Подъем пока не был особенно сложным, но чем выше они шли, тем беспокойнее вели себя Сердце Пламени и ледяной клинок. Перстень из красного металла то и дело оборачивался клубом огня, от него летели искры, и временами Олен чувствовал слабое жжение.
Наследие Безария Основателя пыталось о чем-то предупредить хозяина, привлечь его внимание.
Меч же из кости йотуна время от времени становился тяжелым, как оглобля из свинца, испускал волны холода. Они проникали сквозь ножны и ткань штанов, и тогда Олен скрипел зубами от боли – судорога сводила бедро.
Ни тому, ни другому предмету не нравилась та сила, что крылась в оседлавшем горы облаке. Она казалась одинаково чуждой и Древнему Льду, и Первородному Огню. Оставалось только гадать, что это за сила.
На ночлег остановились на ровной площадке между стеной и обрывом. Когда сгустился мрак, оказалось, что громадная туча светится слабым зеленым огнем, и при этом не освещает ничего. Непроглядная тьма скрыла вершины, склоны, лес внизу.
И только небо озарялось тусклым свечением.
Готовившиеся к ночевке путники нет-нет да и поглядывали вверх.
– И все же что такое этот ваш Безымянный? – спросил Харальд, и в голосе его прозвучала тревога. – Я столько слышал о нем, но так и не понял.
Ан-чи криво улыбнулся и развел руками:
– Меня почитали мудрейшим чародеем Алиона, но я не возьмусь ответить на этот вопрос. Думаю, что никто не возьмется, даже мудрецы орданов, что помнят приход сюда эльфов. Безымянный всегда был, и всякий, кто пытался разгадать его тайну, терял рассудок.
– Может быть, Бенеш нам расскажет? – вмешалась Саттия. – Все же он ведет нас туда. Не на заклание же?
В этот раз молодой маг, вопреки обыкновению, не смешался и не стал отпираться, а заговорил твердо и просто:
– Есть семя, которое спало долгие века. И ныне оно должно прорасти, дабы принести спасение Алиону, готовому попасть в тенета Древнего Льда. Но само оно не может разбить скорлупу, только явившийся извне способен расколоть ее.
– Это все хорошо, но очень мутно, – Олен покачал головой и дернул себя за мочку уха. – Ты можешь сказать четко – что нас там ждет и что предстоит делать? Есть ли шансы выжить?
Но тут Бенеш понес такую околесицу, что даже Рыжий возмущенно мяукнул и прикрыл нос хвостом.
– Хватит-хватит! – взмолилась Саттия. – Если не остановишься, у меня мозги закипят и пар из ушей пойдет!
После вчерашнего поцелуя она почти не разговаривала с Рендаллом, и никак не показывала собственных чувств. Но он знал: это лишь потому, что девушка хорошо понимает – сейчас не время и не место. И сам постоянно боролся с желанием подойти и обнять ее, вдохнуть запах, ощутить тепло мягкого тела, шелковистость волос, ответное движение…
– И то верно – хватит, – подвел итог Ан-чи. – Спать пора.
Половину ночи Олен простоял на страже, вглядываясь во тьму и вслушиваясь в тишину. Вторую пролежал в тяжелом забытьи, переполненном зловещими тенями и зовущими голосами.
Это напомнило те сны, что являлись к нему в Вейхорне, когда по пятам обладателя Сердца Пламени и ледяного клинка шли титаны и мертвые боги. Открыв глаза, Рендалл заговорил, и голос его звучал хрипло:
– Ну и ерунда мне привиделась…
– Не тебе одному, – буркнула необычно мрачная Саттия, откидывая со лба прядь белых волос.
– Безымянный, – прошептал Андиро Се-о, и его золотые глаза блеснули. – Когда мы шли через горы, наши сны были полны кошмаров, и многие доблестные воины не могли спать от страха.
– Верно, было такое, – кивнул Ан-чи.
Позавтракали в подавленном молчании, и двинулись дальше по склону, вверх и вверх, туда, где тонули в молочной дымке вершины гор. До них осталось, если верить глазам, не так далеко, да и путь предстоял не самый трудный – до того момента, пока не достигнут границы снегов.
По сравнению со вчерашним днем похолодало, и лучи поднявшегося солнца не грели.
Дорогу выбирал Бенеш, и ему под ноги словно кто-то клал удобные, проходимые тропы. Оставались в стороне глубокие расщелины, нагромождения валунов, где каждый шаг грозит обвалом, отвесные склоны, по которым взберется только везучий и сильный паук.
К середине дня поднялись довольно высоко и, оглянувшись, Олен увидел зеленое море лесов, раскинувшееся до самого горизонта. На западе плотной пеленой висели синие облака, и Рендалл подумал, что там, в долине Дейна, все продолжаются холодные дожди.
Здесь же, у Опорных гор, небо было чистым, если не считать уродующих его «шрамов».
– Красота… – проговорила Саттия. – Вон там, на севере, лежит храмовый город альтаро, куда я так хотела по…
Она не договорила, в лицо Олену ударил ледяной, несущий гнилостную вонь ветер, и он невольно отступил на шаг. С тоской подумал, что это он проходил, не раз сражался с посланцами Нижней Стороны, что глупо столкнуться с ними еще раз, в тот момент, когда они так близки к цели.
А в небе раскрывались чудовищные бело-серые бутоны, и из них опускались воронки смерчей из снежного крошева.
– Опять они? – Харальд вытащил меч. – Жаль, что нет с нами больше Тридцать Седьмого.
Да, сиран не придет на помощь, не явятся из горячей пустыни его сородичи.
Колышущийся хобот, окутанный белой дымкой, коснулся тропы перед путниками, загораживая путь. Еще два спустились позади, отрезая дорогу к отступлению, один повис сверху.
«Опять будут уговаривать?» – с тоской подумал Олен.
Гости любили поговорить или последний человек из рода Безария чем-то был настолько важен для них, что они всегда сначала прибегали к словам, прежде чем в ход шла грубая сила.
И что делать ему? Ледяной клинок тут бесполезен, пускать в ход Сердце Пламени опасно. Слишком мало осталось сил, велик риск исчерпать себя до дна и навечно остаться на Верхней Стороне, улететь туда и не вернуться, попасть в рабство к ее невообразимым владыкам.
Но если не отбиться, то погибнут все, в том числе и Бенеш. И семя, к которому он так стремится, не прорастет. Алион окажется в руках чудовищ с глазами изо льда, станет мертвой пустыней.
– Слушай же! – загрохотал сверху голос, одновременно холодный и яростный, полный злобы и равнодушный. – Последний шаг остался тебе до великого преображения, и ты еще можешь…
Олен не стал слушать, что скажет посланец дальше, он хорошо представлял, какие речи ведут подобные существа. Он поднял руку с Сердцем Пламени и отдал приказ. Струи бело-оранжевого огня рванулись вверх, пронзили туманный столб в десятках мест, едва не разорвали в клочья.
Голос пресекся, сменился неразборчивым бульканьем.
– Так его! – рявкнул Харальд, и бросился вперед, к тому гостю, что загородил путь.
Всего на полшага отстал от него Андиро Се-о.
Олен напрягся и, словно последние капли из бурдюка, выдавил из себя оставшиеся в теле силы. Кольцо исторгло нечто похожее на пламенный клинок. Тот обратил пострадавшего ранее посланца Нижней Стороны в облако пара. Сам же Рендалл рухнул на четвереньки и едва удержался от того, чтобы не уткнуться носом в землю.
Мышцы дрожали, сердце билось вяло, по телу расползалось онемение.
– Куда, идиоты?! – крик Ан-чи донесся словно издалека, но он помог Олену приподнять голову.
Харальд и Андиро Се-о ударили гостя одновременно, и меч с топором прошли сквозь его тело, не встретив сопротивления. А сам посланец стал толще, метнулись в стороны вихри щупалец. Странник по мирам успел отскочить, а вот гном угодил в одно из них.
Кожа его покрылась инеем, по ней побежали крохотные трещинки, из разрывов полезли кристаллики льда.
– Мерзость! – Саттия одну за другой выпустила две стрелы, но их порывом ветра отшвырнуло в сторону.
Андиро Се-о рухнул, со звоном развалился на куски. Упал топор, сжатые на рукоятке руки так и не разжались, посыпался красный порошок, в который превратилась кровь гнома. А гонец медленно поплыл вперед, раскачиваясь из стороны в сторону, точно змея перед атакой.
Судя по всему, с другой стороны надвигались двое его сородичей.
План их был прост – зажать роданов собственными телами и заморозить насмерть.
«Встань!» – приказал Олен сам себе и попытался распрямиться. Но тело словно не услышало команды, мускулы остались вялыми, расслабленными, а дрожь в руках и ногах только усилилась.
Неимоверным напряжением сумел немножко приподняться, но перед глазами потемнело, и он едва не рухнул в беспамятство. Ледяной клинок потянул тело к земле, словно повешенный на шею мельничный жернов.
– Я возьму одного, а ты попробуй остановить тех двух! – рявкнул Ан-чи, не особенно надеявшийся на меч Харальда, лук Саттии и верно оценивший, что от Рендалла сейчас никакого толка.
Олен видел, как отступает странник по мирам, как шипит и выгибает спину оцилан, и понимал, что ни тот, ни другой сделать ничего не смогут. Против них бились существа, не уступавшие в мощи титанам, и простое оружие, клыки и зубы были здесь совершенно бесполезны.
Настал момент показать себя магам.
В затылок Рендаллу ударила волна жара, волосы на макушке встали дыбом, а земля качнулась. Нечто округлое, сверкающее вывалилось из небосвода и обрушилось на гостя, как объятая пламенем скала. Раздалось шипение, столб из снега и тумана распался, струи метели хлестнули около земли.
Рыжий сделал шаг вперед и резко вырос в размерах, прикрывая хозяина своим телом. Шерсть его засияла чистым золотом, но свечение это тут же потухло, будто на светильник повесили кисейный платок.
Когда оцилан уменьшился, стало видно, что тропа завалена снегом, а посланец вновь сделался единым целым.
– Вот зараза… – в голосе Ан-чи прозвучала досада, – а попробуем вот так… Харальд, увидишь сердце – бей!
Новое заклинание породило судорогу, прошедшую по телу гостя от вершины до подножия. Туманный вихрь перекосился, низ его разделился надвое, образовав ноги. Выше середины сформировались два ответвления – руки, а над ними обозначился шар головы.
И при этом посланец стал ростом всего в десяток локтей.