Мастер замолчал, глядя близорукими глазами в темный сад. Потом улыбнулся, хитро оглядел притихших гостей и пододвинул к себе одну из дынь, лежавших позади него.
— Устали, наверное, слушать старика.
Он взял дыню, подбросил ее на ладони, понюхал, похлопал по бокам.
— Хороша!.. Сейчас покажу вам, друзья, способы угощения. Вот душанбинский.
Ловким движением ножа он разделил дыню на две равные части, вытряхнул семечки, одну из половинок отложил в сторону, другую приподнял на руке и ложкой принялся скоблить розовую мякоть. Естественная чаша нетронутой оболочки наполнилась густым ароматным напитком. Приложив руку к сердцу, дед торжественно подал дыню Теплову.
— Теперь ферганский...
Старик отделил ломоть дыни. Захватил один конец тремя пальцами левой руки, поднял на уровень плеча. В ту же минуту в правой руке замелькал нож, отхватывая мякоть. Сочные куски основанием держались за корку, с которой падали на палас сочные капли.
Подошла старушка, поставила поднос с горячими лепешками. Воспользовавшись ее присутствием, старик протянул ей только что заготовленный ломоть.
— Каким способом угостить внука? Конечно, по-термезски любит, знаю...
Он взял оставшуюся часть дыни, подрезал у корешка с двух сторон мякоть, затем вдоль и поперек разделил ее на небольшие дольки. Ненарушенная вогнутая корка образовала своеобразную чашу, мешала долькам выпасть.
— По какому способу есть? — под общий смех спросил Карим, принимая угощение.
Дед, уже не обращая внимания на внука, с увлечением продолжал:
— Дорогого гостя Семушкина попотчую по-самаркандски.
Взял новую дыню, отрезал небольшой ломоть, уложил его на тарелку и, нарезав вертикальные тонкие кусочки, подал.
— Теперь, друзья, по-бухарски, для компании, — пододвинул большое фарфоровое блюдо, стал резать дыню на ровные куски. Заполнив блюдо, поставил его на середину дастархана.
— Ешьте! — старик окинул гостей торжествующим взглядом.
— А это способ путника, спешащего утолить жажду...
Он снял поясной платок — бельбок — и разостлал его перед собой. Отложил нож, взял небольшую дыню, приподнял ее и слегка ударил о колено. Дыня разбилась. Разламывая ее на кусочки, старик разложил их перед собой на своеобразную скатерть. Потом принялся смачно откусывать сладкую мякоть.
Теплов и Карим улыбнулись: вот так искусник!
За стеной затрубил осел.
— Ой-бо, друзья, уже полночь. Взгляните-ка, пять минут первого, — сказал хозяин и показал на часы. Он встал на колени и, сотворив благодарственную молитву, скользнул ладонями по щекам сверху вниз.
— Хватит на сегодня, дети мои. Пойду отдохнуть...
Теплов и Карим почтительно проводили старика до комнаты. Потом они вышли в сад и, удобно устроившись на берегу арыка у журчащего колеса, закурили.
«Интересный парень Карим, — думал Теплов, глядя на мастера. — Открытая душа. Вон как глаза разгорелись после рассказа деда. Такому можно довериться...». Но заговорил он совсем о другом — о мастерских, о глазури, снова возвращаясь к слышанному от старика.
— Если мастерские действительно были расположены где-то вокруг стройки, то их можно найти...
Карим пыхнул сигаретой.
— Можно-то можно, — сказал он, — да вот как быть с домами? Вон сколько их понастроили у самой площади!..
— Хорошо бы поговорить с товарищами из горисполкома, пусть предупредят экскаваторщиков. При рытье котлованов можно наткнуться на мастерские...
— А ведь верно! — Карим обрадованно хлопнул себя ладонью по колену. — Не может быть, чтобы ничего не осталось. А слой не так уж и глубок — метра три, от силы четыре...
— Вот видишь!
Подарок иностранцу
Конь был белый, в богатой узорной сбруе. На нем сидел всадник в остроконечном шлеме со щитом в полусогнутой руке. Другой рукой он придерживал за длинную рукоять широкую китайскую саблю. Вся шахматная фигура, облитая глазурью, сверкала и серебрилась в солнечных лучах.
Теплов посмотрел на свое изделие, склонив на бок голову. Мелкие трещинки, которые сначала его так смущали, были даже очень кстати — они создавали впечатление большой древности вещицы. Сразу, на глаз, ни за что не догадаешься, что она только что из обжига.
Грише нравилась роль подсобника-реставратора. Он мог часами сидеть с Каримом за работой и не замечать, как быстро пролетало время. Тонкое это мастерство и требует не только сноровки, но и больших знаний. Чтобы быть в курсе технологии и всех ее хитростей, Теплов почитывал вечерами техническую литературу, консультировался у специалистов. И вот результат: первый блин, но, кажется, не комом.
В мастерскую вошел Карим, поздоровался.
— Ого, да мы преуспеваем!
Он взял из рук Теплова коня, любовно повертел его в тонких пальцах.
— Что — неплохо?..
— Напрашиваешься на комплимент? — усмехнулся Карим.
— Нет, правда?
— Правда, хорошо.
Смахнув ветошью глину, Карим сел на верстак.
— Хочешь сходить к Иванову?
— Сейчас?
Карим кивнул.
— Галина звонила, приглашала в гости. Собирайся, пойдем. Время подходящее. Ты в шахматы сыграешь, я Галю проведаю. Возьми коня — похвастаешься...
«А что — случай подходящий», — подумал Теплов. Он-то знал, что не только из-за Гали так не терпится Кариму наведаться к инженеру. Позавчера Норматов снова беседовал с техником и дал ему задание сходить к Иванову, но не одному, а обязательно с подручным Семушкиным. Почему? Норматов пока ничего не объяснял ему, но Карим и сам уже о многом догадывался. Теплов заметил это сразу, едва только Карим возвратился от подполковника. Ведь в тот же день Норматов беседовал и со старшим лейтенантом. Они встретились в кафе на окраине города. «Нужно сблизиться с Чернявским, — посоветовал Норматов. — Семушкина он не знает. Мы незаметно устроили им встречу...» Подполковник волновался. Теплов рассказал ему о слежке.
— Тот самый?
— Да. На этот раз я видел его в гастрономе. Одет элегантно — белая сорочка, галстук, светлый костюм...
— Самоуверенный тип... Ну, этого мы возьмем на себя. Однако и сам не зевай: следят — значит, не доверяют.
В самом деле. Прошел месяц, а инженер задания не дает, словно не замечает Семушкина.
— Так как же, идем? — спросил Карим.
— Идем.
Молодые люди искупались под душем, переоделись, купили на площади большой букет цветов и ровно в семь вечера постучались в калитку дома Иванова.
Встретила их Галя. Она выбежала сразу, едва только услышала стук.
— Ах, вот вы как! Нехорошо заставлять себя ждать!..
Но Карим вовремя протянул букет, промычав извинения, и Галя смягчилась. Громко разговаривая и смеясь, она повела гостей в дом.
У террасы вошедших радостно встретила огромная грудастая овчарка, любимица Гали. Собака, виляя хвостом, держала в зубах мужской полуботинок.
— Джек, сюда! — раздался из-за кустов голос инженера Иванова. Овчарка бросилась на зов хозяина.
— Папа каждый день учит моего воспитанника уму-разуму, — с улыбкой пояснила Галя. — Уже целый год занимается, водит Джека в клуб собаководов. Джек — пес умный: поноску подает, находит меня по следу...
На террасе, откинувшись на спинку плетеного кресла, в непринужденной позе полулежал широкоплечий человек. Он исподлобья оглядел вошедших, остановил внимательный взгляд на Семушкине.
«Чернявский!» — догадался старший лейтенант, но сделал вид, что интересуется иностранцем лишь постольку, поскольку и он сегодня гость инженера Иванова; в другое время, где-нибудь на улице, он, возможно, и не обратил бы на него внимания.
Это подействовало. Чернявский легко поднялся, любезно раскланялся, подавая каждому из вошедших руку. Лишь когда он назвал себя, старший лейтенант изобразил на лице едва уловимую тревогу. Чернявский снова настороженно взглянул на него. Ну конечно, Семушкин должен взволноваться, встретив человека, о котором столько слышал еще там, за кордоном...
Подоспевший Иванов пригласил всех садиться.
— Только без церемоний, прошу. Рад, что вы уже познакомились с моим гостем. Джон Плей — журналист, знаток восточных древностей...
— Очень приятно, — сказал Карим, прикладывая, как того требовал обычай, ладонь к груди. — Дома было скучно, Иван Андреевич, вот и решили вас навестить. Кстати, у нас кое-что есть. Как вам нравится эта вещица?
Лукаво поблескивая глазами, он жестом фокусника извлек из кармана шахматную фигурку и поставил ее на стол перед иностранцем.
Некоторое время все молчали. Теплов с тревогой посматривал на гостей. Первым оживился Чернявский.
— Какая прелесть! — воскликнул он, подымаясь и подходя к столу. — Вероятно, нашли при раскопках? Да?.. Вижу, вижу — индийская школа. И эти трещинки...
Трудно было понять, серьезно он говорит или шутит. Неужели и в самом деле верит — древняя керамика? Вот тебе и знаток Востока... А если хитрит?
Теплов перевел взгляд на инженера. Иванов тоже заметил промах своего гостя, поежился, видимо, опасаясь, как бы Чернявский не наговорил еще каких-нибудь глупостей. Он-то знает, что глазурь на шахматы наложил Карим. Один из рецептов его дедушки.
— А вы прелестно шутите, мистер Плей! Браво!.. Ну, а в самом деле, как вы думаете, чья это работа? — сказал Иванов, скосив взгляд в сторону Карима и его подручного.
Чернявский усмехнулся уголками губ:
— Господин Семушкин?..
Он хорошо владел собой, этот старый проныра. Только в глазах мелькнула легкая растерянность.
— Уверяю вас, не всякий знаток разберется в подделке, — сказал он, продолжая вертеть коня в руке. — Нет-нет, это не комплимент. Чистая работа. Может быть, вы подарите эту вещицу мне?.. Вот удивятся коллеги — уж над ними-то я бы сыграл не такую шутку!
— Что ж, с удовольствием, — согласился Теплов.
Все замолчали.
— Кстати, — сказал инженер. — Вы незнакомы с моей коллекцией?..
— Вы коллекционируете марки? — удивился Теплов.
— Нет, что вы, — улыбнулся Иванов. — Просто в альбоме собраны фотографии с тех редких и очень ценных находок, которые мне посчастливилось сделать во время реставрационных работ. Не хотите ли взглянуть?