га. В огненной сфере, что ограничивала пространство битвы, появились серые и бурые проплешины.
Сгинуло и заклинание Бенеша, исчезли многочисленные побеги, но в них более не было нужды.
Ну а Восставший Маг пожертвовал собой целиком, от него не осталось и клочка одежды.
– Бей, пока не опомнились! – рявкнул Харальд, срываясь с места и замахиваясь мечом.
Анхил ткнул перед собой огрызком копья, но тычок вышел слабым и замедленным. Странник по мирам легко уклонился от него, и вонзил свое оружие в грудь Владыке Неба. Тот вскрикнул неожиданно тонким голосом, лицо его потемнело, полы сине-белого плаща взвихрились.
Остальные боги ударили разом, и тут Харальду не помогло все его искусство.
Меч Акрата воткнулся пониже ребер с левой стороны, диск Афиаса отсек левую кисть, сеть Сифорны сдавила тело, сминая его в кашу, а метательный кинжал Собирны вошел в правый глаз.
Любой с такими ранами умер бы мгновенно, но только не странник по мирам.
– Как и мечтал… – просипел он, падая на колено, но не выпуская рукояти меча. – Вот и все… но его с собой…
Харальд ухитрился еще протолкнуть клинок, вогнать его глубже в плоть Анхила. Только после этого зеленоглазый йоварингару, с которым Олен познакомился в Вейхорне, позволил себе упасть. Плоть его почернела, словно обуглилась, сползла с костей, а скелет обратился прахом.
Но Анхил тоже не пережил этого поединка – меч, простое оружие из обычной стали, так и остался торчать в его груди. И Владыка Неба вспыхнул, загорелся, будто пропитанный горючей жидкостью стог сена, и сородичи были вынуждены шарахнуться от него, как от костра.
Олен с горечью осознал, что они остались втроем, как давным-давно, в самом начале, после Гюнхена. Что все, кого он узнал и полюбил за это время, умерли, и случилось это по его вине.
Не окажись наследника крови Безария на пути Харальда, Гундихара, Хельги или Арон-Тиса, они были бы живы до сих пор. Что бы случилось с Восставшим Магом, никто не скажет, но вполне вероятно, что он вернулся бы в каменную пирамиду, куда заточили его белые гномы.
– Может, хватит? – спросил Бенеш, когда пламя опало, и голос его прозвучал неожиданно сильно. – Неужели участь братьев и сестер вас ничему не научила?
Да, их трое, если не считать оцилана, а против них – пятеро бессмертных. Адерг и Сифорна, Собирна и Акрат, и Афиас. Смерть и Море, Творение, Гроза и Солнце – вполне достаточно, чтобы одержать победу. Притом есть еще Селита, не вмешавшаяся в битву, и Азевр, тоже так и не принявший в ней участия.
Поражение неминуемо, если Рендалл не пустит в ход ледяной клинок, тем самым спасет себя и погубит мир.
– Она научила нас тому, что вас точно нужно добить! – прорычал Акрат, вновь поднимая меч.
Ну что, настал момент решить, что делать: умереть, оставаясь человеком, рядом с Саттией и Бенешем, надеясь на то, что боги сумеют отстоять мир от Нижней Стороны. Или пойти на поводу у клинка из кости йотуна и его хозяев, стать их верным слугой и привести Древний Лед в пределы Алиона, но зато дать Бенешу возможность пробудить семя.
Что выбирать, если и там, и там смерть, в одном случае тела, в другом – души?
Глубоко вздохнув, Олен вскинул оружие – кто знает, может, он сумеет еще раз сладить с собой, вернуться…
– Стой! – сказал Бенеш, и пространство внутри пламенной сферы озарилось трепещущим смарагдовым огнем.
Бывший ученик Лерака Гюнхенского пустил в ход свою силу, обратил ее против врага. Прямо из скалы, на которой ничто никогда не росло, полезли толстые стебли.
Акрат срубил сразу десяток, Адерг качнул колоколом, и еще полсотни обратились в прах. Но на месте погибших появились новые, и Олен заметил, что плоть их дрожит, сквозь нее можно видеть.
Бенеш пустил в ход не растения, а призраки растений! Обратил против богов мощь всего, некогда росшего на просторах Алиона, но не достигшего расцвета – уничтоженного ураганами, заморозками, насекомыми или роданами.
Это можно было назвать некромантией, но некромантией жизни, настолько изощренной, что до нее не додумались бы все маги орданов, владевшие проклятым искусством.
– Корни и листья… – прошептала Саттия, а Рыжий испуганно прижался к ногам Олена и зашипел, выгнув спину.
Сифорна обратилась водоворотом, заблестели в синей толще серебристые нити. Но плети обхватили его, сдавили не хуже знаменитой сети Морской Хозяйки, и плеск воды умер, затих. Полыхнули глаза Афиаса, метательный диск исторг настоящие реки пламени, но они потухли, заваленные зелеными телами – один раз сгоревшее второй раз гореть не желало.
Собирну завернуло в травяной кокон, выбраться из которого не помогла вся ее сила.
– Ты их убиваешь? – спросил Олен, оглянувшись на Бенеша: тот стоял неподвижно и прямо, волосы на голове торчали, покачиваясь, словно водоросли на сильном течении.
– Нет… нет… – ответил молодой маг. – Это не нужно… они полезны, они нужны, да. Надо лишить их возможности мешать на какое-то время… Они останутся здесь, в пространстве, которое сами и создали. А мы, ну, пойдем дальше…
Перестала сопротивляться Сифорна, шар из колючих ветвей скрыл ее целиком. Лучи Афиаса еще пробивались сквозь зеленый занавес, но видно было, что солнечный владыка слабеет.
Аркуд обратился в сокола и метнулся вверх, но зеленые плети настигли его и там. Задержали, повлекли к земле, и яростный клекот грома затих, поглощенный неумолчным шелестом. И только Адерг пока отбивался, облако тьмы вокруг него ничего не пропускало внутрь.
– И ты мог так с самого начала?! – гневно воскликнула Саттия. – Чего же ждал? Тогда бы они не погибли!
– Нет, нет… – Бенеш, похоже, испугался рассерженной девушки сильнее, чем всех богов. – Это непросто, это даже не магия… я должен был обратиться к мощи Семени, воззвать… Вы дали мне время, да! Иначе бы ничего не получилось… Сейчас я закончу, вот только еще…
– Предоставь его мне, – простоявшая всю схватку гигантским изваянием Селита качнула головой. – Все время, пока эти глупцы пытались сражаться, я прозревала. Смотрела в тебя, чтобы понять – что и зачем.
Голос богини земли заставлял дрожать кости и вызывал желание заткнуть уши.
– Мне не дано постичь, что дает тебе силу, – продолжила она, подходя к Адергу. – Но я поняла, что ее нельзя использовать иначе как на благо Алиона. Я удержу его, пока ты исполнишь свою задачу, – поднялись громадные ручищи, колыхнулся подол широкого платья.
В облаке тьмы зажглись два алых огня, и прозвучал глухой, воистину замогильный голос Отворяющего Врата:
– Стой! Что ты делаешь?!
И в унисон с Адергом Саттия воскликнула:
– Нельзя доверять тому, чьих родичей ты только что убивал! Она непременно предаст, ударит в спину!
– Нет, не думаю… – волосы на голове Бенеша начали понемногу опускаться, изумрудное свечение вокруг него – тухнуть. – Она неспособна на измену, да… невозможно, и родства боги не знают, только общность целей…
Селита ухватила облако тьмы с Адергом внутри в объятия, начала осторожно сжимать. Голос бога смерти истончился, превратился в писк, а затем пропал вместе с черным шариком, что сгинул в одной из ладоней богини земли.
– Ну, вот и все, идите… – она махнула рукой, и сфера из опалового пламени заколыхалась, начала таять.
Под ногами вместо скалы обнаружился неглубокий снег, наметенный на ледяной щит. Открылись горы, и колышущееся облако Безымянного над ними, и небо, серое в середке и голубое по краям. Стали видны бегающие по нему вздутия, то появлявшиеся, то исчезавшие.
– Эти пока останутся тут! – прогрохотала Селита, указывая на коконы из стеблей, внутри которых оказались пленены боги. – Я пригляжу за ними! А вы поспешите! Гости ломают внутренние стены!
– Вперед, – сказал Бенеш. – Мы должны успеть и сделать все. Но я устал, я так устал, если бы вы знали…
– Ничего, немного осталось, – подбодрил друга Олен, положил руку ему на плечо, и поразился, насколько оно твердое и горячее.
Сам он больше всего на свете хотел прилечь, и как следует выспаться, чтобы не вставать на рассвете, а спокойно дрыхнуть до полудня. А потом еще не мчаться куда-то сломя голову…
– Пошли-пошли! – Саттия ухватила Бенеша за локоть. – Если надо, то мы тебя потащим!
– Мяу! – подтвердил оцилан, и для убедительности взмахнул несколько укоротившимся после битвы хвостом.
И они пошли, сначала медленно, еле передвигая тяжелые ноги, а затем все быстрее и увереннее, вперед и вверх, туда, где за загородкой из вершин колыхалось белое марево, озаряемое зелеными сполохами. Мышцы дрожали, в груди сипело, в горле першило, а меч на боку казался неимоверно тяжелым, но Олен не просто шел, а еще и тащил шатавшегося Бенеша.
Одолели довольно крутой участок, и стало легче, открылся перевал, за которым не было ничего, кроме тумана.
– Нам туда? – спросила Саттия. – И что ты будешь делать там?
– Главное перейти границу… там я… смогу… все будет… семя должно прорасти… – Бенеш шептал, едва не теряя сознание.
Олен оглянулся – на том месте, где они сражались с богами, висела полупрозрачная дымка, и в ней угадывалась фигура богини земли, а рядом с ней – коконы из призрачных стеблей.
Селита держала слово, и держала сородичей, не давая им вырваться.
Шаг, еще шаг, второй, третий… десяток, сотня, а перевал вроде не приближался. Исполинская туча нависла над самой головой, и казалось, чего-то ожидала. Небо дрожало, будто сверху по нему бегал кто-то немыслимо тяжелый, и Рендалл чувствовал исходящий сверху неимоверный холод. Гости Нижней Стороны ломились внутрь Алиона изо всех сил, они знали, что может сотворить молодой маг, и боялись этого, очень боялись.
– Вот она! Граница! – закричала Саттия, и тут Олен тоже увидел ее.
Ровная линия. По эту сторону торчащие из снега скалы, а по ту – ничего.
– Идите со мной… – выдавил из себя Бенеш. – Сам не справлюсь, нужна поддержка… иначе… нет…
– Ладно, пойдем, – Рендалл посмотрел в глаза Саттии, и встретил теплый, открытый взгляд, полный того чувства, к которому стремятся все роданы, и которое так нечасто встречается. – Рыжий, ты с нами?