Оба якудза повернули головы, глядя на нежданного гостя. Они сидели в одних рубашках, закатали рукава для работы. На лицах сажа, руки в грязи. Крепкого вида бандит развалился в кресле, в котором не так давно погиб Сэра, закинув ноги на стол. Его подельник сидел в кресле для гостей, в зубах у него была сигарета, а в ладони бокал. На столе стояла бутылка дорогого виски из запасов Дайго, а также два танто.
— Ярэ-ярэ! Ты кто такой и чего приперся, это частная территория! — нахмурился новый босс.
— Постой-ка, — приглядывался Тоёко, — это же… Это же он! Это — Они`!!!
Икари молнией бросился к ним. Я даже и не знал, что он может так быстро двигаться, или просто не видел этого со стороны. На бегу он заметил, что Обара скосил глаза на диван, на котором лежали вещи бандитов. Это первое, что он сделал, значит, там что-то важное.
Пока Тоёко тянулся к ножу, а Обара сбрасывал ноги со стола, Икари уже был рядом. В мгновение он перелетел через стол, впечатал ногу в грудь боссу, и опрокинул тем самым его на спину вместе с креслом. Развернулся и полоснул ножом по руке помощника, не давая схватить оружие. Оттолкнулся от стола и набросился на опешившего Тоёко, обвил его, словно змея, встал за спинкой кресла, держа нож у горла. Все в одно непрерывное движение, за секунду, пока бандиты мешкали.
Обара вскочил с безумным видом, глядя на своего дружка, что держал в заложниках безумец с ножом.
— Ты… — произнес он, но Икари не стал ждать пока он закончит.
Он с хрустом перерезал Тоёко горло, да так, что лезвие буквально скрылось у якудза в шее. Икари сделал несколько сильных движений, проталкивая нож глубже и глубже под вой испуганного Обары. Лейтенант бросился к дивану, хотел прошмыгнуть рядом с Икари, пока он занят убийством, но не тут-то было.
Парень бросил жертву и устремился наперерез, кинулся в ноги, повалив лейтенанта, быстро завладел его рукой и одним движением, будто сворачивал горлышко бутылке, сломал тому кисть. Лейтенант жалобно завопил, Икари резко вскочил и несколькими ударами заставил его заткнуться. Потом вернулся к Тоёко, который ещё продолжал содрогаться в кресле, ведь нож так и остался у него в горле.
Помощник больше не был похож на человека, вены на его лице вздулись, кровь лилась рекой из разодранной шеи, глаза покраснели и вылезли из орбит.
Икари развернул кресло лицом к Обаре, чтобы тот видел, и рывком вытащил нож. Лейтенант с ужасом наблюдал, как его дружок замирает в предсмертных муках. Но и это было не все.
Икари вполне профессионально запустил ладонь в приоткрытый разрез. С каменным лицом просунул руку глубже, повыше в направлении подбородка жертвы. Потом медленно вытянул руку из мяса, сжимая в окровавленных пальцах длинный безвольный язык Тоёко.
Обара в ужасе закричал.
— Заткнись, малыш, — улыбнулся Икари. — Иначе у тебя из шеи будет торчать твой член.
Лейтенант вжался в стену, не в силах оторвать взгляд от изуродованного помощника. Он издавал смешное оханье, так — ух, ох, ух, ой, ух, будто работал старый холодильник. Икари оставил язык Тоёко болтаться у него на шее, вытер руку о футболку, после чего наклонился и поднял с пола дымящийся окурок. Сделал глубокую затяжку и щелчком отправил бычок в Обару.
— Хорошо вы тут устроились, — тихо произнес Икари, не прекращая улыбаться. — Мне нравится.
Он вальяжно прошел к дивану и покопался в пиджаках, что якудза на него бросили. В его руке оказался пистолет 9-ти миллиметрового калибра. По всей видимости, из него был сделан тот выстрел, что прошил Ягами и достал меня.
Брезгливо держа оружие за край рукояти, Икари вернулся к столу и положил его рядом со стаканом виски, который, на удивление, остался цел.
— Это называется «колумбийский галстук», — сказал парень, показывая на изуродованный труп. — Но мне больше нравится «последний поцелуй».
Лейтенант молчал, смотрел на Икари брезгливо и злобно. Они всегда так, когда видят изнанку смерти.
Мальчик стащил тело помощника на пол и сел в кресло, положив ноги на труп. После чего вздохнул и обратился к Обаре.
— Итак… Сейчас ты мне расскажешь все, что знаешь, — сказал он.
— Я ни хрена не знаю! — часто задышал якудза. — Клянусь! Нам приказали напасть на особняк, мы и напали!
— Я сам, — произнес я, хоть и чувствовал, что Муза не желает терять контроль.
— Но я только разыгралась! — возразила она возмущенно.
— Что? Что происходит? — недоумевал лейтенант.
— Я сказал, что я сам! — рявкнул я.
— Как грязную работу выполнять, так мы без сил, а как сладеньким запахло, сразу очнулся! — спорила Муза.
— С кем ты говоришь⁈ — закричал якудза.
— Заткнись!!! — мощно гаркнули мы с Музой в унисон.
— Отдай тело, — попросил я.
— Подавись, — буркнула она и вылезла из меня, будто ее и не было.
На меня разом навалилась апатия, усталость и боль. Я скривился и стиснул зубы, борясь с собой. Все же с ней было лучше. Но я обязан проехать эту дорогу сам.
— Где найти твоего босса? — спросил я устало, вытирая рот тыльной стороной ладони.
— Ты со мной разговариваешь? — осторожно уточнил он.
— Хай, с тобой. Где Каин? — произнес я по слогам.
— Известно где, — потряс он головой. — В своей резиденции в «Синдзюку Плаза», на верхнем этаже. После нападения он оттуда не выходит, говорят, восстанавливается после операции. Даже встречи проводит все там.
— Не выходит? — переспросил я.
— Нет, конечно. Против него сейчас весь клан, а там у него настоящая крепость. Более безопасного места в Токио нет.
— Ясно, — произнес я, задумчиво глядя на пистолет.
«Синдзюку Плаза». Торговый центр. Множество гражданских, он использует их как прикрытие. Охрана, которая тоже ни в чем не виновата. Армия якудза, что будет защищать его до конца. Большое здание, я часто смотрел на него через мутные окна офиса в идзакая. Его огни будто показывали молодым якудза, чего они могли достигнуть, они словно издевались, помаргивая в ночи, пока мы прятались в дрянной забегаловке на окраине Кабуки.
— Малыш… — осторожно сказала Муза, присаживаясь рядом, прямо на стол. — Я слышу твои мысли, они мне не нравятся.
Я поднял на неё глаза, а потом вернул взгляд к пистолету.
— Даже не думай, — предупредила она. — Назад пути нет!
— Знаю, — кивнул я. — Но я уже все решил.
Она не успела мне возразить, я схватил пистолет и почти не глядя выстрелил в Обару. Его голова дернулась и ударилась затылком об стену. Пуля попала в глаз и вырвалась из черепной коробки фонтаном, забрызгав мозгами красивые обои.
— Ты обещал!!! — закричала она на меня. — Ты поклялся, что больше никогда не возьмешь его в руки!!!
Я молчал, глядя на дымок, что вырывался из ствола.
Моя команда… Они думали, что я боюсь стрелкового оружия. Что у меня некоторого рода фобия. Это было неудивительно, ведь многие японцы не переносят огнестрела, относятся к нему с опаской, это часть их культуры.
Но я уже говорил, — я боюсь только себя.
И того, что я могу натворить.
Пистолет лишь инструмент, но слишком простой и удобный, чтобы дать к нему доступ такому психопату, как я. Убивать из него легко и быстро, и сложно сдержаться, не увлечься… Однажды это уже произошло.
После того раза я пообещал себе никогда больше не стрелять. Я убил слишком многих тем вечером, нарушил свое Правило не единожды.
С тех пор я не прикасался к пистолету, панически избегал встречи с ним.
Но это не значит, что я не умею стрелять. Ещё как, мать его, умею.
И делаю это с удовольствием.
— Значит, все кончено… — схватилась за голову Муза. — Мы обречены?
— Ты ведь и так понимала, к чему все идет, — вздохнул я.
Я положил оружие на стол, лениво взял стакан и залпом проглотил содержимое. Шмыгнул носом и закурил, растекаясь по креслу.
— Я сорвался, Муза, — сказал я так, будто признаюсь в болезни. — Ты не могла этого не заметить. Убиваю без разбора, без критериев, просто потому что хочу. Я больше не могу это контролировать. Жертв становится только больше, а мое психологическое состояние ухудшается.
— Это все разум Икари, он слаб, и ты…
— Неважно! — перебил я. — Это неважно, Муза, как ты не поймешь! Виноват ли слабый мозг Икари, или боль потери, или эмоциональный фон, — какая разница⁈ Я не остановлюсь, без вариантов…
— Месть, — произнесла она.
— Только она и держит меня на ногах, — признался я. — Я все равно его прикончу.
— Но жертвы…
— Больше не важны. Для таких, как мы есть лишь один конец. Рано или поздно любой серийный убийца к этому приходит, но немногим дарована возможность исполнить лебединую песнь. Момент настал. Если Серые Дни не заканчиваются…
— Настает время Жатвы… — грустно улыбнулась она.
— Наша последняя песня, — произнес я угрюмо и взял пистолет.
Монстр, что хотел стать человеком, — часть 3
Той же ночью, я решил позвонить Дайчи, просто потому, что больше никого не осталось.
Каково же было мое удивление, когда он ответил на звонок.
Я до сих пор не верил, хоть он и сидел напротив меня.
Я назначил встречу в раменной, на окраине района. Мы захаживали туда с Дате иногда. Угловое здание, откуда я мог просматривать улицу, много путей отхода в случае подставы, а ещё толпа народа, в которой легко затеряться. Даже ночью заведение пользовалось популярностью.
Но Дайчи пришел. В черном балахоне с капюшоном на голове, побитый и понурый, с сумкой в руке и чехлом за спиной. Он молча подошел к моей стойке и сел рядом.
— Я знал, что ты позвонишь, сенпай, — произнес он тихо. — Как чувствовал, что ты выжил.
Я отпил бульон из миски и показал заведующей принести ещё.
— Ягами мертв, — озвучил я безэмоционально.
— Я видел по телевизору, — признался он. — Не мог поверить…
— Это правда.
— Я… кое-что вынес из офиса, когда бежал, — сказал он, подталкивая ногой сумку.
Я наклонился и приоткрыл молнию на ткани. Сумка была набита деньгами.