Недостатка в подопытных никогда не было. Красные братья исправно пополняли тюрьмы и каторги Империи новыми узниками, и самых опасных (врагов государства и отступников от веры) охотно передавали Серым для работ в урановых шахтах, проведения над ними медицинских опытов и извлечения донорских органов. Немногим заключённым таких лагерей удавалось бежать.
Сбежавшие бродили по пустыням и горным ущельям, скитались в руинах оставленных предками городов и собирались в «банды», как их именовали Святые Отцы Церкви. «Банды» собирались в коммуны, коммуны налаживали связи с другими коммунами…
Со временем, к бывшим каторжникам стали присоединяться жители провинций, бежавшие в Прóклятые земли от преследований полиции и ССКБ. Вначале из близлежащих (Имбиз, Арзебар и Архафор), а после, по мере распространения слухов, и из дальних (Кубгор, Агрранг, Мребванг и Фхараб). Так за четыре столетия в Прóклятых землях появился новый, не признаваемый властью и негласно объявленный вне закона народ, прозванный церковниками «грешниками» и «прóклятыми».
Прóклятые селились чаще в высокогорных долинах Шагаргобора, откуда, собираясь в отряды, совершали набеги на граничившие с Прóклятыми землями провинции Имбиз и Арзебар. Грабили склады с продовольствием, нападали на полицейские участки, убивали священников и уводили с собой пожелавших к ним присоединиться безбожников и женщин.
К женщинам у прóклятых с самого начала сложилось особое отношение. Женщин в лагерях было мало и им редко удавалось бежать, так что в первые десятилетия они были в меньшинстве. Неудивительно, что при таких обстоятельствах в коммунах появилось такое «греховное» явление, как многомужество. Будучи жёнами многих мужей, женщины прóклятых пользовались почётом, уважением и правом выбора — положение, о котором в Империи не могла мечтать ни одна женщина. Неудивительно, что многие безбожные горожанки, узнав о таком, бежали к прóклятым. Так складывались новые традиции нового народа.
Так как многие прошедшие через лагеря «бандиты» в прошлом были революционерами, часто из образованных каст, из интеллектуалов, некоторые даже из священнических и чиновничьих семей, то и «банды» их легко налаживали связи с городским подпольем. Несмотря на «контртеррористические» меры Святой Церкви, в пустыню постоянно текли потоки оружия, медикаментов, продовольствия и запрещённой Церковью литературы. В свою очередь горцы всегда платили за поддержку городским товарищам тем, что пополняли их ряды опытными бойцами, прошедшими суровую школу выживания в пустыне в частых стычках со спецотрядами Церкви, регулярно посылаемыми в Прóклятые земли для «зачисток».
…Ветер ревел, завывал в щелях, швырял разный хлам о стены в соседних комнатах. Иногда Связнику казалось, что за стеной кто-то есть. Возможно, так оно и было (зверям тоже надо где-то прятаться). Во всяком случае, никто из своих не стал бы шастать по дому, не брякнув предварительно куском арматуры по стояку отопления внизу у входа.
Зима — время, когда сутки делятся надвое, и тёмной ночью, если нет ледяного дождя или снегопада, в небе можно ясно видеть одну из двух лун Агара, а днём — оба солнца, оранжевое и изжелта-белое, стоят почти рядом. В летнее время Агар проходит между двумя светилами и Аркаб с Нуброком сменяют друг друга на небосводе, сменяя день днём. А вот зимой… Зимой ураганные ветры хлещут по лицу ледяными колючками, а ночами бывает столь холодно, что можно запросто превратиться в ледяной памятник самому себе, стоит только присесть и задремать в каком-нибудь закутке, наивно решив согреться без огня.
Связник ждал.
Шестнадцать часов назад чёрный командир по имени Святой Отец связался с ним через спутник, сказал, что необходимо встретиться и что «дело особое», дав тем понять, что детали лучше не уточнять. Связник и не стал. Он и так понял от кого будет задание. Они сговорились о встрече в Харфахаре, куда держал путь Связник, и Святой Отец отключился.
Связник пришёл сюда семь часов назад.
Он достал из кармана старые часы и взглянул на покрытый ударопрочным стеклом голубой циферблат, двадцать два деления на котором были окрашены оранжевым, и другие двадцать два — белым цветом. Главная стрелка показывала пять часов на белом. Час назад Святой Отец должен был появиться.
«Опаздывает».
Допив бульон, Связник плеснул в кружку из стоявшего на кирпиче чайника, бросил сверху щепоть соли, разболтал и выпил одним глотком, после вытер кружку тряпицей и убрал в стоявший рядом рюкзак.
Встав с кресла, взял ружьё и пошёл к двери, собираясь спуститься на этаж ниже, где был условный «туалет». В этот момент труба в углу загудела — «бом-м» — и тут же заглохла (так бывает, если после удара упереться в трубу ногой), потом снова — «бом-м» — пауза, и последний удар без приглушения — «бом-м-м-м…» — Труба гудела, пока сама не затихла.
Связник отошёл от двери влево. На лестничной клетке за дверью нарочито зашаркали. Шаги приблизились, и кто-то громко высморкался.
— Эй, Связник! — послышался из-за двери знакомый голос. — Ты там аккуратнее с ружьём-то… Не шмаляй из-за угла, ага? Это мы!
— Не ссы только там под дверью, Святой Отец, — ответил Связник. — Кто там с тобой? Бизон?
— Я, конечно, — низко прогудел второй знакомый голос.
Связник пинком вышиб подпиравшую дверь палку и та со скрипом приотворилась.
— Входите!
Бизон вошёл первым.
Здоровенный детина в сером плаще, с тяжёлой клыкастой челюстью, выпиравшей из-под капюшона, быстрым цепким взглядом пробежался по комнате. Удовлетворившись осмотром помещения, быстро приобнял Связника и громко объявил:
— Порядок! Входи, командир!
Простолюдин из городских низов, в прошлом шахтёр, потом каторжанин, а после побега из лагеря — революционер, Бизон был «правой рукой» Святого Отца.
В комнату вошёл худощавый мужчина неопределённого возраста с аристократически утончёнными чертами лица.
Бывший священник Серого Братства, а ныне командир отряда революционеров, Святой Отец был одет в такой же серый, как и у его помощника и телохранителя, плащ и высокие сапоги с ножнами. Капюшон плаща был откинут назад, на голове чёрная вязаная шапка со скатанной кверху маской. За плечами — рюкзак и лазерная винтовка, на поясе — кобуры с кинетическим и лазерным пистолетами.
— Бога нет, Святой Отец! — поприветствовал Связник чёрного командира.
— На хрен бога! — ответил Святой Отец, заключая товарища в объятья. — Как ты, брат Связник?
— Бывало и получше… Ты же знаешь, я не люблю зиму.
— Зиму никто не любит, брат. А чем это у тебя тут так вкусно пахнет?
— Крысой, конечно. Давайте, мужики, располагайтесь, похлёбки хватит на всех. А я пока схожу, отолью…
Когда с похлёбкой было покончено, Связник сказал:
— Хорошая работа, братья!
— Ты это про вчерашних летунов? — уточнил Святой Отец.
— Ага. Говорят, вчера на Волчьем хребте было жарко… Сколько пожгли, кстати?
— Четыре штуки. Один с красным архипатритом и три с охранявшей его псарней.
— Уважаю! — показал клыки Связник.
— А то! — браво пробасил Бизон, подкидывая щепку в костёр. — Одно пёсье корыто мы с командиром и приземлили! А красножопого Первый лично на небо отправил!
— Что, и Первый с вами был?
— А как же! Отпросился у начальства по случаю праздника.
— Первый ради такого дела придумал себе какие-то важные дела за периметром, чтобы принять участие в деле, — объяснил бывший священник.
— Псарня и опомниться не успела! Бах! Бах! Бабах! Попадали как говно с ветки!
Привстав с ящика, на котором сидел, Бизон подвинул его поближе к огню, затем снял один сапог и принялся перематывать портянку.
— Ну а как бойцы ваши? Все целы?
— Да чисто сработали, никто пальца не ушиб, — усмехнулся здоровяк и пошевелил когтистыми пальцами на волосатой ноге. — Ребята сейчас уже на перевалочной базе должны быть. Празднуют, наверно… Это только мы с командиром по пустыне шляемся, да жопы морозим…
Связник и Святой Отец переглянулись и рассмеялись. Бизон — мужик простой, как большой ребёнок: в плохом настроении — молчалив и угрюм, а весел — болтает без умолку и сыплет прибаутками, матюками и незамысловатыми остротами. Бизон не глупый, просто он, как и миллионы простолюдинов, был лишён возможности получить достойное образование и развитие своим талантам, каковые у Бизона, несомненно, были. Например, он неплохо пел, когда выпивал. Первую свою книгу Бизон прочёл на каторге, в лагере, где и сошёлся с революционерами, заметившими этого простодушного и честного парня.
— А как так вышло, что без потерь? — обратился Связник к Святому Отцу. — Дело-то непростое, летуна приземлить, даже одного. А тут четыре штуки…
— Всё дело в вооружении и надёжной маскировке… Восемь пар с ПЗРК «Дьяволёнок»… это новая разработка наших друзей… плюс прямая лазерная связь, плюс полная невидимость для врага…
— И как же ты спрятал шестнадцать бойцов от псарни на набитых самой современной электронной хернёй аэролётах, отец-командир?
— Да вот, появилось тут у нас кое-что… — сказал Святой Отец, и, коснувшись пальцами правой руки левого обшлага своего плаща… исчез. — Ну, как, впечатляет? — спросил невидимка.
— Охренеть! — сказал Связник.
— Бизон, покажи ему… — попросил невидимка.
Бизон, снявший уже второй сапог, отставил его в сторону, взял лазерную винтовку, отомкнул боевой аккумулятор, затем включил экран радара и молча протянул Связнику.
Связник взял винтовку и принялся щёлкать переключателем, меняя режимы локатора и рассматривая место, где в двух арашах от него сидел невидимый Святой Отец. Тепловизор, эхолокатор, датчик движения… — устройство ничего не регистрировало.
— Не дурно… — заметил Связник, возвращая винтовку. — А как насчёт всяких хитрых датчиков?
— Ничего не берёт! — Святой Отец снова стал видимым. — Главное — помалкивать, если не хочешь напугать противника и получить от него луч, пулю или ещё чего… Наши в этих штуках несколько дней на охоту ходили, ни одна зверюга не чует, если сидеть тихо.