За бои под Рогачевым и Бобруйском Степана Кирилловича Токарева наградили орденом Красной Звезды, а за форсирование реки Шара возле города Слоним и сильнейшую огневую поддержку пульвзводом стрелковой роты, что привело к бегству противника, Токарев был награжден орденом. Красного Знамени. Но боевая слава мастера огня и высокие награды не вскружили голову снайперу-пулеметчику.
В середине августа 1944 года 194 теперь уже Речицкая Краснознаменная стрелковая дивизия остановилась перед серьезной водной преградой — рекой Нарев.
616 стрелковый полк шел в авангарде, ему пришлось первому форсировать реку.
Сначала был брошен стрелковый взвод (15 человек) с одним отделением станковых пулеметов во главе с Токаревым. Группа зацепится за вражеский берег и с ее помощью плацдарм будет расширен подразделениями полка — таков приказ. Кажется, все очень просто, но кто преодолевал реки под огнем врага, тот знает, как это трудно и каких стоит жертв.
На рассвете взвод начал переправляться на тот берег. Бойцы бесшумно вошли в воду. Нарев — река неглубокая, но довольно стремительная, дно илистое, вязкое. Вброд не перейдешь. Степан плыл, толкая впереди себя камышовый плотик с пулеметом и патронными коробками. Очень помог густой туман, висевшей над рекой и ее берегами.
Противоположный берег появился неожиданно. Немцы заметили русских лишь тогда, когда красноармейцы окапывались. Этот «зевок» противнику обошелся довольно дорого.
Гитлеровцы занимали три деревянные постройки, метрах в 250—300 от берега. Постройки чем-то напоминали скотные дворы. Между ними были вырыты окопы и ходы сообщения. Пулеметный, минометный, автоматный огонь обрушился на советских стрелков и пулеметчиков. Издалека повела огонь вражеская артиллерия, и берег загудел, застонал от разрывов и треска пуль.
Несколькими минутами позже наша артиллерия открыла ответный огонь. И тут началось… Небольшой клочок земли, занятый горсткой русских богатырей, стал ареной жестокого боя. Бой нарастал с каждой минутой, и весь день гитлеровцы лезли на позицию русских, еле оборудованную для стрельбы лежа… Времени на отрытие окопов не было, приходилось отражать контратаки.
Пулемет Токарева вносил смятение в немецкие цепи. Степан с самого начала боя лежал за рычагами «Максима». Сегодня ответственная задача возложена на него, недавно принятого в кандидаты партии. По пулемету стреляли минометы, из-за скотных двориков его забрасывали гранатами атакующие немцы.
Когда начиналась новая контратака, токаревский пулемет оживал не сразу. Подпуская поближе врага, Степан без промаха косил противника. Восемь раз поднимались в атаку немцы и восемь раз отступали. Пулеметчики, меняя свое место, долгое время оставались неуязвимыми.
…Наконец на землю пала туманная ночь. Где-то впереди раздавались могучие взрывы, вздрагивали окопы. Там краснозвездные самолеты работали по плану командования фронта, уничтожая крупные объекты противника. Они бомбили железнодорожные станции, подготавливая крупную операцию.
Как только вечер коснулся земли, подразделения полка форсировали Нарев и перешли в наступление. Немцы были отброшены от берега на несколько километров.
Утром Степан Токарев и все, кто остался жив от первой ударной группы, осматривали расположение немецкой обороны. Всюду валялись кучи стреляных гильз, соломенные корзины из-под боеприпасов, разбитые минометы и пулеметы. Не менее двухсот трупов врагов лежало на поле боя, главным образом в секторе огня пулемета «Максим».
…Правительство по достоинству оценило подвиг горстки храбрецов. Все они, живые и погибшие, были удостоены высоких наград за беззаветную верность народу, за мужество и стойкость, а Степану Токареву за бои на Наревском плацдарме было присвоено звание Героя Советского Союза.
Война еще не кончилась, а Токарева уже послали в военную школу, однако по состоянию здоровья окончить училище Степану не удалось: четыре ранения ослабили организм.
Еще в детстве из деревни Сергеевка Цюрюпинского района Семипалатинской области приехал Степан в город Магнитогорск. И после войны вернулся Токарев в этот город. С присущей ему энергией ушел в новую созидательную работу.
Заместитель председателя артели «Металлист», заместитель директора школы ФЗО № 30 по политчасти, секретарь парторганизации, мастер метизного завода, начальник смены — на этих ответственных местах работал Токарев.
Неоднократно Степана Кирилловича избирали депутатом районного и городского Советов, членом горкома КПСС города Магнитогорска.
В июле 1964 года Степан Кириллович закончил индустриальный техникум. К званию ударника коммунистического труда прибавился титул квалифицированного техника. Сейчас Токарев работает в шурупном цехе метизного завода начальником смены. Везде, где бы ни работал Токарев, он сполна отдает свои силы и знания народу.
ПАМЯТНИК В СЕЛЕ КОСУВ
Есть в селе Косув на Тернопольщине памятник воинам Советской Армии. Освобождая село от немецко-фашистских захватчиков, пали они смертью храбрых.
Было это в мае 1944 года. Немцы укрепились заблаговременно и упорно оборонялись. Только после мощной атаки гвардейских частей, поддержанной артиллерией и танками, позиции врага были прорваны и гитлеровцы обратились в бегство. В том бою и погиб Герой Советского Союза южноуралец Максим Ильич Собко, сержант-сапер дважды Краснознаменного соединения.
А восемью месяцами раньше в село Бобровку Челябинской области пришло радостное известие жене и детям Собко. Правительство отметило Максима самой высокой наградой — званием Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали Золотая Звезда.
Тогда Анна Андреевна Собко и получила красноармейскую газету «За победу», В маленькой заметке рассказывалось об отваге ее мужа, отца троих детей. Она и сейчас хранит пожелтевшую фронтовую газету, как реликвию.
…Гвардейское соединение генерала Мельникова подошло к Днепру. Этого часа с нетерпением ждали солдаты и офицеры. Перед ними предстала огромной преградой широкая, многоводная река.
Гитлеровцы отступили за Днепр, надеясь отсидеться за ним, собраться с силами после разгрома на Курской дуге.
Саперное отделение Максима Ильича вышло на берег. Холоден и неприветлив осенний вечер. Прибрежный кустарник еле виден. Пронзительный ветер гонит волну, и она яростно хлещет о берег.
Максим опустил руки в вспененную воду, задел шершавой ладонью мелкую гальку. Удивился: пена теплая и мягкая, как вата.
«Никогда я не пробовал днепровской воды», — подумал сержант и пригоршнями, торопливо черпая ее, пил, пока не утолил жажду. Оглянулся — бойцы отделения тоже припали к воде.
Подошел командир роты.
— Вот здесь, в кустах, товарищ Собко, и будем собирать паром, — громко сказал он. — Вам первому придется переправиться на тот берег и во что бы то ни стало закрепить канат.
Помолчав секунду, старший лейтенант добавил:
— Немец беснуется. Не жалеет снарядов и мин. Ищите побыстрее лодку. От вашего успеха зависит переправа полка. Канат и инструмент поднесут.
Не успел Собко сказать «Слушаюсь!», как начался огневой налет. Рядом рвануло землю. Выбросило широкий куст вместе с землей. На берег обрушились сотни снарядов и мин. Саперы уткнулась лицами в песчаную косу.
— Понимаю, товарищ старший лейтенант, — крикнул Максим. — Все будет исполнено.
Ротный побежал к другим отделениям. Артналет продолжался.
Теперь Собко должен все обдумать сам.
Когда лодку пригнали, конец бухты[2] уже был закреплен за сваю тут же, на берегу. Канат отнесли в лодку. Туда же положили топор, лопату и скобы. Надо было спешить, чтобы хватило ночи для переправы полка, но подгонять некого. Люди и так все делали быстро.
— Все готово. Разрешите начинать, — доложил Собко.
— Ни пуха ни пера, — ласково пожелал командир роты. — Поскорее возвращайтесь.
— Поехали, — крикнул Максим саперу Владимиру Бойцову и оттолкнулся веслом. Лодка качнулась. Бойцов разматывал канат, и тот, падая за кормой, сразу же исчезал в воде.
Максим навалился на весла и старался не думать о вражеском огне, навстречу которому они приближались. Молчал. Только один раз, когда они были на середине Днепра и мина царапнула осколком борт лодки, не вытерпел:
— Не хотел бы я сейчас принимать холодную ванну. Мина явно не наша, — и он еще сильнее нажал на весла.
Бойцов правой рукой разматывал бухту, левой черпал котелком воду и выплескивал за борт. Дырявая лодка попалась, а чинить ее было некогда.
Вглядываясь в темную пелену ночи, Собко волновался. Стрельба, не затихая ни на минуту, гудела над головой. Волной и течением относило лодку, а сил и пота он отдал уже немало, чтобы выдержать направление. Пулеметная очередь по ним и одновременно резкий толчок лодки были неожиданны. В ту же секунду Максим прыгнул в реку.
— Сели на мель. Значит, берег рядом. Ты оставайся здесь и береги лодку, — приказал он саперу и, взяв остаток каната, инструмент, осторожно пошел к берегу.
Он долго искал дерево, чтобы закрепить канат. Немцы не подозревали о такой дерзости русского воина. Трассы пуль и осветительные ракеты изнуряли, но Собко не из таких, чтобы растеряться или скиснуть при первой же трудности.
— Задание выполнили, — отрапортовал Максим.
— А я, признаться, начал уже беспокоиться. Стрельба на том берегу, ракеты… А вас нет и нет… Молодцы! От всего сердца спасибо тебе, Собко, и тебе, Бойцов! — Командир роты крепко пожал руки обоим саперам.
Паром, давно готовый к отплытию, покачивался у причала. Расчет грузил пушку. За пушкой вбежал на паром взвод солдат с пулеметами.
— Отчаливай! — гулко разнеслась команда.
— Есть отчаливать, — повторил Максим. Его саперы вместе с пехотинцами и артиллеристами, потянули за мокрый канат, и паром плавно пошел вперед.