Далее, консультанты сказали, что шансы Барб в ее возрасте выносить ребенка полный срок тоже низки. Зато повышался шанс уродств, мертворождения, генетических аномалий и синдрома Дауна. Если и существовала когда-либо цель, против которой ополчились все и вся, то это была наша цель. В самом худшем случае мы бы пошли на удочерение — и это все равно был превосходный план В.
Далее я подвергся ряду операций на тестикулах, чтобы выяснить, есть ли у меня жизнеспособные сперматозоиды. Тесты дали отрицательный результат: моя сперма была нежизнеспособна из-за радиации, которой я подвергался во время лечения. «Забудьте об этом — купите щенка», — посоветовал один уролог. Мы отказались от его услуг, взяли тайм-аут, чтобы прийти в себя, и вернулись к поиску в интернете. Мы решили, что теперь будем сами контролировать этот проект и станем экспертами, чтобы определить собственный путь. Когда «эксперты» или другие благонамеренные люди говорят вам, что что-то невозможно сделать, найдите новых экспертов и новых друзей, которые поверят в вас и то, чего вы хотите достичь. Видите ли, если бы мы прислушались к советам экспертов, когда мне впервые был поставлен раковый диагноз, вероятно, я уже давным-давно был бы мертв.
Не принимайте советов от людей, которые никогда не делали того, что хотите делать вы.
Раунд второй
Сперматозоид — это просто курьер, переносящий ДНК мужчины; так что мы решили все равно собрать мою неподвижную сперму, ввести ее в яйцеклетки Барб с помощью ЭКО и надеяться, что в ней присутствует ДНК для зачатия. Итак, я приготовился вернуть свои «шары» на «мясницкую колоду», и была назначена дата для извлечения спермы. Барб прошла 26-дневную программу инъекции гормонов с целью, как мы надеялись, произвести достаточное число яйцеклеток, чтобы игра с числами сотворила свое волшебство.
Была назначена дата для переноса моей ДНК в яйцеклетки Барб и имплантации успешных эмбрионов; врачи были изумлены тем, что она произвела 27 яйцеклеток «достойного качества». Все эти яйцеклетки получили мою ДНК из собранной спермы, и все оплодотворились. Да это же целая футбольная команда, Бэтмен! У нас скоро будет свой собственный детский сад! Следующие пять дней мы отслеживали эти эмбрионы, чтобы понять, сколько из них выживет и будет готово к имплантации.
На шестой день врач позвал полных энтузиазма Аллана и Барбару в свой кабинет и сообщил, что все эмбрионы погибли. Не выжил ни один. Мы потеряли их всех.
Мы были безутешны. Барбара не разговаривала несколько дней. Она была в шоке от того, что этот метод полностью провалился. В следующие несколько недель мы начали потихоньку разговаривать об этом и решили совершить еще одну попытку через полгода, когда наши тела придут в себя. Это означало, что я снова положу то, что осталось от моих яиц, под нож, а Барб снова пройдет курс гормональных инъекций.
Врачи не советовали упорствовать, потому что на сей раз это далось бы нам еще тяжелее и мы были бы еще на год старше. Мы спокойно отвечали врачам, что, если они нам не помогут, мы найдем того, кто сможет. И опять ныряли в интернет.
Если ваши «советники» не верят, что вы способны достичь своих целей, найдите новых. Это ваша цель, а не их. Они — лишь советники с собственным мнением.
Раунд третий
Мы сосредоточились на конечной цели, а не на текущей неудаче, и это поддерживало нашу мотивацию. Мы узнали об одном враче из Пекина, который усовершенствовал технику искусственного оплодотворения свиноматок путем извлечения кода ДНК непосредственно из тел самцов. Сиднейский центр ЭКО недавно пригласил этого врача в Австралию, чтобы он мог опробовать этот метод на людях. Этот новый метод включал охоту за источником ДНК, а не за сперматозоидами. Генетический материал следовало собрать, а затем ввести непосредственно в женские яйцеклетки — так же, как этот врач и его команда успешно проделывали это со свиньями.
Сиднейский центр ЭКО принял нас в эту программу, но нас предупредили, что шансы на успех очень низки из-за возраста Барб и моего радиологического лечения.
Теперь мне предстояла еще одна операция, чтобы выследить и извлечь мою ДНК. Большинство людей бледнеют и чувствуют себя дурно, когда узнают подробности этой операции. Мне должны были удалить правое яичко и — все еще прикрепленное к моему телу — выложить его на тарелку. Затем его разломили бы, как апельсин, расплющили, точно пиццу, с помощью инструмента, напоминающего кувалду, и, используя специальный микроскоп, который доктор надел на лоб, стали искать источник ДНК.
Я хлопнулся бы в обморок прямо на операционном столе. Хирург, который держит мои яйца в одной руке и кувалду в другой, — это кошмарный сон любого мужчины!
Под конец этой процедуры они скатали бы то, что осталось от моего правого яичка, в шарик — так же, как катают между ладонями ком замазки — обернули его медицинским пластырем, снова вставили в меня и зашили бы все обратно. Недостатком этой операции было то, что я мог страдать от геморрагии (что и случилось!) и следующие шесть месяцев ходить, как Джон Уэйн (что я и делал!). Положительной стороной было то, что мой голос сделался бы пронзительно-высоким и я смог бы петь гармонии Beach Boys!
Наконец-то я смог бы пройти прослушивание в венский хор мальчиков!
Более шести недель Барб делали ежедневные инъекции гормонов, чтобы увеличить производство яйцеклеток и подготовить ее к пересадке моей ДНК в нужный день. Я научился ставить уколы во время терапии от рака, так что вызвался сам ежедневно делать ей инъекции. Весь этот опыт был физически трудным для нас обоих, но за каждую сто́ящую цель, которой хочешь достичь, приходится платить свою цену.
Барб еще больше утвердилась в своей решимости сделать все возможное со своей стороны. Она начала разговаривать со своими яйцеклетками и давать им инструкции. Она рассказывала им, что должны делать они и что делала она сама — не важно, готовила ли она, бегала трусцой или работала. Хотя визуализация — важнейшая часть достижения целей, я начал беспокоиться о ее психическом здоровье и боялся, что у нее случится коллапс, если процедура снова сорвется. Но Барб была убеждена, что все получится, и поэтому с радостью вела со своими яичниками длительные ежедневные беседы. Она также начала носить с собой на приемы к врачу и по дому младенческие бутылочки. Она преданно следовала главному принципу: необходимо иметь полную веру в себя и никогда не рассматривать иного результата, чем тот, которого действительно хочешь. В головном мозге есть три миллиарда клеток, которые указывают телу, что ему делать. Я успешно применил этот принцип, чтобы победить рак, так почему же Барб не могла рассказать своему телу, каких именно действий она от него хочет?
Я перенес третью операцию на яичках — на сей раз с правым яйцом «на плахе» и врачом с кувалдой в руке. У меня вновь взяли ДНК, и тембр моего голоса стал еще выше. Видите ли, чем больше у мужчины тестостерона, тем басовитее становится его голос. Вот почему баритоны переживают вдвое больше оргазмов, чем теноры. Позитивной стороной этой операции было то, что я мог теперь исполнять песни Фрэнки Валли. Но больше никогда не смогу спеть Duke of Earl.
Между небом и землей
Следующие 26 дней я вкалывал Барб курс инъекций гигантской иглой в бедро. Заключительная инъекция называется «триггерной инъекцией»: она дает яичнику указание выбросить яйцеклетки для сбора. Ее необходимо ввести, точно попав в десятиминутное временное окно. В день «триггерной инъекции» мы вылетали в Сидней — перелет занимал час — и я должен был ввести эту инъекцию в течение 30 минут после нашего прибытия в аэропорт Сиднея.
Увы, из-за загруженности воздушного пространства самолет вылетел с задержкой в 20 минут. Мы сидели на взлетной полосе, отсчитывая время, а триггерная инъекция стояла наготове в сумке-холодильнике у моих ног. Наконец, мы уже приближались к сиднейскому аэропорту, и тут командир воздушного судна объявил, что из-за загруженности аэропорта мы будем болтаться в «карусели» еще 30 минут при турбулентной тряске. Значит, мне нужно ввести Барб триггерную инъекцию во время снижения, иначе весь цикл ЭКО пошел бы насмарку!
Я торопливо объяснил ситуацию стюардессам, которые сказали, что нам не разрешается отстегивать ремни безопасности или идти в туалет, чтобы поставить укол, как мы планировали. Я на это ответил, что если мы не сможем воспользоваться туалетом, то я вколю Барб укол прямо на месте, и это может привести в ужас других, и без того издерганных пассажиров. Стюардессы принялись было утверждать, что никакого укола не будет, но я объяснил, что он будет, нравится им это или нет — и продемонстрировал иглу.
Я думал про себя: Каков наихудший вариант развития событий? Меня, возможно, арестуют по прибытии в аэропорт за неповиновение экипажу судна. Ну и что? Я познакомлюсь в тюрьме с новыми и интересными людьми.
Я поговорил с командиром экипажа, который дал нам разрешение воспользоваться для инъекции кухонным отсеком, оборудованным задергивающимися занавесками. Когда мы отстегнули ремни и двинулись к отсеку, самолет вошел в зону турбулентности и его стало швырять из стороны в сторону. В кухонном отсеке Барб подняла подол платья и приспустила трусики, пока я готовил иглу, одновременно пытаясь удержать равновесие, а самолет плясал в воздухе, как воздушный шарик. Я сильно и быстро шлепнул ее и всадил иглу почти целиком. Барб взвыла и залилась горючими слезами — но я праздновал победу! Дело было сделано!
Следуйте своему плану действий вопреки всему, что могут говорить, думать или делать другие.
Лично я думал, что смогу относиться к процедуре ЭКО как к чисто научному проекту, но не тут-то было. Это эмоциональное переживание, к которому никто не готов и не может быть готов, начиная процесс. Если вы серьезно настроены достигнуть своей цели — какой бы она ни была, — то должны преисполниться решимости делать то, что необходимо, особенно когда путь нелегок.