Тот берег, окутанный голубой дымкой, казался таинственным и неприступным. Внимание разведчиков и передового стрелкового батальона дивизии привлек небольшой островок посередине Вислы. Скоро спустили на воду лодки. Первый эшелон, встреченный ураганом огня поплыл к островку.
Пристав к берегу, бойцы окопались на узкой полоске земли, метров сто пятьдесят в длину и метров сорок в ширину. Полтора часа, проведенные на этой открытой позиции с жалкими кустиками верб, были томительны.
— Лучше бы уж плыть сразу к тому берегу, чем ждать, пока тебя шлепнет мина или снаряд, — ворчали разведчики и пехотинцы.
«Две лодки разнесло в щепки», — невесело подумал Борисов.
А тем временем немцы подтянули артиллерию, огонь усилился. Вечером удалось все же занять западный берег Вислы, и всю ночь шел бой за расширение плацдарма.
Пять суток гитлеровцы переходили в контратаки, по десять-одиннадцать раз в день, но неизменно откатывались назад. Это поднимало дух советских воинов.
— И все эти дни мы не имели нормального питания, горячего глотка воды. Только сахар был, — вспоминает Борисов. — Зато вдоволь было снарядов, гранат и патронов, иначе было бы трудно отбить 50 атак.
На шестые сутки советские части прорвали немецкую оборону, расширили плацдарм, отогнав гитлеровцев подальше от Вислы. Это было недалеко от города Красин.
Нужно было добыть «языка». Георгий — опытный разведчик, ему доверили ответственную задачу. И ночью четверо во главе с Борисовым отправились на выполнение задания. Хлопцы все надежные, обстрелянные, друг друга не подведут. Все добровольцы. Ни встречные пули, ни вспышки ракет, ни мины — ничто не может остановить их.
Сильный ветер и моросящий дождь на руку. Темнота помогла подобраться поближе к огневой точке, и теперь требуется огромное терпение, выдержка и искусство. Не надо спешить. Пусть немцы покрепче уснут.
Под утро четверка ползла попарно, беря пулеметное гнездо в клещи. Борисов схватил немца за горло и сунул ему кляп в рот так быстро, что тот не успел даже пикнуть. Товарищи связала его, бесшумно поволокли. На этот раз «язык» оказался очень покладистым. Война осточертела ему. Солдат признался: «Дух немцев упал. Война проиграна. Покорял Францию и Бельгию, еще раньше воевал в Польше, но Россия — это орех не по немецким зубам».
Вот оно, логово фашистского зверя…
В сорока километрах от Берлина воевал теперь Борисов.
Маршал Конев, приехавший в дивизию, поставил задачу комдиву — любой ценой захватить пленных.
— У немцев паника. Они мечутся, ищут выход из безвыходного положения, и мы обязаны им «помочь».
Капитана Плеханова, командира 130 разведроты, недолго держали в штабе.
— Установить тщательное наблюдение за поведением немцев на том берегу Нейсе и не позднее чем на четвертые сутки взять пленных. Пару-тройку лодок достаньте заблаговременно, да чтобы весла не скрипели, — напутствовал начальник штаба. — Самых расторопных, самых опытных и храбрых подберите на этот поиск. Вся армия будет ждать результатов. Ну-с, дорогой капитан, желаю удачи.
В числе отобранных двенадцати человек оказался и Георгий Борисов.
Реку Нейсе очень быстро переплыли две лодки. Река неширокая, но глубокая, вброд не возьмешь ее. Спрятали лодки. Поползли.
Группа Борисова, пробираясь по немецкой траншее, заметила огневую точку, ту самую, которую наблюдали в предыдущие дни. Одного пулеметчика взяли, а двое убежали и подняли тревогу. Разведчики отошли к реке, немца втолкнули в лодку, забыв связать ему ноги. Немец плюхнулся в воду, и Борисову пришлось нырять за ним.
— Выдать героям-разведчикам бочку спирта, — шутил комдив. — Десять дней отдыха молодцам.
Но через три дня их снова послали за Нейсе. На этот раз группу вести поручили Борисову.
Перед рассветом лодки быстро и незаметно причалили к тому берегу. Как снег на голову, напали разведчики.
Георгий бежал по брустверу, а разведчики по траншее. Любимый и самый, конечно, верный прием — брать немца за голову и не давать кричать. Так Борисов и поступил. Схватив за волосы немецкого пулеметчика, он, однако, не смог его вытянуть на бруствер. Немец вцепился руками за землю, не оторвать. Товарищи помогли вытолкнуть пленного наверх, и его быстро погрузили в лодку.
А через пять дней войска фронта форсировали Нейсе, нанеся сокрушительный удар с юга.
Берлин пал под ударами 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов. Командование высоко оценило ратные дела старшего сержанта Борисова, представив его к ордену Славы I степени. Мужественному разведчику Георгию Алексеевичу Борисову правительство присвоило звание Героя Советского Союза.
…Много лет прошло с того дня. Сейчас работает Борисов на Челябинском тракторном заводе в тарном цехе начальником участка. В 1964 году избрали коммунисты цеха Георгия Алексеевича Борисова секретарем партийной организации.
МАСТЕР ОГНЯ
Начиналась первая осень суровой войны. Фашистские полчища были уже на подступах к Москве и Ленинграду. Тревожное время, тревожные новости с фронтов.
Из Магнитогорска уходили в Красную Армию молодые рабочие. Был среди них и Степан Токарев — девятнадцатилетний комсомолец. Как хорошего спортсмена-лыжника его зачислили в отдельный лыжный батальон. В батальоне шла усиленная военная подготовка. Пока не было снега, пешие броски на марше закаляли молодых солдат. Ночные занятия и стрельбы чередовались с уроками физической подготовки. Но подошла скоро холодная зима, выпал снег, и лыжники, как говорится, «сели» на своего коня.
В конце января 1942 года Степан Токарев в бою за деревню Шараповку под Ржевом впервые испробовал свой пулемет «ДП».
А в середине марта группа немцев просочилась по тылам соседей и вышла к позициям лыжного батальона совершенно неожиданно. Находясь со своим пулеметом в боевом охранении, Токарев не знал, что подразделение батальона отошло к железнодорожной линии, идущей на Ржев. Создалась угроза гибели боевого охранения. Прибежавший командир взвода молодой лейтенант распорядился сменить позицию и занять восточную опушку рощи. Больше лейтенанта Токарев не видел.
Бойцы быстро выполнили приказ. Степан по-хозяйски установил пулемет под расщепленной снарядом березой, утоптал возле куста снег, залег и стал поджидать противника. Ждать пришлось долго.
И вдруг сзади, за рощей, послышалась ружейно-пулеметная стрельба. Все насторожились, заволновались. Бойцы собрались на «совет».
Незнакомый Токареву сержант предложил уйти с опушки на чистое поле, но Степан рассудил иначе:
— Раз в лесу стрельба, значит там не только немцы, но и наши. Предлагаю идти на выстрелы и помочь своим.
Совет молодого пулеметчика понравился, и бойцы двинулись навстречу пальбе. Токарев шагал впереди. Пройдя несколько сот шагов, он увидел на поляне солдат, прячущихся в кустах. По блеску касок он догадался, кто это.
— Немцы! — крикнул Токарев.
— Ну, немцы, — возразил сержант и выскочил вперед.
Пулеметная очередь ударила по группе.
— За мной! — крикнул Степан, уводя бойцов в сторону рощи.
Обогнув поляну, бойцы зашли во фланг стрелявшим, но гитлеровцы уже отошли. Несомненно, это была немецкая разведка.
— Ждать больше нечего. Пошли, — скомандовал Степан. Теперь ему молча повиновался и сержант, поняв, что пулеметчик — толковый парень, не подведет.
Скоро лесок оборвался, и перед тремя бойцами возникла железнодорожная насыпь. На насыпи лежала цепь лыжников, стрелявшая по противнику. Это были свои, Токарев обрадовался: все хорошо закончилось.
Немцы вызвали авиацию, и два самолета, с черными крестами на фюзеляжах зашли вдоль железнодорожной линии. С малой высоты они обстреляли из пулеметов батальонную цепь.
Резкий болезненный укол в правую руку ошеломил Степана. Рука повисла, как плеть. Пальцы разжались, и пулемет упал на снег.
В числе двадцати лучших воинов-комсомольцев, на том же Калининском фронте, Токарев стал разведчиком, но и здесь ему не повезло. В ночном разведывательном поиске его тяжело ранило. Товарищи спасли ему жизнь: вынесли из-под огня.
Когда Токарева выписали из госпиталя, он пошел в снайперы. Стрелял Степан метко из любого оружия, и его вскоре назначили командиром отделения станковых пулеметов. Это было грозное оружие в умелых руках. И Токарев полюбил «Максимку», не раз вместе с ним выручал свою пехоту. За отличные успехи Степана наградили медалью «За отвагу». Это была первая боевая награда.
Теперь служба Степана Токарева протекала в пулеметной роте 616 стрелкового полка на Центральном фронте. Он был уже командиром пулеметного взвода.
После боев под Орлом и Курском в июле и августе 194 Краснознаменная стрелковая дивизия, в которой воевал Токарев, наступала на Новгород-Северский. В половине сентября толк форсировал Десну и вышел к окраине Новгород-Северского. Мосты были взорваны, а подступы к бродам заминированы. Ураганным огнем немцы пытались остановить наступление русских, вышедших к реке.
Токарев со своим пульвзводом форсировал Десну. Не успели они окопаться на западном берегу, как на них обрушилась контратака гитлеровской пехоты. Обстановка критическая. Наскоро установили пулеметы вдоль кладбищенской ограды, выходившей к берегу. Степан быстро оценил обстановку. Пулеметный взвод занимал фланговое положение. «Пусть попробуют фашисты пройти к реке!» — со злорадством подумал Токарев.
Пулеметы застрочили, когда до гитлеровцев оставалось не более ста метров. Фашисты дрогнули и побежали назад. Огонь «Максимов» был настолько ошеломляющ, что мало кто из немцев ушел живым. Город Новгород-Северский был покинут противником, подразделения полка заняли его почти без потерь.
В октябре пулеметчики Токарева подошли к городу Рогачеву. За Рогачев шли очень затяжные кровопролитные бои. Осенняя слякоть сменилась крепкими морозами и снежными вьюгами, и фронт замер на месте. Лишь в середине февраля советские войска из района Рогачева перешли в наступление и 24 февраля освободили его. С захватом Рогачева открывалось новое направление — удар на Бобруйск: Эта была замечательная перспектива, но лишь к концу июня немцы были зажаты под Бобруйском в кольцо, а город Бобруйск освобожден.