Элина. Что же нам теперь делать?
Художник. Что-что… Заметать следы – вот что. Или садиться лет на сто в тюрьму. Думай, как следы заметать.
Элина (плачет). Я не умею.
Художник. А я что – умею? На то и голова человеку дана. (Смотрит на Васю.) Теперь назад дороги нет. Или он нас, или мы его.
Элина. Как это – он нас? Он же умер.
Художник. Вот это и хуже всего. Был бы живой, мы бы с ним столковались. (Думает.) Понял! Сейчас возьмем его, закатаем в простыню – и на помойку.
Элина. Да вы что! Какая еще помойка? Это же мой муж!
Художник. Бывший.
Элина. Почему бывший?
Художник. Умер. Теперь мужние обязанности исполнять не может.
Элина. Все равно. В мусоропровод не позволю. У меня есть моральные принципы.
Художник. У меня тоже принципы.
Элина. Какие у вас принципы, не смешите!
Художник. А такие. Такие, что я не потерплю, чтобы на моей постели мертвецы валялись. А потом, скоро моя жена придет. Она покойников вообще не любит. Она за такие штучки запросто может в морду дать.
Элина. Господи, зачем только я сюда пришла! Зачем? Сидела бы себе дома, пила бы «Мартини-бьянко».
Художник. Ага! Ты бы пила, а я бы тут один с ним возился. Нет, так дело не пойдет.
Подходит к Васе, начинает его отстегивать. Но наручники не отстегиваются.
Элина. Ну, что вы там возитесь?
Художник. Не отстегиваются. Заклинило. Ну, помоги, чего стоишь?
Вместе пытаются открыть наручники, но ничего не выходит.
Элина. Придется с кроватью выносить.
Художник. Еще чего! Я на этой кровати сплю… Пилить надо.
Элина. Что пилить?
Художник. Что-что – руки. Наручники-то хрен перепилишь, вон они какие толстые.
Вася (внезапно). Я вам попилю руки… Я вам так попилю! Я вам обоим головы-то поотрываю!
Элина. Живой!
Художник. Слава Богу. А то я уж думал, так и будет тут лежать. Еще чего доброго, разлагаться начнет…
Элина. Прекратите ваши глупые шутки! Васенька, как я рада…
Вася. Отстегивайте.
Он пытается отстегнуть, но Элина его останавливает.
Элина. Секундочку. Я сейчас уйду, и ровно через минуту вы его отстегнете.
Художник. Почему через минуту?
Элина. Потому что иначе он меня убьет. Он, вы не представляете, он бешеный, когда ревнует.
Художник. Интересно. Ты уйдешь, а он, выходит, меня будет убивать?
Элина. Нет, вас он не тронет.
Художник. Не тронешь?
Вася. Не трону.
Художник. Точно?
Вася. Да точно, точно! Отстегивай давай.
Элина. Ну все, я побежала.
Целует Васю. Бежит к двери.
Вася (вяло, вслед). Проститутка…
Художник. Да, эффектная женщина. Жена ваша будет?
Вася. Какая жена? Мечта.
Художник. Не понял.
Вася. Мечта, говорю, моя. Реализованная. Ну, давай, отстегивай, сколько можно уже…
Он начинает осторожно отстегивать.
Художник. У меня, кстати, черный пояс по карате.
Вася. Да понял, я понял…
Наконец Вася свободен. Сидит, осматривается.
Вася. Эх, погань какая! Убить кого-нибудь, что ли…
Художник. Сейчас жена придет.
Вася. Что у вас с ней было?
Художник. С женой?
Вася. С Элиной.
Художник. Ничего.
Вася. Ничего… А что же она пряталась?
Художник. А мы думали, что жена пришла.
Вася. Ой… Ну, вот скажи, отец, чего ей надо, а? Одел ее с ног до головы, брильянты, драгоценности, машину купил. А она сюда приперлась. Садо-мазо ей, видишь, захотелось. Чего только не придумают, чтобы людям жизнь испортить.
Художник (робко). Может, вы ее как мужчина не удовлетворяли?
Вася поворачивает голову, смотрит на него страшно. Он пятится.
Вася (внезапно). Черт ее знает… Может, и не удовлетворял. Бабы – это ж такие существа – никогда ничего у них не поймешь.
Художник. Ну, почему? Понять можно. По некоторым косвенным признакам.
Вася. Ну, например?
Художник. Например? Ну, вот если у вас это закончилось… Понимаете? Это… И она, например, встает и говорит: «Благодарствуйте, полностью вами удовлетворена».
Вася думает.
Вася. Нет, такого, кажется, не говорила. Не помню… Но я слышал, есть другие способы.
Художник. Какие же другие?
Вася. Ну вот, кричат они там как-то по-особому.
Художник. Нет, кричат – это совсем из другой оперы. Кричат – в основном когда зарплатой недовольны.
Вася. С этим как раз все в порядке. Странно получается: зарплата моя ее удовлетворяет, квартира и машина тоже, а я, как мужчина, ее не удовлетворяю. Смешно…
Смеется. Художник ему подхихикивает. Вася неожиданно замолкает.
Вася. А, может, ты ее как мужчина удовлетворил?
Художник. Н-не думаю. Вряд ли…
Вася. Понятно. Значит, ты ее тоже не удовлетворяешь. Странно. А еще профессионал…
Художник. Какой я тебе профессионал?
Вася. Как – какой? Садо-мазо… У тебя же тут салон.
Художник. Да какой салон, это я так, в свободное время.
Вася. Хобби значит, такое… Трахать чужих баб. (Вытаскивает пистолет, разглядывает его.) Сам не понимаю, чего я тебя не грохнул до сих пор. (Направляет пистолет на художника.)
Художник (судорожно соображает). А, может… может, я вам интересен как личность?
Вася. Чего это ты мне интересен как личность? С какого, я извиняюсь, перепугу?
Художник. Потому что я художник.
Вася (секунду на него смотрит). Точно! Ты же художник. И я художник.
Художник смеется.
Вася. Что? Чего ты ржешь?
Художник. Что-то я таких художников раньше не видел…
Вася. А что такое?
Художник. Да вот так.
Вася. Нет, ты скажи – что?
Художник. Вид у вас такой.
Вася. Какой?
Художник. Нехудожественный.
Вася. А ты знаешь, что за такие слова я тебя как художник художника сейчас мочкану?
Художник. Нет, не знаю…
Вася. Так вот знай. Я тебе слово даю. А мое слово – твердыня. Типа Мавзолея. А вообще, ты прав. Я – не художник. Я – бывший художник.
Художник с сомнением глядит на Васю.
Вася. Не веришь? А вот я тебя застрелю, старый паразит.
Художник. Я верю.
Вася. Нет, ты не веришь. За это я тебя застрелю.
Художник. Не надо. Я вас очень прошу.
Вася. Хорошо. Перед тем, как тебя застрелить, я расскажу тебе щекотливую и душераздирающую историю моей жизни.
Художник. Не надо мне ничего рассказывать, сейчас жена придет.
Вася. Сиди. Слушай, старче. Судьба родила меня интеллигентом. Я даже пошел в художественную школу. И все мои беды оттуда, от интеллигентности. Жену свою первую так же обрел. Выпил где-то и по пьяной лавочке пригрел. Наутро просыпаюсь – извольте жениться. Ну, как честный человек – пожалуйста, не отказываюсь. А она, представь на минутку, маленькая, квадратная и с усами. Мать это особенно подкосило. Как я женился, она все плакала: «Что же, говорит, Вася, она у тебя такая усатая! Даже перед людьми как-то совестно!» А я креплюсь: «Ничего, говорю, мать! Не в усах счастье! Люди пришли и ушли, а нам теперь жить вместе. В крайнем случае, побреем ее». Но не сбылась моя мечта.
Художник. Так и не побрили?
Вася. Я ведь в то время сам еще совсем молодой был, девятнадцать лет. У меня самого, между нами, усы еще толком не росли. Так было время, что у нее усы больше моего были. И вот представь картину: идем мы вдвоем, прогуливаемся, она впереди вышагивает, да еще и с усами. Вопрос на засыпку: кто из нас муж, а кто жена?
Художник. Хороший вопрос. Интересный…
Вася. В общем, жизнь моя пошла наперекосяк. В институте не успеваю, поскольку надо ее развлекать. И с ней тоже долго находиться не могу – душит меня злоба, несмотря на всю интеллигентность. Вот, думаю, трагедия всей моей жизни. Вдобавок, она не беременная оказалась, как намекала. В общем, художника из меня не получилось, пошел в критики. Но и там долго не задержался. Гниль какая-то во мне образовалась. Червяк сомнения мутно гложет. Это ты понимаешь?
Художник. Это я очень хорошо понимаю.
Вася. И думаю я – что делать? Надо избавляться от интеллигентности. Как? Надо стать хамом. И я стал хамом. Думал, слетит с меня эта интеллигентская шелуха, стану цельным, как дуб все равно какой-нибудь. Ни тебе сомнений, ни тягостных раздумий. Материться научился. Хочешь, покажу?
Художник. Ни-ни…
Вася. Напрасно ты так… Пренебрегаешь. Хороший мат, трехэтажный. Хоть сейчас выйди на Красную площадь, да и скажи всему народу. Овладевал серьезно, книги покупал, в глубинку ездил. Раньше думал – не смогу. Но, знаешь, быстро привык. С людьми проще стало общаться. Как начнешь орать, все проблемы сразу решаются. Бывают, конечно, психи, обижаются. В морду начинают целить. Но и мы не без образования. В общем, бизнесом занялся, с правильными пацанами познакомился. Элину вот нашел – с ней не соскучишься, только успевай мужиков отгонять. Отлично живу. Денег куча. Кого хочешь могу по матери послать. Но счастья все равно нет.
Художник. Да, счастье где-то в другом месте.
Вася. Как ты сказал? Счастье – в другом месте. Это очень верно. Знаешь, есть такая русская пословица: «Там хорошо, где нас нет». Понимаешь ее смысл? Нас нет – и там хорошо. Мы пришли – и стало плохо. Мало того, свою жизнь устроить не можем – так еще и чужую ломаем. А ты что скажешь?