, потом сил может уже не хватить. Я устало достал из шкафчика аптечку.
Я встал спиной к зеркалу и при помощи танто сделал разрез на плече. Муза помогла извлечь пулю, что застряла буквально снаружи. Снаряд потерял скорость, пройдя через тело Ягами, и впиться в меня ему не хватило инерции. Наложил компресс и перебинтовал ранение, пропустив бинт под рукой.
Выпил горсть таблеток и вернулся в спальню.
Нашел тяжелую статуэтку, привязал её к запястью больной руки при помощи полотенца и лег на кровать, лицом вниз, так, чтобы рука свободно свисала к полу. Для этого понадобились подушки, что я подложил под грудь и скомканное одеяло.
Лишь я замер на матрасе, как организм дал сбой и я отключился. Очнулся от тихого щелчка, минут через десять, — сустав встал на место.
Освободился от своей ноши и подполз к стене, усевшись и оперевшись на неё спиной. Вся простынь была в кровавых следах, но мне было плевать на чистоту.
За окном, что выходило на улицу, мигали сирены. Крики стихли, взрывов тоже было не слышно. Я закурил, пуская дым в потолок, безразлично наблюдая за синими всполохами за занавеской. Они врывались в полумрак комнаты, и я чувствовал себя зверем в осажденной пещере.
Как описать свое состояние в тот момент?
Всю мрачную бурю, что рвала меня на части. Расколотое на тысячи кусков сердце. Харкающую кровью душу… Это невозможно.
Неведомая болезнь терзала меня изнутри, казнила, винила, попрекала, укоряла, кричала мне в лицо в истерике.
Я видел свой образ, что безумно вопит, стоя в центре комнаты. Второй Икари выламывал руки и бился головой о стену. Третий раскачивался из стороны в сторону, держась за голову. А этот я, рвал на себе волосы и рычал, пуская слюни. Это все был я, части моего сознания, что бунтовали в синапсах мозга, поджигали его, рвались наружу безумным стоном.
Боль. Иного слова нет.
Мне было больно. Так, как никогда прежде.
Нестерпимо, мучительно, жутко.
Я хотел лишь избавиться от этого ощущения. Закрыть глаза и больше не чувствовать эту пытку.
Я никогда не ощущал ничего подобного. Был не готов. И это оказалось выше моих сил.
Наше последнее лето, — прозвучал в голове голос Асуры.
Я за тебя сдохнуть готов, — вторил ей Ягами.
Нет, только не вы… Пожалуйста, не являйтесь ко мне призраками, как Терада. Я этого не вынесу!
Не знаю, сколько бы я так просидел, не мигая, глядя на окно, если бы не Муза, что заползла на кровать и не улеглась рядом.
— Милый, ты чего? — спросила она. — Совсем раскис…
Я вяло повернулся к ней, глядя в красные глазищи.
— Он мертв, Муза, — повторил я. — И она тоже.
— И что? — пожала она плечами.
— Ты же чувствуешь…
— Да… БОЛЬ.
— Почему так больно, Муза? — спросил я жалобно. — Почему она не проходит?
— Это не твоя боль, малыш. Ты — не Рио Икари. И его чувства не должны тебя терзать. Ты — не он, повтори.
— Я не Рио Икари, — повторил я. — Но ты ошибаешься. Эти чувства принадлежат только мне. Они мои, я их хозяин. И вина только моя.
— Тогда нам конец, — грустно объявила она. — Ты либо прикончишь себя сам, либо сойдешь с ума от мучений. Ты не способен справляться с такой нагрузкой. Люди учатся этому с детства, льют слезы по потерянной игрушке, чтобы адаптировать разум к будущим потерям. А ты все еще новичок, на которого свалилась непомерная ноша. Я вижу как ты падаешь, словно жертва с крыши. И крыльев у тебя нет.
Мосты свалились в пропасть, обьятый пламенем. Шпили башен рушились на землю. Мертвые воды выходили из берегов. Ветер рвался в скалах, свистел и завывал. Мой внутренний мир буквально крошился и сыпался песком сквозь пальцы.
— Тебе нужно отдохнуть. — Муза ласково положила ледяную ладонь мне на лоб. — Поспи.
— Я не могу.
— Тогда я расскажу тебе сказку. Я же Муза. Хочешь?
Я не ответил, сполз вниз, положив голову ей на колени.
— Мне никто не рассказывал сказок.
— Я знаю, — прошептала она. — Но это особая сказка. Про большого Монстра.
Я слабо кивнул.
— Слушай. Слушай, малыш, эту маленькую историю про большого Монстра.
Жил-был Монстр.
Он был самым большим и сильным в своем лесу. Тот лес был мрачен и зловещ, он был пропитан жуткими звуками, и уродливые тени прятались в его недрах. Земля того леса была бесплодна, а звери, что его населяли, были отвратительны и опасны.
Монстр жил в проклятом лесу всю свою жизнь, он был самым сильным и жадным из других тварей. Он пожрал всех, кто представлял для него угрозу, — его аппетиту можно было позавидовать. Лишь его живот сводило судорогой, как он вновь выходил на охоту и только и делал, что жрал.
Он сожрал и дракона, что жил на горе, — хрум! И огра, что прятался в пещере– хрясь. Он разорвал минотавра надвое и обглодал его кости, — чав-чав-чав! Вот таким сильным и жестоким был тот Монстр.
И не знал он ничего кроме охоты, лишь голод и сон управляли им.
Однажды он искал новую жертву, и отошел от своего леса дальше, чем обычно. Он шел тяжелой поступью, пока лес не расступился и он не оказался на берегу небольшой реки.