Антон Иванов, Анна УстиноваШКОЛА У СРЕТЕНСКИХ ВОРОТ(школьные истории)
Школа у Сретенских ворот — цикл из шести повестей («Уроки без правил», «Контрольная для друзей», «Дурак ты, Сидоров», «Работа над ошибками», «Уравнение со всеми известными», «Ответы на засыпку») о московских школьниках, написанный Антоном Ивановым и Анной Устиновой. Школьные истории рассказывают об взаимоотношениях ребят между собой, а также с учителями и родителями. Главных героев пятеро. Каждая книга рассказ от лица одного из них; о себе, о друзьях, о школе, о любви, предательстве, радостях и несчастьях и еще о многом, многом другом, из чего, собственно, и складывается жизнь любого человека.
ОТВЕТЫ НА ЗАСЫПКУ
Долгожданное первое сентября не принесло мне никакой радости. Во-первых, Клим, с которым я дружила с первого класса и играла главные роли в театральной студии, стал меня избегать. Более того, он при всем классе заявил руководительнице студии, что в этом году не будет ее посещать. Мог бы предупредить меня заранее. А во-вторых , моя подруга Зойка подслушала разговор между Танькой Мити́чкиной и Поповой. Выяснилось, что Танька пригласила на свой день рождения Клима и Тимку. Но почему Клим скрыл это от меня? Зойка о всех событиях изложила мне на уроке в тетради, переписку в которой мы решили вести на память о школе. Зойка намерена подложить подлой Таньке свинью и сорвать день ее рождения. Но кое-кто оказался изобретательнее ее...
Глава I. ДУРНЫЕ ПРЕДЧУВСТВИЯ
Вот и снова первое сентября. А значит, мы уже целый год проучились в новом здании нашей старой школы или, как называют ее в народе, Школы у Сретенских ворот. Теперь я девятиклассница.
Войдя на школьный двор, я огляделась. Вообще-то народу уже полно, но наших что-то не видно. И Зойки Адаскиной, моей близкой подруги, тоже нет. Куда она подевалась? Мы ведь вчера вечером договорились пораньше встретиться у ворот. Может, кого-нибудь встретила, и они во дворе болтают?
Я обошла двор, но Зойку так и не обнаружила.
Тогда я вернулась к воротам, чтобы не разминуться с ней.
— Дольникова, привет, — окликнул меня незнакомый голос.
Я повернулась и обалдела. Это был... Тимка Сидоров. Я его с трудом узнала. Во-первых, он вытянулся за лето как минимум на полголовы. Во-вторых, у него теперь росли усы. И голос у него полностью изменился. Наш Сидор стал говорить жутким басом. Видимо, на моем лице отразилось сильное изумление, потому что Сидоров недовольно спросил:
— Дольникова, чего ты на меня таращишься, как на пальму в тундре?
Я замялась. Глупо ведь говорить человеку: мол, как ты вырос. К счастью, Тимку волновало совсем другое.
— Ты Клима не видела?
— Нет еще, — с большим облегчением произнесла я. — Вообще никого из наших пока не видно. Я сама Зойку ищу.
— Вот уж кого бы в жизни не стал искать, так это Адаскину, — немедленно заявил Тимур.
Это вечная история. У них с Зойкой антагонизм. Просто терпеть друг друга не могут. Клим однажды даже сказал, что если Сидоров и Адаскина случайно попадут на необитаемый остров, то очень скоро от них ничего не останется, ибо они друг друга съедят.
Но, как всегда бывает в подобных случаях, не успел Сидоров упомянуть о Зойке, и она тут же возникла перед нами.
— Ах! — всплеснула она руками. — Как вырос наш мальчик! — приторным голосом пропела она. — Ну, прямо красавец!
Тут меня ожидал еще один сюрприз. Скажи такое Зойка в прошлом году, Тимка немедленно бы или отвесил ей подзатыльник, или отпустил бы какую-нибудь злобную шуточку. Однако сейчас он повел себя совсем по-другому. Он молчал и растерянно таращился на мою подругу, точно так же, как я недавно пялилась на него.
Зойка за лето сильно изменилась. И дело не в том, что она выросла. Да она никогда высокой и не будет. И мама у нее небольшого роста. А Зойка просто копия тети Лиды. А за лето их сходство сделалось еще больше. Подруга моя за три месяца как-то сразу и резко внешне повзрослела. Я попыталась взглянуть на нее глазами человека, который никогда раньше ее не знал, и поняла: ей теперь запросто можно дать восемнадцать лет. А, может, даже и все двадцать. Наверное, это и произвело такое впечатление на Сидора.
— Ну, что же наш большой мальчик все молчит и молчит? — просюсюкала Зойка.
И на сей раз Тимка густым басом ответил:
— Дура ты, Адаскина.
Из Зойкиной груди вырвался вздох облегчения:
— Ой! Я уж испугалась, что ты онемел. Все в рост пошло. Но теперь вижу: изменения только внешние, а внутри сидит тот же маленький, злобненький Сидоров. И это меня успокаивает. На земле обязательно должно оставаться что-то вечное.
На лице у Сидорова и впрямь немедленно отразилось «что-то вечное». Кажется, Зойка была права: внутри дремал маленький, злобненький Тимка. Еще мгновение, и ей бы не поздоровилось. По-моему, она даже приготовилась, как в прежние годы, спасаться бегством. Однако ее спасло появление Клима Круглова и Митьки Будченко. Подошли они одновременно. И хором воскликнули:
— Привет, что обсуждаем?
— Тимурчика, — немедленно продолжила Зойка. — Видите, как наш мальчик вырос?
Внимательно посмотрев на Сидора, я украдкой ткнула подругу в бок и едва слышно прошептала: «Смотри, не перестарайся».
Однако мои опасения были напрасны. Едва увидев Клима, Тимур с заговорщицким видом уволок его в сторону. Я посмотрела им вслед. Странно все-таки! Сидоров за лето так изменился, а вот Клим — совершенно нет. Даже, по-моему, совсем не вырос. А я, например, очень сильно вытянулась. И теперь мы с ним были практически одного роста. А в прошлом году он ведь был гораздо выше меня. Неужели он теперь таким навсегда останется? Хотя, говорят, мальчики дольше растут, чем девочки. Да и родители у него высокие. И старшие сестры, Олька и Женька, — тоже. А про близнецов Мишку и Гришку пока трудно сказать. Правда, для своего возраста они совсем не маленькие.
Кстати, Будка, по-моему, тоже остался таким же, как в прошлом году. Разве только еще худее стал. Наверное, прабабушка, у которой он обычно живет летом в деревне под Саратовом, плохо его кормила. Зойка, словно прочитав мои мысли, как раз в это время осведомилась у Будки:
— Ты чего, Митька, такой тощенький? На диете сидел или с прабабушкой вышел конфликт?
— Какая диета, какой конфликт? — отмахнулся тот. — Работал я.
— Зачем? — удивилась моя подруга. — Каникулы ведь. Да и кому ты там нужен! Ведь ничего не умеешь.
— Вот это ты зря, — обиделся Будка. — Кое-чего, между прочим, можем.
— И чего же мы «кое-чего можем»? — передразнила его Зойка.
— Дрова колоть, копать, — с важностью изрек Митька. — Видела бы ты, какую я там одному фермеру канаву забацал!
— От тебя, Будка, я такого не ожидала! — с искренним изумлением воскликнула Зойка.
— Жизнь заставит — всему научишься, — многозначительно произнес он.
— Ты что же, все лето ему канавы копал? — поинтересовалась я.
— Да нет. Всего неделю, — пояснил Митька. — А потом началась прополка. И вообще, ему там обустраиваться надо было, ну, я ему во всем и помогал.
— Ох, не знала я, Митенька, что ты так сельское хозяйство любишь, — закатила глаза Зойка.
— Я деньги люблю, — с душевной простотой ответил ей Будка. — А фермер мне платил. Не очень много, но платил.
— И сколько же ты заработал? — поинтересовалась Зойка.
— А это коммерческая тайна, — отрезал Будка. — Сколько ни есть, все мои.
— Да я, собственно, и не претендую, — хихикнула Зойка. — Не хочешь — не говори. Я просто из вежливости спросила.
— Все равно не скажу, — уперся Митька, но слова его заглушила громкая музыка.
Весь школьный двор пришел в движение. Народ заметался в поисках одноклассников, чтобы выстроиться на торжественную линейку. Кстати, в прошлом году мы, все пятеро, ее пропустили. Так получилось. А потому мне хотелось, наконец, увидеть, как это происходит первого сентября.
Правда, в прошлом году приезжал мэр города собственной персоной. И не просто чтобы поздравить нас с началом нового учебного года, а чтобы открыть новое, свежепостроенное и оснащенное по последнему слову техники здание нашей школы. Те, кто видел, говорят: было очень торжественно. В этом году, разумеется, будет проще. Но все равно интересно.
Однако я ошиблась. На торжественной части не произошло ничего примечательного. Мы довольно быстро нашли всех наших, которые уже выстроились под руководством Марии Владимировны Предводителевой — или, как мы называем ее, Предводительницы.
— Скорей, скорей, — увидав нас, скомандовала она.
Мы стали в строй.
— Слушай! — ткнула меня в бок Зойка. — А Винокур-то еще вытянулся.
Я посмотрела. Серега Винокуров и впрямь возвышался над всеми.
— Сечешь? — продолжала Адаскина. — Если так дальше пойдет, он скоро мячик будет просто так, без усилий, в корзину класть.
— И действительно станет звездой баскетбола, — подхватила я.
— Вот-вот, — усмехнулась моя подруга. — А мы все, незнаменитенькие и скромненькие, будем гордиться, что с ним в одном классе учились.
— Пусть сперва еще вырастет, — не торопилась я с выводами.
Наш директор Виктор Владимирович Макарихин (или попросту Макарка В.В.) начал толкать торжественную речь. Вслед за ним слово взял завуч Николай Иванович Камышин (Ника). И то и другое, естественно, было жутко скучно. Мы и без Макарки с Никой знали, что школа у нас образцовая, учиться в ней — «большая честь и ответственность», а «старшеклассникам нужно в этом году особенно подтянуться», потому что они стоят «на пороге самостоятельной жизни». Такими торжественными речами нас потчуют чуть ли не с первого класса, но почему-то говорят обо всем этом с таким многозначительным видом, будто никто никогда еще такого не слышал.
К тому времени, как слово взяли учителя, мы окончательно скисли. В особенности это было видно по Винокуру, который от нечего делать переминался с носка на пятку, и коротко стриженная его голова, как маятник, раскачивалась над строем.