Продолговатая обсаженная вековыми пихтами и соснами площадка бобообразной формы лежала почти на самой вершине горы. От площадки в стороны расходились несколько благоустроенных дорожек, одна из которых, самая широкая (по ней можно было проехать на машине), вела к небольшому одноэтажному домику из камня под черепичной крышей.
— Для нас с Ив это место особое, — сказал Александр, когда они шли к домику по освещённой Млечным Путём дорожке. — И для нашей Рин… — Он тепло посмотрел на шедшую рядом с Максом девушку.
— Я часто бывала здесь в детстве, — сказала Рина.
Они подошли к домику. Ивори щёлкнула пальцами, и над деревянным крыльцом включилась жёлтая осветительная панель.
Внутри домика всё было архаично: деревянные полы, мебель, камин со сложенными сбоку поленьями. Макс подумал тогда, что, если бы не светопанели под потолком, можно было бы легко вообразить себя путешественником во времени, оказавшимся в прошлом, и вокруг не XVII век Нового Времени, а I или II — самое начало Эпохи Нового Возрождения; что снаружи ещё не излечившийся от последствий ядерной войны мир, в котором странно переплелись технологии начала XXI века от Рождества Христова с вернувшимися из забвения достижениями Средних Веков и даже Античности. Да, в те времена вид всадника верхом на коне, в доспехах хоккеиста и с автоматом Калашникова, или переоборудованного под паровой двигатель автомобиля конца двадцатого столетия, или высокотехнологичного экзоскелета военного образца, или парящего в небе дирижабля… ни кому не показался бы странным. На каменных стенах Макс заметил несколько старинных картин, между широких окон с деревянными рамами тикали древние часы, в углу стоял знакомый по старинным фотографиям предмет, называемый «телевизором». Ламповый — жрущий энергии вдвое больше современного автомобиля! Эти устройства после Великой Войны ценились на вес золота. Порождаемые ядерными взрывами электромагнитные импульсы превратили в бесполезный хлам высокотехнологичные панели, имевшиеся в прошлом в каждом доме, и, когда спустя более полувека в древнем Полисе заработала первая и единственная на планете телестанция, ламповый телевизор превратился в самую желанную добычу для всякого охотника за техническими реликвиями. Во времена Иеремии устройство, что стояло теперь в углу в каменном домике, было необходимым атрибутом принадлежности к цивилизации для всякого, претендовавшего на статус такового поселения. В углу напротив телевизора стояли диван и два кресла, на полу лежал цветастый ковёр, на ковре — низкий столик на четырёх ножках.
Александр широким жестом предложил Максу и девушкам располагаться.
Макс с Риной и Клэр выбрали диван, Ивори села в одно из кресел, на расстоянии вытянутой руки от Макса, а Александр, прежде чем сесть в оставшееся ему кресло, прошёл к стоявшему между камином и телевизором деревянному шкафу, открыл одну из дверец. За дверцей обнаружился комбайн, вполне современный.
Предложив гостям на выбор напитки, Александр сам (ни псевдоинтеллекта, ни даже простого управляющего компьютера в доме не оказалось) выбрал в меню всё, что требовалось и после прошёл и сел в кресло.
Несколько секунд Александр внимательно смотрел на Макса, и, прежде чем он заговорил, Макс успел про себя заметить, что синие глаза Александра, как и голубые глаза Ивори, имели нечто неуловимо общее с тёмно-зелёными глазами Рины. И дело даже не в том, что такие цветá были несвойственны чернокожим. По крайней мере, для Ивори голубой цвет глаз не был чем-то несвойственным. Синие, серые, карие… глаза человека — это именно глаза человека, а глаза этих… троих? (Макс подумал о Клэр: «А ведь и её глаза — тоже такие!») Глаза этих четверых были другими.
— Вам наверно интересно, — дружелюбным тоном произнёс Александр, обращаясь к Максу, — почему… для чего Организация выбрала вас?
Макс ответил:
— Конечно, Александр, мне это интересно, как и многое другое.
— Что же… — Александр закинул ногу на ногу, оперившись локтями о подлокотники кресла и сцепив пальцы в замок. — Пришло время ответов. Ив… — (он перевёл взгляд на Ивори) — расскажи им!..
— Гм… Им? — удивлённо повторил Макс последнее слово Александра. — То есть, я здесь не один пребываю в неведении?
Ивори улыбнулась:
— Да. Рина пока тоже не знает подробностей вашего дела… Только Клэр… у неё доверительные отношения с нашим руководителем. — Ивори тепло взглянула на девушку-искина.
— Я тебе уже говорила, что в Организации каждый на своём месте и знает столько, сколько ему необходимо знать… — добавила к сказанному Ивори Рина.
— Да. Именно так и обстоят дела в Организации, — подтвердила Ивори слова приёмной дочери. — Каждый делает своё дело, и каждый на своём месте… Макс! Хочу вас спросить…
— Конечно, Ивори. Спрашивайте.
— Скажите, что вас не устраивает в мире? Почему вы — талантливый программист, имевший, пожелай вы того сами, и без нашей помощи все шансы на продвижение в компании… почему вы занимались тем, чем занимались? Я имею в виду вашу деятельность, подпадающую под целый букет уголовных, не считая прочих, статей. Что заставляло вас рисковать с юного возраста, когда вы, будучи ещё студентом университета, стали взламывать ресурсы корпораций, подделывать документы, посягать на интеллектуальную собственность и на так называемое авторское право?
Макс внимательно слушал Ивори, уже зная, с первых её слов, что ответит, и, когда она закончила, ответил:
— Меня не устраивает система. Не устраивает распределение благ. Не устраивает то, что человечество технологически, пребывает в состоянии искусственной комы… То есть, оно живёт и относительно здравствует, но стоит на месте… Человечество застряло, остановилось в развитии… — Макс на миг задумался. — Я неплохо знаю историю древнего мира… С детства увлекаюсь… Так вот, все эти уровни — ни что иное как новая кастовая система! Причём, если дикарям вроде древних индийцев можно простить их дикость… ну, религии у них там были всякие дурацкие… то мы… — Он запнулся, подбирая слова. — Мы же на Марс летаем! — Макс повысил голос. — Правда только на один Марс и летаем… Но ведь летаем! Давно уже вышли из пещер, слезли с пальм, выбрались из радиоактивных пустошей… а остаёмся дикарями… Бóльшая часть, по крайней мере…
Раздался сигнал комбайна, и Александр сходил к устройству, принеся обратно четыре чашки с ароматным кофе для себя, Макса, Рины и Ивори, и стакан с фруктовым соком для Клэр. Поставив всё на столик, он вернулся в кресло со своей чашкой.
Макс поблагодарил за кофе и, отхлебнув из чашки, произнёс, обращаясь к Ивори:
— Вы спросили: что заставляло меня рисковать… — Он пожал плечами и неловко улыбнулся. — Вначале — желание изменить мир… Я тогда был юн и наивен… Потом — желание заработать, вместе с презрением к тем, на права собственности кого я с удовольствием посягал… — При этих словах улыбка на лице Макса стала уверенной и широкой. Ивори ответила на эту улыбку лёгким одобрительным кивком.
— Я полностью с вами согласна, Макс, — сказала она. — Но, что стало причиной такого вашего поведения? Если можно, одним словом?.. Или двумя?..
Макс задумался.
— Понимание, — сказал он. — Понимание того, что происходит.
Ивори с Александром переглянулись.
— Спасибо за ваш честный ответ! — сказала тогда Ивори. — Да, понимание очень важно. Но без точных знаний понимание может оказаться заблуждением… — Она внимательно посмотрела на Макса. — Но и знание, и понимание ещё не всё, Макс… Это как готовый к движению автомобиль, который стоит на месте. Понимание ничего не значит без действия. А чтобы действовать, нужна воля, нужна решимость.
— Согласен, — сказал Макс. — Я готов действовать.
— Это хорошо, что вы готовы, Макс, — снова улыбнулась Ивори. — Теперь можно перейти к главному…
— …поезд прибывает на станцию Западный Лондон через пять минут! — сообщил искин поезда голосом известной актрисы.
Поезд по-прежнему покачивало. Макс открыл глаза: освещение было мягким, совсем как в том каменном домике на побережье океана, где всё ещё витали его мысли.
Он на мгновение задумался, и по его лицу скользнула тень глуповатой улыбки. Опомнившись, Макс быстро взглянул на Клэр: девушка продолжала читать свой интерактивный листок, не обратив на него внимания.
— Тебе что-то приснилось? — спросила его Рина. — Что-то хорошее?
— Что?.. — Макс повернулся к Рине. Она уже не спала.
— Ты проснулся с улыбкой. Я наблюдала за тобой.
— А… — Макс, наконец, понял. — Подумалось вот… — Он встряхнул головой и снова взглянул на Клэр: та отвлеклась от листка и с интересом слушала. Макс улыбнулся ей и откинулся в кресле. — В общем, я, кажется, заснул, и мне приснился тот домик… Ты ведь знаешь, что две тысячи лет назад те места называли Новой Англией? — (Рина кивнула) — Ну, так вот, получилось, что, проснувшись, я из Новой Англии попал сразу в Старую…
— Тебе там понравилось? — мягко спросила его Рина.
— Где? Во сне?
— Рин, он, кажется, ещё не проснулся, — заметила Клэр.
— Нет, — Рина покачала головой. — В домике, в Новой Англии?
В этот момент поезд остановился, и в вагоне снова зазвучал голос искина-машиниста:
— Поезд прибыл на станцию Западный Лондон. Начинаем шлюзование. Экипаж поезда и корпорация Америка благодарят вас за выбор нашей транспортной компании и желают успехов! До новых встреч!
Когда сообщение закончилось, Макс ответил:
— Да. Очень хорошее место! Пожалуй, лучшее из всех, где мы бывали…
Рина взглянула на него с нежностью и чмокнула в висок, потом улыбнулась Клэр.
— Нам пора! — сказала она. — У нас не так много времени… — (В этот момент поезд снова тронулся, выползая внутрь вокзала: в окнах вагона медленно проплывали другие поезда и спешившие на посадку люди.) — Дядя Элиот через два часа уезжает в Австралию. А он очень хотел с тобой познакомиться лично…