Падающего толкни — страница 36 из 56

— А если метро? — глядя на чудом уцелевшую карту метрополитена, спросила Ольха. — Войдем на Таганской перейдем на Повелецкую и окажемся внутри кольца.

— Не думаю, что те, кто взрывал мосты, забыли о таком простом способе, — немного подумав, ответил Скиф, — но стоит проверить. Может, повезет. Хотя, честно говоря, не хочу я лезть под землю. Оттуда можно уже не вылезти, и будет у нас одна из самых больших в мире могил.

Гром, не дожидаясь указания, развернул коня и направил его ко входу в метро. У входа он спрыгнул на землю и с хрустом потянулся, разминая затекшую спину.

— Я быстро, — бросил он, не оборачиваясь, и исчез в дверном проеме, давно лишенном дверей. Что-то похожее на них Кир видел на баррикадах, перекрывающих въезд на площадь. Вообще баррикадная архитектура была довольно забавна, все, что было под рукой, было свалено в огромные валы: автомобили, срубленные наспех тополя и вязы, автобусы и троллейбусы, мусорные баки, лавочки и много других не менее странных предметов, типа огромных дверей, фонарных столбов и прочих элементов городского пейзажа теперь были единым целым, пока люди вновь не придут и не расчистят себе пути. Некоторые металлические части были сварены между собой, чтобы придать определенную прочность.

Гром вернулся через пару минут, Скиф даже не успел прочесть обрывок информационного бюллетеня, приклеенного к афишной тумбе. В уцелевшей части рассказывалось о страшных смертях, захлестнувших агонизирующий мегаполис.

«…Город захлестнула волна дикого насилия, каждый день находят трупы людей, разорванных в клочья. Никто не знает, кто это делает и почему, цифра покойников перевалила за четыре десятка. И это только за последние две недели. Предполагают, что это дело рук …»

Дальше текст обрывался вместе с куском страницы. Кир глянул на дату вверху листка. Семь лет назад, уже после беспорядков, после голода и чумы, кто-то разрывал людей в клочья.

— Там все затоплено, — услышал Кир голос Грома. — Все до середины эскалаторов. Возможно, туннель под Москвой рекой обвалился, ведь его уже давно некому ремонтировать. Так что этот путь нам заказан.

— Если этот туннель затоплен, то не думаю, что остальные уцелели, — подойдя к Ольхе и обняв ее за талию, заметил ведун. — Либо мы ищем, мост либо делаем плот.

— Можно еще обойти, — предложил Хохол.

— Плот быстрее, — возразил Гром, — полдня у нас уйдет, чтобы вернуться на МКАД, еще столько же, чтобы добраться до нужного нам проспекта, это при условии, что МКАД цел, а затем петлять по незнакомым улицам и дворам. Не думаю, что потеря двух дней стоит того. Мы сможем сделать надежный плот из подручных материалов, он выдержит и нас и лошадей.

— Нужно искать, где укрыться, — тихо сказала Ольха, глядя в темнеющее небо.

Кир прикинул, еще час и станет совсем темно.

— Есть идеи, где безопасней всего это сделать?

— В этом городе нет безопасных мест, — мрачно заметил Гром.

— Да брось, — отмахнулся Вадим. — За весь день мы не видели ничего и никого. Просто мертвый пустой город. Подумаешь трупы, которые не разлагаются, это единственная странность, которую я видел.

Кир не вслушивался в разговор. Он вертел головой в разные стороны, пытаясь найти источник своего беспокойства. Что-то не так было в сгущающийся темноте. Накануне в Балашихе он не ощущал ничего такого. А здесь его буквально накрывала волна странного необоснованного ужаса. Ему хотелось кричать, бежать, причем неважно куда, просто прочь от сгущающийся тьмы. Кир все быстрее крутил головой, ища опасность.

— Кир, — позвала Ольха, обеспокоено глядя на мужа. — Ты чего?

— Вы не чувствуете? — спросил ведун, его колени начали мелко дрожать. Такого бывший солдат не ощущал ни разу.

— Чего? — удивленно уставившись на бледного Кира, спросил Гром.

— Ужаса, — почти закричал Кир, — что-то идет вместе с тьмой.

— Быстрее, — неожиданно закричал Гром, — все в вестибюль станции. Да торопитесь же! — Он в буквальном смысле швырнул Кира в темный проход. — Вадим тащи сюда вон тот кусок дерева. Собирайте то, что может гореть. Да быстрее же! Ольха, заводи лошадей внутрь.

— Да что случилось? — нагибаясь и хватая кусок бревна, спросил Вадим.

— Кир, — словно этим все было сказано, произнес Гром, таща две довольно толстые доски.

— И что Кир? — не понимая, спросил Хохол.

— У тебя, у меня, у Ольхи эмоциональный порог низкий, как и интуитивный. Кир — ведун, он чувствует. Понимаешь, для ведунов интуиция необходимость. Без нее они покойники. Он чувствует приближение того, что очистило этот город.

— Тогда бежим, — предложил Вадим.

Гром отрицательно покачал головой и принялся вырывать рамы из окон вестибюля.

— Зачем нам доски? — не понимая, спросил Хохол.

— Ты вправду тупой? — на секунду остановившись, поинтересовался Гром. — Единственная вещь, которая может противостоять тьме — это свет. Солнце нам не дождаться, поэтому огонь — наш единственный шанс дожить до утра.

Вот тут проняло и Вадима, парень побежал к баррикаде, на которой были свалены несколько лавок, и вырвал четыре довольно увесистых бруса. Когда он вбежал со своей добычей в вестибюль метро, там уже разгорался костер. А Гром разносил на части какой-то стеллаж в ларьке, который чудом уцелел. Скиф же сидел с потухшим взором. Ольха одной рукой обнимала его за талию, другой гладила по волосам, пытаясь успокоить. Ведуна била крупная дрожь. Его в буквальном смысле трясло от ужаса.

— Поздно, — раздался его голос. — Нам не уйти. Оно здесь.

Хохол не узнал голоса командира, столько обреченности и безнадежности было в нем. Таким голосом, наверное, мог говорить только покойник, если бы мог вообще это делать.

— Что здесь? — подскочив к нему, спросил Гром.

Но Кир молчал.

— Кир, соберись, — как можно нежнее прошептала на ухо Ольха. — Ты нам нужен. Кир, я прошу тебя.

— Там, — указал Скиф на темноту, которая начиналась буквально за порогом станции.

Гром обернулся, на одно мгновение ему показалось, что что-то быстрое мелькнуло в темноте. Но бывший наемник не был в этом уверен.

— Что там, Кир? — стараясь говорить как можно спокойней, спросил он. — Что прячется во тьме?

И тут Кир, успокоившись, своим обычным уверенным голосом довольно громко, так, чтобы услышали все, произнес:

— Не во тьме. Сама тьма.

— Пока горит огонь, мы в безопасности, — убежденно заявил Хохол.

Кир нервно рассмеялся. Он уже взял себя в руки.

— Вы не понимаете, это тьма никуда не уйдет, посмотрите на свои часы.

Гром вскинул левую руку в рефлекторном жесте человека, постоянно носившего часы, и с удивлением уставился на пустое запястье.

— Черт, — выругался он.

Хохол засмеялся и посмотрел на свои старые командирские. Все три стрелки застыли на отметке одиннадцать часов. Он потряс кистью, поднес часы к уху.

— Не работают, — подвел он итог.

— Они работают и даже очень исправно, — ободрил его Кир. — Вопрос не в часах, а в самом времени. Пока мы живы, оно никуда не пойдет. Правда, это касается только нас. Мы обречены. — Все это он говорил своим обычным спокойным голосом, при этом его совершенно не интересовало, как спутники его воспримут слова.

— Кир, должна быть причина, — тихо проговорила Ольха, наблюдая за тьмой. — Откуда-то это тьма приходит?

Кир ободряюще улыбнулся.

— Милая, ты действительно хочешь потратить наши последние часы на борьбу с неизбежностью?

— Как говорил барон Мюнхгаузен — безвыходных ситуаций не бывает, — отозвался на это Гром.

Кир пожал плечами.

— Вы не поняли: тьма, которая нас окружает, не самое страшное. Страшно другое, через некоторое время она начнет отравлять нас. Мы будем видеть иллюзии, которые для нас будут вполне реальны. А потом, наверное, просто поубиваем друг друга.

— Сволочь ты, Кир, — садясь у огня и глядя на языки пламени безжизненным взглядом, сказал Хохол. — Ну на хрена было рассказывать? Передохли бы и ладно. А теперь … — он замолчал.

В вестибюле повисла давящая тишина, только потрескивание горящих досок нарушало ее. Кир сидел, обняв привалившуюся к нему Ольху. Девушка тихонько всхлипывала, уткнувшись лбом в обтянутую прохладной кольчугой грудь. Гром нервно вышагивал по краю светового пятна, вглядываясь во тьму. Ему постоянно казалось, что там что-то движется. И именно оно является причиной тьмы и обещанных Скифом иллюзий.

— Кир, ты можешь видеть сквозь тьму? — минут через пятнадцать спросил он.

Ведун пожал плечами.

— Если задействую энергию и войду в навь, то, наверное, смогу.

— Тогда действуй, — попросил Гром, — не нужно беречь энергию, какой в ней смысл, если мы станем трупами?

Кир снова пожал плечами, признавая правоту бывшего наемника.

— Кстати, Гром, давно хотел тебя спросить, как твое настоящие имя?

Гром немного подумал, но все-таки ответил:

— Стоян я. Родители были последователями древней веры и имя мне дали славянское.

— Хорошее имя, — заметил сидящий у костра Вадим. — Правильное. Тебе подходит.

— А кличку как получил? — спросила Ольха.

— Это отдельный анекдот, — засмеялся Гром. — Я когда только начинал охранником на оплоте, участвовал в боях без правил, а прозвище получил за то, что после моего удара все падали оглушенными. Ладно, хватит сентиментальных историй, — неожиданно серьезно произнес Гром, — Скиф, пора заглянуть во тьму.

Кир кивнул и, выпустив из объятий Ольху, подсел поближе к Вадиму.

— Никуда не уходи, — попросил он, — я зарядил почти все наши вещи энергией, пора ей воспользоваться.

Хохол кивнул и послушно замер. Скиф несколько раз быстро вздохнул, словно собирался нырнуть в глубокое озеро, и закрыл глаза. В навь он вошел почти сразу, используя энергию, залитую в штаны Вадима.

Кир совершенно по-новому взглянул на тьму за порогом вестибюля станции. И ничего не увидел, словно черная стена стояла по краю круга, освещенного ярким костром. Он толкнул свой взгляд дальше, словно метатель ядра, и сумел продвинуться на несколько метров, потом еще толчок и еще. Кто-то очень не хотел, чтобы ведун видел, что происходит во тьме.