Прозрачная синева воды отпугнула его, яркое солнце жгло синие глаза, пение птиц резало слух. Он уже хотел броситься обратно, в привычную мокрую тьму своего леса, как заметил детей, что играли на берегу.
Они смеялись и бегали друг за другом, брызгались и лепили куличики из речного песка. Монстр долго смотрел на них, не понимая, что они делают. Ему было интересно, как столь глупые затеи могут приносить им такое удовольствие. Одна девочка увидела его в чаще и закричала от страха. Дети побежали со всех ног, чтобы отвратительный Монстр не догнал их и не пожрал.
Монстр задумался. Он вернулся в свой лес, но долгими ночами не мог сомкнуть глаз. В его ушах стоял ребячий заливистый смех.
— Я тоже хочу научиться смеяться, — сказал себе Монстр.
На следующий день он отправился на самый край проклятого леса, в непроходимые топи, где жила страшная и могущественная ведьма. Он выбился из сил, пока брел по болоту, но добрался до её покосившегося дома. К его удивлению, ведьма совсем не испугалась прибытия большого Монстра, а даже наоборот, — ждала его.
— Чего ты хочешь, Монстр? — спросила она. — Ты не заходил на мои болота раньше, здесь некого пожрать, кроме меня.
— Я хочу стать человеком, — сказал Монстр, подняв мохнатую голову. — Выглядеть как человек и смеяться как человек. Выполни мое желание, и я не пожру тебя.
Ведьма достала из подола зелье и протянула ему.
— Выпей его и станешь совсем как человек, — сказала она.
Монстр забрал зелье и отправился обратно к реке. На её берегу он выпил зелье и обратился в красивого мальчика.
Мальчик пошел по следам детей и пришел в деревню, населенную другими людьми. Здесь был и Ловчий. И Булочница. И Кузнец. И даже Рыцарь.
Люди в деревне с удивлением встретили Мальчика, но приняли его к себе. Накормили и напоили, постелили ему соломенную лежанку в амбаре и оставили его жить с ними.
И Мальчик стал жить с людьми. Он играл с детьми у реки и научился смеяться, как и мечтал. И как же это было замечательно! Его звонкий голос доносился до самого неба, так красиво и с таким удовольствием он смеялся.
День сменялся ночью, вновь и вновь…
Однажды он увидел, как на площадь привели человека в цепях. Он смотрел своими детскими глазами, как Рыцарь казнил пленника, отрубив ему голову своим длинным мечом.
— Почему ты убил его, Рыцарь? — спросил Мальчик.
— Он убийца, — сказал Рыцарь. — Отвратительный монстр, вот кем он был.
Люди не убивают людей, — подумал Мальчик. — Люди убивают лишь монстров.
Мальчик почти забыл о том, что когда-то сам был Монстром.
День сменялся ночью, вновь и вновь…
Однажды ночью мальчик проснулся от холода в амбаре и схватился за живот. Жуткий голод сковал его чресла, судорога пронзила его изнутри, заставив плакать от боли.
Он попытался насытиться краюхой хлеба, что припрятал под соломой, но на вкус она была словно гнилой гриб, и не насытила его. Тогда он отчаянно принялся грызть солому, но не смог её проглотить.
Он сел и начал думать, где бы достать еды. Но мысли о сладких пирожках, что пекла Булочница, совсем не радовали его. Ему не хотелось пирожков.
Мальчик понял, что его живот не стал человеческим, и голод, что он испытывал, был голодом Монстра.
— Но я теперь человек, — сказал себе Мальчик. — Люди не убивают друг друга и не пожирают. Люди убивают лишь монстров.
Так ему сказал Рыцарь, а Рыцарь был самым добросовестным из всех людей в деревне, он бы никогда не соврал.
Точно! — подумал Мальчик. — Я пожру самого дрянного человека в деревне, того, кого можно принять за монстра.
И Мальчик пошел к дому Забияки. Он был не старше Мальчика, но гораздо хуже его. Забияка всегда мешал играть Мальчику и его друзьям на речке, — бросал в них камни, или воровал их вещи, пока они купались. Он учинял много проблем в деревне, — пакостил, дрался и ломал. Под покровом ночи Мальчик зашел в его дом, подошел к лавке, на которой спал Забияка и пожрал его. Хрум-хрум!
И Забияки не стало.
День сменялся ночью, вновь и вновь…
И Мальчик продолжал веселиться с друзьями, казалось, что смеяться ему никогда не надоест. Он помогал Ловчему ставить силки, и носил Кузнецу уголь из шахты. Мальчика ценили в деревне и были рады, что он к ним прибился.
Но однажды ночью Мальчик вновь проснулся от жуткой рези в животе.
Он терпел и терпел, но боль только усиливалась, а урчание стало столь сильно, что стены амбара стали трястись.
Тогда я пожру Булочницу, — подумал Мальчик. — Она печет вкусные пироги, но не любит ими делиться. А ещё она побила свою дочку, — Девочку, с которой я каждый день играю и смеюсь. Девочка такого не заслужила.
Тогда Мальчик проник в дом к Булочнице, подошел к лежанке, на которой она спала, и пожрал её… Хрум-хрум!
И Булочницы не стало.
День сменялся ночью, вновь и вновь…
Без Булочницы исчезли и вкусные пироги, а Девочка всегда была грустная и не могла веселиться, как прежде. Но Мальчик этого не замечал. Как не замечал и того, что Рыцарь и Ловчий начали поиск убийцы, что прятался в деревне. Мальчик был счастлив и сыт, ему хотелось лишь играть и смеяться.
Но однажды ночью Мальчик снова проснулся от боли, и больше не мог терпеть. В глазах его стояли слезы, а тело трясло как от лихорадки.
— Это в последний раз, — пообещал себе Мальчик. — Я наемся так, что ещё долго не придется голодать, а потом что-нибудь придумаю. Я пожру Кузнеца.
Кузнец был очень большим, и мог за раз съесть до десятка пирогов, Мальчик сам видел, как он их уплетал. В это время Мальчик перебивался куском хлеба и тарелкой овощной похлебки, а Кузнец жировал и никогда не давал ни крохи Мальчику.
Тогда Мальчик проник в дом к Кузнецу, подошел к постели, на которой тот спал и пожрал его… Хрум-хрум! Хрум-хрум!
Но Кузнец был таким большим, что никак не помещался внутрь Мальчика. Он жрал и жрал, но никак не мог поглотить Кузнеца. Дверь дома резко отворилась, и в проходе стоял Рыцарь с мечом и Ловчий с факелом.
— Ты — убийца! — закричал Рыцарь. — Тебе уготована смерть!
Мальчик пытался все объяснить, но его не слушали. Он царапался и кусался, но был слишком мал, чтобы противостоять Рыцарю.
Его привели на площадь и положили голову на плаху.
— Ты же сказал, что люди убивают монстров, — заливался слезами Мальчик. — Я так и делал, я хотел быть Рыцарем!
— В деревне остался лишь один монстр, и это ты! — сказал Рыцарь и опустил свой меч на голову Мальчика.
И в этот момент Мальчик вновь обратился в Монстра. Огромный, косматый, и ужасный, он стоял в центре деревни, взирая на народ, что пришел поглядеть на его казнь.
— Все люди — монстры! — сказал он. И начал жрать.
Он пожрал и Ловчего, откусив ему голову. Чав! И Рыцаря, оторвав ему ноги. Хрясь! И даже Девочку, проглотив её целиком. Глоть! Он жрал и жрал, пока никого в не осталось, и деревня не опустела.
Чав-чав.
И тогда он снова обратился в Мальчика.
Мальчик сел на руинах разрушенной деревни и горько заплакал.
Всю ночь он шел через лес и болота, пока не достиг логова Ведьмы. Она, как и прежде, ждала его на крыльце.
— Я не хочу больше быть человеком, — сказал он ей. — Верни все как было.
— Почему же, разве быть человеком не лучше, чем Монстром? — спросила она.
— Я остался один. Мне больше не с кем смеяться, — ответил он. — Теперь я могу лишь лить слезы. А Монстры не смеются, но и не плачут. Монстром быть проще.
Муза замолчала, гладя меня по голове. Я не спал, пялился в потолок, думая о том, что мое подсознание пытается что-то сказать через неё.
— И что? — спросил я. — Он снова стал Монстром, и продолжил жить в лесу в одиночестве?
— А это, мой милый, решать тебе, — грустно улыбнулась она.
Монстр, что хотел стать человеком, — часть 2
Акира лежал на койке, положив руки за голову и изучая потолок. Лампочка в его камере не гасла даже ночью, и его бы это не напрягало, если бы не монотонное жужжание, что от неё исходило.
К этому белому шуму он никак не мог привыкнуть.
Стены камеры были безликого серого цвета, наливной пол темно-зеленый, болотный, как в фильмах ужасов. Маленькое окошко выходило во двор тюрьмы, но ночью в него смотреть толку не было, все равно ничего не видно.
Эта клетка Акире не нравилась, что и неудивительно. Но больше всего не нравилась мысль, что ему придется в ней погибнуть. Хуже места для смерти и придумать сложно.
Но Накамура не боялся. Ты всегда спокоен, если следуешь внутреннему кодексу.
В голове звучали слова отца: «Воин не страшится смерти, ведь настоящий воин всегда готов умереть за то, во что верит. Позор страшнее смерти.»
Значит, так нужно. Значит, я все сделал правильно.
Акира знал, что происходит. До него доходили слухи о том, что произошло в городе. Такое событие сложно скрыть, ведь на уши подняли и военных, и императорскую гвардию. На ужине один из парней рассказал подробности, — Ягами-кай больше нет. Каин победил. Дате Ягами, последний из семьи, — мертв.
Акира тяжело вздохнул, сдерживая внутренний стон. Каждый раз, когда к горлу подкатывала горечь, он сдерживался из последних сил. «Воину нет нужды плакать, за него льет слезы осень.»
Он стал якудза ради своих друзей. И теперь их нет, а долг остался. И Акира собирался его выплатить, слишком верным другом он был.
Железная дверь тихо скрипнула, Акира приподнял голову. В его камеру не торопясь вошел высокий мужчина в татуировках. Чужаку было слегка за тридцать, и он был в отличной форме. Выше Накамуры на голову, и вдвое шире. Обтягивающая майка без рукавов позволяла оценить мощные мускулы, и точеный торс.