Восставший Маг дал врагу плотное тело, и тем самым ненадолго, на несколько мгновений сделал его уязвимым.
Харальд атаковал с невероятной скоростью, какую не выдержат никакие мышцы и связки. В этот удар он вложил весь талант и опыт тысячелетий, за которые ему приходилось сражаться с самыми разными существами. Меч блеснул и вонзился туда, где у роданов находится сердце.
Миг, и последовал второй удар, чуть выше, в горло…
Из ран полезло нечто пузырящееся, белое, похожее на кипящее молоко. Гость зашатался и принялся медленно заваливаться назад. Саттия победно закричала, Рыжий метнулся вперед – добивать.
А Олен нашел силы подняться на ноги и глянуть, что творится за спиной.
Бенеш стоял, держа руки перед лицом, и от его ладоней исходили сотни тонких вибрирующих нитей. Они опутывали тела гостей, точно сеть – пойманных рыбин, и те бились, норовя освободиться. Фигуру молодого мага окаймляло призрачное изумрудное пламя.
– Ты как? – Саттия оказалась рядом, с тревогой заглянула в глаза, и придержала Рендалла за локоть.
– Ни… ничего, – соврал он.
Стоять удавалось вполне уверенно, но он понимал, что если сделает шаг – свалится.
– Помогите ему… – вторая фраза получилась лучше, разве что потекшая изо рта кровь испортила все впечатление.
Откуда она взялась, Олен понять не мог. Боли не было, только жуткая слабость.
Бенеш свел руки поближе, нити завибрировали чаще, а гости забились сильнее. От них повалил красноватый, пронизанный синими искрами дым, замелькали в нем лиловые вспышки.
– Держи, я сейчас! – Ан-чи вытер лоб и принялся с невообразимой скоростью рисовать знаки Истинного Алфавита.
Он создавал их по нескольку штук в секунду, величайший маг в истории людей, да и нелюдей Алиона. Формировал заклинание, мощь которого способна была поразить даже богов, а сложность – заставить чародеев-нагхов кусать собственные изогнутые желтые когти.
Нечто, выглядевшее, как молния, но при этом состоявшее из воды, низринулось с неба.
– Ого! – только и сказала Саттия.
«Молния» ударила в землю между посланцами, и распалась голубыми брызгами. Но они не полетели в стороны, а налипли на тела чужаков, начали медленно разъедать их, размывать, точно жидкость – грязь.
Вода может сокрушить любую преграду, вобрать в себя что угодно, нужно лишь время…
Тут времени не было, зато имелась вложенная в заклинание мощь.
Один из гостей перестал биться, осознав свое поражение, с его боков потекли грязно-голубые потоки. Второй рванулся из последних сил, даже сумел приподняться, но рухнул обратно так, что ушел в землю на половину собственного роста. Задергался и исчез.
Осталась заполненная водой яма.
– Все? – неверяще спросила Саттия.
– Похоже на то, – мимо Олена прошел Харальд, лезвие меча в его руке блестело от инея.
– Я не чувствую в них жизни, – сообщил Ан-чи, а затем нагнулся и понюхал воздух, как охотничья собака.
– В них ее никогда и не было, да, – сказал Бенеш, опуская руки. – Но существование этих обрывков мыслящей силы, порожденных Нижней Стороной и проникших в Алион извне, прекращено.
– Мяу! – подтвердил оцилан, победно задрав рыжий хвост.
Олен попытался улыбнуться, но понял, что лучше этого не делать. Малейшее усилие грозило стать последним, а волны беспамятства мягко рокотали где-то рядом, обещали поглотить в любой момент.
– Идем дальше? – спросил Харальд. – Гному мы, боюсь, ничем не поможем.
Кристаллы льда, на которое распалось тело Андиро Се-о, медленно таяли, в стороны текли струи воды, прозрачной, мутно-белой, неприятно-бурой, а кое-где и откровенно алой…
– Идем, – согласился Ан-чи. – Он сражался храбро. Надеюсь, что Адерг с Аркудом будут милостивы к нему после смерти.
Рендалл собрался с духом, и сделал первый шаг. Тот дался на удивление легко, а вот на втором колени подломились, и он упал бы, не окажись рядом Харальда и Саттии. Девушка схватила Олена за локоть, а странник по мирам – просто за шкирку.
– Он же… ну, истечение жизни! – взволнованно воскликнул Бенеш. – Нельзя идти!
Хозяин Золотой империи, наследник Безария Основателя тяжело дышал, по лицу его тек пот. И был он в этот момент не сильнее парализованного калеки, пролежавшего на печи всю жизнь.
Подошел Ан-чи, заглянул Рендаллу в глаза, заставив того вздрогнуть от стыда.
– Вижу, – сказал Восставший Маг и начал разминать пальцы. – Сейчас попробуем помочь… Сделаем тебе магические костыли. И не вздумай возражать! Они просуществуют только до того момента, пока твои силы не восстановятся, а потом исчезнут.
Олен смолчал, хотя больше всего на свете ему хотелось сказать: «Не надо! Я сам!»
Понимал, что это бравада и гордость ищут выход, что на самом деле сейчас он не более чем обуза. И осознавать это было не менее болезненно, чем отражать удар богини или стоять под напором Тьмы.
Ан-чи коснулся его предплечья, кончики пальцев заскользили по коже, вызывая легкую щекотку. Щекотка побежала вверх, к плечу, переползла на грудь, точно по телу поползли десятки крохотных насекомых. Ощущение оказалось, что удивительно, даже приятным.
В мышцы начало возвращаться тепло, по ногам прошла судорога, и Рендалл понял, что вновь может идти сам.
– Спасибо, я… – начал он.
– Погоди, сейчас я закончу! – в голосе Восставшего Мага прозвенела непререкаемая властность.
Харальд и Саттия отпустили Олена, и он остался стоять, морщась от боли в костях и сдерживая желание пуститься бегом. Чужая, искусственная сила заполнила тело, и ясно было, что надолго ее не хватит.
– Вот теперь все, – Ан-чи оглядел Рендалла с головы до ног, и удовлетворенно кивнул. – Я неплохо поработал. Ты заключен в незримую оболочку, которая заставит двигаться твои ноги, но когда они смогут шагать сами, она рассеется.
– Я понял, спасибо, – выдавил из себя Олен.
– Тогда идем, пока на нас еще кто-нибудь не напал, – Харальд усмехнулся, давая понять, что это всего лишь шутка.
Они обошли лужу, оставшуюся от Андиро Се-о, оставили позади мокрое пятно, в которое превратился убитый странником по мирам гость. Место битвы скрылось из виду, вновь потянулась тропа, петляя, но ведя все выше и выше.
Ноги Рендалла и в самом деле двигались сами собой, вне зависимости от его желания. Мышцы сокращались болезненно и резко, и все так же одолевало желание перейти на бег. Но он сдерживался и терпел, понимая, что нужно выждать, пока силы вернутся в измученное тело.
Свистел холодный ветер, по израненному небу катились волны облаков, и солнце слепо пялилось с высоты. Ощущалось, что всевидящий глаз Афиаса почему-то не в силах заметить цепочку путников, с муравьиным упорством двигавшихся вверх по Опорным горам.
К вечеру достигли предела снегов, и к этому времени Олен шел сам. На границе вечных ледников устроились на ночлег, и вновь всех посетили сны, наполненные мутными кошмарами – бродящие на щетинистых ногах утесы, извергающийся из трещин в земле огонь…
Бороться с этим не мог никто, и еще до рассвета они двинулись дальше, пошли через густой, как сметана, туман.
– Смотрю, ты в порядке, – заметил Ан-чи, глянув на шагавшего наравне с остальными Олена.
– Если не считать того, что меч я поднять не смогу, – отозвался Рендалл. – А так – в порядке.
Вырывавшийся при дыхании пар клубился в холодном воздухе, под ногами хрустел снег, тонким слоем покрывавший ледяной панцирь горы. Где-то на востоке зарождался рассвет, но тут, в царстве тумана, он был всего лишь смутным далеким отблеском. Высоко впереди угадывались очертания испускающей зеленое свечение тучи, что колыхалась над логовом Безымянного. Казалось, до нее рукой подать, хотя расстояние на самом деле измерялось милями.
Тропа будто сама ложилась под ноги Бенешу или он создавал ее прямо на ходу, заставляя сдвигаться скалы, и перемещаться с места на место тысячи тяг слежавшегося, плотного льда.
Шагали, в любом случае, почти по ровному, не встречая особых препятствий.
Шли в молчании, сил на то, чтобы говорить, ни у кого не осталось.
– Вот и доброе утро, – пробормотала Саттия, когда туман немного поредел, и в прореху заглянуло солнце. Под розовыми лучами заблестел снег, засверкали плавающие в воздухе снежинки.
– Не такое оно и доброе, – буркнул Харальд, и Бенеш остановился, прикрыл лицо ладонью.
Туман сгинул, будто его, как занавес, подняли вверх. Открылась гора, облако над ней, уходящий в две стороны хребет, и опрокинутая чаша небес, нависшая сверху. Солнце оказалось на своем месте, на востоке, а в зените обнаружилась полная луна.
– Похоже, нас заметили, – сказал Ан-чи глухим, мертвым голосом. – А ведь осталось так немного.
На сотни голосов взвыл ветер, и на тропе, десятком шагов выше, появился некто высокий, с посохом в руке и сиянием вокруг головы. Плеснули полы роскошного сине-белого плаща.
Рядом воздвиглась громадная женщина, чье платье было бурым, а вокруг торса вились пчелы, и поплыл над вершинами никогда тут не появлявшийся запах влажной почвы. Ударила молния, и рядом с хозяином двуцветного плаща обнаружился воин в тяжелых доспехах с пылающим фиолетовым трезубцем на груди. С шелестом, что издают набегающие на берег волны, предстала закованная в чешую изящная фигура с сетью в руке.
Боги, хозяева Алиона, явились, чтобы покарать дерзких смертных, поднявших руку на их сестру.
И тела их были плотными на вид, осязаемыми, как ствол дерева или каменная башня. Это означало, что владыки Небесного Чертога и Великой Бездны решились на Нисхождение.
Анхил и Селита, Акрат и Сифорна…
Облако мрака и удар колокола – Адерг.
Блеск острого серпа и шорох крыльев летучей мыши – Скарита.
Слепящий свет – Афиас, и звон струн – Собирна.
Последними явились, без шума и сияния, Аркуд и Слатеба.
Десять богов, за исключением Санилы, чье существование было пресечено вчера, и Азевра, который непонятно почему не примчался туда, где будет битва, заградили дорогу пяти роданам и оцилану.