Сестру… Сестру по несчастью. Не так уж парень и ошибся.
Костян оперся стиснутыми кулаками о столешницу и опустил русую голову, сжав тонкие губы. На белесых ресницах блеснула слеза.
- Мне очень жаль, - я коснулась его предплечья.
- Да, - он выпрямился, а я отдернула руку, - мне тоже.
Прихватив ломоть хлеба, он плеснул воды в чашку и вернулся на чердак. Пока вода грелась, я решила сообразить завтрак. В одном из шкафчиков нашлась неподъемная чугунная сковородка. На всякий случай я вымыла ее. Потом налила немного масла, разбила все уцелевшие яйца, порезала кружочками полторы дюжины сосисок и отправила все это готовиться. Вряд ли парни задержаться надолго – особо остыть не успеет.
- Какие за-апахи! – я подскочила и машинально обернулась. У входа стоял Седой. То, что недавно «включенная» Анжелой печка еще не успела нагреть дом до комфортной температуры, очевидно, не смогло заставить его надеть хоть что-то кроме «семейников». Над ними нависало внушительное брюшко, а безволосую грудь покрывали какие-то татуировки.
- Доброе утро! – я сделала вид, что рассматриваю содержимое сковородки.
- Добрейшее. Сто лет не ел домашней яичницы, - он подошел и заглянул в сковородку. Стал при этом у меня за спиной почти вплотную. Как я там назвала Анжелу? Дура? Если кто из нас и дура, то только я, так опрометчиво оставшаяся наедине с Седым. Костян не в счет – повода надеяться на его защиту не было.
- Можете последить, чтоб не сгорела? – я извернулась и отошла. - А я пока посуду вымою.
- Конечно, - приторно проговорил мужчина. - Но как следить-то?
- Через пару минут просто снимите сковородку с конфорки и поставьте вот сюда, - я указала на подставку.
- Ми-илый, ты проснулся! – завернутая в одну только простыню с мокрыми, рассыпавшимися по плечам волосами Анжела вплыла в кухню, аки лесная мавка. Наградив меня прямо-таки убийственным взглядом, повисла на Седом, и он сразу же буквально присосался к ее губам. Не переставая смотреть на меня, стал шарить по ее телу, стягивая простыню. К счастью, девчонка потянула его в комнату. А я переставила сковородку на подставку, сняла ведро с плиты и под аккомпанемент громких стонов сбежала.
И салон, и машина в общем были идеально вымыты – вчера я потратила на это несколько часов и половину флакона жидкого мыла, прихваченного в том злосчастном супермаркете, а все равно будто наяву видела на сиденье кровь. Зажмурилась, глубоко вздохнула и приказала себе просто делать то, что решила. А именно – идти мыться.
Прихватив флакон и идеально чистое, даже пахнувшее порошком полотенце – оно всегда лежало в багажнике, ведь я иногда любила сама мыть машину, направилась в баню. Вопреки опасениям, никакой паники помещение не вызвало. Сбегала к колодцу, набрала еще воды и разбавила ею горячую. До чего же приятно! Ощущение, будто заново рождаешься на свет. Даже предвкушение того, как буду расчесывать вымытые только жидким мылом волосы, не напрягало, а радовало. Ведь они чи-и-стые. Пахнут персиком, а не огнем, пищей, потом, кровью и страхом.
Вопрос с одеждой оставался открытым. Мне была оставлена еще одна футболка, а вот из белья естественно было только то, что на мне. Пришлось соорудить из полов длинной футболки дико неудобное подобие памперса и заправить все это в джинсы. Я простирнула вещи и, дрожа от холода, сбегала повесить их сушиться на веревку во дворе – футболку поверх трусов. Да, так они высохнут позже, но не светить же мне кружевными деталями туалета… Зашла в дом, взяла ключи от машины, забралась внутрь и, врубив печку на полную, занялась волосами.
- Зря бенз палишь, да? – Рустам забрался на пассажирское и улыбнулся краешком губ. Мужчина был весь в пыли и ошметках листьев, на рукавах куртки – подозрительные пятна:
- Поймали парочку мертвяков, - он проследил за моим взглядом,- но бояться нечего.
- Я пожарила яичницу. Она вроде не должна была успеть совсем остыть…
- Так идем.
- Минутку, - я закрутила влажные волосы в гульку на затылке и закрепила резинкой. Взгляд, которым мужчина следил за моими движениями нельзя было не заметить. Стало жарко. Наверно, дело в печке.
Заглушив мотор, я отдала Рустаму ключи и вышла из машины. Он следом.
- Сейчас только умоюсь.
- В бане осталась теплая вода, - неизвестно зачем, предложила я.
- Да мне нормально, но если хочешь поухаживать за мной – я не против.
Я закатила глаза и махнула рукой, приглашающим жестом.
В бане он скинул куртку, стянул реглан, пристально наблюдая за моей реакцией.
- Польешь?
- Давай, - наедине с ним в этом месте я не чувствовала страха. Да что ж это со мной? Ведь всего-то позавчера здесь он… «Просто наглядно показал тебе, что именно случится, если останешься без его защиты». Хотя мог поступить хуже. И минувшей ночью мог. И сейчас может, но не делает этого.
Как и обещал.
Он наклонился, а я принялась потихоньку лить теплую воду на широкую спину с тугими буграми мышц. На смуглой коже виднелись шрамы. Правая лопатка, левый бок – крупные, глубокие, неровные. Ножевые? Огнестрел?
- Держи, - передала ему флакончик с мылом.
- Вот, значит, чем ты пахнешь. А я-то думал – от природы.
- Мужчин так легко обмануть, - я старалась не пялиться на то, как вода стекает по безупречным мускулам, но все равно почувствовала, как кровь приливает к щекам. И это взрослая женщина!
- Ну, апокалипсис лишил вас этой возможности. Больше ни салонов, ни клиник, ни хирургов…
- Я без них и раньше обходилась, - привычно отмахнулась я. Намеки на то, что, например, колю губы, я получала с времен университета. По правде же единственное, что я делала с лицом у косметолога – это чистка и биоревитализация. И то, последнее - только пару раз.
- Да? – он большим пальцем провел по губам. - Посмотрим, будут ли они такими же через пару месяцев…
- Ты сказал «ни клиник, ни хирургов» ….
- Что все же есть опасения растерять всю красоту, м?
- Не может быть, чтоб правительство не стабилизировало ситуацию. По крайней мере, в столице точно. Думаю, в худшем случае через пару месяцев они…
- Я был там, Наташа, - хрипло проговорил Рустам. - Костян хотел семью забрать, а они как раз почти в центре и живут. Жили…. Там толпы мертвяков. Дома разрушены. На улицах танки. Остатки нацгвардии шмаляют уже без разбору… Но их только больше становится.
Он вытерся футболкой и отшвырнул ее на полку.
- Прекрати надеяться, что это временно.
- Но власти, - бестолково пролепетала я.
- Или по-быстрому свалили в какой-то бункер и сидят там вместе с учеными, вакцину ждут. Или тоже стали мертвяками. Я тебе больше скажу, даже отсюда нам скоро придется куда-то валить. А теперь идем – жалко будет, если без нас сожрут твою яичницу.
Глава 10
- Бабы и оружие несовместимы, - Жид хихикнул как гиена. Впрочем, если сравнивать его внешность с животным, то как раз ее он и напоминал. Худой, жилистый, с плохой кожей, маленькими глазами и широким сплюснутым носом над тонкими, едва заметными губами. Пегие волосы, несмотря на то, что было ему максимум лет тридцать пять, уже изрядно поредели на макушке.
- Не, Жид, ты не прав, - сказал Седой, - по крайней мере, сейчас. Руки, способные стрелять, любые нужны. Только вот патронов у нас раз и обчелся. Как вас учить предлагаешь?
- Меня учить не надо, - выдержав пристальный взгляд, проговорила я. - Я могу с десяти метров попасть в пятикопеечную монету и каждый из ваших стволов разобрать и собрать с закрытыми глазами. А вот Анжеле не помешали бы хотя бы пара-тройка выстрелов, чтоб понимать, что к чему.
Анжела сверлила меня взглядом. Решила, наверно, что мое предложение – попытка лишний раз обратить на себя внимание Седого. Тот факт, что за несколько дней, прошедших с эпизода с яичницей, я пересекалась с ним только за едой и перекинулась максимум двумя десятками слов, ничего не менял.
Я бы вообще молчала и дальше, но Рустам, Жид, Костян и даже сам Седой последние два дня уезжали «патрулировать» уже на машине и натыкались на все большее количество зомби. «В городе заканчивается живая жрачка», - весело говорили они, но бравада напряженности не скрывала. Что если мертвецы каким-то образом проберутся, пока мы с Анжелой одни? Оружие всегда было только у мужчин, но даже случись иначе, намного лучше, если стрелять буду уметь не только я.
- Откуда такие познания? – спросил Рустам.
- Мой папа – военный.
- Сказала б раньше – я б с тобой вместо пацанов ездил, - протянул Седой. Рустам напрягся. Я прямо почувствовала, как окаменели руки, лежащие на столе по бокам от меня. Между ним и Седым воздух прямо-таки вибрировал временами из-за меня. Обстановка обострялась и начинала пугать, но поделать с этим я ничего не могла. Оставалось лишь надеяться, что они не забудут о наличии проблем посерьезнее понадобившейся Седому «чужой женщины».
Дурацкая необходимость есть всем вместе, предполагавшая сидение у Рустама на коленях, стала уже привычной. А подозрения, что корнями «обычай» общих трапез вполне может уходить в недавние времена совместной отсидки, укреплялись все больше. Блатной жаргон, иерархия, цвет, материал и фасон курток, очень похожих на робы… Но если я права, что это меняло? Деваться-то мне некуда. Да и… Тот же абсолютно белый бизнесмен Антон отнесся ко мне, своей жене, хуже, чем тот же Рустам.
- Меня об этом никто не спрашивал.
- Так давай прямо сейчас, - Седой подтолкнул ко мне ствол. А теплая ладонь Рустама прикрыла глаза. Ха…
Когда я закончила, повисла гробовая тишина, а потом раздался одобрительных хохот.
- Удивила, - тихо сказал мне на ухо Рустам, убирая ладонь с лица и громче добавил, - я б поручил тебе ее учить, но… Вдруг вы друг друга пристрелите.
И они опять захохотали. Анжела хоть не подвела – послушно согласилась учиться. Нас снабдили единственным имеющимся глушителем, десятком бутылок и наставлениями вести себя хорошо.
- Все подружиться пытаешься? – перебила Анжела мои пояснения о том, как держать и целиться.