— Миссис Паскаль? — поинтересовался сбитый с толку инспектор.
— Миз — ей нравится, когда к ней так обращаются, — автоматически поправил Хьюго. — Нет, нет, не Клары, Пиппы. Сегодня ее день рождения. Вот она действительно была взволнована.
Лоусон предпринял еще одну попытку:
— Может, в последние дни вы или ваша супруга заметили что-нибудь необычное? Незнакомые машины, припаркованные у вашего дома? Странные телефонные звонки, письма…
— Я все переживаю из-за того, что ее праздник сорвался, — продолжал Хьюго, не слушая. — Девочка так его ждала.
Бартон и Лоусон обменялись многозначительными взглядами.
— Сомневаюсь, что ваша дочь захотела бы сегодня праздновать…
— Нет, конечно нет. Она ужасно расстроена. Да это и понятно. — Он с тревогой заглянул в лица полицейским. — Думаете, мне следует все отменить?
Лоусон оставил Паскаля наедине с Бартоном и вернулся к регистрационной стойке. В это же время туда подошел маленький мальчик, сжимая в кулачке записку от учительницы. Когда Лоусон попросил разрешения увидеть Пиппу, он изумленно вытаращил на инспектора глаза. Удаляясь по коридору в сторону указанного кабинета, Лоусон услышал, как мальчик тоненьким голоском спросил у секретарши:
— Этот дядя заберет ее в тюрьму?
Кабинет директрисы был обставлен очень просто: письменный стол с деревянным креслом за ним, два разномастных мягких креслица — для посетителей, надо полагать, в углу едва помещался металлический книжный стеллаж, битком набитый папками и коробками с документами. На окне висели жалюзи, слегка приподнятые, а само окно выходило на игровую площадку.
Директриса сидела, наклонившись к Пиппе, и о чем-то вполголоса беседовала с девочкой. На столе стоял открытый ноутбук, рядом с ним — груда писем. Поздоровавшись с Лоусоном, директриса спросила, должна ли она уйти.
Он настоял на том, чтобы она осталась, и переключил внимание на две фигуры, застывшие в креслах. В полной женщине с добродушным лицом, сидевшей напротив Пиппы, Лоусон узнал Сару Кормиш, констебля из службы охраны прав ребенка. Она встала, освободив ему свое место.
Пиппа Паскаль оказалась похожа на отца как две капли воды. Разумеется, детское личико было более мягко очерчено, на лбу лежала аккуратная челочка, но молочно-белая кожа, блестящие черные волосы и проницательные голубые глаза — точь-в-точь как у Хьюго. На вид девочка казалась спокойной, однако ее руки беспрестанно комкали и мяли бумажную салфетку.
— Пиппа? — обратился к ней Лоусон. — Ты ведь Пиппа, не так ли?
Она смело подняла подбородок и шепотом ответила:
— Да.
— Я — инспектор Лоусон.
Он протянул девочке руку. Пиппа растерянно уставилась на нее, но затем вежливо пожала. Ее ладошка была холодной как лед.
— Ну, как ты себя чувствуешь? — спросил Лоусон.
— Спина немного болит. И горло.
Пиппа сглотнула, и Лоусон догадался, что она разговаривает шепотом не вследствие застенчивости, — девочка сорвала голос, когда похитили ее мать.
— А что, мой папа еще не приехал?
— Очень скоро ты сможешь его увидеть. — Лоусон осторожно сел рядом с Пиппой, боясь ненароком испугать ее. — Как считаешь, ты сумеешь рассказать Саре обо всем, что случилось утром? — спросил он, улыбнувшись над головой девочки констеблю, которая уже заняла свой пост рядом с креслом Пиппы.
Пиппа неловко поерзала на стуле, взглянула на Сару, опустила взгляд на руки, нахмурилась и прикусила нижнюю губу. Молчание нарушила Сара:
— Только в том случае, если чувствуешь, что ты к этому готова, милая моя. Но нам бы очень помогло, если бы ты попыталась.
Пиппа нахмурилась еще сильней и, прежде чем ответить, тяжело сглотнула:
— А папа поедет со мной?
— Конечно, — ответил Лоусон не задумываясь. — Папа обязательно с тобой поедет.
Девочка в замешательстве уставилась на него.
— У нас есть специальный кабинет, — пояснила Сара. — Очень уютный. Я тебе там все покажу, если хочешь.
— А когда мы поедем?
— Когда ты будешь в состоянии снять школьную форму, — сказал Лоусон.
Пиппа, встревожившись, метнула в сторону Сары вопросительный взгляд.
— Тебе ведь не захочется разгуливать по городу в школьной форме в свой день рождения, правда? — спросила она. — И потом, ты слегка запачкалась, когда упала…
Пиппа смущенно потерла черное пятно на своем белом носке.
— Спасибо, Пиппа, — сказал Лоусон, осторожно беря ее руку в свои ладони. — Ты вела себя очень храбро. — Он поднялся, собираясь выйти из кабинета.
— Вы ведь найдете маму, правда? — спросила девочка, и ее глаза вдруг наполнились слезами.
— О да. Мы обязательно ее найдем, — ответил Лоусон с большей уверенностью, чем он на самом деле чувствовал.
— А вы знаете, кто ее увез?
Она умоляюще взглянула на Лоусона. Тот сделал глубокий вдох:
— Нет.
Пиппа снова прикусила губу:
— А вы знаете, где она?
Никогда не обманывай ребенка, чтобы не увязнуть в болоте. Он посмотрел ей прямо в глаза.
— Нет, — ответил он. — Но мы обязательно ее найдем.
Девочка отвернулась и посмотрела в окно на опустевшую игровую площадку, проследив взглядом за трясогузкой, которая в поисках корма то прыгала, то вдруг начинала метаться в стороны и стучать клювом в асфальт.
— Я предложила маме заехать на территорию, — тихо проговорила она, и в уголке ее глаза блеснула слеза. — Но она отказалась.
Перед тем как уехать, Лоусон заглянул в библиотеку. Паскаль сидел на том же нелепом стульчике, подавшись всем корпусом вперед, зажав ладони между колен. Лоусон бросил вопросительный взгляд на Бартона, и тот помотал головой — за время отсутствия инспектора Паскаль не предоставил им никакой стоящей информации.
— Было бы желательно, чтобы Пиппа ответила на несколько вопросов нашего сотрудника из службы охраны прав ребенка, — сказал инспектор.
Паскаль поднял глаза, охваченный внезапным порывом защитить дочь:
— Но я не хочу, чтобы ее увозили в полицейский участок!
— Ну что вы, не тревожьтесь! У них есть специальный кабинет для допросов несовершеннолетних.
Хьюго рассеянно пробормотал вслед за ним:
— Несовершеннолетних…
— Но сначала нам потребуется ее одежда.
Хьюго вскочил, опрокинув стул:
— Что? Что вы такое говорите?
Лоусон осознал свою ошибку и протянул руки, спеша успокоить его:
— Нет, нет, ничего страшного не случилось!
— Что он с ней сделал? — Хьюго покачнулся, лицо его побагровело. Вспышка отцовской ярости в этих тесных стенах производила угрожающее впечатление.
— Ничего, — твердо сказал Лоусон. — Ваша дочь не пострадала. — Он помолчал, давая Хьюго возможность осознать эти слова. — Но она могла хотя бы непродолжительное время находиться в контакте с похитителем, а значит, на ее одежде мы найдем следы, необходимые как улики.
Хьюго резко повернулся и, наткнувшись на одну из тележек с книжками, вцепился в нее так, будто нуждался в опоре, чтобы удержаться на ногах:
— Я решил, вы хотели сказать, что…
— Нет… Ваша дочь стала свидетелем похищения. Она пыталась остановить этого человека. — Хьюго напрягся, и Лоусон поспешно добавил: — Извините, я понимаю, вы сейчас очень подавлены, сэр…
Тот издал короткий невеселый смешок.
— «Подавлен», — горько повторил он. — Слово «подавлен» даже отдаленного отношения не имеет к тому, что я сейчас ощущаю.
Лоусон сочувствовал парню, но у него была своя работа, и чем быстрее они будут продвигаться, тем выше вероятность того, что Клара вернется домой в целости и сохранности.
— С вашего разрешения, мистер Паскаль, мы поставим прослушивающее устройство на ваш домашний телефон.
— Конечно, — с запинкой выговорил Хьюго. — Все что угодно… Лишь бы только она вернулась домой невредимой!..
Ну наконец-то! Муж проявляет хоть какое-то беспокойство о жене!
— Возле дома вас будет ожидать наш техник. Сержант Бартон проводит вас и заберет одежду девочки. — Лоусон не торопился, оттягивая следующий вопрос. — И пока эксперты здесь… Может, попросите у дочери разрешения взять пробы… из-под ногтей.
Молочная кожа Паскаля стала белой как мел.
— Мне очень жаль, сэр, но по-другому тут выразиться невозможно.
Однако столь же невозможно отцу представлять, как его девятилетняя дочь борется с человеком, похитившим его жену, подумал Лоусон. Хьюго отпустил тележку и, слегка покачнувшись, сделал неуверенный шаг по направлению к двери. Взявшись за ручку, он сухо произнес:
— Так давайте поскорее с этим покончим, инспектор.
Глава пятая
Клара изо всех сил стучала ногой в уцелевшей туфле в дверцы, в пол, в стены фургона, стараясь производить как можно больше шума. Ее похититель гнал как сумасшедший; пронесшись по одной из боковых улиц в сторону Т-образной развязки, он свернул на основную магистраль, затем, вскарабкавшись на холм, повернул направо, в сторону пригорода, на шоссе А483, ведущее к Рексхэму.
Он уже не раз ездил по этому маршруту, репетируя повороты: сначала через А55, затем налево к Розетт, потом по необозначенной дороге, ведущей в Каддингтон. Дорога бежала параллельно реке Ди, но сохраняла прямизну и там, где Ди запутывается и скручивается спиралью, подобно петлям гигантского кишечника. Он ехал очень быстро, нарочно привлекая к себе внимание подальше от места своей дислокации. Позднее он незаметно проберется назад в Честер, смешавшись с потоком машин, которые наводняют магистраль А41 в час пик, и двигаясь на той же скорости, что и все остальные.
— Тише ты там! — крикнул он. Не к добру она расшумелась. Не дай бог, привлечет к ним излишнее внимание. Да, он хотел, чтобы его заметили, но ему было вовсе ни к чему, чтобы за ним увязались полицейские. Зачем подвергать себя ненужному риску? А вдруг остановят! — А ну быстро прекрати этот чертов шум!
Через несколько сотен ярдов он свернул на обочину, выключил мотор и забрался в салон фургона.
Клара замерла. Мимо проносились грузовики и легковые машины, но она слышала только звук своего дыхания, едва уловимый и прерывистый; она чувствовала, что задыхается. Похититель нагнулся над ней. Его лицо по-прежнему было скрыто под лыжной маской, а в глазах сверкала такая злоба, что она решила: сейчас он ее убьет, прямо здесь, не сходя с этого места.