На негнущихся ногах я шел к нему, теряя сознание на ходу. Он так и раскачивался, будто я на лодке плыл. Вверх-вниз, вверх-вниз…
Я упал в трех метрах от него и понял, что больше не встану.
Двери открылись, и человек в спортивном костюме бросился мне навстречу. Подхватил и поволок под дождем. Кто-то принял мое тело и затащил внутрь.
— Гони, гони! — раздавались голоса.
Машина взревела и сорвалась с места. Мое тело взгромоздили на кушетку, направили в лицо светильник.
— Он ранен, режь одежду!
— Сейчас?
— Да, сейчас! А на хрена, по-твоему нам все это оборудование⁈
— Ксо, режу, режу!
— Мать твою, на нем живого места нет, все в кровищи!
— Как он вообще дошел⁈
— Держи дефибриллятор рядом, дай марлю!
— Он сейчас откинется.
— Нам нужно дотянуть до базы.
— Не довезем.
— Это уже не нам решать…
Сгоревшее письмо
И вот я дома.
Слабый свет пробивался через тяжелые тучи, столпами падая на тихие волны черного моря. Ветер доносил тишину этих пустынных берегов и утихал в безжизненных скалах.
Черная мелкая галька хрустит под ногами. Она мокрая от соленых брызг, но идти приятно, каждый шаг остужает мой горящий разум.
Лишь необитаемый пляж, на котором никогда не было людей. Моя заводь смерти.
И привычный костер на горизонте.
Я знаю, что если развернусь и пойду в другую сторону, все равно на него наткнусь. От этой встречи мне не сбежать.
Два кресла по сторонам от костра, как всегда.
Ангел сидел в одном из них, глядя на море и подперев подбородок кулаком. Лицо его ничего не выражало, хотя кто я такой, чтобы судить об эмоциях ангелов.
Я сел напротив, устало откинулся на кресло, с тоской посмотрел на него.
— Свершилось, — произнес он монотонно.
Я покивал, прикусив губу.
— Необратимое, — заявил он. — Есть что сказать?
— Дашь покурить? Это все, что осталось, — попросил я.
Он развел руками, словно показывая, что не может отказать.
Я взял пачку с подлокотника и прикурил от пальца. С удовольствием выдохнул густое облако. Зажал сигарету губами, понимая, что она не закончится, а горящий пепел меня не обожжет.
— Все закончилось? — спросил я. — Мое последнее лето?
— Ты так изменился, — слабо улыбнулся он. — Совсем другой. Я бы гордился, если бы не обстоятельства.
— Ты знал, с кем играешь, — усмехнулся я в ответ. — Я не тот, с кем стоит заключать сделки.
— Я уже понял, — согласился он. — Но ты все равно моя проблема. И моя ответственность. Я ведь видел части будущего, видел горящий небоскреб и чувствовал скорбь. Но решил, что будет интересно посмотреть, к чему все придет. Я же говорил, что это рукопожатие окажется роковым.
— Ты много чего странного болтаешь, я привык не слушать, — махнул я рукой. — Ответь, я сдох или нет?
— Тело ещё борется. Проснешься ли ты, зависит…
— От чего?
— Как всегда, — хитро посмотрел он на меня. — Лишь от тебя. Лишь ты сам решаешь, вернуться или остаться здесь.
— Неплохая альтернатива, в самом деле, — с грустью заметил я. — Остаться здесь. Больше не мучаться. Я хочу спросить тебя, Ангел.
— Конечно.
— Почему не проходит, а? Почему так больно внутри?
— О, мальчик мой, я не могу тебе ответить. Как спросить у ветра, почему он завывает по ночам, или зачем рыдает дождь.
Я сел прямо и протянул руки к пламени, хоть и понимал, что тепла не почувствую.
— Ты говорил, что я не смогу его убить, — отрешенно сказал я.
— Я надеялся на это, — признался крылатый. — Теперь все пойдет не так, как запланировано. В этом мире наступит эра хаоса, линия будущего ветвится и множится. Больше я не могу видеть грядущее.
— Но ведь мир ещё стоит.
— Да, стоит, — вторил он мне. — Однако последствия принесут глобальные разрушения.
— И что теперь? Запрешь меня здесь, отправишь в иную реальность?
— А ты бы хотел?
— Возможно.
— Куда?
Я с робкой надеждой поднял на него глаза.
— Есть ли вселенная, где они живы? — спросил я.
Он грустно покачал головой.
— Нет, парень. А даже если бы и была, я не могу отправить тебя туда. Для тебя это был бы рай, а ты…
— Не заслуживаю рая, да, знаю… Значит, убьешь меня?
— Я не могу забрать твою душу, и воскресить тоже не могу. Никогда не был на это способен, — признался он. — Я могу лишь помочь.
— Помочь мне? С чего бы? — удивился я.
— Дружок, я никогда не был твоим врагом и не желал тебе зла, — заявил он меланхолично. — Я всегда за тебя. История с Кайне, конечно, правда, но я рассказал её только затем, чтобы остановить тебя. Знал, через что тебе придется пройти, и не желал той боли, что ты испытал. Мир не рухнет без него. Все было сказано, чтобы тебя уберечь.
— Как я могу тебе доверять, после всего…
— Я был в той тюрьме, при твоих родах, — улыбнулся он глазами. — Видел, как тебя закутали в простыни, а ты молчал. Тебя хлопали и щипали, но ты не издал ни звука, лишь моргал и следил за санитарами, серьезно так, как сейчас следишь за мной. Ох уж этот взгляд синих глаз. Я не хочу видеть твою смерть, каким бы засранцем ты не был.
— Тогда помоги, — попросил я.
— Говори, — наклонился он ко мне.
— Как мне убить Икари Рио? — спросил я твердым голосом.
— А в чем проблема? — удивился он.
— В прошлый раз я хотел сжечь его внутри себя, но зажигалка не сработала. Будто то место, где он прячется, не желало мне подчиниться.
— Твой мир тогда только начал меняться. В нем даже воздуха не было, как ты собирался разжечь огонь? — засмеялся он. — Сейчас в нем весна. Появился запах, блеск воды, даже солнце светит ярче. Он ожил, и уже не столь безжизненный, как раньше. В покрытых золой полях может прорасти юный побег, знаешь ли. Если ты решился, то в этот раз все получится. Это все метафоры, ты же понимаешь.
— Причем дешевые. Меня от них уже тошнит.
— Тогда иначе, — твои чувства можно убить лишь сильным эмоциональным взрывом, стирающим все вокруг в пыль. И этот запал сейчас в тебе есть. Придется пройти через моральный катарсис, сломать психологический барьер и нанести себе травму. Изувечить свое сознание навсегда. Ты уверен, что хочешь пойти на это?
— Я не знаю.
— Тогда пойми, что тебе тоже придется умереть. Исчезнут эмоции, ощущения станут другими, поменяется сознание. Память покроется серым саваном, все прошедшее станет тревожным сном. Убив свои чувства, ты убьешь и тех, о ком заботился. Ничего не останется, лишь пустыня.
— Я снова стану собой, — грустно подытожил я.
— Если вкратце, да. С болью уйдет все, что тебя с ними связывало. Готов ли ты?
Я поднял на него взгляд полный отчаяния.
— Не думаю, что у меня есть выбор.
Дождь забивал в окно, холод сковал тело, а чертово одеяло не грело от слова совсем. Как меня достала эта палата, эта койка и все остальное тоже.
Дверь приоткрылась, и в комнату вошел Сора, почтительно поклонившись.
— Мне сказали, что вы пришли в себя, Икари-сан. С возвращением, я молился за вас.
— Сколько меня не было… — попытался прошептать я, но издал лишь шелест.
— Я вас не слышу.
— Воды… — произнес я губами.
Он приблизился, что-то нащупал на кровати, приподнимая меня. Потом протянул бутылку с трубочкой, я жадно зажал пластик зубами и сделал несколько глотков, прочищая сухое горло.
— Лучше? — заботливо поинтересовался он.
— Угу. Сколько меня не было? — уже более четче прошептал я.
— Пять дней. Когда вас привезли, думал, что вы не жилец. Но нет, вы выкарабкались. Доктор говорит, что через пару недель сможете встать с койки.
Я слабо кивнул.
— Может быть, мне зайти попозже? — спросил он. — Дать вам время отдохнуть?
— Нет, — ответил я. — Расскажи мне…
— Согласно списку? — поднял он бровь.
— Хай, то, что я просил.
— Хорошо, как пожелаете.
Он пододвинул кресло к постели и сел рядом. Положил ногу на ногу и прикурил. Наткнувшись на мой взгляд, скривился, но все же вставил сигарету мне в губы и поднес зажигалку.
— Итак, — Кайне Аракато, или Каин, как удобнее, мертв, — объявил он торжественно. — Кто убил его, до сих пор неизвестно. На улицах болтают всякое… Говорят, что это бригада выживших солдат из Ягами-кай постарались. Ещё есть слух, что это заказное убийство, месть клана Одэ. А есть безумный домысел, что Каина прикончил Кровавый Они` из Кабуки-Тё. Но Они` считается погибшим при нападении на Кабуки, и никто не видел его с тех пор.
— Официальная версия?
— В полиции есть видео, на котором запечатлен сумасшедший убийца в маске. На данный момент официальная версия, — война якудза. По крайней мере, они все спихивают на это. Премьер-министр уже объявил, что Япония вступает в новый виток борьбы с организованной преступностью. Теперь сама причастность к любой семье якудза станет нарушением закона. Для борёкудан это огромный удар. Фактически их приравняли к обычным преступникам, что значит: никаких сделок, офисов, легального заработка, вложений, а также вербовки. И теперь они не могут доминировать над такими группами, как мы. Если позволите, я бы сказал, что эпоха якудза прошла, больше ничего не будет прежним.
— Все так серьезно?
— Конечно. Сначала резня в офисе клана. Потом нападение на Кабуки. Ксо, это ведь туристический центр Токио, Икари-сан. Представляете, какое пятно на лице страны оставил Каин этой глупой выходкой? А в завершении всего — массовый расстрел в популярнейшем торговом центре, прямо в сердце города. Война зашла слишком далеко, должны быть пределы. Власти поняли, что больше не могут контролировать якудза, а значит, всем договорам конец. Больше ходить по улицам и щеголять татуировками они не будут. Теперь каждый из них вне закона. Вы, Икари-сан, фактически уничтожили якудза как феномен. Конечно, сразу они не исчезнут, но остальное лишь конвульсии, их конец неминуем.
— Дальше… — выдохнул я.
— Хм. Да, извините, я увлекся. Итак, Ягами-кай. Как оказалось, Сакай все же выжил. Он собрал оставшихся членов группировки и вовремя подал заявку в клан о расформировании семьи. Не знаю, откуда он узнал, а может, просто догадался, но за день до принятия закона о якудза, они официально перестали быть частью борёкудан. Думаю, он надеется сохранить власть и вести старый бизнес, но без официального статуса, что, в самом деле, очень умный ход. Насколько я знаю, он основал фонд Ягами, через который и проворачивает махинации с наличкой. Ах и да, Ягами Дате был похоронен рядом с отцом.