Падение, огонь и покаяние — страница 3 из 3

Глава 23. Старое о главном

Спустя месяц. В деревне под Норт Поинтом.

Ступает прекрасная солнечная погода, что редко воцаряется в далёких северных и весьма морозных местах. Прекрасный небосвод укутывает полное ничего, и он сияет изумительной великолепной утреннею лазурью. Лёгкий позднезимний ветерок всё же шалит, завывая и игриво щекоча кожный покров и подёргивая седые локоны путешественника.

Деревня располагалась прямо посреди большого и прекрасного леса, припорошённого таящим снегом, что раскинулся на самом далёком севере великого Хай Рока и к ней ведёт одна единственная дорога, которая некогда отпочковалась от длинного пути между Вэйрестом и Норт Поинтом.

Неизвестный странник, испытывая холод конца зимы, бредёт по полузабытой дороге и практически подошёл к небольшой деревушке, ведущей свою мирную и ничем не обременённую жизнь. Он прошёл сквозь сдавливающие пространство лесные «стенки» и вышел прямо к большой полянке, в ложе которой и расположилась тихая спокойная деревня северного Хай Рока, чьё название навряд ли кто помнил или знает, кроме самих жителей и имперских сборщиков налогов.

Странник в первую очередь заметил высокое и видимо самое главное здание в деревне. Посредине деревни высится большое сооружение, навеивающее уважение и могущество к Империи. Оно представляет собой вечный союз серого камня и бетона, который был присущ для всех имперских административных зданий, в которых происходит сосредоточение местной власти и откуда происходит управление поселением. Двухэтажное, с небольшими узкими окнами оно чем-то отдалённо напоминало союз архитектуры Хаафингарского стиля при существенном влиянии коловианской культуры.

Странник подошёл к деревне вплотную и увидел несколько домов, чей фасад абсолютно соответствовал стандартному бретонскому стилю – фахверку. Путешественник приметил, что дома одноэтажные и располагаются неким полукругом, образуя своеобразную площадь, где подле них раскинулись короткие вереницы торговых лавок, где небурным кипением идёт торговля.

Парень перевёл взгляд дальше от центра деревушки, и увидел несколько других построек, за кругом бретонских зданий. Они выполнены несколько в ином стиле. Слева от главного здания стояло здание намного крупнее остальных и походило на двухэтажную обычную северную нордскую таверну, сделанную в центральноскайримском стиле. Справа же стояла одноэтажная постройка очень схожая на, те здания, которые строят обычно рифтенские зодчие. Такая же бревенчатая постройка, от которой приятно веяло ароматами жжёной стали, плотницких материалов и самыми разными запахами кузнечных растворов.

Но помимо этих строений, образующих круг, путешественник узрел ещё множество хаотично расставленных бревенчатых и досочных хижин, которых было не меньше десяти. Они не стояли в определённом порядке, а были разбросаны по всей территории расчищенной от леса местности. И возле каждой такой хижины располагался не такой обширный, но и не маленький приусадебный участок.

Неизвестный странник прошёл в деревню и направился в первое место, где концентрируется вся информация о месте, так сказать главный информационный оплот деревни – таверну.

На страннике треплется длинная чёрная тканевая накидка с капюшоном, практически касающаяся пыльной, но подмороженной земли. Капюшон опускается до носа, и слегка наклонив голову, странник укутывал свой лик в кромешную тень. Под накидкой скрывался штопанный кожаный камзол. В несколько раз, самой крепкой ниткой его зашили там, где месяц назад его рассекло лезвие топора. На ногах обычные кожаные штаны, уходившие под чёрные сапоги из кожи. Его левую ладонь покрывала плотная потёртая кожаная перчатка. Сзади, перекинувшись через спину, мирно покачивался длинный клинок, убранный в чёрные ножны и сумка с вещами.

Странник прошёл несколько метров по дороге, заваленные грязно-белой слякотью и снегом, осматривая деревенские окрестности. Весь урожай практически убран, ибо осень, взявшая свой права, особенно в этих северных местах, была очень холодной. Он видит немногих людей, спешащих кто куда.

Чужак, идя по грязно-снежной дороге, пройдя через своеобразный круг из самых приметных зданий, вошёл на главную площадь, расчищенную от снега. Парень кинул кроткий взгляд на торговые лавки. Там, в основном, продавали мелкую домашнюю утварь, домотканые вещи и кузнечные изделия, но на третий лавке расположились различные книги, цветастые одежды, красочные ожерелья и ещё несколько манящих взгляд побрякушек.

Странник сразу понял, что на третий лавке товары никак не способные появится в этой деревни и одежды самого продавца были довольно насыщенными и колоритными, по сравнению с изношенными лоскутами ткани крестьян, здесь живущих.

– Странствующий купец, – шёпотом сорвалось с губ странника.

Все те, кто торгуют или просто гуляют на своеобразном рынке, сразу обратили внимание на пришельца. Никто не пытался подать того, что уставился на незнакомца, продолжая вести беседу с соседями и друзьями или не переставая торговаться с купцами. Но даже сквозь капюшон, прикрывший глаза страннику, незнакомец чувствовал, как его буквально сверлят дюжиной незнакомых взглядов, за которыми кроется страх.

Своим правым ухом незнакомый странник уловил топот тяжёлых солдатских сапог, но оборачиваться не поспешил. Он остановился и ждал, когда его окликнут.

– Гражданин, обернитесь, – прозвучал требовательный грубый мужской голос.

В ответ странник повернулся, но капюшона не убрал, оставив своё лицо под маской плотной тьмы. И сквозь тонкую ткань он увидел высокого нордлинга, облачённого в тяжёлые имперские доспехи северного типа. Его грудь укрывает широкая стальная пластина, к которой крепится кожаная юбка, что было присуще для доспеха легиона этой местности. Ноги покрывают домотканые штаны, уходившие под имперские сапоги со стальным щитком. Руки также защищают кожаные наручи со стальными щитками.

Но странника больше всего интересует не броня, а лицо легионера, который здесь нёс службу, ибо в нём парень нашёл старого знакомого. В глазах сияет самое настоящее серебро, сокрытая сила, служившая Ордену десятилетия. Путешественник с короткой улыбкой видит грубое, словно выточенное из камня лицо, которое он видел в течении четырёх лет службы. Чёрно-седой волос всё так же обрамляет лик и лишь слегка касается плеч, закованных в доспех.

– Далеко же ты забрался, – размерено вымолвил странник.

Все, кто был на площади, окончательно прекратили разговоры между собой и с заворожением смотрели за тем, как беседу начинают незнакомый странник с легионером. В глазах солдата Империи молнией промелькнуло смущение.

– Гражданин, назовите себя. Иначе мною будет применено оружие, – грубо и напористо кинул человек, показательно взявшись за рукоять короткого клинка, пристёгнутого к поясу.

Странник двумя руками резким движением откинул капюшон назад, предоставив на обозрение своё лицо. Свойственное для альтмеров желтоватое лицо покрывал старый шрам и лёгкие увечья. Щетина, неожиданно приобрётшая седой оттенок, покрывала нижнюю часть лица. Длинные седые волосы распущены и слегка подёргиваются от небольшого ветра. На норда смотрят выразительные нефритовые глаза, уставленные прямо в серебристые очи старого друга.

– Я думаю, ты меня помнишь, да и я не могу забыть такой строгости и требовательности, что звучит в твоём голосе, – губы альтмера разошлись в широкой улыбке.

Нордлинг продолжал стоять, недоумевая от происходящего. Утончённо-треугольные черты лица ему приходились очень знакомыми, вместе с нефритовыми очами. Норд продолжает смотреть на эльфа, находя его знакомым, и одновременно не может понять, откуда он его помнит.

– Вспомни Орден, – кратко кивнул альтмер и развёл руками.

– Азариэль, это ты? – с недоумением спросил легионер, ожидая подтверждения. – О боги, как же ты изменился.

– Ну не король Алинора же, – усмехнувшись, ответил эльф. – Ремиил, пора бы вспомнить.

После этих слов ошарашенный и удивлённый Ремиил, разведя руки в стороны, подошёл к альтмеру два воина заключили друг друга поистине в братские тёплые объятия. С момента, когда Орден пал прошло всего лишь несколько лет, а событий можно насчитать на целую эпоху.

Крепко обнявшись, Ремиил разомкнул объятия и, продолжая удерживать своего старого друга за плечи, начал вдохновенно, подёргивая голосом, говорить:

– Вот проклятье, как я давно тебя не видел, – со столь редкой улыбкой, которую и в цитадели можно было редко увидеть, начал Ремиил. – Когда мне сообщили про загадочного незнакомца, что подходит к селу, я даже не думал, что это будешь ты.

– Сообщили? Про то, что я приближаюсь к деревне? – удивлённо вопросил Азариэль.

– У меня свои информаторы и помощники. Всё схвачено, как говорится.

– Вот, сразу узнаю рыцаря Ордена, – торжественно и буквально полыхая радостными эмоциями, твердил альтмер. – Может, пойдём в таверну, там поговорим?

– Я местного корчмаря несколько раз штрафовал за разбавленный мёд. Так, что давай ко мне домой. – Предложил Ремиил и указал на рядом стоящий прекрасный дом, располагавшийся по левую сторону от Азариэля. – У меня хранится дома бутылка пива.

– Ну, хорошо, пойдём, – осмотрев одноэтажный примечательный дом, согласился высший эльф.

И пока два старых друга шли в дом, им в спину уставились донельзя удивлённые взгляды селян, которые так и ничего не смогли разобрать. Несколько секунд таращились в спины бывших рыцарей жители деревни, пока медленно не вернулись к своим обыденным бытовым разговорам и торговли.

Сапог Азариэля коснулся крепких деревянных досок, стелившихся под ногами. Парень снял с себя накидку и осмотрел дом изнутри.

Он оказался довольно просторный, двухкомнатный и, как сказал Ремиил, с прекрасным погребом. Через широкие окна в комнаты поступал солнечный свет, озаряя дом. Два окна было в первой комнате – первое на стене, где располагался и вход, а второе прямо с противоположной стороны. В небольшой прихожей, имеется несколько простеньких шкафов и тумбочек. Азариэль прошёл дальше и увидел, что по углам стоят мягкие кресла, с шерстяной обивкой. На дальней стене, перпендикулярной входу, висела картина, расписанной изображением воинов, схлестнувшимися в страшной битве под Санкт Тором. И по всей комнате было разбросано ещё множество мелких предметов домашнего быта, которые не показались альтмеру интересным.

– Можешь сесть сюда, – произнёс Ремиил, указывая на квадратный столик с двумя стульями, стоящий почти рядом с входом, прямо под окном.

Азариэль аккуратно присел спиной к входу, поставив свой клинок и сумку рядом с собой у стены.

Тем временем хозяин дома принёс двухлитровую бутылку сиродильского пива с двумя небольшими деревянными кружками и поставил на столик, сам присев за него.

– Ну, рассказывай, как тут оказался? – разливая пиво, вопросил Ремиил. – Что вообще было за четыре года? Рыцарство пало, а ты как я смотрю, бодрствуешь.

– Ох, уж лучше ты начни, потому что у меня весьма и весьма долгий получится рассказ, – сказав, Азариэль отпив из кружки.

– Я тут женился, – сказал Ремиил, увидев на губах друга непринуждённую улыбку, что вызывало и радость в своей душе.

– Как ты и хотел, что ж это хорошо, очень хорошо. А как ты тут оказался?

– Ну, хорошо, – отпив пенящегося напитка начал Ремиил. – Когда мы разошлись, я сразу поехал сюда, как и планировал, только решил не по морю, а через континент. Но по пути пришлось завернуть в Блэк Уэйстс.

– А что там?

– На дорогах я слышал, что у них проблемы с бандитами. Придя туда, стало понятно, что тот сброд, с которым я столкнулся там, слишком организован для бандитов. Система наград и званий прям как в легионе. И избавив от местной банды то место, я начал расследование. Оказалось, что нити ведут прямо в Эвермор. Пришлось поднять старые связи в имперской разведке. Всё закончилось тем, что я смотрел на то, как на главное площади казнили несколько дворян вместе с главами практически всех местных банд.

– Ох, – выпив залпом кружку, выдохнул Азариэль. – Интересный у тебя был путь сюда?

– Ты только представь, несколько дворяшек грабили окрестности, а награбленное добро сбывали по дешёвке на рынках и Восточной Имперской Компании. А меня наградили званием «Почётный гражданин Эвермора» и тысячей септимов серебром.

– Понятно, – отпив ещё пива, снова заговорил гость. – И после этого дела ты сюда пришёл?

– Честно, нет. В окрестностях Штормхельма завелась некая тварь, которая нападала на купцов. На месте грабежей оставались лишь разграбленные караваны и кровавое месиво. Пришлось прибиться к хиленькому каравану и ловить на живца. Всё стало ясно, когда солнце скрылось за горизонтом.

– И что же?

– На нас напали озверевшие вампиры, – без толики страха ответил Ремиил, попивая пиво. – Я видел, как своими когтями кровосос за один удар снял скальп ещё одному стражнику. Ну, в общем, караван к утру дошёл до села, в которое он и направлялся. Но только купцов там было в два раза меньше, а из охраны в живых остался только я. И после этого случая меня представили к награде.

– И что же тебе пожаловали дворяне? Титул? Денег?

– Нет, – Ремиил поднял руку и на правой ладони Азариэль разглядел простое золотое кольцо. – Как сказал тамошний рыцарь – оно помогает лечить ранения.

– И после всего этого, ты прибыл сюда? – допив пиво, спросил Азариэль.

– Да. Я сюда пришёл думая заняться земледелием, но узнав про мои заслуги, местный управляющий дал мне пост Начальника Стражника,

– Начальника Стражи? А почему на тебе нет роне Легиона?

– Начальник стражи – представитель сил Легиона здесь. Мне пожаловали этот дом, а также хотели назначить в совет, но я отказался.

– Какой совет?

Внезапно нараспашку открылась дверь, и в дом буквально залетел невысокий имперец. Он был облачён в яркие роскошные одежды, говорящие о его высоком статусе. И тут, раскрыв рот, напыщенная личность заговорила ужасно надменным и самодовольным голоском:

– Так, кто этот незнакомец? Что он тут вообще делает? Ему нужно зарегистрироваться в книге! – вопит мелкий имперец.

– Да угомонись ты, – грубо кинул Ремиил. – Я потом лично скажу и имперскому управляющему, и старосте.

– Ох, стражничек, когда-нибудь ты поплатишься за своё наплевательское отношение к порядку!

– О Акатош, ты хуже скампа, а ну сгинь отсюда! – хлопнув по столу, грозно сказал Ремиил.

От хлопка имперец вздрогнул и моментально скрылся дверь, демонстративно шлёпнув ею.

– Кто это? – удивлённо задал вопрос Азариэль.

– Местный умалишённый. Думает, что он единственный, кто следит за порядком в селе, – и допив пиво из своей кружки, хозяин дома настойчиво спросил. – Ну, а теперь ты расскажи, как и что привело тебя сюда.

– Эх, есть ещё выпивка?

– Обожди.

Ремиил отошёл к одному из шкафчиков и под скрип двери вынул стеклянную бутылку, в которой здорово плещется тёмно-алая жидкость. Из бутылки она пролилась в кружку и Азариэль отпил её, ощутив прекрасный ароматный напиток наполняет его теплотой.

– Так скажи, что было с тобой?

– А что тут рассказывать. Помнишь день, когда мы расстались?

– Да.

– Тогда я пошёл на поиски Аквилы. Весь запад Сиродила обскакал за год, а потом ко мне присоединился наёмник один. В конце концов, расстались мы плохо, о чём я и сожалею, – Азариэль отпил вина, желая залить горечь сладкой выпивкой. – Я повстречал личность, зовущую себя Вольным Королём.

– А он?

– А что он… сказал, помоги найти реликвию, помоги и я укажу, где Аквила. В общем, люто было в подземелье, но мы справились с тварью.

– Что за монстр? Неужто он смог напугать тебя, рыц… бывшего рыцаря?

– Да не особо, но существо жуткое, поистине.

– Ну и что дальше?

– Он меня кинул. Отправил в Морровинд, сказал, что я там найду Аквилу, – Азариэль снова отхлебнул из кружки. – Там встретился мне один учёный, который меня тоже кинул. А потом…

– Что потом?

Азариэль ощущает, как его гложет чувство вины, как душа его наполняется желчью, которую он заливает вином.

– Нечего хорошего. От голода связался я с одной бандой и пропил всё рыцарское достоинство. Даже трудно говорить.

– Азариэль, как я тебя учил? Где твоя собранность и мужество?

– Это да… но слишком тяжёлые воспоминания. Куча нанимателей и у каждого свои мотивы. У кого-то благородные, у кого-то срамные, но все платили тем, на чём помешан этот мир. Деньгами.

– Ладно, что после?

– Два года я пил, пока меня не вернули на путь. Странный мужик, чем-то на тебя похож. А потом? Ох, эх… пришлось встретиться с Мирцилой?

– Кем?

– Ты должен её помнить. Одна из люциитов, была неофиткой.

– Возможно, помню, – сказал Ремиил, припадая к кружке.

– Мне пришлось её убить, – тяжко, словно стыдясь себя, проговорил Азариэль. – Она впала в поклонение Сангвину и готовилась принести жертву.

– Правильно.

– Там же я и закончил путь предательства одного из рыцарей… орденских. Ты бы видел, какого они даэдра призвали. Большой такой, гниющий пузатый.

– Давай дальше.

Азариэль поднял левую руку и правой сдёрнул потёртую перчатку. На свету заиграли латунные пальцы, и раздался слабый писк механизмов. Мысль приказала, и пять механических изваяний металла сжались в латунный кулак.

– Вот что дальше.

– Что это?! – ошеломлённо промолвил Ремиил, аккуратно, с опаской касаясь руки. – Какого с тобой сталось?

– Путь меня привёл в один собор, где меня лишили руки. Еле как откачали, а тот учёный, который меня кинул в Морровинде смог мне вернуть руку. Представляешь себе иронию.

– Ох-ох, у меня нет слов, – в глазах Ремиила Азариэль увидел глубокое удивление. – Я повидал многое, видел жуткое, но такое – в первый раз.

– Но это ещё не конец. Ты в курсе, что в разных краях Тамриэля Люций готовил восстания и бунты? В Эльсвейре, Хаммерфеле и у Хай Рока, а также под Чейдинхолом.

– Как?

– А вот так. Он планировал громкое возвращение, под оглушительные аплодисменты тысяч еретиков, но по милости императора мы его остановили. Когда вышли из тюрьмы.

– Ты и в тюрьме успел побывать? – позволил кроткую усмешку Ремиил. – Я смотрю у тебя жизнь была весьма насыщенная.

– Да там ничего особенного. Скажем так – разошлись взглядами с Легионом на форму документов.

– Понятно. И чем всё закончилось?

– Культы стёрты с лика земли, а Рихард сошёл с ума, – допил вино Азариэль.

– А что с ним не так?

– Он хотел, чтобы Люций отправился на тот свет и отдал душу Даэдра. Клинки это не оценили и теперь ему вечно томиться в имперской тюрьме. Что ж, после последней битвы мы напились так хорошо и разошлись кто куда, я же отправился к тебе.

– Как там поживает старина Айк’Аран?

– С ним всё в порядке. Он отправился к родителям в Чейз… Чайс… не помню название города, знаю лишь, что он где-то в Хаммерфеле.

– Не плохо тебя помотало за четыре года.

Ремиил сидит полностью погружённый в размышления. Он ожидал услышать историю про бесконечные поиски Аквилы и заказы наёмников, но явно не про то, как его друг, найдя след сектантов и после, потеряв руку, сменив её на протез, устремился в неукротимый крестовый поход по всему Тамриэлю в поисках еретиков и сект. Бывший рыцарь даже помыслить не мог, что вокруг него кипела незримая война с Азариэлем в одной из главных ролей.

– Мда, – растеряно начал Ремиил. – Про это можно хоть книгу писать.

– Я вижу, что немного шокировал тебя, – слабо улыбнулся Азариэль.

– Кстати, ты не сказал, куда ушёл Готфрид, – уже более привычным спокойным и по-мужски холодным голосом поинтересовался Ремиил. – Как-никак тоже рыцарь был и весьма неплохой.

– Готфрид решил примкнуть к одному из рыцарских орденов Хай Рока. Он желает дальше биться с нечестью.

– Понятно, – чуть опьяневши, сказал Ремиил, после чего по его губам скользнула еле уловимая загадочная улыбка, и он продолжил реплику. – Я тоже могу тебя удивить.

– Чем?

– Ты не поверишь, но тут, в этой деревне ещё до моего приезда на самой окраине деревни поселилась, – Ремиил придержал на пару секунд язык.

– Ну, говори уже, не томи.

– Аквила.

Единственное слово отозвалось в самых глубинах души будоражащим каскадом эмоций и чувств. После единого слова сердце Азариэля слабо дрогнуло и в области груди что–то сильно кольнуло, а в душе появилось сильнейшее желание её увидеть. Мысли спутались в бесконечной веренице противоречий и воспоминаний. Он её искал в Сиродиле и Морровинде два долгих года, что привело к жуткому падению и пьянству.

– Столько лет, – шепчет Азариэль и сам себе задаёт вопрос. – Но ради чего?

– Что прости?

– Я искал два года её.

– Азариэль, – голос старого друга сделался грубоватым. – Если ты хочешь её увидеть, то давай, не ропщи и вперёд. Неча тут разводить философщину жизни. Её дом ты сможешь найти на самой окраине, – Ремиил указал в окно, вы сторону, где дом. – На самом отшибе.

– Да, – поднялся Азариэль, скрывая механическую руку перчаткой. – Нам определённо есть о чём поговорить.

Парень отворил дверь и вышел на улицу. Его седые волосы подхватил усиленный восточный ветер, который гонит тучи облаков. Азариэль взглянул в небо и узрел как небеса готовятся припорошить на эту землю холодным снегом. Но Азариэлю всё равно было на портящуюся погоду. Неуверенной походкой, под действием рвения и бодрости, взбудораженными пивом и вином, альтмер направился в ту сторону, куда ему указал друг.

Около десяти минут Азариэль слегка пьяной походкой шагал по деревне, раскидывая слякотный снег, пока не вышел к постройке, стоящей на самом отшибе. Небольшой домик расположился практически возле самого леса. Азариэль приметил, что он выполнен в североскайримском суровом стиле: умело поставленные друг на друга камни, укрытые сверху соломенной крышей. Возле дома разбит совсем небольшой приусадебный участок, а во дворе валялись самые обычные предметы деревенского быта. На лавке у двери Азариэль увидел пару книг.

– Ох, Аквила, заставила ты меня побегать за тобой.

В нескольких метрах от дома, раскинув свои ветви в самые различные стороны, рос широкий и массивный дуб, за которым с лёгкостью можно было укрыться от любого взора. Азариэль робко приложился к дубовой коре и стал наблюдать, терзаемый самыми различными сомнениями, которые могут разрывать душу человека, искавшего друга два тяжёлых года, а затем ещё столько же провёл в походе, тайно лелея найти её найти. Внезапно парень почувствовал, что его чувство настолько гипертрофировано, что перестаёт иметь здоровую форму. Его сердце начинало всё сильнее колотиться, а душа словно тлела, внезапно, парень почувствовал привкус ржавчины во рту.

На порог вышла молодая девушка лет двадцати двух. Её прекрасная немного бледноватая кожа, прекрасно сочетается с северным и промёрзлым местом, как это. На ней была длинная рубашка белая рубаха, покрывшая верхнюю часть худых ног в тёмно-тканевых брюках. Худощавое телосложение ничуть не умоляло её красоты, а только подчёркивало потаённый аристократизм. Прекрасные золотистые волосы девушки опускались до плеч и игриво развивались на набирающем силу ветре. Тонкие худые губы, на утончённом лице, не выражают эмоций.

– Аквила! – воскликнул Азариэль и выпрыгнул из-за дуба.

Звон голоса, огрубевшего, но столь знакомого, донёсся до ушей девушки и её душа, всё её естество задрожали, как хрупкое хрустальное стекло под натиском громкого хорала, взявшего одну ноту. Она перевела взор глаз на дуб и увидела эльфа, с которым не виделась долгих четыре года. Её душа застыла в немом раздирающим крике – она не знает, что делать. С одной стороны, её душу разъедает стыд за то, что она сделала, за предательство и за то, что когда-то разделила идеи Люция. И от этого ей хочется спрятаться, найти самый забытый уголок мира, чтобы её оставило в покое прошлое, но видимо, даже здесь ей суждено быть найденной и предстать перед прошлым. И она ищет возможность примириться с тем, что было, найти искупление и возможность прощения. Но с другой стороны, её душа не желает встречать это «прошлое», не хочет никого видеть и тем более разговаривать. Лицо Аквилы сделалось бесконечно-печальным и грузным при виде, как к ней приближается друг из прошлого, которое она желает изгнать из жизни своей.

– Где я тебя только не искал? – Азариэль встретился взглядом с девушкой; небесно-голубые глаза встретились с очами излитыми нефритом. – Мы так и не поговорили, Аквила. – Каждое слово исходит с дрожью и диким волнением, трясущим Азариэля, несмотря на пиво и вино, которыми он отогнал страх, как ему казалось. – Я искал тебя в Коловии и Нибенеи, где изумруд разливается по лугам, я искал тебя на Вварденфелле, искал тебя у Морнхолда, я искал тебя в городских пересудах и деревенских байках, я искал тебя у одного данмерского учёного-шельмеца и у короля без владения, искал тебя на юге Скайрима, где снег венчает вершины и низины.

Неожиданно для себя девушка вспомнила своё прошение в той Обители Ложи, как она молилась Маре о встрече и её дрожащие уста выдали единственное слово:

– Азариэль.

– Долго же я искал тебя.

– Зачем? Азариэль, – голос Аквилы сделался более крепким. – Зачем ты меня столько искал?

– Потому что, ты мой друг… была, по крайней мере. Я не желаю выяснять дела прошлого, мне это без надобности. Я просто хочу, чтобы мы помирились, чтобы мы снова стали друзьями и забыли о прошлом, – голос Азариэля подрагивает, переходя к тяжести, в то время как Аквила отвела взгляд. – Аквила, Ордена больше нет, культов Люция тоже больше нет.

Внутри Аквилы растёт напряжение и тревога, и сама она лишь кратко молвит:

– Я… я… не знаю.

– Что это за амулет? – Азариэль потянулся к медному изваянию на шее Аквилы, представляющее переплетение летучей мыши и змеевидного дракона.

– Мне его рыцарь один дал, во время Капитулярия.

– Кто?

В светлой «живой» ладони Азариэля поместился амулет, источающий неведомую магию.

– Ульхарит Дан.

Азариэль поспешил одёрнуть руку, но не успел. Зловещая сущность, таившаяся в амулете, его сила и секрет вырвались наружу, заточённые в меди и ожидавшие момента, к которому вела целая вереница событий.

Парень ощутил, словно сам Обливион вонзился острыми когтями ему в душу и сквозь собственные стенания Азариэль услышал отдалённый демонический, булькающий гноем голос и почувствовал, как ему словно кто–то забирается в сознание:

– А вот и мы. Эт-о о-о-чень интересно. Ты про-о-шёл через бо-йню куль-тов.

– Кто ты? – отчаянно и обрывисто вопросил Азариэль.

– Ты о чём Азариэль!? – обеспокоилась Аквила, смотря на то, как Азариэль пятится назад, держась за сердце.

– Ты раз-ве меня не по-мнишь. Айлейдские руины. Мирцилла и я потом, – хрипло твердит даэдра.

– Баркун! Я же убил тебя! – С ярой безвыходностью вскрикнул парень.

– Я Даэдра, иначе – демон, меня невозможно убить. Я только изгоняем.

– Что тебе надо!? – В отчаянии завопил Азариэль, смотря на то, как Аквила готовит заклинания.

– Я ост-авил в теб-е брешь для свой магии, а ты прикоснулся к ней. Это наш с Намирой Периайтом вари-ант кары для тебя. Мы предвид-или, что ты можешь выиграть в малень-кой вой-не, вот и зад-умали лов-ушку.

– Что ты несёшь, демон!? – хватаясь одновременно за сердце и голову, отчаянно кричит Азариэль. – Это бред!

– Это называется – одержимость. Моё проклятие, данное тогда в руинах, позволило мне разделить это тело с тобой. Ты и я…Теперь мы, – конечные слова прошептал демон. – Мы едины.

– Этого не может быть. Прочь!

– Ты уже должен чувствовать, как по твоим венам бежит чёрная кровь, как она врывается в твои органы и сосуды бешеным зверем. Ты станешь моим оружием, а битва – для нас забавой. Я уже чувствую, как в твоей крови разливается отрава Обливиона! – весело и, ликуя, взахлёб ихором, выговаривал свои слова Даэдра.

Азариэль тут же кинул взгляд на собственные руки и увидел, как кожа медленно начинает бледнеть. Он почувствовал, как горечь подходит к его горлу и как внутри всё начинает… гореть. Как поднимается температура и в глазах мутнеет, а плоть в некоторых местах набухает. Парень чувствовал, как…заболевает и Аквила пытается его исцелить бесполезными заклятьями.

– Твоя душа заперта между «лас» и «динок» – жизнью и смертью. Только тогда, получается, запустить процессы, свойственные для моего отца Периайта и дурной тётушки Намиры.

– Это ложь, – шёпотом сорвалось с губ Азариэля.

– Всё – правда. Ты сгниёшь как те больные, которых ты и убивал. Ты сам себя проклял своими же чувствами, я всего лишь помог ему…расцвести… Ты теперь наш…

– О Акатош, помоги мне. Стенндар милостивый, – инстинктивно молит парень ложных богов, в которых разочаровался, обратившись к серым небесам, понимая, что ему никто не ответит; он цепляется за них, как за единственную ниточку к спасению, но чувствует, что сей дом пуст, и никто ему на помощь не придёт. – Помилуй меня.

– Богов здесь нет. Они оставили тебя. Есть только мы. И ты полностью наш. Ты теперь одержимый нами, – торжествуя, бахвалился Баркун, исказив голос в неистовом самодовольстве.

И демон стал монотонно твердить «Одержим», пытаясь сломить Азариэля и подчинить остатки его расколовшейся души.

– Аквила, – подозвал к себе девушку Азариэль, изнывая от чудовищного жжения внутри тела и досады, что им не удалось поговорить, – помоги!

Бретонка моментально направила на Азариэля массив тёплого исцеляющего света, но он не возымел эффекта, и она припала к парню, который готов рухнуть от боли.

– Аквила, отведи меня к Ремиилу, – смотря больными глазами в очи девушки, за которыми кроется тихий ужас. – Аквила, а потом уходи как можно дальше.

Глава 24. Чёрный «Целитель»

Деревня под Норт Поинтом. Восемь часов вечера.

Азариэля сильно тошнит, как при страшном отравлении. Его неистово рвало несколько часов кровавыми массами, перемешанными с кусками загустевшего гноя. Все внутренности словно возгорелись пламенем и стали прогорать энтропией плоти, обращаясь в тлен. Альтмер чувствовал, как всё внутри него поражает неописуемая чума. От той силы трещи, что неслась по его телу, парня давно должен был убить болевой шок, но нервные рецепторы по всему телу начали подгнивать, что сильно притупило всякую боль.

Высший эльф держался за живот и корчился всеми мыслимыми и немыслимыми гримасами, плясавшими безумным танцем на его лице. Азариэль лежал на кровати в спальне своего друга. Он не видел, что стоит вокруг, ибо его глаза были залиты смердящей густой зеленоватой жижей, от которой опухали веки и набухали брови. Альтмер лишь чувствовал, как заботливая женская рука пытается убрать кусочком ткани гнилостную пелену на глазах.

Камзол вместе с рубахой были сорваны и отброшены в сторону, предоставив на свет торс и руки Азариэля. Желтоватая кожа медленно начинала приобретать все оттенки мёртвой плоти. На плоти то и дело начинали набухать гнойные чумные бубоны. Правая рука парня вообще стала постепенно надуваться от того букета страшных болезней, что гангренозною тьмой бушевала в теле высшего эльфа.

Губы Азариэля почернели, приобретя угольный оттенок. Вся носоглотка отекла настолько, что парень не мог нормально вбирать воздух, и каждый его вздох сопровождался нестерпимым стоном. Всё лицо постепенно начинало сползать и набухать, словно его неравномерно медленно наполняют жидкостями.

На месте груди, где прошелся топор «Кровавого охотника» и оставил отметину, рана постепенно начала загнивать, а место возле неё чернеть. Из ранения уже текла странная тёмная смердящая сыростью жидкость. Края раны загнили окончательно и почернели, став как тряпочные. А из самой раны весело и ликующе выползали белые, не обременённые заботами паразиты.

Последним, что оставалось в полной статичности здоровья и порядка, ибо даже мозг и сердце поддались распаду, покрываясь гнойными волдырями, и укутываясь в одеяла из червей Обливиона, в теле Азариэля была его механическая рука, поскольку металлы, из которых был сделан протез, механизмам коррозии не подчинялись.

Хуже тела приходилось только разуму Азариэля. В его сознании весело бесновался Баркун. Он часами своими монотонными, но в тоже время помпезными речами изводил бедного парня. Несколько часов Азариэль слушал про вечную славу гноящихся во имя Намиры и Периайта, про то, какую силу и могущество они получают и как они почитаемы в обществе Даэдра. Также демон предрекал, каким станет Азариэль после того, как механизмы его повелителей закончат реконструкцию плоти и разума. Баркун рисовал образ грузного раздутого существа, которому не страшна любая боль, ибо все нервные рецепторы просто истлеют. Всё, что возможно, раздуется до неузнаваемых размеров. Своей распухшей рукой он сможет орудовать как боевым молотом. Ноги станут настолько массивными, что его, и мамонт с места ни сдвинет. А все органы внутри настолько мутируют, что смогут производить едкую кислоту, которая с лёгкостью разъест даже адамантий. Перед Азариэлем встал образ того воителя чумы, рыцаря отчаяния и самопрезрения, третьего чемпиона Люция, что был убит в канализации, который стал воплощением самого отвращения и тьмы миллиона болезней. И все эти жуткие рассказы про будущее, прерывались безумным смехом, жутким хохотом самого зодчего плоти и разума.

И пока Демон изводил плоть и сознание парня, пытаясь видоизменить эти две ипостаси сразу, Азариэль стал терзать свою душу и испытывать глубочайшее осознание собственной вины.

Он, рыцарь Ордена, герой кампании по всему Тамриэлю и воитель, которому доверили меч Верховного Магистра, вступавший неисчислимое количество раз в битвы с самыми омерзительными тварями, ни разу не поддавшийся искушению, сегодня пал жертвой гнусной задумки мерзкого демона. Злоба, ненависть, отчаяние и прочие горести разъели душу Азариэля, практически позволив взять над ним власть великому врагу. Он позволил своим чувствам настолько открыться и разрушить ментальные барьеры, что мерзкий даэдра пробрался в его разум, душу и тело. И теперь Азариэль до полного конца осознал всю суть постулатов Ордена и то, от чего они могли оградить, но было слишком поздно, и чума медленно подчиняла орган за органом, часть тела за частью тела.

Азариэль пытается сохранять стойкость разума, несмотря на всё собственное отчаяние, он не мог позволить демону взять над собой вверх. Своими мыслями он пытался бороться с чумным интеллектом, а волей пытался удержать расползание сотни болезней. Азариэль отчётливо понимал, что этого было и болезнь не остановить, но пока он жив и относительно здрав рассудком, он не сдастся и с честью даст последний ментальный бой Баркуну Ржавой Хватке.

Вокруг Азариэля роем копошились Ремиил и его жена, пытаясь хоть как–то приостановить падение рассудка и тела альтмера. Нежная и ласковая женская рука умело ставила примочки из трав, но эта никакого эффекта не оказывало. Несмотря на десяток целительных растворов, что были нанесены и втёрты в тело Азариэля, болезнь не прекращала буйствовать, а торжествуя, отвечала «огнём на огонь»: там, где проходил мазок целительного раствора, через полминуты вскакивал бубон, и кожа начинала нагнивать.

У светловолосой жены Ремиила складывалось впечатление, что эта болезнь, поразившая тело, имеет свой единый чумной и тёмный рассудок. Но вот у Ремиила сомнений не оставалось. Он знал, что эта чума порождение чёрных миазмов Обливиона. А посему он сделал всё, что сейчас мог: позвал самого лучшего лекаря, который только мог быть в этой деревне, а пока врач бежал к дому бедствия, Ремиил готовил несколько мазей и зелий, которые могли приостановить стремительное расползание адской чумы.

– Азариэль, мальчик мой, сдавайся, и ты познаешь вершины могущества болезней. Ты своей воле сможешь подчинить целые провинции. Ты сможешь править королевствами. Такая сила… – всё продолжал искушать демон Азариэля, вгрызаясь в его сознание всё крепче и крепче.

– Пош-ш–ш–ш-ёл пр-р-ро-ч-чь, – сквозь скрёжет пожелтевших зубов и адские муки давал свой утвердительный ответ бывший рыцарь.

– Ну, давай, сопротивляйся. Тебе всё равно не выстоять против моего кулака чумы. Рано или поздно… А это что у нас за орган…

Парень взвыл криком агонии и опухшими пальцами охватился за почки, которые медленно переставали работать и стали выделять в тело ядовитый ихор.

– Вот держи, – будоражено сказал Ремиил своей жене и передал ей три бутылочки со светлой жидкостью. – Надо будет ему залить их.

– Но как? Он весь дёргается, – изводясь от волнения дрожа голосом, говорила высокая светлая нордка.

– Я его буду держать, – мрачно ответил бывший рыцарь и подошёл к другу.

Те чувства, которые терзали душу Ремиила, было трудно описать. Он понимает, что эта одержимость чёрной и очень сильной сущностью, рождённой от союза ещё более могущественных тёмных принцев. И ещё хуже становилось Ремиилу от того, что и он был причастен к внезапно поразившей чуме Азариэля, ибо не скажи он про Аквилу, которая спешила скрыться на краю мира от прошлого, то его друг не извивался бы от чумы.

Перед глазами бывшего рыцаря всё ещё стоял образ того, как парень появился на пороге. Он еле как держался на ногах, его тошнило кровавым гноем, кожу поразили потемнения и жар сжигал его тело, словно шедший из самих печей Выжженных Земель. И этот безумный лепет, который вёл Азариэль с сущностью, убивал Ремиила, ибо старый рыцарь знал, что этот демон рядом, здесь, но помочь другу, поразив даэдрческую тварь клинком – невозможно.

Ремиил подошёл к трепыхающемуся и вьющемуся от нестерпимой боли Азариэлю. Хозяин дома резким движением взял парня за челюсть и умело надавил на те точки, что бы рот открылся. Как только губы разомкнулись, изо рта донёсся жуткий смрад, ударивший в нос Ремиилу, отчего тот отвернул и исказил лицо в гримасе отвращения, ибо вонь просто шокировала.

– Жена, заливай!

Нордка уже держала все флаконы с зельями, открытыми и в одно движения все их вылила в ротовую полость. Ремиил придавил челюсть и зажал нос Азариэлю, чтобы тот сглотнул. И парень проглотил все растворы.

Внезапно всё адским огнем просто взорвалось, словно концентрированная кислота и сильнейшая щёлочь пытаются друг друга растворить в теле парня. Азариэль затрепыхался пуще прежнего, ибо его словно разрывало изнутри от боли.

– Пускай! – возмутился Баркун. – Но это тебе не поможет. Эта дрянь только замедлит движение моего благословения, но не остановит. Браво, сын Ордена, ты выиграл ещё несколько часов мучений.

Азариэль по голосу «соседа» понимал, что Даэдра явно недоволен, что хоть что-то могло помешать его планам, отчего он начинал беситься. Но парень не питал иллюзий. Он чувствовал, как по его телу медленной волной продолжает бежать чума, продолжая сокрушать и подчинять своей прихоти все возможные системы организма.

– С-сломай-те плас-пластину, – подняв руку и указав на сумку стиснув зубы, промолвил Азариэль. – И св-свиток, ис-исполь-зуйте.

Его прошения никто не услышал. Отдалённо, он услышал стук в дверь и с радостью понял, что врач всё-таки пришёл. Ремиил пустил к себе в дом невысокого бретонца. На нём виднеются обычные коричневые брюки, ботинки, рубашка и кожаный жилет. Это оказался седой, но ещё не пожилой крепкий мужчина, а в руках этого доктора оттягивает небольшая кожаная сумка.

– Где? – поинтересовался доктор.

Хозяин дома, мрачно, в безмолвии провёл важного гостя в спальню, чтобы тот приступил к своему делу. Лекарь увидел на постели местами подгнившего альтмера, поражёнными самыми различными болезнями, которые только возможны в Тамриэле: от проявлений корпруса, до разжижения мозга.

Врач стоял полностью ошеломлённый от увиденной картины. Его даже не удивила механическая рука, ибо всё своё внимание он направил на тот букет зараз, которые в себе нёс парень. Он и не знал, с чего здесь нужно начинать, чтобы не навредить организму, который и так на грани распада.

– Операция? – поинтересовался Ремиил.

– Нет, – донёсся строгий ответ.

Лекарь даже не рассматривал вариант операций, ибо удаление хоть куска плоти могло вызвать непредсказуемую реакцию со стороны общего разума инфекций. Но лекарь отчётливо понимал, что сейчас необходимо остановить заразу, что они собрался делать.

Сельский врач достал множество маленьких флаконов, за стеклом которых игриво плескалась прозрачная жидкость. За бутылями в ладони лекаря блеснули несколько шприцов, сделанных из начищенной стали, вварденфелльского стекла, к которому примыкала толстая игла.

Лекарь меньше чем за десять секунд наполнил три шприца и передал их хозяевам дома.

– Нужно будет пустить раствор по вене в правой руке, кольнуть в мышцы пресса, а я попытаюсь оздоровить сердце, – расторопно, утирая испарину, молвит врач. – Начинаем по команде.

Ремиил встал справа, врач у сердца, а нордка заняла место у живота больного парня.

– Начинаем!

В одно движение, в один момент все три шприца пронзили больную плоть Азариэля, и целебный раствор был пущен в тело. Сильнее всего отреагировало червивое и почерневшее сердце, которое практически было съедено болезнью. Оно неистово забилось и его барабанный стук Азариэль слышал в ушах и ему казалось, что ещё пара секунд и оно лопнет.

Парень тяжело выдохнул. Он почувствовал, как по его телу побежали прохладные растворы, вступившие в битву с проклятыми миазмами тёмной и нечестивой магии, остановив их действие, но это оказался не конец. Лекарь заливал новые растворы в два шприца и как только инструменты были заполнены до дна, он передал один шприц в руки Ремиила и повёл его к правой стороне. И по кивку две иглы вошли в изрядно распухшую руку Азариэля, впрыскивая в извращённую плоть целительные жидкости. Парень почувствовал, как по руке, бежит прохлада и опухоли медленно, не спеша, начинали спадать. Чувство больного уплотнения в руке пропадало.

– Фух! – тяжело выдохнул лекарь. – Сколько живу и какой бы практике в легионе не проходил, а такое в моей жизни в первый раз. Не менее одного десятка болезней разом. Мне даже не хочется спрашивать, на что он нарвался этакое или кто его проклял.

– Белетор, ты мне лучше скажи, что с ним делать? – держа в голосе крепость, вопросил Ремиил.

– Пока ничего. Зелий мы в него на сегодня достаточно влили. Если ещё ему дать, то его убьёт не болезнь, а мы, попросту отравив. Я видел, у вас есть мази. Вот ими и воспользуйтесь. Просто обмажьте наиболее пораженные места. А я приду, завтра и после осмотра уже решим, что сделать дальше. Да и мне нужно подготовить несколько лекарств.

– Понял. Храни тебя Акатош.

– До завтра, – сказал лекарь и покинул дом, закрыв за собой дверь.

Азариэль лежит в одиночестве, ибо Ремиил сидел у окна, а его жена готовила мази к использованию. Альтмеру становилось намного лучше. Огонь болезней его уже не сжигал изнутри, а большинство органов вели подавленную размеренную работу, отбросив вуаль болезненности. Тело Азариэль ощутил ткань под собой, чувствует простыни и мягкое сено которым уложено ложе. Его кожа снова начинает чувствовать, а сердце бьётся тихо и размеренно.

На почерневших губах появилась слабая мерцающая улыбка. Он рад, что увидел сегодня Аквилу, рад, что из последних сил сказал ей бежать из этой деревни и спасать себя. Кто знает, кем или чем может стать Азариэль под действием болезней, что и будоражит ледяной рукой страха душу эльфа.

Становится тихо и спокойно, но Азариэль не питает иллюзий. Он знает, что легион болезней удалось остановить, но не победить. Его мучения были остановлены, но не прекращены. Энтропию тела и духа удалось предотвратить, но никак не обратить вспять. И парень всё ещё отдалённо чувствовал, как его изнутри продолжает ворошить маленький огонёк чумы.

Силы постепенно возвращались к Азариэлю. Он смог подтянуться и завалить свою голову на белоснежную подушку. В его сознании стало слишком тихо. Даже неумолкающий демон, соизволил замолчать, и Азариэль позволил себе провалиться в неглубокий сон, чтобы восстановить хотя бы толику сил.

Через три минуты дрёма Азариэль окончательно погрузился в сон. Его тело ослабло и ощутило необычайнейшую лёгкость, сознание ушло в полёт грёз, ему приснилось, как он улетает с этой земли, пролетая над лесами и красивыми городами. Сквозь воздух и озон, сквозь бездонные чертоги вселенной и через звёздную пыль несёт его сон и всем естеством он ощутил необычайный покой, будто все заботы бренного мира отпустили его.

Мир хоть на мгновение для Азариэля – лучшее снадобье для души. Ему кажется, что ещё немного и всё мирское отпустит его, и он предастся в объятия пленяющей от тлена, но дающей великую свободу вечности. Он готов оставить бренность этого мира и отдаться на волю бесконечного света, рвущемуся сквозь сон.

– Просыпайся, – раздался могучий и великий голос сквозь сон, заставивший Азариэля распахнуть глаза.

Азариэль ощутил лёгкое тепло по всему телу и в эту же секунду, приподняв голову, заметил, что на его коже блестят мази. А на правой руке, на указательном пальце он учуял силу и, подняв руку, он смог увидеть подарочное кольцо из Штормхельма, о котором говорил Ремиил. От сувенира исходила тлящая всякое повреждение мощь, и Азариэль чувствовал, как вся его правая часть постепенно приходила в порядок. Даже почернения, образовавшиеся на порезе от топора, начали проходить. Похоже, это была неистово мощная реликвия, которая заинтересовала бы и Орден в бытность свою.

Но Азариэля тут же привлёк шум, который раздавался в прихожей. Эти звуки смахивали на застёгивание ремней на тяжёлой имперской броне и звук металлических щитков.

– Ремиил! Ремиил! – начал тяжело звать своего друга парень, но было поздно, ибо ответом ему стал шлепок закрывающейся двери.

На воззвания прибежала его жена. Всё что ранее мешало парню смотреть прошло, и альтмер мог отчётливо видеть девушку. Это была высокая нордка, с угловатыми острыми чертами лица, озолоченными светлыми длинными волосами. Её серо-серебряные глаза, прямо, как и у Ремиила, полны удивления от столь скорейшего выздоровления парня.

– Что вам понадобилось, сударь? – вежливо и заботливо спросила женщина.

– Где Ремиил?

– Он вышел.

Но Азариэль сам всё понял. За стенами дома, на улице он отчётливо слышал десятки тревожных возгласов и шумы, перезвоны клинков и чёткие команды, которые могли говорить только об одном. Начинают бить барабаны войны, и Азариэль слышал их эхо своей истерзанной душой, чувствовал нагнетающее сражение.

– Там бой?

Ответом на вопрос последовало всего лишь молчание и кратко опущенная голова девушки. И эту реакцию женщины можно было понять, потому что Ремиил перед уходом рассказал, как может поступить Азариэль и не ошибся.

Сквозь стенания и чуть ослабшую внутреннюю боль, он смог занять сидячее положение. И когда его торс занял вертикальное положение, то механизмы инфекций медленно стали набирать обороты, разгоняя свой чумной маховик. Азариэль снова ощутил, как боль пульсирует внутри него, как болезнь вьётся в его душе веретеном скорой смерти.

– Стойте, вы куда!? – возмутилась женщина, но это было бесполезно.

Превозмогая бессилие и слабость, смешанную с болезненным жаром и просто пульсирующей в голове болью, Азариэль собрав остатки воли в кулак смог встать. И как только парень полностью поднялся с кровати, его неслабо качнуло, и он чуть не рухнул на кровать.

– Ложитесь, вам лежать нужно! – продолжала уговаривать парня девушка, но этого безумца не остановить.

Азариэль полностью проигнорировал все просьбы хозяйки дома. Качающейся походкой он пошёл в первую комнату, по пути запахнув свой кафтан. Азариэль отчаянно ухватился за рукоять меча, как за ручку трости, дабы не упасть. Латунными пальцами он откинул верх сумки и залез в неё. Через полсекунды металл сдавил пластинку из драгоценного камня, и сквозь пальцы посыпалась рубиновая крошка. Азариэль сделал это инстинктивно, думая, что верные слуги императора хоть как-то ему помогут. Оставался свиток, который он прихватил с собой.

Парня сильно качало, его голову кружило, а тело снова начинало ломить от молота инфекций, но Азариэль не собирался останавливаться. Превосходя чуму, он взял свой клинок, размашистым движением отбросил ножны и вышел на улицу.

Вне дома всё темным-темно, только мужики-ополченцы расчертили пространство факелами. Небеса посыпают землю лёгким снегом и снежинки так и пляшут в лёгком воздушном вальсе, подгоняемом восточным напористым ветром.

Азариэль обратил лицо на восток и подставил кожу на порывы прохлады, подхватывающие его прекрасные седые локоны. Он осмотрелся. Повсюду носились мужики с самым примитивным оружием: топоры, вилы, факелы и косы. Они пытались формировать защиту в образованном круге самых примечательных строений, стараясь держать под обороной главное административное здание имперской власти, но помимо ополчения, своего командира окружало четверо высоких воинов, в лёгких доспехах легиона. Среди них выделяется их командир – высокий седоволосый мужчина, без страха и упрёка готовый встретить врага и со светом в серебряных очах, раздающий команды одна за другой.

Ремиил обернулся и с глубоким упрёком увидел Азариэля. Грозной походкой, приблизившись к парню с сопровождением легионеров, Ремиил тут же кинул обвинение:

– Какого даэдра ты выперся!? Тебе лежать нужно!

Альтмер опёрся на рукоять клинка, чуть ли не повиснув на ней. Собравшись с силами, парень смог дать утвердительный ответ:

– Тв-твоя же-жена мне гово-ворила, что надо лежать. По-поверь, она-а пыталас-сь остановить, – и тут Азариэль прервался, чтобы сплюнуть и снег испортился от зелено-багряной жидкости. – Но какой прок будет от меня, если я буду лежать. Если я умру сегодня, то хотя бы как воин, а не в постели, как немощное и беспомощное создание, – кряхтя и запинаясь, тяжело ответил Азариэль. – Ну, давай. Как в старые добрые времена.

Ремиил недолго сверлил его взглядом. Он за несколько секунд сформулировал свой ответ:

– Ладно, но только с условием, что ты в бой вступишь лишь в самом крайнем случае.

– Хор-хорошо, ко-командир, – с натужной сквозь неимоверную боль, разрывающей его тело улыбкой согласился парень и тут же бесстрастно спросил. – Какова обстановка?

– На нас наступают. Бандиты. Численностью не менее роты. Все гражданские находятся в здании управителя, – указав на имперское здание, закончил командир обороны.

– А наш-ши-и силы?

– Двадцать мужиков и трое легионеров.

– Немного. Луки есть?

– Два охотника.

– Крыши, – от боли у Азариэля не получается и мысли высказать, поэтому он слово связал с жестом.

– Уже, – бесстрастно вымолвил Ремиил. – Я же тоже рыцарь. Бывший.

Их разговор прервал громкий вой в боевой рог, ознаменовавший то, что смертельный бой начался, но прежде чем они отправились, парен схватил мужчину, протянув ему магическую бумагу.

– Св-свиток, да-дай е-его ко-кому-нибудь.

– Что он делает?

– Кл-клинки, – от боли выдавил Азариэль и бывший рыцарь понял его.

Ремиил направился к главной дороге, чтобы её защищать, поведя за собой отряд ополченцев, но Азариэль почувствовал, что–то неладное. Так легко. Бандиты скопом нападают с главного тракта, ведущего к деревне. Это было тактически глупым решением, а сотня разбойников не объединится под началом глупого бандита. Азариэль обернулся и увидел, как со стороны леса, тенью к деревне пробираются не менее сорока разбойников. Они укутались в саван ночи и, думая, что переключив внимание на главное направление, их никто не увидит, и они смогут взять в окружение село.

Возле Азариэля стояло трое легионеров, которых он сумел предупредить, и они отошли на другой край круга:

– Легион кхе-кхе, – задыхаясь приказал Азариэль. – За мной. Там бан-кхе-диты.

Как ни странно, но имперские солдаты несли с собой луки с небольшим запасом стрел, что сейчас давало большое преимущество.

Заняв позиции у таверны и управляющего здании Империи, образовав цепочку между ними, легионеры начали вести прицельный огонь. Сорок бандитов, укутавшихся во мрак, даже не представляли, что их замысел могут раскрыть. И поняли они это когда, послышали свист рассекающей воздух стрелы и когда на землю, обагрив её своей кровью, попадали их товарищи. Но потери не могли остановить разбойников. Имперские солдаты выпускали стрела за стрелой, продолжай скашивать противника, однако бандиты и шагу назад не ступили.

Враг, прежде чем смог добежать до нужного места, претерпел огромные потери. Из сорока разбойников «получили право» сойтись в ближнем бою только девятнадцать. И вот они уже вплотную подошли к легионерам и те синхронно со звоном обнажили стальные клинки, вступив в неравный бой.

В сторону Азариэля был совершён глупый выпад, нацеленный в лицо. Парень тяжко одним ударом из-под себя клинка отсек руку выше локтя как стебель кукурузы, и продолжив движение, совершил петлю, разрезав горло. Со вторым бандитом он справился примерно также, только вместо горла рассёк ему висок. Следующий бандит на него с боку, но Азариэль ушёл от удара, махнув сначала мечом по пальцам врага, а потом добить его одним ударом пронзив насквозь.

Это оказался его предел. Болезнь и инфекции настолько ослабили организм Азариэля, что после последней победы он чуть не рухнул на землю. Боль снова начинает брать своё и буквально тянуть парня вниз, он больше не мог вести сражение и стал медленно пятится назад, скрючившись от боли.

Альтмер оглянулся и увидел, что двое легионеров, прежде чем пасть в битве, смогли положить по два бандита. Оставался только один солдат Империи, медленно отошедший и занявший позицию у Азариэля.

– Ну, что делать будем? – меча клинком из стороны в сторону и смотря на уже предчувствующих победу бандитов, спросил легионер.

– Отступать, – кинул Азариэль и, покачиваясь, ушёл обратно на торговую площадь, где его уже ждал Ремиил.

Их взяли в окружение. Из двадцати мужиков выжило только пять. Бандиты заняли торговую площадь, прижав защитников к зданию имперского управления селом, но пока защитники живы, они не сдадутся, и будут сражаться до конца.

Азариэль преодолел всю местность на грани возможности. Бег до последнего места боя дался ему неимоверно тяжело. Инфекции и болезни, переполнявшие его тело, готовы были взять верх и опрокинуть его на землю. Мокрота жидким комом подошла к горлу, адская боль в голове только усилилась, проламывая череп, тело стало болезненно напухать, а паразиты развеселились диким роем, стараясь поставить альтмера на колени, но всё же альтмер добежал до места назначения, прикрываемый неизвестным легионером.

Азариэль смотрел на бандитов, медленно подступавших к ним. Парень увидел в них подобие шакалов, ведомых своими нечестивыми желаниями и гнусными позывами. Разбойники были облачены в самые разные драные одежды и пробитые доспехи. На их лицах играла алчность и жажда наживы, и они готовы даже друг другу драть глотки за добычу.

Внезапно Азариэль услышал свой «внутренний голос»:

– Дай мне победить, дай мне взять над тобою верх, и я тебе дам такое могущество, что ты всех их убил. Поверь, ты станешь настолько могучим, что одной левой сделаешь из них прах.

Парень проигнорировал воззвание Баркуна и продолжил стоять, качаясь и думая, как можно было победить нахлынувшую волну разбойников.

Внезапно они расступились, дав пройти высокой фигуре. Это оказался человек, облачённый в стальные пластинчатые блестящие доспехи северной скайримской работы. Даже его лицо оказалось покрыто подобным стальным шлемом, через которое проглядывались людские голубые глаза. Рядом с ним с мешком на голове шла невысокого роста фигура. Она была как заложница. Руки её были связаны, а на шее висела цепь.

Человек спокойно прошёл сквозь ряды разбойников и довольно приятным голосом начал вести разговор, обращаясь к собравшимся выжившим:

– Ох, добрые люди села, вы просто стали заложниками ситуации. Не вините ни себя, ни нас. Во всём виноват недавно появившийся парень, – и указав пальцем на альтмера, продолжил воин. – Азариэль, это тебе привет от Люция. Ты лишил всех его духовных детей, разорил их дома, ты просто всех убил, зачем? Но теперь это не важно, ибо сейчас он спешит лишить того, что примечательней тебе. – и после этих слов воитель сорвал мешок с головы, и на вид предстала девушка.

Её взгляд отразился в его душе атрофировавшимся, атавистическим и полностью изъятым ощущением. Проще говоря, в душе Азариэля дрогнуло пустота, и он своим червивым сердцем ничего не смог ощутить, п она смотрела на него пронзительно своими голубыми, как небесная лазурь, глазами, словно моля о спасении.

– Ты привёл её прямо к нам в лапы, Азариэль, – бахвально твердит человек. – А твоя болезнь навела нас на тебя, чума притянула нашего мага сюда, прямо к тебе.

Азариэль только хотел сделать шаг, но демон Баркун, проклятый Даэдра не позволил ему это сделать, устремившись всем своим естеством в ноги. Похоже, тварь из Обливиона решила, что казнь девушки вызовет ещё большую волну энтропии, которая поможет подчинить в будущем Азариэля. И тут парень понял, что для девушки пришёл конец.

– Азариэль, – обратился Ремиил, но альтмер ничего не слышал, ибо душа, дух и сознание – всё это обволокла пелена безмолвия, немого бесчувственного созерцания.

Высокий воин в стальных доспехах вытащил из ножен длинный сверкающий клинок, похожий на ятаган ,и, взяв Аквилу за шиворот, занёс прекрасный, гравированный и украшенный серебром меч. Девушка в последний раз окинула взглядом Азариэля и Ремиила, поняла, какие ошибки она совершила, встав когда-то на сторону Люция, и мысленно попрощалась со своей жизнью…

– Прощай, – молвит томно девушка. – Прости.

Лезвие клинка уже подходит к шее прекрасной девушки, как вокруг себя Азариэль почувствовал нестерпимый холод, словно он в бездне. Вокруг него всю стало каким-то нереалистичным, краски мира стали тускнее. Азариэль заметил, что сам ход времени уменьшился в несколько сот крат. Всё пространство стало стынуть и превращаться в густеющую, а потом и статичную картину, словно он смотрит на неё в галерее. Кожа ощутила мороз и словно десятки маленьких игл пронзили её, холодок вьётся и пробивается под тело, в саму душу. Пространство задрожало, когда внутри, в самой душе раздался голос:

– Внимай мне, «Отцу ужаса», повелителю хаоса и владыке тьмы. Твоё ущербное сознание меня расценит как пустоту, бездну. Пускай, но я, моё естество и сама суть намного глубже. Я есть всё, ибо пустота повсюду. Я не смерть, ибо я та бездна, в которую ныряют ваши души, когда вы умираете. Я не разрушения, а всего лишь тот хаос, который вы несёте. Я есть Ситис.

После того, как имя силы, что с ним связалась, прозвучало, вся душа парня промёрзла до самых глубин от страха, ибо по сравнению с ним самые могущественные слуги зла – беззаботные и наидобрейшие дети. Он – бывший рыцарь и крестоносец, изгнавший скверну Люция, поборовший Рихарда систисопоклонника и не может пойти по пути, который ему предлагает эта тёмная сущность.

– Что тебе нужно? – робко и кротко вопросил Азариэль.

– Не мне, – холодным как лёд и грубым, словно речь дракона голосом начал Ситис. – Тебе нужно спасение Аквилы, и лекарство от одержимости. Я готов их предложить в обмен на одну услугу.

– Какую?

– Ты станешь моим глашатаем бездны и Герольдом Пустоты. Я хочу, чтобы моё влияние на этот мир не уменьшалось, а рвение и победа Даэдра может этому помешать. И твоей миссией станет это предотвратить. Ты понесёшь моё знамя и вобьёшь его в гнилое сердце Люция. Ты станешь воплощением меня в этом мире.

Ситис был краток. Владыка пустоты явно дал знать, чего он хочет и чего требует. Без прелюдий, длинных начал и помпезных речей. Отец ужаса знал, что хотел и осознавал, что предлагал.

Азариэль видел, как лезвие клинка вот–вот коснётся нежной шеи Аквилы и рассечёт его до крови, а от одержимости навряд ли получится избавиться. Всё просто взывало к тому, что бы стать герольдом самой пустоты. Но быть с Ситисом, это означает отвергнуть всё то, чему учили в Ордене, все те постулаты и священные принципы. Присягнуть на верность ему – отвергнуть весь свет, все клятвы и всё хорошее, что некогда было с Азариэлем. Он чувствует, что акт с этой тёмной сущностью пустоты сулит ему лишь страдания и гибель, но дружба с Аквилой, желание её спасти из-под лезвия, коснувшегося кожи, оказывается сильнее.

– Да, я с тобой, – кратко кинул Азариэль и был возращён к реальности.

После этих кратких слов клинок палача завершил путь, но он пошёл дальше, рассеяв воздух. На месте, где должна была стоять Аквила, зияла пустота, словно тут никогда девушка и не стояла.

Разъярённый воин, резко, полыхая от злобы, развернулся и метнул свой взгляд на Азариэля, который стоял в недоумении.

– Переродись во тьме, – шепнул Ситис и у Азариэля налитые свинцом веки сомкнулись, отчего он рухнул на землю, провалившись в глубокий сон, не воспринимая ничего, что развернулось за пределами его вернувшегося в здоровую целостность сознания.

Глава 25. Ожившие лики прошлого

На следующий день. Утро.

Азариэль удивительно легко открыл глаза и увидел потолок дома. Он лежит на той самой кровати, что и несколько часов назад. Под собой, спиной, он чувствовал чистые постели и само шуршание простыней, их шероховатый покров и мягкость сена. Внутри альтмер чувствовал состояние абсолютного спокойствия и пустоты, словно в его душе открылась бездна. Больше ничего не горит, не ворошит и не ноет от нестерпимой боли.

Голова альтмера приподнялась, и эльф осмотрел собственное тело. Кожаный камзол снова отсутствовал и лежал где-то у кровати. На Азариэле лишь сшитые из кожи чёрные штаны.

Бывший рыцарь смог подтянуться и облокотился частью спины на стенку и принялся себя обсматривать. Эльф осматривал себя и удивлялся тому, что с ним случилось за несколько часов. Опухоли, гнойные нарывы и чумные бубоны полностью пропали. Кожа ровная, как и до мириад болезней. Место пореза, оставленное тяжёлым топором старого противника, полностью зажило, не оставив даже шрама.

– Ох, почему я отключился? – тихо, шёпотом, еле слышимо задал вопрос себе Азариэль.

– Нужен сон, очень глубокий сон, чтобы перестроить твой организм и настроить его на тоннаж пустоты. Чумные миазмы Баркуна слишком глубоко пропитали твоё физическое естество, и чтобы их изгнать мне нужен был покой души твоей, – из пустоты прозвучал грозный ответ.

«Что же я наделал?» – в уме роняет Азариэль вопрос, наполненный печалью от того, что ему пришлось отречься от всего, что делало его тенью рыцаря Ордена. Азариэль вспомнил, как вчера отбросил все клятвы верности памяти погибшему Ордену, Тамриэлю, Империи и самим богам. И теперь он не длань сил света, что героически выжигает ересь, не наёмник, вставший на путь исправления, а падший мер. Теперь он герольд самой бездны, глашатай хаоса, что понесёт чёрное возмездие силам зла, дабы восстановить равновесие. – «Что же теперь с Баркуном?» – подумал про себя бывший рыцарь.

– Ты думаешь, что поступил неправильно, думаешь, что погубил себя. Одумайся смертное существо, оболочка плоти для души. Ты спас и себя и то, другое существо, которое носит имя Аквилы. Насчёт Баркуна твоей тонкой душе не стоит волноваться, его изгнала пустота, вместе с его пси-доменом, планом, в Обливионе.

«Что?» – также про себя вопросил Азариэль, привыкая к собеседнику в голове.

– Баркун – результат нечестивого незавершенного договора между двумя принцами, их порождение, которому дали маленькое царство в Обливионе. Хоть его даэдризация в ранге принцев не была завершена… из тебя он исторгнут. Но его поражение в самом царстве тьмы вызвало и падение домена.

– К-как он появился?

– Чемпион среди слуг Периайта был отдан на заклание Намире. И она сделала из жертвы воителя болезней и отвращения, наделила его толикой своей силы. Оставалась только дать ему корону, условием которое было подчинение тебя. Но я прервал процессы одержимости и теперь это снова мелкий дэйдра.

Голос Ситиса был груб и холоден, словно промёрзлая бездна, которую он и воплощает. И Азариэль ещё окончательно не свыкнулся с мыслью о вечном собеседнике, воплощавшим сам хаос.

– Ты должен найти Люция и покончить со всем этим. Найди повелителя воинств шестнадцати ересей и заставь его отойти от дела. Мечом иль словом – неважно.

– А Аквила?

– О, малодушные и мнительные смертные. Твоя знакомая из рода смертных в порядке. Займись владыкой даэдра.

«Где мне найти Люция?» – вспомнив о предназначении, решил узнать у своего нового повелителя парень. – «Ну, или с чего начать?»

– Странники из прошлого помогут тебе узнать, – загадочно ответил владыка пустоты и скрылся в неизвестных измерениях.

«Сит… эй, мне нужна помощь!»

Сколько бы Азариэль к нему не взывал, всё оказалось бесполезно. Ситис покинул его сознание, на какое–то время, и парню даже показалось, что говорил с самим собой. Ему на мгновение показалось, что это лишь безумие, вызванное каскадом событий, но исцелённое тело не оставляло сомнений.

Азариэль поднялся с кровати, ощутив под босыми ногами холодную поверхность досок, и твёрдой походкой поспешил в прихожую, где надеялся увидеть Ремиила. Он схватил камзол, натянул его на себя и быстро скрыл металлические пальцы перчаткой.

– Такая быстрая регенерация тканей. Такое даже мастеру–магу школы восстановления непосильно. Это всё странно, – раздался голос из прихожей.

Азариэль вошёл в комнату и увидел, как Ремиил, облачённый в обычные домашние одежды – рубаху и штаны, ведёт беседу с деревенским лекарем.

– А кома? – спросил хозяин дома и тут же повернул голову на пришедшего в чувство Азариэля; серебристых глазах промелькнуло диво.

– Ну ладно, меня ещё ждут раненые, а вы разбирайтесь, – поспешно, с нотами напряжения в голосе, сказал лекарь и поспешил удалиться из дома, оставив двух бывших рыцарей вдвоём.

Ремиил смотрел Азариэлю прямо в глаза, сверля его взглядом. Альтмер во взгляде своего друга чувствовал явную радость, но смешанную с недоверием и толикой подавленного страха. Высший эльф знал, что поверить в столь скорее выздоровление, без вмешательства потусторонних сил, практически невозможно, но его друг оставил это

– С выздоровлением, – косо улыбнувшись, сказал Ремиил и добавил. – То, что произошло вчера я не стану никому говорить. Пропажа Аквилы и твоё скорейшее выздоровление. Спишем это на промысел Акатоша, не так ли? – и после этих слов заключил друга в братские объятия. – Я уж думал, что мы тебя потеряли. – Кратко чуть ли не шёпотом сказал хозяин дома.

«Ох, как бы я хотел, чтобы это было порождение света… моё здравие и исчезновение Аквилы… света», – подумал скорбно парень.

«Я – лучше света, и твоя служба мне, залог».

«Может ли тот, кто родился тьмою от зари идти против таких же как он? Если тьма разделится, как она способна с собой бороться?»

– Что было, пока я спал? Каковы потери? – волнительно задал свои вопросы парень, отмахнувшись от шёпота мыслей.

– Всё в порядке. К нам подошло подкрепление.

– Какое подкрепление? – насторожился Азариэль.

Дверь распахнулась, и в деревенский одноэтажный дом вошли три фигуры, три знакомых, которых Азариэль никак не надеялся увидеть. Первый – среднего роста данмер, с глазами, пылающими огненным рубином, усталым лицом и длинными волосами цвета чёрного базальта, с серебряными прожилками. По изувеченному носу и шраму на лице альтмер узнал того, кто вёл Орден в последней битве. На тёмном эльфе повисло длинное, практически в пол пальто, скрывшее тёмные штаны и сапоги. Прямо за ним высокий нордлинг, с чёрным волнистым волосом, в кожаной облегающей куртке, штанах и сапогах под колено. Азариэль узнал в нём человека, который сильнее всего скорбел в день после решающей битвы. Ну, последний – закованный в броню элитной службы императора человек, черты, лица которого теряются под тенью зловещего шлема.

«Когда я видел их в последний раз?» – с вновь возникшей тяжестью у сердца, словно на душу повесили гирю, мелькнули в голове мысли. – «Три… четыре года назад». Светло-золотистая рука поднялась и указала на вошедших, а уста робко стали произносить имена:

– Тилис… Ариан…

– В нашей работе – без имён, – отчеканил хладным голосом Клинок, и убрал ладонь с рукояти катаны.

– Что вы здесь делаете? Тилис, Ариан я вас не ожидал здесь увидеть. О, Акатош, где вы всё это времени пропадали? Господин Регент, почему вы тогда покинули Орден? Ариан, ты где был. После битвы? – вопрос за вопросом скоротечно покинули уста Азариэля, душа которого слабо сотряслась от того, что прошлые братья стоят рядом с ним.

– Тише-тише, Азариэль, – остановил поток вопросов Клинок. – Вы поговорите о прошлом чуть позже, а сейчас нас ждёт дело.

– Как вы нашли меня?

– Помнишь, ты разломал печать?

– Да, а как она работает?

– Твоя печать была отмечена заклятием «пометка», а когда она была сломлена, то активировала магический свиток, который был привязан к местности, где был сломлен активатор, а сообщил нам о твоей беде один стражник местный, которого твой друг отправил нам через свиток твой, – холодно ответил Клинок и сошёл на резкость. – Не до этого сейчас, зачем я был призван? Не только ради бандитов?

– Да, господин… наш враг, Люций, вернулся, – с дрожью сообщил Азариэль.

– Хм-м-м, – затянул Клинок. – А вот это уже не хорошо. Что ж, думаю, тебе следует послушать твоих друзей. Я им до конца не верил.

– То есть? – нахмурился Азариэль.

– Три дня назад они, по воле случая, вышли на меня и сказали, что один из опаснейших врагов Тамриэля поднимает голову. Поскольку я участвовала в уничтожении культов, мне было трудно в это поверить, и всё-таки.

– Да, – а зазвучал шероховатый медленный голос Тилиса. – Азариэль, мы бы здесь не появились без лишней надобности и это сам понимаешь.

– Мой лорд…

– Не надо. У меня больше нет этого титула, Азариэль. Я понимаю, ты хочешь о многом спросить и поговорить, но нас ждут другие дела.

«Какие дела?» – спрашивает у себя Азариэль. Тилис и Ариан – те, кого он не видел вот уже четыре года, те с кем связана важнейшая часть его жизни, те, кто сыграл не последнюю роль в судьбе. Он смотрит на Ремиила, но находит лишь немое непонимание ситуации в глазах друга, хотя внутри нордлинг явно осознаёт, что над Тамриэлем снова сгущаются тучи. Всю эту ситуацию охватывает гнетущая странность, которая медленно перерастает в нечто зловещее, что добром не закончится.

– Говорите, – произнёс Азариэль и приготовился выслушать всё, что угодно.

– Год тому назад я нашёл Тилиса, – заговорил Ариан, начав расхаживать из стороны в сторону. – Мои информаторы, с которыми я поддерживаю общение, сообщили мне, что видели одного из рыцарей Ордена.

– И?

– Предателей. Мне пришлось отыскать Тилиса, и мы стали за ним следить, пока не вышел на банду.

– А где ты Тилиса нашёл?

– Я занимался обучением неофитов в Гильдии Магов. Отделение Брумы, – ответил данмер.

– Хорошо, что дальше?

– А потом мы нашли Клинка и сообщили ему о предателе и его связи с Люцием. А через три дня он взял нас с собой, и мы оказались здесь.

– Я то думал, что мы всех предателей перебили.

– Ладно, ты про поход позже расскажешь, а сейчас нужно решить, что делать дальше с рыцарем.

– А вы его не убили? – Задал вопрос Азариэль.

– Он у меня в подвале, – притопнув ногой, ответил Ремиил. – Связанный.

– Можно я с ним поговорю, – попросил высший эльф и посмотрел на Клинка.

– Конечно, – дал ответ Клинок. – Только не сотвори с ним ничего. Он ещё мне понадобится на допросах.

– Да, пожалуйста, только он ничего внятного так и не смог сказать, – вымолвил Ремиил и одним движением отодвинул крышку погреба, открыв место входа.

Азариэль подошёл к дыре в полу. Хозяин дома протянул ему ручной фонарь, с зажженной свечой внутри, отбросившей тьму. Высший эльф взял его и спустился по лестнице вниз. В подвале Азариэль ощутил сырость и ароматы заготовок. Под ногами чувствовалась мягкая, но промороженная земля. На коже проступили мурашки от лёгкого непринуждённого прикосновения руки прохлады.

Парень вытянул руку с фонарём, рассеивая мрак. Перед ними предстало множество полочек, сделанных из дерева и практически вбитых в деревянные стены подвала, образующих не совсем длинный коридор. На полках стояло множество бутылок с алкоголем, банок с консервированными продуктами, а в конце стоит бочка с солью, у которой лежит предатель.

Азариэль подошёл к пленнику, который опёрся спиной на бочку. Его окутало столько мотков верёвки, что нагрудник вместе с руками практически не виднелись, и она была настолько сильно затянута, что пленник еле как дышал.

Парень подошёл ближе и пальцем за подбородок поднял разбитое побоями и окровавленное лицо пленника, чьи черты лица не могли быть узноваемы из–за количество запёкшейся крови на нём. Бывший рыцарь, без прелюдий и угроз холодно и кратко задал свой вопрос:

– Где Люций?

– Ах–хах, – последовал тонкий безумный смех. – Ты думаешь, что я тебе действительно скажу это?

«Будет трудно», – признался себе Азариэль в том, что с предателем будет трудно разговаривать – «но попробовать стоит».

– Ты же понимаешь, что тебя ждёт смерть?

– Конечно, – распухшие окровавленные губы рыцаря разошлись в зловещей улыбке. – Но я готов на это.

– Ради чего?

– Ради освобождения конечно. Смысл в мире, который скрепляет себя проклятыми догмами гнилой морали? Ты же сам понимаешь, что наша миссия – принести свободу, раскрепощение.

– М-м-м! – прорычал Азариэль. – Хватит об этом. Ты посмотри на себя – рыцарь, якшающийся с бандитами. Как же низко ты пал ради свободы. Пожалуйста, – схватил за элементы пластинчатой брони альтмер. – Скажи, где Люций? Скажи и я с ним поговорю?

– Нет, – был дан утвердительный ответ. – Зачем он тебе?

Лицо Азариэля, освещаемое тусклыми потоками лампового света, скривилось в недовольстве.

– А тебе есть разница? Скажи, когда в последний раз ты видел своего господина? Скажи, когда он в последний раз с тобой говорил?

– Когда мы резали, вас псов. Там он дал мне великую миссию собирать культ Дагона в Хай Роке. Сделать часовню, достойную имени его.

– Река Бьюлси, Оркрест, Танет, Чейдинхол, Брума – тебе эти названия что-то говорят? – заметив лёгкое помрачение в глазах предателя, мер продолжил. – Я вижу что говорит. Так вот, культов в этих местах больше нет. Все ваши ячейки вырезаны Клинками и Легионом. Всё ваше дело – уничтожено нами.

– Не может быть! – брыкнулся рыцарь. – Это ложь!

– Есть ли мне тебе смысл лгать? Ты думаешь, что этим я вытягиваю из тебя местоположение Люция, но ты ошибаешься. Так или иначе я его найду, а ты должен знать – всё ваше дело утоплено в крови.

– Нет, – огрызнулся «рыцарь». – Ложь.

– Истина. Ульхарит, «Кровавый Охотник», Экзарх Удовольствий, Лейтенант Дома Знаний – все они кормят червей, – Азариэль вспомнил того, с кем говорит, его имя явилось из глубин памяти. – Сигмунд, думаю, ты понимаешь, что дело всей твоей жизни потерпело крах.

Тяжело дались эти слова «рыцарю», произносимый сквозь сонм сомнений, и тягость терзавших его душу. Уста тяжело распахнулись, неся хриплую медленную речь, наполненную желчью:

– Я не знаю, где он. Единственный, кто может знать – Абессинского моря король, другого такого ты не сыщешь. Он с ним имел дела.

– Хорошо, – поднимается Азариэль, отворачиваясь от предателя. – Спасибо тебе. Знаешь, раньше я тебя бы убил… за предательство.

– Раньше?

– Да. Но, с меня хватит крови… слишком много на мой век. Живи, тебя ещё ждёт имперское правосудие.

– Прощение?

– Возможно,

– Я думал, ты нас ненавидишь.

– В ненависти нет силы, незачем больше ненавидеть, – сказал предателю Азариэль и быстро покинул погреб.

Азариэль поднявшись, снова осмотрел домик деревенского антуража и не нашёл в нём Клинка, который покинул это место.

– Ну что там? – сходу спросил Ариан. – Он тебе что-нибудь сказал?

– Да, он сказал, что положение Люция знает только «король Абессинского моря».

– Что ж, теперь мы знаем, где его искать, – сделал шаг вперёд Ремиил и закрыл погреб. – Давайте собираться.

– Стоп-стоп, Ремиил, ты думаешь направиться с нами? – удивился Ариан.

– Да. Враг напал на мой дом, угрожал моей семье, и я должен его оставить? Я – рыцарь Ордена, пускай и в прошлом, и не могу оставить такое. Да и предатель, главный мятежник, должен быть убит.

– Нет, Ремиил. Оставайся. У тебя дом, служба и эта деревня. Как они без тебя обойдутся? – пытается убедить его Ариан.

– Ремиил, – обратился Тилис. – Ты храбрый человек и был таким всегда, но опомнись. Твоя жена… она не сможет без тебя.

Сомнение охватило сердце Ремиила и это заметил Азариэль, который решил убедить своего друга остаться, заговорив тихо, но утвердительно:

– Ремиил, останься. Твоя погоня окончена.

– Я ещё могу сражаться.

– Бесспорно. Я говорю о том, что твои воинский путь окончен. Ты должен остаться здесь. У тебя дом, у тебя жена и не покидай их.

В комнате показалась женщина, облачённая в весьма хорошие деревенские одежды бретонского стиля.

– Ремиил, – дрожащей речью она обратилась к мужу. – Я… я была у нашего знахаря.

– И, Бринна? – стойкий рыцарь дрогнул голосом.

– У нас будет ребёнок,– кротко произнесла женщина и попала в объятия Ремиила, который её тут же приласкал.

Азариэль с остальными искренне рады, что всё так получилось. Ремиил теперь останется с женой, оставив расправу над предателем в руки троих и не подвергнет себя опасности.

– Ремиил, не бойся, мы покараем Люция.

На пороге снова объявился Клинок. Его лицо, наполовину утопленное в тени шлема, хмуро и невзрачно. Холодная речь прервала ликование двух сердец и торжество друзей Ремиила:

– И что же вы будете делать дальше?

– Я собираюсь его найти, – утвердительно ответил Азариэль. – Найти Люция и покончить со всем, что затянулось на четыре года. Всё началось с Капитулярия, я же закончу это.

– Азариэль, ты же не думаешь его победить Люция в его же логове? – хладно сказал Клинок. – Думаю, лон уже вобрал в себя такую силу, что с ним будет нелегко справиться.

– И что вы предлагаете?

Немного повременив, Клинок дал ответ:

– Я знаю, куда ты можешь его привести. Наверняка такой враг заручился поддержкой даэдра, которые ценят воинскую честь и терять их поддержку он не захочет. Далеко к северу от Хай Рока есть один островок, где живут… воинствующие сектанты. – Клинок достал миниатюрную карту Тамриэля, вырезанную на дощечке и показал альтмеру островок.

– И что же вы желаете?

– Отправляйся и найди Люция, а потом предложи ему честно сразиться. Предложи ему показать свою воинскую мощь и мастерство, а так же ещё раз подтвердить перед даэдра право командовать войсками. Распали в нём тщеславие и гордыню, потяни за них и веди на бой.

– Сектанты… не…

– Не бойся. Клинки всё устроят, а теперь, – Клинок обратился к старому «рыцарю». – Вам необходимо собираться, господин Ремиил.

– Почему? – возмутился норд.

– Такова воля наша. Приказ императора – этой деревни больше не существует. Таково требование госбезопасности и никто не должен знать и даже предполагать, что тут были слуги сильного архиврага имперского спокойствия.

– А как же нам быть? – раздосадовался Ремиил, недоумевающе посматривая на Клинка. – Где мне жить?

В руках Агента Клинков оказался свиток, запечатанный алым сургучом, на котором красуется символ дракона.

– За заслуги перед Империей, мы даём вам это право на дом в Вайтране. Отправляйтесь туда и стройте свою жизнь. Об остальных жителях деревни Империя позаботится.

– Как?

– Раскидаем по городам, в лучшем случае, – ответил Клинок и скоротечно покинул дом. – Кто знает, какова воля императора…

– Ремиил, – обратился Азариэль. – Если будешь в Вайтране, скажи Лире, что я… ты сам знаешь, что сказать.

– И что же мы будем делать? – вопросил Ариан. – Неужто у меня выдался шанс мести?

– Тише, Ариан, – предостерёг Тилис. – Это путь скользкий и он ведёт в никуда.

– Сначала нам нужно найти «короля», – Азариэль закинул на плечо сумку. – Думаю, с этим у нас проблем не будет.

– Почему?

Ответ взял Ариан:

– У моего знакомого, в Хаммерфелле, есть одна торговая лодочка, можем взять. Что желанней для пирата, чем торговое судно?

Глава 26. Абиссинский «Король»

Спустя две недели. К югу-востоку от Строс’Мкай.

На море воцарилась хорошая благоприятная погода, которой позавидует любой капитан на морях, будь стоящий у руля лодки или у штурвала имперского галеона. Небеса тонули в солнечной лазури, отчего небесный свод становился ещё голубее, светлее. В лицо бьёт лёгкий и мягкий морской бриз, который только делал мореплавание намного приятней.

Азариэль стоит на самом носу длинной лодке и всматривался далеко в море, высматривая большой корабль или целую флотилию. Тилис занял место у руля лодки, в самом её конце, и пытался её направлять соответственно направлению полученным координатам. Ариан же старается управиться с единственным парусом так, чтобы его не отстегнуло или порвало, ибо ткань, из которой он был сделан, была слишком старой и потрёпанная и могла разойтись на куски в любой момент.

– Как же нам повезло с этой лодочкой, – жалуется Тилис. – Она же вся разваливается.

– Другой не было, – ответил Ариан. – Азариэль, помог бы.

Высший эльф с небольшим удовольствием ловит на своих щеках капли морской влаги, и как настойчивый бриз бил ему в лицо. Это ощущение морской стихии только подогревало в Азариэле рвение. Альтмер, хоть и старался высмотреть цель, погрузился полностью, настолько глубоко, что не слышал, как плещется морская гладь за бортом, в собственные размышления и воспоминания.

После тёплого прощания, трое наследников Ордена направились в единственное место, где могли знать хоть что-нибудь о короле пиратов. Практически без остановок, меняя экипаж за экипажем, телепорт за телепортом, и периодически на своих двоих они чуть ли не летели на юг Хаммерфела. Только там могла проскользнуть информация о местонахождении искомого. Из первых же городов их отправили на славный и старинный Строс’Мкай, где на острове они выложили немалые деньги, чтобы хоть что–то узнать о короле пиратов. Им указали, их направили в единственное место – на юго-восток от острова, говорили, что в последний раз именно там видели страшный корабль с адским капитаном. И Азариэль с Тилисом и Арианом ухватились за призрачный шанс. За последние септимы они купили потрепанную временем и морем ветхую лодку у старого моряка и отправились на поиски.

Азариэль полон внутренних душевных терзаний. Перед ними стоит задача склонить к помощи персоналию, покрытую тайнами и ужасными легендами. «Адский капитан, чей взор горит огнём» – как о нём частенько выражаются и часто говорят, что он жестоко расправляется с вражескими матросами. Мера пробирает холодок лёгкого страха от того, что им предстоит жуткая встреча.

– Акатош, дай мне сил, – взмолился Азариэль.

Ариан и Тилис смирились с тем, что придётся встретиться с самым опасным персонажем во всей истории Тамриэля, который сейчас выходит на центр сцены жесткого театра, где развернулся кровавый спектакль, решающий судьбу всего мира. Только Азариэль полог тревоги.

– Сколько днееей, сколько ночеееей, – попытался запеть Ариан. – Кажется, у нас плохи дела. Хлеба на день осталось. Есть ещё удочки.

– Их есть будем? – иронично вопросил Азариэль. – Если мы его сегодня не найдём, нам придётся поворачивать корабль и возвращаться в порт.

Вот уже больше четырёх суток трое воинов бороздили на лодке море в поисках пиратского корабля, на котором плавает самая опасная команда на всём морском западе. Запасы провианта подходили к концу. Сами ветхие борта лодки готовы были разойтись на доски, из которых они сделаны, а парус разлететься в клочья на лохмотья ткани. Если они не найдут короля пиратов в ближайшие несколько часов, то можно будет спокойно поворачивать к берегу, чтобы не пойти ко дну.

«Где же твой голос, когда ты нужен, будь ты проклят» – злоба родилась в уме альтмера.

Больше всего Азариэля напрягло то, что Ситис смолк. Вот уже две недели не звучал его голос из бездны, словно он отстранился от сознания альтмера, став безмолвным наблюдателем того, что происходит вокруг Азариэля.

«Где же теперь Аквила?» – вопрос ворвался в ум, развеяв остальные размышления. Азариэль полон мыслей о том, куда делась его подруга. Только ему стоило найти её, только замелькал шанс всё наладить и вновь сдружиться, как судьба внесла свои коррективы в жизненный путь двух душ. Тревога за девушку смещается тревогой и беспокойством перед неминуемой встречей со злом.

Азариэль отстранился от собственных размышлений о прошлом и Ситисе и стал внимательней всматриваться в горизонт. Вдалеке, практически на самом краю горизонта показалась чёрная точка, одиноко бороздящая море. Парень достал подзорную трубу и стал въедливо всматриваться вдаль.

– Впереди какой-то объект, – заговорил Азариэль. – Сейчас-сейчас.

Приближённое, слегка размытое изображение показало, что это корабль. Отсюда не было видно его деталей, но он очень был схож с теми, которые используются в имперском флоте. Габариты и масса корабля ошеломила Азариэля – он похож на большой имперский галеон – с чёрными парусами и без флага.

– Прямо по курсу корабль! – заорал Азариэль.

– За вёсла, – в приказном тоне сказал Регент.

– У нас нет вёсел, Тилис, – говорит Ариан. – Сейчас они сами подойдут.

Как и говорил бывший Префектор, корабль стал медленно приближаться к торговой лодке, и судёнышко пошло к нему на встречу тихим ходом. В предвкушении грядущего, в предчувствии танца стали и клинков, Азариэль обхватил покрепче рукоять своего меча, сжимая её у бедра как можно крепче.

– Что ж, сейчас посмотрим, каков этот капитан, – раздались речи Ариана.

С мизерным ускорением лодка направилась к неизвестному кораблю, который так же подходит к ним. Смотря на чёрную парусину, Азариэль размышлял, что будет дальше и как себя может повести капитан пиратов. С одной стороны, судя по слухам, он их мог сразу сожрать, даже не слушая цель их визита, и тогда вся пьеса кончится печальным и несколько позорным финалом. Но с другой стороны, не будь капитан умным и рассудительным он бы не стал властвовать над пиратским сбродом к западу от Тамриэля и поэтому сохраняется шанс, что он их выслушает.

«Где же ты?» – мысленно обратился Азариэль к пустотной сущности и не получив ответа пребывает в безмолвии.

Через полчаса лодка медленно, плавно приблизилась к судну, и у Азариэля не осталось сомнений, что это именно пиратский корабль. Чёрные дырявые паруса висели на трёх высоких мачтах. Черный как зола из Обливиона флаг реет над главной мачтой, внушая ужас в любого моряка. Нос корабля украшен фигурой скелета, держащего в руках клинок, который уставлен в горизонт, словно грозя Тамриэлю. Сами бората корабля были сделаны из тёмных пород древесины и осмолены так, что весь корабль становился чёрным и страшным, словно он вышел из вод преисподней.

Азариэль посмотрел наверх корабля и увидел, как к краю правого, с которого они и заходили, борта постепенно стекались пираты, не верящие в то, что кто-то к ним сам, по собственной воле подошёл.

– Что будем делать? – задал вопрос Ариан.

– Вежливо попросим капитана о помощи. Думаю, он чтит этикет переговоров, – прозвучал ответ Азариэля, полный безысходности. – Будто у нас есть выбор?

Внезапно к борту подошёл высокий человек, облачённый в серые одежды. С лодки можно увидеть, что это камзол цвета простого камня и треуголка. Он внимательно посмотрел на незваных гостей, и альтмер знает, что сейчас их просто оценивают, представляют ли они серьёзную угрозу.

– Что вам надобно!? – послышалось с корабля.

– Аудиенцию с твоим капитаном! У нас к нему дело!

Азариэль не видит лиц на палубе, но чувствует, что пираты явно ошеломлены от того, что кто–то добровольно ищет встречи с их капитаном. Они свято верили в то, что никто в здравом уме не станет искать встречи с их командиром.

Пираты скинули верёвочную лестницу вниз, так что она с характерным звуком ударилась о днище лодки.

– Вот, они нам подают лестницу. Это культурный и интеллигентный народ.

– Всё издеваешься, Азариэль, – к лестнице подошёл Тилис. – Что ж, давай посмотрим, как ты будешь с ними говорить.

Тилис и Ариан не разделяли слабого сарказма, ибо не знали, чего можно ждать от безумного капитана и его жесткой команды и это неизвестность действительно пугает. Азариэль же пробираем страхом до дрожи, но умело подавляет в себе каждый позыв ужаса, усилием воли.

Азариэль взялся за лестницу, перекинул клинок через спину, покрытую кожей поношенного камзола, и стал взбираться наверх. Он знал лишь одно, если Люций вёл дела с капитаном пиратов, то командир лихих морских волков должен знать, где может скрываться архипредатель… по крайней мере может ведать, где устроил своё логово враг.

«Проклятье, что-то неладное», – твердит себе альтмер, понимая, что просто так их к капитану не пустят.

Все троя взобрались на палубу и тут же были окружены плотным кольцом оружия – копья, скиммитары, мечи устремились острием в их груди. Мельком пробежавшись взглядом, Азариэль насчитал не менее тридцати воителей. Каждый пират одет практически однообразно, на каждом были рваные лохмотья, прикрывавшие верхнюю часть ног и торс. Обычно это били порванная рубаха и изодранные оборванные штаны.

Азариэль осмотрелся. В действительности, корабль напоминал перестроенный имперский галеон, окрасившийся в чёрные краски. Такая же широкая палуба, под которой может разместиться целый гарнизон, на которой стоит несколько больших гарпунов и скорпионов, последние видимо помогают при абордаже. Отовсюду доносился столь привычный корабельный скрип, так приятный каждому моряку, но действительность не позволяла парню долго заниматься созерцанием устрашающих и мрачных видов корабля.

С обнажёнными оружием пираты наблюдают за тем, как к ним прямо в лапы пришла добыча. Редко к самим пиратам приходит кто-либо по своей воле и подобное их удивляет.

– Что столпились?! Работа простаивает! А ну все по местам! – расталкивая пиратов, в приказном тоне пропитым голосом кричал высокий человек.

– Эй, у нас тут крысы сухопутные, – сказал кто-то из пиратов.

Азариэль посмотрел на командира. Это оказался более-менее прилично одетый норд. На нём треплется длинный серый тканевый имперский камзол, только изрядно ободранный. Бесцветные штаны уходили под высокие сапоги, высотой под коленку. Его взгляд суров, как ледяные пустоши Скайрима, а лицо грубо, украшено шрамами.

– Что забыли сухопутные крысы у пиратов? – с долей презрения начал норд. – Если хотите прожить ещё несколько минут, назовите, хотя бы одну причину, чтобы я на вас не спустил своих псов? – жёстко потребовал человек.

– Кто вы? – спросил бывший Регент.

– Я старший боцман этого судна. – Грубым, посаженным от рома, голосом ответил норд. – Но тебе-то есть дело?

– Мы здесь, потому, что нам нужен ваш капитан, – заявил Азариэль, сдерживая страх, подавшись плечом вперёд. – Позови его.

– Звать капитана? – Возмущённо задался вопросом боцман. – Ох, чувствую время вашей жизни, идёт уже по секундам. – И предъявив угрозу, норд крикнул. – Парни!

Оставшиеся в стороне пираты в унисон вынули клинки и ножи и стали стекаться к «гостям» корабля, вновь с попыткой взять их в кольцо. Лицо каждого члена команды исказилось в гримасе жестокости, злобы и чувства наживы. Рапиры, абордажные ножи, сабли, скиммитары: всё это и многое другое своим острием смотрело на троих воинов.

– Впредь, тушки, советую быть вам осторожнее со словами, а не то отправитесь на корм рыбам, – с чувством бравады и превосходства, смакуя собственные слова, твердил боцман.

Азариэль в ответ лишь слегка улыбнулся, посмотрел на своих спутников, которые обхватили рукояти собственных клинков, и, сделав снисходительный взгляд, соизволил пояснить цель собственного визита:

– Я с твоим капитаном хочу поговорить насчёт Люция, того, который из Ордена.

Взгляд боцмана сделался испуганным, и даже появилось такое ощущение, что он в пространном ужасе оказался, когда в воздухе зазвенело имя архипредателя. И даже бывалые пираты, чьи косматые лица и жестокая ярость могли вселить ужас в любого мореплавателя, попятились от высшего эльфа, словно он произнёс слово из древнего проклятия. В этот момент в глазах каждого пирата проскользнул еле ощутимый ужас.

Внезапно послышалась реплика, разорвавшая повисшее молчание, произнесённая грубым голосом пропитого дреморы, наполненная неконтролируемой злостью и яростью.

– Вы что, помёт скамповый, совсем обалдели! Почему работа простаивает?!

– Капита–а–а–н! – чуть ли не завопив, воззвал к своему покровителю боцман. – Тут спрашивают насчёт Люция.

– Чтоооо!!! – послышался злобный, на пределе ярости голос капитана. – Кто эти…!!!

Последние слова пропали в реплике боцмана, который, посмотрев в глаза Азариэля с сочувствием, сказал:

– Я вам сейчас не завидую. Лучше прыгайте за борт. Может, кто из вас и спасётся. – И усмехнувшись, норд отошёл в сторону.

Примеру своего боцмана последовал и экипаж. Пираты как шуганные поспешили разбежаться на безопасное расстояние, чтобы оттуда вести наблюдение за происходящим. Никто не хотел попасться под горячую руку своего беспощадного капитана.

Азариэль вышел на середину палубы так, что между ним и высоким крупным капитаном была только мачта. Парень внимательно смотрел на командира пиратов и не мог поверить, кем он оказался в действительности. Редгарские сапоги покрывали до колен свободные, но только грязные и штопаные белые штаны, чем–то похожие на шаровары. Грудь утягивает кожаный жилет, накрывавший что–то среднее между рубахой и кофтой с широкими рукавами, не доходившими до кистей рук. И эти жилет, вместе висевшей под ним одеждой, уходили под белые штаны, что держались на широком кожаном ремне. По своей одёжке он напоминал обычного редгарского морского налётчика, и только лицо капитана отражало его истинную сущность. Острый подбородок, тёмные, как смоль и бездна глаза, красная символика на лице, как у воителей из Выженных Пустошей и рога, торчащие сквозь длинные волосы. Это оказался дремора, в чьих пламенных очах играет огонь ненависти.

Адский капитан смотрел прямо в глаза Азариэлю, и они встретились взглядами. Внутри альтмер подавил все приступы страха и паники, загоревшиеся в нём. В последний раз он видел такой взгляд четыре года назад в битве с дреморами Дагона под Цитаделью. И боль тех дней заполнила сердце мера.

«Дай мне сил» – незнамо к кому обратился Азариэль, чувствуя, как слабость и паника разливается с кровью по его телу. Он берётся за меч, чувствуя, как свет внутреннего зачарованая питает его силой, становится опорой посреди бури эмоций.

– Ты посланник Люция? – грубым, полной еле сдерживаемой злобы, голосом спросил капитан. – Ты пришёл отдать долг?

– Нет, я не его посланник, – еле дрожащим голосом ответил Азариэль.

– Тогда кто?

– Мне нужно знать, где скрывается Люций, – сдрожащей требовательностью произнёс парень.

– А что ещё тебе надо? – возмутился дремора. – Может тебе ещё и сокровищ в придачу дать и корабль подарить.

Азариэль понимал, что эти пираты – скверный и не весьма отзывчивый народ, но он заметил, что глава пиратов к архипредателю испытывает не самые тёплые чувства, ибо тот ему что-то должен, чем и решил непременно воспользоваться.

– Ты говорил, что Люций тебе должен.

– Не твоего убогого ума дело, – огрызнулся капитан. – Кто ты такой вообще?

– Назови сначала своё имя.

– В именах есть сила, парень, ты должен это знать.

Бывшему рыцарю надоело это разглагольствование, вопль души, нервозность, взывает к клинку, да и он видел, что сам капитан только ждал повода, постоянно стараясь подвести диалог к логичному исходу.

– Ну, хорошо, глава пиратов, капитан этого корабля, я вызываю тебя на дуэль. Если я побеждаю, то ты мне назовёшь место Люция, а если же победишь ты, то я стану твоим пленником, – С наигранной экспрессивностью бросил вызов Азариэль.

– А твои подхалимы? – капитан указал на тех, кто пришёл с Азариэлем.

– Они согласны, – отвечает парень, с опаской посматривая на пиратов, застывших в ожидании боя.

– Если ты так хочешь, – криво улыбнувшись, вымолвил дремора и, наполнив палубу лязгом скиммитара, пошёл к альтмеру.

В руках у капитана альтмер увидел чудной меч, формами сильно напоминает ятаган или саблю, но с очень широким лезвием, расширяющуюся, к концу клинка, охваченный язычками пламени.

Клинок об клинок с металлическим звоном два бойца решили разрешить завязавшийся между ними спор с помощью холодной и бесстрастной стали, выбив из удара сноп искр и пламени.

Адский капитан начал атаку подобно жесточайшему шквалу. Град сильнейших ударов обрушился на парня, их оставалось только парировать. Дремора оказался невероятно быстр. Он сделал отскок в сторону и попытался ранить парня с левого бока. Азариэлю лишь оставалось совершить кувырок назад, чтобы сохранить дистанцию.

Бывший рыцарь сжал свой клинок двумя руками и снова почувствовал давно забытое чувство. По его конечностям снова побежало чувство уверенности и рвения. Азариэль вновь ощутил, как меч Верховного Магистра наполняет его силой и уверенностью, ведущей к победе.

Клинок дреморы рассёк воздух, высекая из воздуха пламень, и Азариэль нагнулся и отпрыгнул тут же назад, чтобы не коснуться острия. Альтмер отступает к борту корабля под напором капитана и кажется, ещё немного и его опрокинут.

– Я пущу тебя на корм акулам!

Азариэль понимает, что он не может, не должен проиграть. От него зависит будущее мира, будущее его жителей, а посему он должен выиграть этот бой. Тёплый свет миссии, святого предназначения предал ему силы и альтмер перешёл в наступление. Штормом рубящих верховых ударов он заставил капитана отступать, после чего сделал шаг назад, уходя из-под выпада противника, который медленно перешёл в замах и удар сверху. Азариэль прокрутился возле капитана и оказался у него за спиной, в эту же секунду совершив рубящий удар, но дремора моментально наклонился и из положения сидя попытался подрубить парню ноги. Однако бывший рыцарь высоко подпрыгнул, и лезвие с музыкальным звоном просто рассекло воздух. И когда парень приземлился, он направил лезвие меча в ключицу капитана, но тот успел поставить блок и два клинка со звоном ударились друг об друга.

Команда смотрела с заворожением за чудным боем, ибо ещё никто не видел, чтобы капитан дрался с таким противником. Никто и никогда. Обычно бои, которые вёл их король, заканчивались за несколько секунд, вспоротыми животами врагов.

– Ещё не устал, деточка? – стараясь поддеть своего оппонента, кинул капитан корабля.

– О, а я подумал, что ты сдаваться захочешь.

Капитан разъединил лезвия, и сила инерции потянула Азариэля вперёд, но он быстрым движением развернулся и встретил блоком удар, которой, король пиратов хотел направить ему в спину.

Бывший рыцарь отступил на два шага назад, когда удар оказался отбитым, и оказался стоящим спиной к мачте, лицом к морю. Азариэль попятился к мачте, а его враг напирал.

Капитан корабля обхватил рукоять двумя руками и с рёвом ринулся к Азариэлю. Враг нанёс со всей силы тяжёлый рубящий удар, способный раздробить любой доспех, но высший эльф сделал шаг в сторону и скиммитар противника погрузился в дерево мачты так, что лезвие наполовину ушли в неё, опалив древесину.

Азариэль не теряя не единого мига. Он знал, что первые полторы секунды капитан будет в прострации, а посему нужно был действовать моментально. Мер в один момент оказался за спиной у главного пирата и взял его за длинные волосы. После чего со всей силы ударил его пару раз лицом об мачту и сразу же ткнул в живот, в область почек, рукоятью меча, но на этом Азариэль не остановился. Пока капитан пытался осознать, что происходит, чувствуя на губах кровь от сломанного носа, Азариэль ударил носком сапога в область коленки и король пиратов подкосился. И свой финальный удар Азариэль нанёс подошвой сапога в лицо, чем чуть не вырубил капитана.

Король пиратов, практический выбитый из сознания, со сломанным носом и ушибом лица упал спиной на палубу, распластав конечности, обливаясь кровью из носа. Спустя мгновение лезвие клинка было приставлено к тёмной шее дреморы, готовое рвануться и отправить душу капитана в Обливион.

Команда не собиралась оставаться безучастной, ибо каждый чувствует ответственность за своего капитана и уважение на страхе. Лязгнуло всевозможное оружие и под собственное улюлюканье и рёв устремились к месту боя, но Ариан и Тилис встали барьером между Азариэлем и разъярённой командой, удерживая последнюю на месте.

– Стойте! Стойте! – тяжко прохрипел капитан. – Бой окончен.

После этих слов он, применяя максимум усилий, вставая на четвереньки, поднялся, и стоя, покачиваясь от головокружения, всё же сказал:

– Он победил, – положив руку на плечо Азариэлю, признал капитан. – Победил.

– Теперь ты скажешь, где прячется Люций? – с чувством злобы, спросил парень.

– Да, но не сейчас, пройдём ко мне и друзей своих прихвати, – и развернувшись к команде, громогласно с помпезностью заголосил. – Ставьте курс на Трас.

– Но капитан?

– Выполнять, крысы морские!

Пираты могли лишь подчиниться, и команда рассосалась по палубам и мачтам, сменяя курс и перенаправляя корабль на далёкий юго-запад.

Пятеро пошли к большой резной двери, украшенной сигилами даэдрического толка, исчерченные на образе клыкастой морды. Они идут небыстро, ступая через толпу везде снующих матросов.

– Босс, я не ослышался, – сиплым голосом обратился боцман, поправляя треуголку. – Мы отправляемся на Трас?

– Да, пора потребовать должок.

– Босс, вы хотите пойти против шавки шестнадцати.

– Ты что портки обмочил? – разозлился капитан. – Он не более чем пёс, цепная собака, которую заставили служить.

– Нет, босс. Как бы нам это боком не вышло.

– Так, мне твоё нытьё осточертело. Иди займись делом и присмотри за матросами, чтобы они

– Да, босс.

Боцман ушёл в сторону, оставив капитана одного с тремя «гостями». За дверью кроется тёмный коридор, освещённый немногими масляными лампами и, минуя несколько метров по настилу из чёрного ковра, они подошли к другой двери, выполненной из дуба цвета золы и окованной серебром.

– Проходите. – Бросил дремора и открыл дверь.

Внутри каюты капитана Азариэль помимо кровати где-то у стены увидел рабочий стол, заваленный бумагами и картами, на которых лежат карандаши, да компас с золочённым секстантом. Свет источается сквозь широкие окна да от нескольких ламп, внутри которых полыхает масляный фитиль. У стен Азариэль увидел несколько полок, наполненных книгами и свитками, а у окон стоит большой кованный сундук, с незнамо чем.

– Зачем ты нас сюда привёл? – спросил Тилис.

Капитан сел за кресло с высокой спинкой, став рассматривать и копаться в картах, предварительно кинув меч рядом.

– Не каждый раз к тебе припираются тушки и ищут человека, который мне задолжал. Что вам от него надобно?

– Это наше личное дело, – ответил Ариан. – Скажем так, он заслужил смерти за дела свои.

– Что ж, ваше дело, – капитан поднялся и подошёл к одному из шкафчиков и вынул литровую простую бутылку, с плещущейся светло-золотистой жидкостью и протянул её альтмеру. – На, выпей.

Азариэль коснулся горлышка и отпил. Ром неимоверно обжигающей струёй потек по гортани, чуть ли не сжигая её. Это оказался очень крепкий напиток, от которого даже нордлинга могло свалить наповал.

– Ох, зачем ты мне это дал?

– Награда за победу, ибо не каждый раз объявляется герой, чьих силёнок хватает, чтобы меня победить.

– Что ты от нас хочешь? – спросил Азариэль. – Зачем ты нас сюда привёл, что ты замышляешь?

– Вам нечего бояться, когда вы здесь, – стараясь сгладить обстановку, довольно спокойно начал капитан. – Я говорю о том, что никому из вас не победить того, кого вы ищите. Он стал слишком силён и ваше путешествие – это путь в один конец.

– Мы уничтожили его культы, сеть. Он стал безоружен. – Пытаясь переубедить короля пиратов, рассудительно возразил альтмер.

Капитан усмехнулся и одним махом проглотил два куска мяса, запив их напитком, опустошив стакан.

– Культы, шпионы… это всё пыль. Лёгкая пехота, пушечное мясо. А свою главную силу он ещё не являл Тамриэлю.

– И что же это за сила? – вопросил Тилис.

– Это благословение и верность всех Даэдра. От даров милости тёмных князей до клятв верности младших Даэдра. В награду он пообещал им не только Тамриэль, а сам Мундус. И встретив, его вы уже явно не увидите того, кого некогда знали.

– Почему ты помогаешь нам? – неожиданно сменив тему, резко спросил Азариэль, понимающий, что крепкий алкоголь начинает подбивать ему сознание.

– Видишь ли, мальчик, он мне задолжал и должен очень много, – прорычал в потайной злобе ответ дреморы.

– А какой долг?

– Примерно четыре года назад, или больше, этот скамп попросил у меня корабли. Не знаю, зачем они ему нужны были, но он мне обещал за них триста тысяч золотых септимов. Я ему и достал шесть хороших кораблей. Последнее, что я этой сволочи, слышал: «Верну деньги, когда выиграю дело свободы».

В этих словах Азариэль чётко услышал практически не сдерживаемую ненависть. Похоже, король пиратов лично хотел выпотрошить Люция, но не мог, ибо тот стал слишком силён. И это бессилие разжигало огонь ненависти ещё больше.

– А вам к нему какое дело? – прищурив взгляд, ещё раз задал свой вопрос дремора. – И всё же, не каждый день объявляются три пропащих души, ищущих встречи с грозой будущего.

– Хах, гроза будущего, – усмехнулся Ариан. – Откуда ты можешь о нём знать? Вот откуда? Какие твои источники?

– О, глупые смертные, – зловещая улыбка обнажила оскал клыков. – Посмотри на меня сын человеческий и скажи, кто я, какого роду? Я веду диалог с теми, кто ведает всем, с тем миром, где известно всё.

– Понятно, – вступил в диалог Тилис. – Тогда как нам его победить?

– Это не моё дело, мне плевать. Вы вызвались ему насолить, а я только в радость. Хоть грог ему в гузно залейте, мне всё равно.

– То есть твой интерес, чтобы ему просто насолить?

– Да.

– Так хотя бы куда мы сейчас взяли курс?

Взмахом руки капитан подозвал к себе троих и показал им на маленький архипелаг крохотных островов, к юго-западу от Тамриэля.

– Нам две недели плыть до Траса, точнее до места переноса.

– Морской телепорт? – удивился Азариэль. – Впервые о таких слышу.

– Нет, дурень. Без телепортов. Мы подойдём на достаточное расстояние, что нас мой маг со всем кораблём мотнул к архипелагу. Там уже разберёмся. А сейчас – отправляйтесь в трюма и найдите себе пару коек, потом отыщите моего боцмана и работайте. Неча лодырничать.

– Хорошо, – соглашается Тилис. – Спасибо, что хоть довезёте.

– Ничего, ветер нам попутный.

«Таков “король”» – подумал Азариэль, смотря за тем, как дремора покидает каюту и утягивает за собой «гостей». Драчлив, жесток, азартен, злобен, злопамятен и негостеприимен, но что ещё ждать от слуги Обливиона и от капитана морских волков?

Азариэль отвлёкся на собственные мысли. Он смотрит на Тилиса и Ариана, с прискорбием. Они – одни из последних наследников Ордена, и они могли бы сохранить, хоть на немного память о том, что случилось, но они собираются мстить Люцию, несмотря ни на что вступить с ним в последнюю битву. Для Азариэля всё отчётливее становится слышно дыхание смерти, он ощущает мотивы будущего, зрит через пелену времени, что одному ему не вернуться. Азариэль чувствует, что должен их остановить, чтобы они жили, чтобы ещё немного, ещё чуть-чуть пронесли память и потухающий свет погибшего Ордена, пока

– Ариан, – взял за плечо в коридоре человека высший мер, приостановив. – Когда мы найдём Люция…

– Конечно, буду мстить, за Орден и за Алитию, и даже не думай меня остановить.

Азариэль опустил руку в карман, и на сию секунду ладони сверкнуло золото, в которое уставился как в святыню. Взгляд его сделался широким и удивлённым, а язык вяз не в силах что-либо произнести. Через мгновение уста Ариана всё же выдали единственный вопрос:

– Как?

Полушёпотом Азариэль ответил:

– Кольцо твоей возлюбленной действительно украли предатели, и теперь я его возвращаю, – Азариэль протянул искусной работы украшение. – В обмен на него дай мне обещание – после того, как мы найдём Люция, ты покинешь меня.

– Почему?

– Я должен это сам завершить, – Азариэль провёл ладонью по рукояти меча. – Таков мой долг.

Глава 26. Тёмный князь

Спустя две недели. Коралловое королевство.

Воздух вокруг оказался густым и спёртым. Тропическая влага, а значит и такая же духота, просто изводят кожные покровы страшной теплотой. Здесь могут сойти литры пота, а прохладнее не станет. Любой нормальный человек или мер не мог здесь нормально подолгу жить, ибо рано или поздно «добьют» либо духота, либо местные насекомые. Чуть более приятно себя тут однозначно ощущали бы аргониане.

Азариэль под ногами чувствует хлипкую мягкую землю, как сапог погружается в морской песок. Своими двоими он крепко встал на хилую песочную сушу, представленную одним из множества коралловых атоллов. Перед ним стелился смешанный лес, состоящий из высоких пальм и широколистных тропических кустарников и иных растений, присущих этому атоллу.

– Проклятые острова, – выругался Азариэль.

Там, где-то далеко, виднеются альтмеру очертания, слабо различимые виды кристаллического столба, возвышающегося на тысячу фунтов к небесам. Грозная и зловещая она далеко отсюда и вызывает у высшего эльфа лишь сокрытое недовольство и тревогу к жителям этих скверных мест.

– Азариэль, что-то больно напряжён.

– Ариан, я просто не люблю слоадов. Мерзкие твари, если честно, – ответил Азариэль, смотря на товарища, высадившегося на берег. – Да и мой род с ними не очень ладит, история взаимоотношений не самая… мирная.

Парень посмотрел наверх, где плывут тёмные густые облака, с тонкими прослойками, имеющими зеленоватый оттенок, плотно застлали небосвод, закрыв его одним огромным массивом. Облака словно имеют «грязный» окрас. Они оказались не кристально серыми, и даже не смешанными светло–серыми. Здесь перемешивалось сразу несколько цветовых оттенков, вроде светло–коричневого, с толиками серого и тёмно–сиреневого, отчего небесная твердь становилась в каком–то смысле грязной.

Азариэль оторвал от «испачканного» небосвода и обратил свой взгляд под ноги. Подошвы его сапог ушли под светло-бежевую массу. Это далеко не хаммерфелльские пустынные пески, чья сухость не с чем несравнима. Здесь под ногами стелились напитанные тропической влагой песчаные массы, медленно переходившие в землю, из которой росла присущая этим местам тропическая растительность.

Азариэль посмотрел назад и увидел, как Тилис с боцманом затаскивают шлюпку, а где-то в море стоит на якоре корабль пиратов. Капитан же здесь на суше решил лично почтить Трас своим присутствием.

– Тут прячется Люций?

– Нет, – ответил капитан, потирая руки о жилет. – Тут ты найдёшь место, где он замыкался, – через миг, дремора всмотрелся в напряжённое лицо альтмера и недовольно заворчал. – Ты здоровый как бом-брамсель, а хмурый как мертвец, охраняющий клад.

– Неприятна встреча, да и место это не совсем гостеприимное. Да и Люций, якорь ему в глотку.

– О, я смотрю от моих нахватался. Да, ваш Люций тот ещё чёрт морской огурец, абордажной саблей ему по голове и что он сидел в гальюне триста три дня, потному пожирателю рыбьих потрохов, мать его каракатица!

– Вы там лодку занесли!? – Азариэль снова обернулся.

– Вроде на суше! – ответил Тилис. – Тут опасно лодку оставлять одну, слоады, да изменчивость архипелага.

– Не бойся, парниша, мы посмотрим за ней, – сказал капитан. – Мы не снимемся с якоря без вас… два часа.

Бывший регент хотел возразить, сказав, что пиратам доверять нельзя, но он знал, что Трасс это очень переменчивая земля со своими условиями и погодой и никто не знает, что можно ожидать от этого архипелага, а поэтому довериться лихим морским волкам – единственный залог того, что их, по возвращению на берег не будет ожидать неприятный сюрприз.

– Нужно идти, – мрачно сказал кинул Азариэль.

– Надеюсь, вы вернётесь, – тихо сказал Боцман.

– А если не вернётесь через два часа, то мы берём шлюпку и сматываемся из этого места, – усмехнувшись, обозначил король пиратов.

– Дальше, осторожнее, – со словами Азариэль вынул свой клинок и посмотрел вперёд.

Впереди лежит тропическая зелёная чащоба, выстланная высокими пальмами, тысячами кустарников, травой чуть ли не до колен и иными растениями, присущими огромным коралловым атоллам. Весь этот неимоверно огромный каскад растений превратился в один большой зеленый массив, через который явно придётся прорубаться.

Парень подошёл к зелёной изгороди и взмахнул клинком, который и рассёк кустарники с травой и зелёные снопы пали к ногам бывшего рыцаря и Азариэль стал идти дальше, рассекая зелёный монолит, прорезая путь через него. По дороге, который своим клинком делал бывший рыцарь пошли Тилис и Ариан, делая свой путь ещё чище.

Азариэль просто шёл вперёд и махал своим мечом направо и лево. После каждого удара подсекалось несколько кустарников и стройные ряды трав. Он шагал и не обращал внимания, куда идёт, пока его нога по колено не провалилась в воду. Альтмер ощутил приятную тёплую влагу, обволакивающую его ногу, но тут же поспешил вынуть конечность из тропической воды.

– Что это там? – уловив журчание слева, задал вопрос бывший Регент.

После этих слов все обратили внимание налево. Сквозь стволы пальм, листья кустарников и торчащие корни завиднелась узкая река, рассекавшая этот островок. Её окрас был тёмный, глубоко контрастировавший со светло–бирюзовыми оттенками океана, омывающего Трасс.

– Пойдём туда, – указав коротким мечом вправо, предложил Ариан.

Азариэль ничего не ответил. Он лишь повернулся спиной к речке и продолжил махать клинком, безжалостно истребляя тропическую растительность, которая с характерным шелестом ложилась под ноги.

Парень постоянно отмахивался от москитов и иной летающей твари. Насекомые под ногами ему были не страшны, но вот всё, что летает, могло нести в себе смертельную опасность. Говорили, что яд тропических насекомых был одним из самых смертоносных.

Через полчаса ходьбы по атоллу трое воинов не менее десяти раз сменили направление. Им на пути постоянно попадались то озёра, то реки, испещряющие этот коралловый остров, водоёмы же чем-то напоминали дороги и перевалочные пункты. И чем глубже они пробирались вглубь острова, то тем жирнее и крупнее становились насекомые. Уже несколько раз Азариэль своим сапогом раздавил тропических тварей, размером с его подошву его сапога, но ничем сверхъестественным исполинский рост здешних тараканов вызван не был. Таковы были особенности этих мест.

Кроны над головами становились всё плотнее, отчего в лесу страшно темнело, а воздух гуще, поэтому и дышать становилось всё труднее. Но не менее труднее, чем беспрестанно махать мечом. Меч Азариэля уже полностью окрасился в зелень, а рука была готова отсохнуть от усталости.

Азариэль понимал, что это место не для них. Оно для тех, кто выше, толще, сильнее и нерасторопнее. Эти острова для тех, у кого толще шкура и слишком массивное неповоротливое тело, чтобы было комфортнее передвигаться через озёра и реки, как через дороги и пути.

– Что б меня, но это место не для нас! Оно для проклятых слоадов! – от некого бессилия выплеснул свои эмоции Ариан, что совсем не было похоже на главу разведки в прошлом.

– Тише, – пытаясь успокоить Ариана начал Тилис. – Обрати внимание на право. – Указав своей саблей в правую сторону подбодряющее сказал бывший Регент.

Сквозь густой лес пальм и тропических растений показалась засвеченное место, начинавшееся с белого песка. Все поспешили туда. У Азариэля открылось второе дыхание, и он с усиленным рвением стал прорубать себе путь сквозь тропические зелёные массивы. Бодро размахивая мечом из стороны в сторону, вырезая растительность, он первым вышел к небольшой полянке, не заросшей густым лесным мраком.

Но парень даже не успел насладиться видами песчаной полянки. Всё, что он увидел, это как на него несётся ледяной шип. Острый как копьё, холодный как Скайрим и убийственно опасный магический снаряд нёсся прямо в грудь альтмеру, но Азариэль успел отскочить, и ледяной шип прошёл в миллиметрах от тела парня, вспахав землю позади него.

Встав, на свои двои ноги, Азариэль увидел перед собой высокое склизкое существо. Оно было похоже на двуногую жабу с ожирением. Огромный выпирающий живот, распухшие от жира конечности, три подбородка, серая земляная кожа и свисавшие щёки: всё это говорило о том, что перед бывшим рыцарем взрослая особь. Альтмер моментально осознал, что перед ним стоит слоад, но более интересная вещь оказалась за его спиной.

Два медных столба, стоящих посреди полянки в небольшом неглубоком озерце и между ними, игриво потрескивая, словно играет фиолетовая энергия. Последнему глупцу было бы ясно, что эта конструкция смахивает на портал и огромная скотина, стоящая перед ним, ревностно его охраняет.

В руках мерзкого существа снова стала концентрироваться морозная энергия и вот уже слоад спускает заклятье. Ледяное копьё со звоном ударяется об клинок, поставленный в блок. Тварь хотела сотворить следующие заклятье, но его правую щуку опалила струя пламени, выпущенная бывшим Регентом, и слоад со всей силы ударил Тилиса в грудь могучей разбухшей рукой. По крайней мере, хотел. Тёмный эльф легко увернулся от неуклюжего движения и выпустил в обвисшую спину сноп магических ледяных шипов, которые застряли у твари в жиру.

Слоад очень медлителен, что и играет на руку Азариэлю. Пока противник продумывал движение, парень за несколько шагов оказался вплотную к грязному существу и поразил его мечом. Альтмер надавил со всей силы и погрузил лезвие клинка так, что оно глубоко вошло под обвисшую грудь в область сердца и, разрезав рёбра, прокололо жизненно важный орган. Существо стало мякнуть. Азариэль вынул меч, окропив липкой кровью песок, и слоад, словно постояв, подумав, неспешно завалился на колени, а потом, испустив дух, упал животом в песок.

– Что ж, не так уж и трудно, – произнёс Ариан, склонившись над трупом слоада.

– Это пока остальные не набежали, – пробурчал Азариэль. – Продолжаем.

Труп гигантского существа не привлёк большого внимания группы, ибо убийство слоада, по сравнению с тем адом, который они прошли – детская забава. Весь интерес привлекли таинственные столбы, внутри которых, вихреватым образом играла фиолетовая энергия.

Азариэль, спрятав меч в ножны, висевшие на бедре, подошёл к медным столбам. Возле них он нисколько кожным покровом, сколько самой душой чувствовал странный потусторонний холод, идущий прямо из преисподней. Душа ощутила всю неестественность и потусторонность зловещей стужи, которая ничего не имеет с нормальным холодом.

Альтмер слегка коснулся медных столбов и его пальцы в эту же секунду закоченели, а в душу устремился неистовый ревущий хлад, парализующий мысли и приводящий в неистовую тревогу. Парень моментально одёрнул руку и попытался сжать кулак. Его пальцы еле двигались от поразившей их стужи.

– Ужас и холод, – сорвалось с губ Азариэля.

– Что? – вопросил удивлённо Тилис. – Азариэль, давай яснее.

Парень развернулся к нему лицом и сухо произнёс:

– Нам нужна магия тепла.

– Зачем?

– Люций, находится за этим порталом. – Указав рукой, начал Азариэль. – А за ним нас наверняка ждёт холодное место. Мои пальцы про морозились, словно я их опустил в Море Призраков. Я готов поставить на то, что его логово где-то на севере.

– Тогда зачем капитану нас сюда везти?

– Не знаю. Может он знает только портал сюда. Не до этого сейчас. Как нам защититься от дикого холода?

– Что ж, посмотрим, что я смогу, – руки Тилиса засветились, источая приятное тепло. – Давно я щиты не ставил.

– Отлично, а теперь к порталу, – поспешно сказал Азариэль и подошёл к столбам.

Перед ним стелилась лишь бурлящая светло-фиолетовая гладь, в которой то и дело появлялись розовые примеси, вытягивающиеся в форме водоворота. От столбов исходило небольшое потрескивание. Парень почувствовал, как его дух сковывает неведомый страх, но сглотнув и переборов его, вместе с Арианом и Тилисом сделал шаг за таинственную пелену.

Его кожу тут же атаковал холод. Весь путь занимал меньше мгновения, но в сознании парня он был подобен вечности. Альтмер, во время путешествия, ощутил, как его душу пробирают тысячи кричащих душ, молящих о помощи. Он ощутил, как его пронизывают нити неведомой энергии, вызывающей неподдельный ужас.

Через секунду Азариэль уже ступил на земли, находящиеся за пределами смертного понимания. Небеса представлены монотонным тёмно–синим монолитом, своим видом обрекающий на отчаяние. Земля под ногами была утрамбовавшимся серым пеплом, превращённым в камень.

– Где мы!? – раздался хриплый крик, сдавленный тоннами ледяного воздуха.

Они оказались в изрезанном ущелье. На них, тысячами пиками обратились, каменные выступы, больше напоминающие ощетинившуюся фалангу. Острие скальных «пик», посреди которых группа вышла, по воду кажутся неимоверно острыми, способными разрезать некоторые виды доспехов, как веленевою бумагу.

– Ах! –попытался вдохнуть Ариан, но ощутил, как его гортань стало покалывать.

Азариэль почувствовал, что он словно дышит льдом. Неимоверно сильный и жестокий холод рвался вовнутрь носоглотки, тернистым змеем прорываясь в лёгкие. После первого вздоха у Азариэля вся грудь запылала дикой болью, сами лёгкие забунтовали протеев потустороннего насквозь промороженного воздуха, пропитанного отчаянием и пеплом.

Бывший Регент взмахнул руками и сотворил заклятье. Возле тройки воинов замерцал светлый купол, накрывший их всех. За светло-золотистым барьером, стало намного теплее, хотя ледяные когти воздуха всё равно доставали группу за блестящей светлой преградой.

Азариэль на этот раз вдохнул нормально. Его лёгкие наполнил не такой холодный воздух, но грудь всё равно ещё стонала от первой порции ледяной атмосферы.

Никто не спрашивал, куда они попали, ибо все поняли это. Это пустынное, промороженное, разорённое и мрачное место, в воздухе которого повис лёд и страх, а под ногами пепел и грязь, место могло быть частью пристанища единственного тёмного принца, лорда страха и порабощения.

– Где это мы? – растерянный вопрос пронёсся на всё ущелье, в котором оказалось трое.

– Хладная Гавань.

– Нет, не она, – ответил Тилис Азариэлю. – Посмотрите на небеса. Они не пылают синим огнём, они стынут холодом.

– Тогда где мы?

– Не знаю, – Азариэль шагнул вперёд к барьеру. – Что будем делать?

– Нам не остаётся ничего, как идти вперёд, – осмотревшись по сторонам, мрачно констатировал Ариан.

И, молча согласившись, все поспешно пошли, пробираясь через ощетинившийся каменными кольями проход, неизвестно куда ведущий.

Это оказалось довольно широкое ущелье, да и горы, его образующие не были такими монументальными, имея часто проеденный вид, и через них виделась некоторая толика царства тёмного принца. Сапоги пачкались серым пеплом и грязью, а лёгкие наполнял морозный воздух. В этом мрачном месте никто не мог себя нормально ощущать. Азариэль видел вокруг лишь выжженные, словно здесь очень давно бушевали жестокие битвы, кручи.

– Кто же властелин этого непонятного царства? – спросил Ариан. – Много я был Префектором, но такого не видел.

– Это, скорее всего один из малых планов, – спокойно Тилис. – Тёмные принцы дают подпланы своим верным слугам.

– Чудесно, значит, эта паскуда обзавелась и своим царством.

– Да, так и есть Ариан, но ему этого мало. Он разрушил Орден ради власти в нём, готов был разорвать Империю ради короны, а теперь хочет сотрясти небеса во имя титула правителя… всего мира и, наверное, даже больше.

– Амбиции не промах.

– Поэтому мы должны его остановить. Азариэль?

Альтмер же идёт полностью погружённый в свои мысли. Это место вместе с ветром несёт гул воющих душ, нашептывающих гибельные песни, но разум их отторгает. Мысли о друзьях, Лире, Аквиле, прошлом и будущем растаяли словно морок, оставив место только сосредоточению на грядущей битве.

Наконец-то ущелье кончилось, и группа вышла нечто напоминающее огромную поляну. Только вместо деревьев, её со всех сторон окружала каменная «растительность», своим массивным серым гротеском сдавливая пространство. Но, горы, по сравнению с тем, что стояли на полянке, были подобны мелким молодым кустарникам, окружившими высокую стародавнюю сосну.

Каменный лес окружал огромный бастион, возвышавшийся посреди поляны не менее чем на две сотни метров ввысь. Эта крепость была представлена огромной исполинской башней, по своему обхвату у основания сравнимой с половиной Имперского Города. Азариэль был поражён монументальностью и гротеском старения, это же какое могущество и силу у строителя подобного сооружения и для чего нужны такие палаты. Стены башни были облицованы плитами из обсидиана, создающими один единые монолитный блок, прерываемый лишь окнами. Ни узоров, ни росписей, лишь чёрный обсидиан, своей хладностью и мрачностью абсолютно потакающий этому сумрачному месту.

Форма башни-крепости напоминала строение пальца. Четыре фаланги, от самой большой нижней, до последней по форме, напоминающей высокий вытянутый шпиль. И каждая «фаланга» отделялась друг от друга довольно толстым окаймлением в виде тёмно-металлического кольца.

Азариэль ошарашено смотрел на это грандиозное строение, и у него просто захватывало дух, от вопящего могущества и силы, выставленной напоказ. Он не мог поверить, что кто–то или что–то способно создать такую постройку и бывший рыцарь начал чувствовать собственную ничтожность, стоя рядом со зловещим воплощением чёрного величия.

Парень закинул голову и увидел, что на самой вершине, у пика огромной постройки, резвятся существа, похожие на огромных ворон и издающих сильно искажённый птичий гогот, слышимый тут лишь призрачным эхом.

– О, Акатош. Вот это махина, – заворожённо произнёс Ариан.

– Добро пожаловать в королевские земли, – ирония застряла в леденеющей душе и слова Азариэля показались серьёзно-холодными. – Нам всего-то нужно поговорить с ним.

Высший эльф посмотрел вперёд и увидел, что у башни есть огромные массивные ворота, но имевшие довольно вытянутую, и по сравнению с башней, узкую форму. К воротам вела чёрная лестница, сдавленная рядом остроконечных каменистых выступов, средь которых тускло горят синие огоньки. У самого подножья лестницы виднеются каменные жаровни, с слабо тлеющей тёмно-синей золой.

– Почему тут так… пустынно?

– А какой идиот согласится штурмовать подобное, Ариан. – Азариэль показал на башню. – Ты посмотри, один вид уже пленяет, да и не думаю, что кто-то позарится на неё.

– Мы же позарились, – осмотрев каменистые дали, образующие скальный изрезанный «лес», ответил Ариан.

– Идёмте. Нам пути назад нет, – сурово вымолвил бывший Регент и пошёл в сторону чёрных врат.

По приближенью к огромной башне в душу Азариэля всё плотнее забирался потаённый и сумрачный ужас, всё сильнее разрывая дух и саму душу эльфа. Ясно было, что шпиль есть сосредоточение неимоверного мрака и злобы, из которой начнётся новый крестовый поход на Тамриэль. С каждым шагом к мрачным дверям альтмер изнывал от чувства ничтожности, беспомощности и мистического страха, вбирающемуся ему под кожу и сеющему трепет в психическом состоянии. Эта башня забиралась в душу…

При приближении к жаровням, они ярко, сея ледяные искры, вспыхнули холодным, синим пламенем. Это ещё сильнее усилило панику в душе Азариэля, и он схватился за меч, не выдержав этого ментального напора.

Ладонь коснулась обтянутой чёрной кожей рукояти. Та древняя сила, которая крылась в архаичном, эпохальном клинке, живительным эликсиром полилась по душе, приводя её к успокоению. Парень сильнее сжал свой меч и неведомая уверенность, источаемая древним артефактом, овладела душой альтмера, приводя её к спокойствию.

– Ох, меч Верховного Магистра, – удивлённо, внимательно смотря на вынутое лезвие, начал тёмный эльф. – Как я его давно не видел.

После брошенной реплики все стали взбираться по лестнице наверх. Азариэль ступил на лестницу, выложенную серым камнем, и увидел, как она поднимается на пять метров ввысь рядом ровным ступеней.

Поднявшись, они встретились с дверью нос к металлу, которым она окована. В серебристом покрытии, образующим форму ворона, с распахнутыми крыльями, Азариэль увидел своё отражение и одежду. Только он хотел коснуться врат, как резко сменилась обстановка.

Внезапно затрубили рога и раздался низкий гулкий протяжный звук. Врата распахнулись под металлические стоны и скрип древесины. На самом верху каменистого ущелья объявились ряды стрелков, синхронно натянули тетиву.

– К оружию! – Азариэль схватился за клинок, но не успел даже его обнажить.

Из чрева шпиля хлынуло полчище дремор, закованных в чёрную демоническую броню, окованную тёмно-синим металлом и отделанную. В их руках покоятся пики, уставленные на пришедших кривыми лезвиями. В глазах дремор пляшут холодные огни.

– Что за!

– Нас окружили, Ариан, – сухо констатирует Тилис, сдавив весь страх.

– Впустите гостей! – послышался могучий голос из глубины шпиля.

У ступеней объявились десятка три дремор, так же с пиками и копьями наперевес. Выстроившись, они создали стену острых лезвий, став медленно напирать, что и заставило троих пройти внутрь шпиля.

Азариэль ощутил ещё больший холод внутри. Купол, построенный бывшим Регентом, внезапно рассеялся и теперь даэдрический хлад мог беспрепятственно вгрызаться в кожу высшего эльфа, но этого, почему-то не происходило.

Внутренне убранство башни полностью совпадало с тем, что красуется снаружи. Повсюду расставлены жаровни, в которых горел ледяной огонь, едва ли освещавший помещение. Дальние стены башни не освещались вовсе, и там навечно поселилась сумрачная непроницаемая ни для единого луча света густая тьма. Даже через окна не проникал свет, ибо и там его практически нет.

Стало понятно, что и здесь стены облицованы чёрным светопоглощающим обсидианом, в котором могла отразиться лишь чистейшая тьма, и это могло хоть отчасти оправдать тот кромешный мрак, воцарившийся внутри башни.

Азариэль уловил чутким ухом дыхание, тяжёлое и глубокое, вырывавшееся сквозь металл и вселяющее ужас. Повсюду стоят сотни, если не тысячи дремор, образовав длинный коридор, через который вели Азариэля с остальными. Парень не видел их всех, но он ощущал монотонное, ледяное тяжёлое дыхание существ и замечал вдалеке мерцание неисчислимого количества их синих глаз. Несметный легион дремор окружал их, словно безмолвные стражи.

Из живого коридора Азариэль увидел только первые несколько рядов, так как они стояли у жаровен, а остальные тонут во мраке. Опасливый взгляд парня окинул строй противника. У каждого их них виднеется идеальная выправка, каждое существо держит в руках огромный широкий даэдрический клинок, обратив его остриём к полу. Глаза слуг Малага Бала сияли ледяным, синим светом, отражая саму суть потустороннего хлада.

Коридор настолько длинный, а холл башни–крепости настолько огромным, хоть и большое количество его оставалось в сумраке, что потребовалось не менее десяти минут, чтобы довести пленников до места назначения, располагавшиеся на пути к середине исполинской башни.

Перед Азариэлем предстал огромный престол, сделанный из блестящей осквернённой стали. Трон, находившийся на возвышении, к которому вела ступенчатая чёрная лестница, выполнен в жутком, уродливом и отвратительном стиле. Каждый его угол представлен в изменённом стальном материале непонятном потоком рвущийся энергии. Складывалось впечатление, что престол готов расплыться в воздухе. Спинка трона представлена страшным плетением, где составными частями представляли переплетённые в отвратном водовороте неимоверно удлинённые кости пальцев рук, но только вытянутые наподобие веток деревьев.

А на самом троне сидел он и, увидев его Азариэль ощутил, как по его душе бежит волна страха, а по рассудку стелется тревога. Спину, как у древних варваров, укрывает несколько сшитых меж собой шкур вернвольфов, опускавшихся до пояса и накрывавших заднюю часть проклятой брони, придавая только больше наигранного ужаса. Тело этого воителя тьмы покрывал абсолютно чёрный доспех, совсем не похожий на тот, что он носил, когда–то ранее. Грудь укрывал толстый нагрудник, украшенный странным символом, похожий на раскрытое око, на фоне книги. К нагрудному сегменту крепился мощный горжет и пластина, приспособленная для защиты шеи и нижней части головы, закрывающая половину лица. Конец этой пластины был выплавлен в форме края красивого плетёного кружевного платка, поэтому, словно через сетку, можно было увидеть части лица. Снизу от пластины, покрывая живот, от нагрудникадо набедренной брони крепились горизонтальные металлические пластины. Они накладывались одну на другую и сильно напоминали доспех Клинков. Плечи скованны под широкими наплечниками, украшенными длинными острыми шипами. Руки также покрывались пластинами чёрного металла, но левая конечность заканчивалась странным оружием. Если правую руку, венчала обычная латная перчатка, то на левую ладонь покрывало странное гротескное приспособление – пять острых, сияющих в жарком пламене когтей, длиной с хорошую саблю, отчасти крепились к каждому пальцу, а ладонь накрывала огромная перчатка, которая странным техническим образом держала эти лезвия и обеспечивала их действие. Ноги этого воина защищали плотно прилегающие чёрные поножи, крепившие к латным сапогам.

«О, Ситис, помоги мне», – обратился с молитвой Азариэль, но его моления вряд ли слышны из этого страшного места. С болью и подавляемым страхом Азариэль взирает на воина, неимоверно разросшегося. Его словно вытянули и укрупнили. Из высокого имперца он вымахал в огромное существо ростом в два восемьдесят метра, а его телосложение и мышечная масса страшно увеличились, словно его накачали, как бычий пузырь.

Несмотря на всю странность этой брони, даже на то, что они были исписаны даэдрическими символами, больше всего Азариэля привлекало лицо. Даже в тусклом свете, исходившим от жаровен, видно было, как некогда прекрасный меняют лик десятки благословений и даров тёмных принцев. Некогда румяная и живая кожа приобрела тёмно–земляной оттенок. Лицо покрылось множеством незаживающими шрамами, приобрётшим чёрный цвет. Волосы выпали, полностью облысев голову. Черты лица стали отвратительно впавшими, будто на череп натянули кожу, а в глазах поселился поглощающий зольный мрак. Белок, вместе со зрачком и радужкой застлала чёрная пелена, отразившая вся суть полностью потерянной во зле душе бывшего рыцаря.

Без единого сомнения, Азариэль осознал, что это был Люций. Не менее сотни раз, преображённый своими новыми хозяевами, которым клялся и служил. Это стоял он в своём чёрном обличии, взирающий тёмными глазами на «гостей».

– Далеко же ты забрался, – вызывающе, но тихо, вымолвил бывший Регент. – Люций, «проклятье Ордена».

Грубый, почти демонический голос, пропитанный злобой, ненавистью и силой, пронёсся эхом по всему пространству, отразившись даже в нескольких десятках метрах от того места, где они стояли и Азариэль осознал, насколько огромно то помещение, посреди которого они стояли:

– Из какой они секции? – вопросил Люций, встрепенув когтями.

– Из восточного ущелья, господарь, – покорно ответил дремора.

– Хах, – саркастически усмехнулся архипредатель, – далеко же вы забрались, чтобы меня найти. Аж до Трасса добрались, ничтожества. Что ж, добро пожаловать на Ледяные Верфи, подплан Хладной Гавани, – улыбка, пропитанная фальшью, спала, уступив место холодному рыку.

– Кто же вы?! Отвечайте!

– Настолько твой мозг поразило даэдрической скверной, – вперёд ступил Азариэль. – Ты не способен даже нас узнать.

– Мне нет дела до прошлого, оно перед ликом бесконечности, нескончаемых благостей стало настолько ничтожным, что отступило из сознания.

– Я твой Регент, – так же меланхолично говорит Тилис. – Был им, пока ты не разрушил дом. Вспомни Капитулярий и изгнание, вспомни бойню и кровь, которую ты лил ради своей спеси.

– Какие гости, сам Регент пожаловал! – Люций даже и не думал вставать с трона. – Что ж, теперь ты мне должен клониться. Теперь у меня есть власть, а тебя её нет. Теперь я – повелитель.

– Ты всего лишь князёк лорда, жалкое подобие истинного царя, на деле же ты раб тёмных принцев. Червь!

Слова Ариана, выплеснутые в ненависти, вывели Люция, и он подорвался с трона. Мраморный пол башни треснул под тяжёлым весом Люция и его сапогами, существо молнией пронеслось, и пять лезвий зависли у шеи Ариана.

– С прошлой нашей встречи я сильно изменился, Префектор, и не думаю, а поэтому рекомендую внимательно думать, что твой гнилой рот будет говорить! – Люций убрал лезвия и самодовольно заговорил:

– Вы трое, зачем сюда пришли? Только по моей безграничной милости вы ещё живы и мои воины вас не растерзали.

– Люций, что с тобой стало, – шепчет Регент.

– Это я, скромный слуга своих повелителей, несущий свет свободы и фаворит всех принцев, стою перед вами. Я всегда таким был. Я – пылающая рассветная звезда Тамриэля, рассеивающая мрак гнилого имперского догматизма. Я – понесу штандарт новой власти в Тамриэль и создам новый мир.

– И что же ты будешь делать для этого?

– Планов моих всесветных вам никогда не понять. Мне индифферентна судьба мирозданья, если оно не покорится моим владыкам. Мне наплевать на жизни тех, кто слаб и жалок, на тех, кто не желает подчиниться.

– И кто же тебе поможет в этом деле? – отчаянно спрашивает Ариан. – Кто за тобой пойдёт!?

У трона Люций резко повернулся и поднял руки, по когтям замерцал свет, и раздался жуткий глас:

– Посланники, скажите, кто шлёт помощь князю шестнадцати!

В ответ на воззвание прозвучал громогласный ответ:

– Тебе шлёт помощь повелительница зари, та, чья сфера – заря и закат, магия междуцарствия сумерек!

– Тебе шлёт помощь, принц интриг, тот, чья сфера – обман и тайные сговоры, планы убийств, покушений, предательства и свержения власти!

– Тебе шлёт помощь, госпожа сна, та, чья сфера – ночные кошмары и дурные предзнаменования, а также, возможно, пытки и кража воспоминаний!

– Тебе шлёт помощь, принцесса света, та, чья сфера борьба с нежизнью!

– Тебе шлёт помощь, владыка исполнения мечтаний, тот чья сфера – дарование сил, исполнение желаний смертных и создание договоров!

– Тебе шлёт помощь, бог проклятий, тот, чья сфера – покровительство изгнанников и презираемых, он хранитель Верных Клятв и Кровавых Проклятий!

– Тебе шлёт помощь, господарь разрушений, тот, чья сфера – уничтожение, разрушение, революции, сила и эмоции. Он ассоциируется с лесными пожарами, землетрясениями, наводнениями и другими подобными природными явлениями!

– Тебе шлёт помощь, царица тайн, та, чья сфера – секреты, искусство и убийства!

– Тебе шлёт помощь, лорд порабощения, тот, чья сфера – господство над смертными и порабощение их разума!

– Тебе шлёт помощь, владычица безобразия, та, чья сфера – уродство и то, на что человек способен настроить себя путём деградации!

– Тебе шлёт помощь повелительница ночи, та, чья сфера – Ночь и Тьма!

– Тебе шлёт помощь лорд болезней, тот, чья сфера чума и заболевания!

– Тебе шлёт помощь, король удовольствий, тот, чья сфера разгул, веселье и радость!

– Тебе шлёт помощь, барон непознанного, тот, чья сфера – предсказание судеб, прорицание потоков Судьбы, прошлого и будущего, чтение небес и звёзд!

– Тебе шлёт помощь господин погони, тот, чья сфера – охота и великая игра!

– Тебе шлёт помощь принц безумия тот, чья сфера – безумие и искусство, и чьи мотивы неизвестны!

Шестнадцать звонких голосов обозначили верность Люция, его клятвы всем принцам даэдра и в обмен на это он обязался завоевать, преподнести к «столу» великого врага Тамриэль.

– Вы для меня мошка, – рычит Люций. – Тамриэль станет моим, а его душа и суть будет в руках принцев. Если вы пришли только для этого, то выметайтесь отсюда, шваль поганая.

Азариэль слышит, что слова Люция переполнены напыщенностью и гордыней. Он ощущает себя не просто уникальным, а единственно достойным для правления, тем, кто должен был властвовать всегда.

– Как же ты нас предал? – срывается тихий вопрос с губ Тилиса, внутри которого развивается тревога.

– И ради этого ты сюда пришёл? Что ж, некогда в Морровинде, мне показали истинный путь бытия, открыли глаза и теперь я настолько просвещён мудростью вселенной, что всяк в Тамриэле должен склониться пред моим знанием.

Высший эльф смотрел на старого предателя и в его разуме возникал образ обезумевшего от собственной власти тирана, опьяневшего от наделённого могущества, и именно так сейчас выглядит Люций. Ради жажды власти и во имя собственных похотей он и сам сейчас с радостью опрокинул бы мир и Азариэль видит в нём только обезумевшего деспота.

Азариэль посмотрел на Ариана и Тилиса. Дух норда сковало от внутреннего жесткого ужаса, который парализовал сами мысли, и это видно было по застекленевшим глазам. Данмер, чья гордость была уязвлена от бессилия перед таким монстром, еле сдерживал себя от ярости. Парень понял, что остался единственным, кто мог вести диалог с чудовищем.

Высший эльф подался чуть вперёд. В мрачных, бездонных глазах Люция что-то шевельнулось и уставилось на парня.

– Люций, могучее у тебя убежище, – расхваливая крепость, хвалебно начал Азариэль.– Но, если ты чемпион всех божеств, то почему в подплане Хладной Гавани?

– Да, это «Пик Свободы», моя цитадель, – не понижая градус самодовольства, заявил чемпион. – Мне её дал Молаг Бал в подарок. Это часть великой Холодной Гавани стала моим маленьким княжеством.

– А за какие заслуги? Ты не смог уничтожить Орден, твои культы уничтожены и сеть вырезана. У тебя нет слуг в Тамриэле. Ты лишён силы в том плане.

– Азариэль, это ты! – с толикой извращённой радости воскликнул Люций! – Я смотрю, тебя постигли дары двемеров и Сота Сила. – Указывая указательным когтем на левую руку альтмера, говорил чемпион богов. – Что ж, ты прав, слуг на вашей земле у меня больше нет, но здесь я выкую новую армию и начну свой великий поход в сердце Тамриэля, а затем покорю и весь Нирн! Мои войска огненным маршем пройдут по земле и принесут царство вечной свободы, вознеся её знамя над Глоткой Мира. Да, я взойду на Белую Башню, для того, чтобы там разорвать Амулет Королей, да распнуть вашего императора, и открыть самый огромный пролом в реальность.

– А как же помощники из рода смертных? У тебя их не осталось, все мертвы.

– Те культы и сеть были лишь пылью. Их смерть отдалила мой триумф, но не отменила его. Уже сейчас мои владыки шлют мне легионы своих слуг, чтобы я создал армию, которую никто не остановит. Поверь, только мне стоит спустить своих псов войны с цепей и уже завтра ваш любимый мирок заполыхает огнём! И ты меня не остановишь. – Пребывая на пике гордыни, так опрометчиво заявил предатель.

– Смешон ты, вестник свободы. Орден ты разрушил в стремлении принести свободу, а сейчас твоя цель – весь мир. Но ты уже потерпел поражение, два раза, и ты вознамерился третий раз завершить победой? Я не могу этому позволить случиться этому апокалипсису, – подавленно заявил Азариэль и пошёл на очень рискованный шаг, который сейчас считал единственно верным.

Парень громогласно обратился ко всему залу, произнося старые слова чести, так чтимые межу многими смертными, Аэдра и Даэдра, явно понимая, что это единственный шанс выйти отсюда живым.

– Я, Азариэль из Валенвуда, рыцарь Ордена, участник неукротимого тамриэльского похода и демоноборец, перед всеми присутствующими в этом зале, бросаю вызов Люцию, чемпиону всех богов! Я вызываю все его силы и его армию на поединок. Пусть он приходит в установленное место и покажет свою силу в битве!

Эти слова пролетели громогласным эхом по всему огромному пространству, доходя до каждого уха благородного дреморы, коих стояло не менее тысячи. Все слуги и воины Люция обратили пристальный взгляд на своего господина, ожидая от него лишь один ответ, достойный истинного воина, а не коварного клинка ночи.

– Что мне мешает тебя и твоих дружков прикончить прямо сейчас? – когти Люция устрашающим жестом уставились на троих. – Убить вас, да и дело с концом. Что ты вообще можешь?

– Люций, ты не посмеешь мне отказать. За тобой смотрят Мернунес Дагон, Малакат, Молаг Бал и ещё несколько твоих повелителей. Только дай ответ, не достойный благородного воителя, и они тебя покинут навсегда, – уже напрямую, практически не слышимо для зала, с лёгкой улыбкой, задорно сказал высший эльф Люцию и с издёвкой добавил. – Что ты будешь без них делать? Убить нас – пожалуйста, а как же Тамриэль без их помощи?

Архипредатель пустился в глубокие раздумья. С одной стороны, он мог их убить прямо сейчас и не мучиться с клятвами и честью, избавив себя от этой проблемы. Но с другой стороны сделай он это и от него отвернуться самые могущественные владыки. И без их помощи, он навряд ли достигнет так им желаемого и предвкушаемого всеми фибрами души, мирового господства.

Вот потемневшие серые губы архипредателя не спеша разомкнулись, неся ответ чемпиона тёмных принцев:

– Я, верховный лорд-маршал Мерунеса Дагона, первенец Малаката, черноокий князь Молаг Бала, чумной дракон Периайта, безумная длань Шеогортата, гранд–масочник Клавиуса Вайла, высший архивариус Хермеуса Моры, великий гончий Хирсина, сумрачная тень Нактюрнал, великое отвращение Намиры, кровавый клинок Боэтии, потаённый нож заговоров Мефалы, вестник рассветного заката Азуры, искоренитель нежизни Меридии, непревзойденный кошмаровидец Вермины, иерарх удовольствий Сангвина, глашатай Идеальных Повелителей и вестник свободы, принимаю твой вызов.

Титулы, произносимые спокойным, монотонным голосом могли вызвать зевоту у Азариэля, если бы сейчас не решалась судьба всего мира. Альтмер ясно знал, что Люций больше всего хотел их выпотрошить и принести в жертву своим повелителям, ибо он заставил его играть по тем правилам, которые выгодны только ему. Он понимал, опередив на один ход архипредателя, Азариэль выиграл немного времени для Тамриэля.

Внезапно Люций занёс правую руку и вытянул её вперёд, начав делать вихревые движения пальцами, закручивая их. На своей правой руке Азариэль увидел, как под кожей и на ней болезненно проступает чёрная метка, расписывая ладонь четырёхконечной звездой.

– Через неделю, я найду тебя по этой метке, и ты от меня не скроешься. – С наигранной улыбкой начал Люций, стараясь сохранять хорошую мину при плохой игре и тут же со злобой кинул. – А теперь проваливайте отсюда!!! Живо!!!

– Как пожелаете, – отдал лёгкий поклон Азариэль, иронично добавив. – Тёмный князь.

Глава 27. Место для битвы

Спустя неделю. На севере от Хай Рока. Десять часов утра.

– Ты только не бойся, – говорит в небольшой простой серенькой комнате имперец, в странных доспехах. – Твоё дело – понятно, мы тебе поможем.

Парень, на котором кольчужная броня, с подпоясанным табардом, расписанным четырьмя квадратами – алым и белым, опустил руку в кисет и тут же на ней оказался маленький флакон, с прозрачной жидкостью. Тут же он его откупорил и выпил содержимое и бросил его обратно, со стекольным бренчанием он приземлился на дно кисета.

Азариэль, не обращая на него внимания, стоит у окна и разглядывал те серые виды, повисшие над этим местом, находясь в своей маленькой келье. Вокруг него пространство сдавливали узкие каменные и безликие стены, ставшие единым монолитом. Единственное, кроме холодных бетонных полов и остывших стен, что было в келье это сундук для вещей грубая, лежанка, представленная кусками сшитой ткани, донельзя набитой соломой.

– Скажи, Флоренций, что там у тебя? – отвлёкся через полдесятка секунд на бренчание Азариэль, потерев руку о рукав грязного камзола.

– Да так, чтобы быть спокойным. И прежде чем ты спросишь – нет, это не алкоголь. Такое зелье из травок, чтобы…

– Чтобы что?

– В своё время, в одной из зачисток фортов, на меня колдун наложил заклятье страха. Хоть эффект от него спал, но до сих пор меня мучает напряжение, жуткое ожидание повторение паники. Вот я зельем и спасаюсь, – придушенно дал ответ Флоренций.

– Хорошо, – Азариэль посмотрел на человека, который стоит у него в дверях; среднего роста человек, с обветренным лицом, редкой чёрной бородкой, широкими губами, добродушными карими впавшими глазами на округлом лице.

– Хоть ты сам и помылся, так может, и одежду сполоснёшь? – с насмешливой требовательностью вопросил Флоренций. – А то ты посмотри, какая она у тебя грязная?

– Ничего страшного. Скоро, совсем скоро я получу другую, – ответил Азариэль и обратил взгляд в окно, находя там только бездонную тоску; высший эльф полон раздумий о грядущем сражении и тяжелее всего ожидание сражения. Практически неделя прошла с тех пор, как Люций «наградил» его меткой, которой мер заведёт ставленника шестнадцати в ловушку.

Погода за окном соответствует тем тяжёлым мыслям, что изъедали отягощённый разум альтмера. Небо выкрасилось в идеально серый цвет, скрывшись под не тёмно-серыми свинцовыми дождевыми облаками. Это оказались идеально серые тучи, подобные цвету камня, монотонные облака, давящие на душу альтмера монолитностью и словно обрекающие на отчаяние.

– Скажи, Флоренций, кто ты в ордене Клинков? – спросил Азариэль, лишь бы отвлечься от серости облаков.

– Я капитан братства.

– И тебе дали командовать десятком братьев-рыцарей? С твоей… проблемой? И ведь с тобой не только Клинки, но и сотня «полубратьев».

– Да, так и есть. Доверили командование, и я не опозорю ордена. Мне ведь поручена славная миссия, не так ли?

– Да, – меланхолично ответил Азариэль, понимая, что сегодня, скорее всего, они все погибнут под натиском клинков врага.

Сегодня, на этом отдалённом острове, вдалеке от всех тягостей и очей мира, суждено решиться судьбе Тамриэля. Вряд ли они выживут под напором всех сил даэдра. Азариэль глубоко вдыхает, стараясь примириться с близкой смертью, но всё равно тревога и отчаяние изводят его, он поднимает ладонь и видит, как та трясётся в лёгком треморе.

– У тебя ещё есть… успокаивающее? – помявшись, спросил эльф.

– Да, – воин подбросил флакон и Азариэль его ловко словил, тут же откупорив и опустошив. – Держи.

По горлу потекла горьковатая жидкость, дланью душевного покоя расстилаясь по телу и душе и даруя лёгкое облегчение.

– Спасибо, – послышались слова, полные облегчения.

В воздухе заплясали северные ветра, ворвавшиеся в келью. Они оказались не такими ледяными и промораживающими, как ветер Скайрима, но и не такими спокойными и размеренными, как морской бриз. Это был в меру прохладный и в меру порывистый ветер, своей мифической обречённостью сливавшийся с монолитным угрюмым небосводом, только мог обрекать, делая это странное место только мрачнее и отталкивающей.

– Герольд Пустоты, ну у вас и звание, – сказал Флоренций.

– Не я так себя нарёк, а Ситис, когда…

– Когда, что?

– Когда я сюда прибыл.

Азариэль погрузился в воспоминания о своём приезде. Его до сих пор гложет, что Тилис не простил ему того, что он решил отправиться в одиночку и сразиться один против полчищ Люция. Ариан же смирился с этой участью, получив кольцо, но вот бывший Регент сильно раздосадовался тому, что последняя битва, рождённая старым конфликтом в Ордене, пройдёт без него и он никак не сможет внести свой вклад в победу или смягчение поражения. Чародей капитана судна мог телепортировать на остров, который указал на карте Азариэль, только одного, а плыть до него больше двух недель и поэтому Тилису пришлось отступить, но не простить.

Оказавшись на острове, у большой церкви Ситиса, только глас Отца Ужаса и слова капитана Клинков остановили местных жителей от расправы. Азариэль помнит, как неделю назад его приняли, как Капитан рассказал о том, что они приготовили остров к обороне и ждали только его.

– Как ты попал в Клинки, Флоренций?

– А зачем тебе знать?

– Просто так. Интересно знать историю человека, рядом с которым придётся умереть.

– Да что тут рассказывать. Пахал землю в детстве с родителями, пока на нашу ферму не напала банда чародеев. Они всех убили и воскресили, кроме меня. Не знаю почему, из меня сделали прислугу. В итоге они навлекли внимание братьев-рыцарей Клинков, и в разгаре битвы я зарубил главаря.

– И тебя призвали на службу?

– Да, так и есть. Меня воспитывали в месте, к северу от Брумы, в огромной крепости. Растили для битв и охраны императора, и когда пришёл час, отправили сюда. А твой путь каков?

Внезапно дверь в тесной келье со скрипом распахнулась, не дав сказать Азариэлю и слова, и из-за неё послышался грубый, отчего-то такой холодный и неестественный голос, разорвавший вуаль воспоминаний на разуме парня:

– Господин Герольд Пустоты, вас ждут на совете.

Азариэль отвернулся от окна и бесстрастно ответил:

– Хорошо, я там буду, – сказав, бывший рыцарь подошёл к сундуку и резким движением открыл его, оттуда достав меч.

Азариэль приложил свою ладонь к чёрной ручке и вновь почувствовал, как его наполняет уверенность и неистовое рвение к победе. Это только укрепило решимость парня. Бывший рыцарь даже не ведал, какая мощь скрывается в этом клинке и насколько он древний, но он прекрасно знал, что сегодня именно этим клинком он распорет грудь предателя и разрежет чёрное сердце безумного тирана.

– Пойдём на совет?

– Да, пора бы,

Альтмер перекинул клинок за спину и направился к выходу из кельи. Азариэль коснулся тяжёлой двери и с усилием толкнул её, покидая комнату вместе с Капитаном.

Перед Азариэлем сразу открылся вид на порт, несколько домов по правую руку, портовую крепость, храм, в готическом стиле, стоявший посредине от того места где стоял бывший рыцарь. В воздухе резвился напористый прохладный леденящий ветерок, а небо готовилось разразиться мелким дождём или даже снежным градом.

Азариэль тотчас прикинул, где он находится и куда ему нужно идти. Он посмотрел налево и увидел огромную портовую цитадель, форт – узел всей обороны поселения.

Сколько бывший рыцарь не исследовал эти места всё одно – никак не мог сориентироваться в географии и постройках и сейчас он попытался вспомнить всё то, что смог узнать о том месте, что выбрал для битвы.

На самом деле так называемый остров «Отец ужаса» был ничем иным как цепью трёх островов, расположенных точно с запада на восток. Самый восточный островок был не жилым, не считая маленького «скита», который время от времени обеспечивал основное поселение северной рыбой. Изрезанная береговая линия, множество камней и каменных образований, создающих маленькие ущельица, и довольно маленькие размеры делали его абсолютно непригодным для размещения домов.

Центральный остров имеет ромбообразную форму, только его северная вершина сильно вытягивалась в море, отчего этот кусок суши в море имел перекошенный вид. Но именно на этом острое расположилось основное живое поселение, где и разместился центр обороны. Посреди центрального острова высится большой горный хребет, чьи чёрные горы высокой стеной устремлялись к небу, заставляя жить остальных в своей мрачной тени, оставлявший только южную и юго-восточную площадку для заселения. И из этого горного хребта течёт бурная река, лихо рассекающая северную и северо-восточную часть острова. Южная прибрежная часть центрального островка представлена портом и примыкающим к нему большой портовой крепости, служившим источником обороны для пристанища немногочисленных кораблей. Небольшой порт только отдалённо мог напомнить прекрасный портовый район Анвила. На самом деле это оказалась холодная, суровая и недружелюбная верфь, в доках которого витает страх.

Так же есть и небольшая крепость, где и заселился Азариэль, примыкала к горному хребту, и по большей части из него выточенная. В южной части острова расположились ещё и деревянные дома, солитьюдского типа, в которых жили немногочисленные островитяне, ведущие спокойную и размеренную жизнь, лишённую забот, кроме служения своему мрачному господину.

В восточной части центрального острова расположился огромный многоярусневый форт, выложенный из серого холодного камня. Толстые стены этого бастиона не возьмёт ни одна катапульта или требуше, а в многочисленных казематах хранились припасы и обмундирование: от чёрствого хлеба, до стрел для баллист. Именно от этого форта исходила огромная массивная толстая, похожая на солитьюдскую, стена, закрывавшая всю юго–восточную часть острова, примыкая напрямую к портовой крепости. Этот форт страшно огромен, монументален и выражал всё мастерство и суть науки фортификации, он оказался гротеском военного искусства.

Но посреди всех этих строений, в южной части центрального острова расположился тёмный, мрачный и даже пугающий храм Ситиса. Именно в нём жрецы воплощения пустоты проводили свои чёрные обряды с кровавыми жертвоприношениями. Именно он стал оплотом всего поселения, ибо в нём Пустотные Кардиналы слышали голос бездны – глас Ситиса.

На севере, северо-востоке и северо-западе проходила дорога, огибавшая горный хребет и ведшая к мосту на следующий остров.

Проход на следующий остров оказался в западной части центрального куска суши. Он начинался со строений, архитектурно похожих на постройки снежных эльфов. Те же ступенчатые лестницы, расположившихся полукругом и ведущих на большой длинный и широкий мост.

Западный остров покрыт снегом. Если центральный ещё спасал горный хребет и высокий северо-восточный каменистый берег, то восточный находился на высоком обрывистом куске камня, по своим береговым формам напоминая торт, где стенки – это каменные прямые склоны.

Там жили поселенцы, не принявшие Ситиса, а дающие поклон совершенно другому божеству. Азариэль по прибытию направился к ним, чтобы рассказать о великой угрозе, нависшей как над Тамриэлем, так и над всеми ними. По приближению альтмер увидел большие прямые стены, выполненные в стиле построек снежных эльфов, кольцом взявшие весь западный остров.

Встреча Азариэля и жителей руин снежных эльфов была недолгой. Они рассказали гостю, что служат совсем не Ситису, как это делают люди из центрального острова. Объектом своих поклонений они выбрали того, кто своей неизведанностью и абсолютной неизвестностью мог сравниться лишь с постижением зловещей тайны исчезновения двемеров. О нём ничего ни известно, но своей растущей силой и теми силами, что находились под его властью, он становился смертельно опасным врагом. Этот бог оказался ещё одним врагом тёмных принцев, а посему мог стать союзником в грядущей битве, ибо был когда-то ими предан. Его суть – консерватизм и порядок, и имя ему – Джиггалаг.

Обитатели руин отбросили старых богов, во имя отверженного и практически забытого божества, силой своей логики и знаниями порядка способный предсказать исход любого дела или решения.

Но те, кто служат порядку, не хотели иметь никаких дел с теми, кто в своём сердце чтит пустоту, хаос и бездну, а посему избегали людей с центрального острова. Они находили их смертельно опасными и чрезмерно фанатичными своему божеству.

И в Азариэле они узрели метку бездны, взятую им из нужды. Но Джиггалаг, через Патриарха Порядка приказал выйти к парню и говорить с ним. Слуги бога порядка подчинились ему и вышли, чтобы молвить слово с тем, кто дышал пустотой.

Азариэль рассказал им о том, какое зло надвигается из глубин Обливиона, и кто ведёт за собой демонические голодные до крови орды. Бывший рыцарь поведал об амбициях даэдрического чемпиона, любимца всех тёмных принцев, чья цель – весь Тамриэль и что если сегодня не объединиться сегодня, то завтра над Нирном будет развиваться чёрное знамя Даэдра. Азариэль раскрыл суть того, что на этом клочке земли, удалённого от мира, на самом его краю, они будут воевать за то, чтобы над миром завтра взошла заря.

Служители порядка согласились в грядущей битве встать в один ряд вместе со слугами хаоса и дать бой общему злу, что собирается ввергнуть мир во мрак.

Азариэль оторвался от воспоминаний об острове. Он посмотрел на руку, где была чёрная метка, и взглянул на порт, прокручивая воспоминания о собственной жизни. И усмехнувшись, понял, что место для битвы всё это, все последние года, время было его собственное сердце и покорёженный разум, а сегодня наступит его финальный аккорд и всё решиться раз и навсегда.

– Ты идёшь? – окликнул его Капитан.

– Да, прости, просто задумался.

Азариэль развернулся на восток и пошёл прямо, по крепостной стене, ведущей в монументальный форт. Повернув голову на юг, там, где выстроен порт и к нему примыкает портовая цитадель, Азариэль подле них увидел не менее сотни людей, «зверей» и меров, ведущих тяжёлую тренировку. Все они воины от рождения, но сейчас им предстоит встреча с самыми опасными существами за пределами этого мира, и жители острова должны быть готовы к грядущему бою.

Азариэль глянул в обратную сторону, там, где возвышается горный пик и где около него гористый настил. Там располагаются множественные позиции стрелков – «луки» и «арбалеты» острова оттуда покроют всю площадь суши, кроме крайнего восточного острова и не один даэдра не поползёт, не оказавшись под прицелом.

Вроде бы всё готово и даже стороны примирились – джиггалогопоклонники и систисопочитатели, вместе с Клинками, которые покрывают остров от взора имперского закона. Но даже это Азариэлю не придаёт уверенности и рвения, вместо этого парень обращает печальный взор на островные дали.

– Как же мне вас не хватает, – шепчет Азариэль, входя под своды огромного форта, чьё внутреннее пространство заполнено стражами, сверкающими блестящими стальными нагрудниками на ламеллярной броне и грозящие наконечниками коротких копий. Всюду, средь серых каменных стен, столы, ящики, канделябры, факелы, стойки с оружием, запасы пищи и боеприпасов.

Но всё это не привлекает альтмера, ибо он полностью отдался скорби по своим друзьям. Он печалится, полон тяжести от того, что все те, с кем он разделил горе и радость, те, кто прошёл с ним горки жизненный путь, те, кто помог ему встать, когда он пал, сейчас очень далеко. Азариэль готов отдать меч Верховного Магистра за возможность ещё раз поговорить с друзьями, попросить прощения за всё и попрощаться в последний раз. Их нет, и с этим ему приходится мириться, идя в стенах огромного форта, не предавая ему значения.

Друзей рядом с ним нет. Никого нет. Только он и пустота. Азариэль дал, как он сам думал – последний, обет в своей жизни и теперь одинок в своём стремлении скрестить клинок с Люцием и принести правосудие. Мести в нём больше нет, она ушла, развеялась, будто утренний туман, уступив место святому долгу по защите Тамриэля.

Азариэль вошёл на самый верх монументального форта, где и должен был состояться совет, на котором решаться все вопросы по обороне и её построения.

Последний, самый высокий, ярус предполагал небольшое помещение, представленное лишь полом и потолком, которые держаться на четырёх серых мрачных колоннах.

Посреди, на холодном каменном полу, яруса стоит большой квадратный стол, на котором покоится бумажная, местами выцветшая и потрёпанная карта островов. Сквозь серые колонны открывался прекрасный и ни с чем несравнимый вид на здешние места. Серые облака стали постепенно наливаться теменью, а ветер усилился настолько, что промораживал всех тех, кто поднялся на эту ярусную высоту, и чуть не уносило карту, чьи края прикреплены камушками, со стола.

Азариэль оглянул всех собравшихся. Тут он увидел представителей всех сторон, живших на забытых землях. Пустотный Архикардинал, управляющей всей жизнью на центральном острове, стоит промеж колонн и пристально вглядывался в морские пучины. Воитель пустоты, Гроссмейстер, – главнокомандующий войсками Ситиса занял место возле карты и изучает её, облачившись в тёмную тунику, прикидывая расположение воинов укрепление позиций. Рядом со столом, но не у карты, а скорее словно сторонясь её, стоит Патриарх Порядка, в светлой казуле, накинутой на белоснежную рясу, взявший на себя роль командира всеми теми, кто служит Джиггалагу.

Предводитель порядка и иерарх пустоты за столь долгое время видели друг друга впервые и не знали о себе ничего, что и настораживало Азариэля, ибо между ними, если пробежит искра, то она наверняка разожжёт огонь споров и конфликтов, которые могут подорвать всё оборону уже в битве.

– Слава пустоте, вот и ты, – холодным как бездна и лишённым эмоций грубым голосом сказал Пустотный Архикардинал, облачённый в боевую броню.

Азариэль метнул взгляд в сторону главы поселения и пробежался глазами по его одежде, находя её очень изысканной, но странной. Грудь и торс укрывала большая толстая кожаная пластина, выкрашенная в чёрный цвет бездны. В кожу были вшиты эбонитовые доспешные пластинки, усиливающие ударостойкость. Кожаная пластина ложилась на чёрную рясу, доходившую до пола, и лишь слегка касалось его, сделанная из маленьких металлических колечек, став, по сути, кольчугой. Его плечи покрывали большие стальные чёрные наплечники, а лицо украла маска, сделанная в форме черепа. Вся броня внушает странный неестественный страх из–за красных тканевых вплетений и выгравированной на наплечниках странных рун, смотря на которые начинаешь чувствовать потусторонний ужас.

– Аун’Биэль, – начал глава войск острова, поклоняющийся Ситису. – Он избран Отцом Ужаса, отнесись с должным уважением к тому, на кого пала длань нашего владыки. – С благоговением закончил командир.

– Ох, постараюсь, – исказив голос в недовольстве, кинул Аун’Биэль.

– Давайте перейдём к плану, – с требовательностью сказал Патриарх Порядка из рода высших меров.

Смотря на Архикардинала, на его манеры и формы поведения, бывший рыцарь вспомнил, как его встретил этот высокий нордлинг и вновь ушёл в мир собственных воспоминаний, который накрывал его слишком часто в последние дни.

Аун’Биэль рассказал парню о том, что их предупредили о том, что «Придёт странник с юга, наречённый моей дланью и призванный мною для того, чтобы сразиться за могущество пустоты и её влияние в этом мире».

Архикардинал рассказывал о жизни на острове, как они тут выживали, неустанно вели свой быт, множество поколений и жертвовали тех недостойных, кто отказывался приклонить колени перед Отцом Ужаса и с ликованием принимали в свои ряды того, кто отринул клятвы прошлой жизни, принимая пустоту в свою душу.

Аун’Биэль, прежде чем заселить Азариэля в крепость, поведал парню обо всём острове и его устройстве. Раскрыл суть их жизни: как они утром приклоняют в храме колени на своих пустотных мессах, а весь остальной день трудятся во славу своего небольшого поселения. Кто–то выращивал овощи, кто-нибудь отправлялся в море на небольших кораблях за большим рыбным уловом, а были и те, кто старался обеспечить рыбой поселение и с небольшого островка на востоке. Ну а были и воители, получившие благословение войны от Отца Ужаса и наречённые Берсеркерами Пустоты иАзариэль видел этих страшных воителей на тренировках и что они вытворяли с соломенными и деревянными манекенами голыми руками. Их силы равнялись возможностям двадцати солдат легиона, а по своей ловкости и скорости они превосходили в несколько раз любого из катжитов, Цаэски, или даже Ка По’Тун. А возглавлял их предводитель, великий вождь или Гроссмейстер Рыцарей Пустоты – глава круга самых умелых бойцов, но Азариэль не видел этого человека в деле и на тренировках, но по слухам, которые он услышал от воинов, их прославленный командир смог голыми руками убить Ледяного Гиганта, который обитал на северо-западе островной гряды.

Именно рассказ о жречестве, главных служителях культа Ситиса, бывшему рыцарю показался наиболее интересным. Аун’Биэль поведал, что шестнадцать человек было избрано лично Ситисом, через него, чтобы они несли свет его тёмных наставлений. И шестнадцать человек приняли клятву о вечном и беззаветном служении своему новому господину, отринув любую страсть или влечение к чему–либо в прошлом. Теперь они дети Отца Ужаса и служат только ему, порой делая вылазки во внешний мир ради привлечения новой крови в поселение.

Аун’Биэль рассказывал и о духовенстве острова. Шестнадцать Пустотных Кардиналов – так их нарекли. Они были в мирской жизни теми, кто управлял жизнью поселения, распределяя ресурсы в нём и раздавая поручения, упорядочивая жизненные процессы, но когда наступало время служения, то шестнадцать человек облачались в свои монотонные чёрные рясы и начинали распевать хвалебные литании и мантры своему покровителю, чтобы он ниспустил на них свою милость.

Азариэль не успел додумать в своих воспоминаниях образ Пустотных Кардиналов, ибо прозвучало воззвание к нему:

– Парень, ты что задумался, мы тебя, сколько должны ждать? – прозвучал мягкий эльфийский голос.

Бывший рыцарь вышел из мысленного ступора, порождённого глубокими воспоминаниями. Он ощутил, как по его коже бежит лёгкий ветерок, вызывая морозные покалывания на щеках, и понял, что не следует слишком глубоко уходить в собственные воспоминания.

Азариэль быстрым шагом подошёл к столу и оказался вмести с тремя командирами, готовившимися взять непростую оборону.

– Что ж, какова ситуация по моей части, – так же хладно и бесстрастно, но с еле уловимой толикой рассудительности начал Аун’Биэль, потирая подбородок. – Наш владыка Ситис предупредил меня о надвигающейся угрозе ещё неделю назад, и мы готовились к ней. На севере и северо-востоке были возведены дополнительные укрепления. На горном хребту были устроены специальные места для стрелков. В порту и на стенах форта были поставлены дополнительные баллисты.

– А что у вас по живой силе? – вопросил служитель порядка.

– Под моим командованием сто четыре берсеркера и триста семнадцать обычных жителей, которые прошли базовую подготовку в обращении с топором и луком, – отчётливо дал свой ответ Гроссмейстер.

– Этого мало, – неожиданно вмешался Азариэль. – Люций за собой поведёт не одну тысячу собственных слуг, наделённых силой, не меньше, чем ваши берсеркеры. – И повернувшись в сторону другого альтмера, спросил. – А каковы ваши силы, господин Ункаро.

Эльф Саммерсета скрестил руки на груди и нерасторопно дал свой ответ:

– У нас сорок пять Паладинов Джиггалага, тяжёлой пехоты, тридцать четыре Стрелков порядкаи шестеро чародеев. Так же смешанный отряд из служителей. – И с небольшой робостью, явным неверием в собственные слова добавил. – Если Джиггалаг благоволит, то и будут Рыцари Порядка.

– У нас есть ещё сотня моих полубратьев и десяток полного рыцарского братства Клинков. Так же нас поддержит мой чародей – Турий.

– А где он сейчас?

– Исследует остров на предмет магических источников силы.

– Понятно. – Мрачно кинул альтмер. – Этого всё равно мало.

– А сколько вам воинов нужно для победы? – Вызывающе вопросил Ункаро.

Азариэль безрадостно натужно улыбнулся и так же без эмоций ответил:

– Когда в последний раз я сражался с его силами, тог со мной было более четырёх тысяч не самых слабых воинов. И нас, после того дня, осталось не больше двадцати.

– Но у нас есть только эти силы, – резко и тоном возражения говорит Азариэлю альтмер. – И только с ними нам придётся держать оборону.

– Я знаю. – Мрачно сказал альтмер и досказал всю суть своей задумки. – А поэтому единственный шанс на победу – это убить самого Люция, как командира.

– Что ж, это будет сложно. Может, назовёте его слабые и сильные стороны, его стратегию и тактику поведения, Герольд Пустоты? – спросил Гроссмейстер.

– Он будет атаковать повсюду. Его сил хватит, чтобы взять нас в окружение. Необходимо установить магические барьеры вокруг островов, что бы слуги Даэдра не смогли начать высадку на нём, – Азариэль показал пальцем на карте у краёв центрального острова. – Здесь, здесь и здесь. Тогда он вынужден будет начать атаку с моря или с восточного островка, который, скорее всего, станет их плацдармом, а поэтому его нужно держать под обстрелом. Сам Люций наверняка вступит в бой, когда почувствует победу, а посему часть центрального острова нам придётся сдать быстро, но удерживать её под обстрелом лучников из горного хребта. Так же, скорее всего он не будет выдвигать все свои силы из Обливоина. Люций их постарается сохранить и попытается сокрушить нас массивным ударом тяжёлой пехоты.

– Спасибо, – вымолвил Аун’Биэль и перешёл к своим предложениям. – Господин Ункаро, пускай ваши стрелки присоединятся к нашим лучникам на горном хребту и ведут обстрел наступающих десантных войск противника. А потом, под прикрытием воинов, организованно отступают на запад и закрепляются на ваших укреплениях. Рано или поздно нам придётся оставить два острова, что бы, следуя словам Герольда Пустоты, выманить командира противника на бой.

– Где разместим моих «братьев»? – спросил Капитан.

– Будем их использовать для вылазок. Десять Клинков, командующих десятью подразделениями по десять человек. Держи их в разных частях центрального острова, чтобы они были готовы исполнить задачи.

– Кстати, – Пустотный Архикардинал швырнул Азариэлю кожаный мешочек и альтмер его мгновенно поймал, зажав в ладони, на которой через мгновения оказались пять камешков.

– Что это?

– Руны телепортации по острову. Белая – на севере, жёлтая – на юге в порту, синяя – центр у нашей часовни, серая – восток в Форте, а зелёная – запад, у моста. Это тебе, чтобы ты смог быстро перемещаться по острову.

– Спасибо.

– Да подавись. Что будем делать дальше по защите острова?

Азариэль взял слово, решив применить все полученные знания:

– Люций откроет нестабильные ворота в планы Обливиона, восточный остров, скорее всего, станет его военной ставкой. Предлагаю тяжёлой пехотой укрепить портовый район и форт. Стену между ними заполнить ситисопоклонниками. Северо-восточную часть я возьму на себя, только дайте мне отряд.

– Будет сделано, – грозно сказал гроссмейстер. – Мои бойцы вам послужат хорошую службу.

– Благодарю. Лёгкая пехота пусть находится в резерве на западе, северо-западе и в центре у часовни. Если их вывести на передовую, то враг быстро овладеет портом и атакует в центр, так он перехвати инициативу, а нам этого не нужно.

– И сколько нам так держаться? – спросил

– Столько, сколько потребуется. Со временем мы должны отступить, прикинуться пораженцами, и вынудить Люция лично вступить в бой. Думаю, он не откажется повести своих воинов в последнюю атаку и тут мы его и убьём.

– Ценой своих жизней?

– Мы так или иначе будем мертвы, Ункано, – сказал Капитан. – Так почему же не умереть, сделав что-то по истине хорошее.

Азариэль было хотел провести параллели с тем военным советом, что проводился несколько лет назад в Цитадели, но не смог. Слишком разные грани единой многолетней битвы, которая готовилась окончиться здесь. Тот совет был преисполнен светом надежды на будущее мира без злого тирана, присягнувшего на верность силам тьмы. Множество светлых воинов со всех уголков мира собрались тогда под одной крышей, чтобы дать бой злу, грозившему всему миру. И об их великом подвиге знал сам император Тамриэля, принявший косвенное участие в жестокой брани. Но этот совет иной. На краю свету, где о них никто не знает, на промороженном куске суши собрались далеко не самые светлые силы. Служители хаоса вкупе со слугами забытого даэдрического ложного бога должны были дать бой силам Обливиона. Но эти два совета воистину объединило одно: они создавались для того, чтобы защитить Тамриэль и всех его жителей от гнуси даэдрических князей, распустивших свои загребущие лапы.

– Что ж, тогда я отдам приказы? – предложил Гроссмейстер.

Внезапно правая рука Азариэля охватилась жуткой болью, и он схватился за неё изо всех сил. Четыре командира отвлеклись от переговоров по обороне и обратили внимания на стенания парня. Его рука горела жутким пламенем боли, который спал через пару секунд, а чёрная метка пропала с ладони, сделав её абсолютно чистой.

– Что с тобой? – спросил Аун’Биэль. – Ручку прихватило?

Парень, ни взирая на удивлённые взгляды командиров, бегом метнулся к колоннам, начав пристально разглядывать морскую гладь. И над водой появилось странной фиолетовой свечение – разрыв между мирами, откуда подался зловещий двухпалубный фрегат, словно из самой преисподней. Его борта обиты железом, с выгравированной на нём даэдрической символикой, а на парусах развивался сигил Люция – стилистическое, словно гравированное руническое око.

– Вот и наступил час последней этой гибельной партии, – мрачно сказал Азариэль и схватился за клинок, воссиявший лазурью и громогласно, обращаясь к командирам войск Ситиса и Джиггалага. – Крепите оборону, враг наступает! – с еле уловимым шёпотом, уже себе сказал. – Может никто из нас до завтра не доживёт.

Глава 28. Первый ход

Тот же остров. Спустя полчаса.

Азариэль несётся со всех ног через широкий каменный мост, который шёл от форта, и перекидывался через остаток горного хребта на северо-восточную часть острова. Парень не чувствует усталости, не видит, как на самой высокой горе постепенно занимают удобные позиции лучники со стрелками и все мысли и воспоминания, что ранее обременяли его разум развеялись, как пыль на ветру, ибо разум герольда был занят размышлениями о битве и её ходе.

Тело Азариэля покрывал доспех, подаренный Архикардиналом, вытащенный им из старых хранилищ. Торс укрывает жилетка из драконьей кожи, изготовленная из толстой кожи и укреплённой пластинками железа. На плечи ложилось длинное массивное пальто, едва не касавшееся, сделанное из того же материала и в самом низу с вшитыми в него кольцами крепкой стали. Ноги укрывают поножи, смастерённые из крепкой кожи и стойких эбонитовых щитков, укрывших четырёхглавые мышцы на ногах. Ну а остальные части ног укрыли массивные сапоги, чья плотность кожи могла сравниться только с плотностью металла. Правую руку Азариэля укрыла толстая длинная перчатка, ложившаяся на перчаточную кольчугу. Но вот левая ладонь не нуждалась в том, чтобы её защищали. Механизмы из Сота Сила и металлы, воплотившие их, могли выдержать любой удар или чары.

Бывший рыцарь прекрасно осознаёт, что сегодняшнюю битву они проиграют, если Люций не будет убит до наступления сумерек. Иначе их сопротивление будет сломлено, силы рассеяны по всем островам и до следующего утра их всех перебьют.

Небо стало томно тёмным, но не почерневшим. Ветер слегка усилился, став полностью напористым и морозным. Азариэль бежит и видит, как из его носа и рта вырываются клубы пара и дыма, бьющие бегуну в лицо. Небеса разверзлись, и полился слабый ледяной дождь, сопровождаемый танцем из липких снежинок, липнущих к крепкой броне.

Азариэль раз за разом прокручивал план боя за остров, который был утверждён в последние секунды перед началом развёртывания обороны, но альтмер чувствует, что когда начнётся битва, все задумки наверняка рухнут, и поэтому все, негласно конечно, решили перейти к гибкому сопротивлению, без оглядки друг на друга.

Восточный остров было решено оставить и ничего там не организовывать. И он становился первой потерей в финальном аккорде многогодичной и ожесточённой партии за весь мир. Именно на этом острове будет развёрнут плацдарм для натиска на оставшуюся островную гряду.

Южная часть центрального острова была укреплена изначально, и там расположилось большое количество противокорабельной артиллерии, которую было очень трудно куда–либо перетащить. Там же, шестнадцать Пустотных Кардиналов, оказавшихся по совместительству и искусными чародеями, сотворили заклятие барьеров, накрывших весь остров и не дающих разорвать реальность и тем самым позволить выйти из Обливиона войскам противника.

Горный хребет центрального острова был усеян лучниками, простреливающих практически весь остров, а посему не один враг не уйдёт от их карающей стрелы.

Западный остров был отдалён от всех боёв и представлял последний рубеж обороны. Его высокие, скалистые обрывы, ставшие берегами, надёжно защитили расположенную там крепость от вмешательства. Единственный способ туда поспасть – пройти через широченный мост.

Но сейчас, ни порт, ни восточный остров не были целью Азариэля. Он, в окружении грузных воинов – «берсеркеров пустоты», облачённых в массивную пластинчатую броню из стали, бежал к той части центрального острова, что оказалась абсолютно без защиты и передавалась на удержание им.

От форта и до моста, ведущего на северную часть острова, отрезанную рекой, которая рассекла этот кусок суши, расположилась вся северо-восточная часть острова. Если северная часть острова была прикрыта старыми бастионами, то северо-восточный скалистый изрезанный берег был абсолютно наг, но по нему проходила дорога, ведущая из южной части острова в северную, а поэтому этот бег нужно было удержать любой ценою.

Азариэль занял позицию на берегу, средь камней и песка. Его обуревает волнение, многократно усиленное ощущением скорого боя. Но обратившись к рукояти меча, взывая к смелости, он себя успокаивает.

– Воины! – громогласно, дрожащим голосом обратился Азариэль. – Разойдитесь по брегу!

Высокие воители, облачённые в грубые, но мощные крупные нагрудники, с воротниками, укрытыми мехом, и шлемами с бычьими рогами на головах, беспрекословно подчинились и растянулись в рассеянную цепь. Каждый из них нёс либо огромный зазубренный клинок, либо большой зазубренный топор. Оружие этих берсеркеров предназначено только для одной цели – нанести как можно страшнее рану или увечье.

«Кто это такие? Где все мои друзья?» – отчаянно спрашивает Азариэль, смотря на воинов, которые уму не знакомы. Как никогда альтмер проникся чувством полного одиночества, но всё же найдя в себе силы, взывает к духу воителей:

– Мои боевые братья, – дух Азариэля съёжился от неловкости и отвращения от своих слов; они такие же «братья», как и враги – эти кровавые мясники и ситисопоклонники отвратительный альтмеру, но дабы поднять их дух, обращается к ним как к семье и равным. – Соберитесь с силами. Сегодня ваш сиятельный день блистательной славы. Враг, грозящий всему миру и господину пустоты, сломает зубы о наши щиты и кулаки! Нам нет пути назад!

Бодрый рёв стал криком одобрения на слова Азариэля. Они готовы идти в бой, рвутся скрестить мечи с вражескими клинками, дабы усладить господина своего.

Бывший рыцарь посмотрел наверх и увидел еле заметное сияние барьера, накрывшего остров. Парень тут же достал трубку и посмотрел в морскуюдаль.

На водной глади, озарившейся потусторонними цветами, рвалось само пространство. Не менее двух десятков кораблей с северо-восточной стороны выплывают из огромных сфер – разрывов реальности. Под каждым кораблём расплывается темно-фиолетовое пятно – остаток вод Обливиона, попавших в этот мир. Каждый корабль размером с сиродильский трёхмачтовый двухпалубный хольк, только очернённый красками. Каждый корабль, вверху каждого борта, был обит кусками металла, острыми шипами, направленными вверх. Чёрные паруса кораблей наполняют холодные ветра, гнавшие суда вперёд, а на борту копошится своя адская команда, состоящая из дремор.

Азариэль вгляделся ещё тщательней и не увидел никого кроме этих могучих воителей. И тут парень понял, что он был прав и Люций решил сокрушить их кулаком тяжёлой пехоты, молотом своего войска, ибо ему нужна быстрая и эффектная победа… которую он не получит.

Герольд пустоты перенёс подзорную трубу на восточный островок, который уже попал под власть даэдрических сил. Там, прямо из разрывов реальности, выходят стройные отряды дремор, занимавшие весь остров и через несколько минут восточный кусок суши пыл подчинён чёрной воле новых хозяев. На нём, дреморы–керл, подгоняемые жестокими хозяевами, скоротечно начали возводить небольшие полевые укрепления. Где-то появились стены из деревянных досок, где-то башни, а где-то и баррикады с осадными орудиями, средь разрезов и маленьких овражков. Азариэль продолжает смотреть, полнясь страха, который он тут же отгоняет, внимательно всматриваясь в образы изменений островка. Через пять минут альтмер увидел, как вышли пятеро дремор-валкиназ, ретиво отдающие приказы новым строительным отрядам, которые из скалисто-изрезанного, усеянного впадинами и десятками маленьких заливов острова пытаются сделать плацдармом для наступления.

Азариэль перенёс взор трубы дальше, за восточный остров, чтобы увидеть корабль архипредателя.

Огромный, трёхпалубный корабль галеон, по частям исторгавшийся из иного мира, словно огромный исполин посреди насекомых, в виде остальных кораблей, занял место подле островка. Его борта выкрашены в тёмно-фиолетовый цвет, оттеняющий потусторонним свечением, и разрисован красными даэдрическими символами. Каждый борт обит листами металла, и выстрелы хоть десятка баллист ему были как горох в бок мамонта. Черная парусина свёрнута и все три мачты оголились, что не сделало судно менее внушительным. Нос корабля, украшен зловещей фигурой дреморы, что держит меч в руках, направленный вперёд. И на борту этого адского судна роились сотни дремор, обслуживающих и поддерживающих жизнеспособность посудины, а на самом верху, гордо и устрашающе, ужаснее любого пиратского развивался флаг коалиции Даэдра, предназначенный для того, чтобы внушить страх в сердца защитников.

– Что б тебя, – выругался тихо Азариэль, смотря на корабль Люция и вспоминая своё путешествие на Трас. – Взгромоздил себе посудину. Якорь тебе в борт.

Парень отвернул трубу и обратил свой взор на южную часть, пристально наблюдая за обороной поселения. Порт максимально укреплён – заграждения и баррикады громоздятся у узеньких проходов, создавая лишь пару улочек для атаки, где врагов будут ждать жестокие воители Ситиса. Баллисты, которыми усеяна портовая крепость, готовятся прошить борта суден, которые подплывут достаточно близко, и пустить на дно со всем экипажем.

Внезапно, у часовни Ситиса разыгралось яркое свечение, озарившее и залившее светом весь центр поселения, на мгновение ослепив Азариэля.

– А, чтоб тебя, – зажмурился альтмер и снова посмотрел.

Несколько берсеркеров, вознеся свои мечи, ринулись туда, приготовившись хладной сталью встретить врага. Свечение длилось несколько секунд, после появилось два кристаллических столба друг с другом. Азариэль уже подумал, что барьеры не сработали и враг прорвался, но он ошибся. Из свечения стали выходить высокие воины, облачённые в кристаллические сильно искажённые доспехи. Кристаллические сапоги, перчатки, нагрудники, шлема: всё сияет кристаллическим материалом.

– Вот и порядок с нами, – тихо обрадовался Азариэль.

Рыцари порядка, слуги Джиггалага стройными рядами выходили из столбов, занимая позиции по собственному, никому не ведомому усмотрению. Берсеркеры их не атаковали, ибо знали, кому эти служат рыцари из кристаллов. Воины Ситиса их попытались поприветствовать, но те ответили лишь безмолвием и безразличиям, следуя лишь тому, что прикажет их единственный владыка.

Медленно, но верно они расползлись по всему поселению, занимая позиции от порта до форта, словно предчувствуя, где будет самый сильный удар. Даже отряд из десятка рыцарей порядка направился в сторону Азариэля и его берсеркеров. Теперь их шансы на победу немного возросли.

Внезапно, на море у порта появилось золотое свечение – ещё один разрыв реальности, из которого, на полном ходу, вырвались золотые однопалубные галеры. Сияние порталов и самих кораблей игриво озарило лазурью морскую поверхность, отразившись на водной глади чудесной россыпью золотистого сияния. Борта галер выкрашены в золото, а золотая парусина воссияла неестественным светом.

Бывший рыцарь направил подзорную трубу на эти судна и увидел гордо, с идеальной осанкой воинов. Каждый, выпрямив спину, удерживая в руках изящной работы щиты и мечи, облачён в прилегающие доспехи. Поножи, кирасы, перчатки, сапоги: всё это и ещё несколько элементов брони были словно отлиты из золота.

– Аврорианцы, – недовольно пробурчал парень. – Меридия, куда же ты полезла.

Азариэль поднял трубу выше и увидел, под каким флагом идут эти корабли. И повод радоваться исчез окончательно. Всё тоже злосчастное око, нарисованное в рунном стиле, трепеталось на холодном ветру. Флот Меридии готовится к штурму порта.

Баллисты стали плеваться стрелами в сторону золотых галер, аккуратно подступающих с юга. У стрелков, стоящих за ними, не было сомнений, что за золотом кроется сущность зла. Длинные стрелы прошивали золотые борта или вязли в них. Через минуту обстрела одну из галер удалось отправить на дно холодного моря, но флот Меридии состоял не менее чем из тридцати галер и трёх огромных, с косыми парусами, галеасов, на которых расположилось командование. И вся эскадра, синхронно гребя вёслами, на всех скоростях устремилась в порт. И баллисты, даже если начнут стрелять в два раза быстрее не смогут потопить и половину галер, не говоря о монументальных галеасах.

Азариэль понял, что их хотели окружить со всех сторон и разорвать силы обороны. Флот дремор напирал востока и севера, а эскадра Меридии подступила с юга, острым клинком устремившись прямо в порт.

На радость, Азариэля решил вступить Пустотный Кардинал. Аун’Биэль взошёл на башню портовой крепости, осмотрелся по сторонам, немного поклонился вперёд, будто приветствуя врага, и вознёс руки вверх. Его ладони окутали потоки громко трескающей энергии, поползшие по обеим конечностям и, в конце концов, полностью их обволокли пеленой небесного молниеносного огня. И выдержав несколько секунд, служитель Ситиса применил заклятье – Пустотный Кардинал резко опустил руки, сбросив с себя весь накопившийся массив энергии.

Неимоверно мощный разряд молнии, толстым электрическим прутом, за долю секунды спустившись с небес, с оглушительным грохотом, словно небеса раскололись, ударил в палубу одной из галер. Золотистый корабль в эту же секунду разлетелся в щепки. Разорванные куски опаленной парусины взметнулись к небу, словно десятки зажжённых платков. Карма и нос несчастного судна с приличным ускорением разошлись в разные стороны, а палуба в мановении ока исчезла в вихре деревянных щепок. Вся нижняя часть мачты бала обращена в ошмётки. А экипаж, словно тряпичные куклы, разбросало по морю. Несколько десятков авроиранцев были подброшены в воздух и разлетелись в самые различные стороны, словно кто-то стряхнул крошки с простыни.

Крики гибели и предсмертного ужаса донеслись со стороны моря. Берсеркеры эти крики агонии восприняли как пьянящий коктейль и вознесли к небу страшный вой, безумный вой и оглушительный рёв.

Аун’Биэль снова вознёс руки к небу и приготовился нести смерть флоту Меридии, желая устроить для него самый настоящий грозовой ад.

– Враг идёт! – прорычал один из берсеркеров, чем отвлёк Азариэля от наблюдения за портом.

Бывший рыцарь мгновенно спрятал свою подзорную трубу и вынул клинок. Даже отсюда он видел наступающие силы, брошенные на этот край обороны. Несколько десантных шлюпок плыли со стороны северо-востока, отделившись от остальной флотилии.

Внезапно по барьеру засверкали небольшие разряды, прозвучавшие глухими ударами. И у самого барьера попадали несколько оглушённых дремор. Азариэль знал, что это противник пытается прорвать магический барьер, но получив магический удар, враг в бесчувствии падал на землю.

Азариэль вынул, засиявший лазурью солнечной, ослепительной для порождений мрака, клинок. Вновь ладонь альтмера коснулась обтянутой кожей рукоятки. И снова, когда глаза парня стали рассматривать гранёный камень, на котором вырезаны древние символы снежных эльфов, по его разуму и телу побежала уверенность и рвение. Азариэль заново почувствовал, как его тело наполняется силой, каждая клетка его тела озаряется мистическим светом странной магии меча, а разум воспылал ревностью к грядущей битве, очистившись от скверных мыслей.

Враг всё приближается. Первые десантные шлюпки пристали к берегу и исторгли на скалистый берег полчища дремор-керл и дремор-кайтиф, в тёмных балахонах и старой чёрно-алой металлической броне, в руках же они несут простейшие палицы и клинки.Их глаза наполнились неистовой злобой и жаждой крови, а лицевые мышцы перекосило от злобы. Азариэль приглянулся, увидев, как напирают «кайтифы». Дреморы-кайтиф более сдержаны, но намного опаснее, хоть это и было ополчение, но их злобы и рвения хватит на жестокого и дикаря.

Более сорока дремор оказались на скалистом берегу, начиная медленное продвижение на остров, а за ними ещё несметные орды порождений Обливиона.

– Обрушьте на них волну! – послышалась команда с горного хребта, донесённая с порывами ветра, и стальная лавина градом устремилась на скалистый берег.

Сотни стрел сначала накрыли небесную твердь чёрной тучей, а потом и щедро осыпали берег. Дреморы-керл не в силах защититься от ливня стрел попадали замертво, прошитые стрелами чуть ли не насквозь. Но вот дреморы–кайтиф, укрытые доспехом и впадавшие в боевой раж, в большим количестве остались на ногах и, обратив лики к небу, взревев общим адским хором, устремились дальше штурмовать берег.

К берегу пристали ещё десятки штурмовых шлюпок, выплёвывая на берег всё новые отряды Обливиона.

– Второй ряд! – вновь прозвучало с гор.

И на дремор посыпались стрелы, над которыми были проведены магические обряды, и наступающие ряды дремор утонули во вспышках обжигающего света, которые несли в себе заклинания жаркого огня.

Но, несмотря на усердие стрелков, наступление народа из Обливиона неустанно продолжалась. В ожогах, ревущие от злобы и боли они продолжали продвижение, пока не заняли узкий скалистый северо-восточный берег. Однако этого мало. Усеяв немногочисленными трупами берег, наступление рисковало захлебнуться. Плотный град стрел не утихал, и среди дремор появлялись всё новые жертвы адского штурма.

Из новых шлюпок дреморы-кайтиф стали доставать огромные щиты-повезы и укрываться ими от обстрела. Стрелы с лязгом отскакивали от крепких массивных щитов, обитых сталью. Противник начал грозное продвижение по берегу, усеянному огромными валунами и трупами собратьев.

По скорости – как черепахи, пробираясь метр за метром шли дреморы, под заслоном щитов. Стрелы теперь им не приносили существенного урона, как это было ранее.

У берсеркеров и подошедших рыцарей порядка одно преимущество – они находись на возвышении, к которому ведёт изрезанный брег в камнях, которое протянулось на весь северо-восток, чем и отделило берег от остальной части острова. Чтобы пройти на это возвышение дреморам придётся разорвать свой боевой упорядоченный строй и вновь открыться, что станет для них подобно смерти.

Видя, что обстрел не даёт никакого результата, лучники спрятали стрелы в колчаны и стали ждать удобного момента, чтобы снова начать сеять смерть.

Азариэль поднёс левую ладонь к лицу и посмотрел на своё новое украшение, окаймлявшее низ безымянного пальца. Обычное эбонитовое кольцо с чёрной розой в виде украшения, подаренное Гроссмейстером. Парень ещё не знал, каковы его свойства, однако командир безумного воинства сказал, что это символ герольда пустоты. Смотря, Азариэль, увидел сквозь пальцы, как дреморы уже практически подошли к их позициям, и, убрав ладонь, обхватил клинок покрепче.

Вдруг, откинув щит, прорычав боевой клич, и с яростью в глазах ринулся в нетерпении почувствовать битву дремора-кайтиф. Он скачками, забрался по камням, перелез через возвышение и в прыжке атаковал. В полёте он вознёс булаву над головой и готовился её обрушить на Азариэля, вставшего в стойку, но тут случилось нежданное.

Один из рыцарей порядка, пребывая в безмолвии и статичности, сорвался с собственного места и перехватил слугу даэдра в полёте. Одним ударом он заставил дремору упасть, окончив его полёт, и палица врага отлетела в сторону. Враг попытался вскочить, но его броню разрезал точный хирургический удар прямо в сердце и спустя пару кряхтений дремора помер, так и не поднявшись.

Второй враг, отбросив щит, и с разбегу перейдя в высокий прыжок, дремора–кайтиф решил прикончить рыцаря порядка, думая, что он не сможет отреагировать. Но внезапно воин резко выдернул окровавленный меч и ловким движением направил его в бок врага. Клинок коснулся врага в полёте и с силой отбросил в сторону, на землю. Прокатившись в пыли, с разбитым окровавленным боком, дремора встал на одно колено и обратил свой взгляд в сторону Азариэля, но его смотрения были недолгими. Берсеркер, выше него на две головы, поднял за рога дремору, что тот завыл, одной рукой, другой же одним ударом в ключицу изувечил врага ужасающим мечом.

Бой за северо-восточную часть центрального острова наконец–то начался, и берсеркеры высвободили всю таившуюся в них злобу. Ревущей волной они устремились прямо в ряды наступающих и заползающих на скалистое возвышение дремор и Азариэлю только остаётся смотреть на это зрелище. Рыча и неистово оглушительно крича, с массивными устрашающими клинками и грозными топорами они врезались в ряды врагов, начав их безжалостно потрошить. Сила пустоты и хаоса, а также самые лучшие эликсиры и умения от бесконечных тренировок наполнили этих воителей просто-напросто страшной силой. Их доспехи оказались настолько крепкими, что оружие дремор, которое доверили младшим кастам, попросту скользило по ним, оставляя лишь царапины.

За несколько минут боя Берсеркеры Пустоты окружили себя облаком из крови и шмотья разорванной плоти. Их зловещие топоры рвали дремор на части, а мечи с лёгкостью рассекали плоть противника, но и кулаки этих воинов пустоты оказались смертельным оружием. Азариэль видел, как один из берсеркеров просто пробил череп дреморы, словно это была хрупкая ваза.

В бой вступили также и флегматичные рыцари порядка, облачённые в покров таинственности и безмолвия. В своём молчании и наполненностью силой порядка они оказались не менее опасными врагами. С хладным разумом и моментальным мыслительным процессом они, используя законы порядка, предсказывали, как поведёт себя враг. Их клинки быстро обагрились кровью дремор, что вступили в бой с теми бесстрастными существами, знавшими каждый их удар, обращая законы логики, портив наступающих.

С некой отстранённостью Азариэль смотрит на бой. Ему не жалко ни дремор, ни потерь среди союзников, только чувство последнего долга разбавляет абсолютную пустоту в душе.

И враги, которые не должны чувствовать страх априори, ужаснулись до глубины души от того, что с ними сделали берсеркеры и рыцари порядка. Их осталось просто ничтожное количество, явно неспособное дальше противостоять силам обороны. Двадцать пять воинов, при поддержке лучников, пребывая в багровом тумане и хладном спокойствии, вырезали практически две с половоной сотни дремор–керл и сотню дремор–кайтиф, брошенных в нападение.

Первая штурмовая волна, должна была занять весь северо–восточный берег, но она захлебнулась. Командиры жестоко просчитались, решив отправить, как им казалось, на незащищённый берег отряд, состоявший из двух низших каст. Никто из них даже предположить не мог, что берсеркеры, у которых в сознании сдвиг, в груди настоящий ад, при самых изнурительных и жесточайших тренировках, благословлённых Ситисом, не смогут удержать берег, но командование сил Люция намеревалось исправить эту ошибку и взять реванш.

Оставшиеся четыре десятка дремор побежали обратно к брегу, желая спасти собственные жизни, в трусости, но им это не помогло. Командир лучников отдал бесстрастный приказ, и стальная волна накрыла дремор, поразив их в спину. Оставшиеся сорок воинов, так гнусно поражённых в спину стрелами, были скошены в одно мгновение и чуть ли не синхронно упали на влажную землю, ещё сильнее увлажнив собственной горячей кровью.

Азариэль стоял в полном спокойствии и статичности. Он не рвётся вступить в бой, пусть это делают другие, став свидетелем того, как неудержимая ярость, дарованная Отцом Ужаса копившаяся годами, вырвалась наружу и обрушилась на противника, перетерев его в кровавую пыль. Бывший рыцарь и помыслить не мог, что на краю света есть воители, живущие свирепостью, ей думающие и ей руководствующейся.

Альтмер решил оценить ситуацию. Он снова достал подзорную трубу и стал осматривать окрестности. Весь берег был усеян трупами дремор и залит их кровью. Из кучи трупов иногда кто-то поднимался, но его сразу убивала стрела или рвал руками берсеркер.

Парень направил трубу в море и увидел, как в море вновь воссияли разрывы реальности и из врат исторгаются всё новые суда. Это оказались однопалубные деревянные судна, мало похожие на настоящие корабли. Безумно разноцветные паруса, крепившиеся на двух мачтах перекошенный правый борт, сумасбродно задранный вверх. А на борту десятки прекрасных воительниц, одетых в золотые и тёмные доспехи и имевшую либо золотистую кожу, либо цвета ночи.

– Вот и дедушка Шеогорат посылает свою свиту, – промолвил Азариэль. – Чтоб, тебя безумного.

Парень отчётливо понимал, что чем больше урону они наносят воинству Люция, то тем больше карт – боевых отрядов он будет посылать на бойню и это станет его ошибкой, ибо об стены крепостей он сломает свои зубы… Так задумывалось.

Внезапно Азариэль увидел, как на восточном островке появились огромные ворота Обливиона, ведущие в Мёртвые Земли Мерунеса Дагона. Сначала оттуда подалась огромная нога, похожая на паучью, а затем и вышло всю устройство. Несколько метров в длину и похожие на насекомое, в самом переде сконцентрировавшие огромное магическое орудие, забиравшееся на удобную позицию.

– Осадный краулер, – тихо сказал Азариэль и через трубу обратил внимание, как тяжёлый сапог дреморы-кинвал ступила на песок, где лежали его мёртвые собратья, а наверху разверзлись небеса, образовав огромный портал, откуда ринулись стайки Крылатых Сумраков – посланцев Азуры и вместе с ними крылатых бесов.

– Вот теперь будет сложнее, – сказал Азариэль и убрал трубу, приготовившись к адскому натиску; враг сделал первые выпады – попытался надкусить оборону с моря и высадившись, но получил по зубам и альтмер знает, что когда позиции прощупаны, начнётся славный бой.

Азариэль смирился с мыслью, что ему вскоре придётся вступить в бой, смирился со скорой смертью и с обречённым смирением приготовился встретить врага.

Глава 29. Властитель битвы

Спустя час.

Небо стало темнее, выкрасившись в угрожающие недобрые угрюмо-синие и чёрные тона, беспрестанно поливая землю липким и гадким дождём на пару с серым мокрым снегом. Азариэль смотрит вперёд, на изрезанно-каменистый пляж северо-восточного побережья и как враг в очередной раз захлебнулся в атаке. Рыцари порядка и берсеркеры снова отбили нападение, устлав тёмные прибрежные воды телами дремор, в крепких мрачных доспехах, с кроваво-зловещими прожилками. Средь них лежит лишь пара союзников – кристаллический доспех «рыцаря» торочит из моря на пару с блестяще-объёмистым нагрудником воителя пустоты.

– Командир, – рыком обратился один из берсеркеров, поднимаясь по камням. – Мы отбили нападение, что дальше?

Азариэль с мрачностью вспомнил, что центральный остров находится под ударом с двух сторон. С юга напирают рати безумного принца и владычицы ненависти к нежити. С востока нападение готовят легионы лордов Дагона и Молага Бала. Альтмер понимает, что это очень мало и враг только готовится к основному нападению.

Над головой пронеслись ревущие снаряды, расчерчивая небеса огненными хвостами. Они рухнули в скалистый настил у горы, расколов породу на фонтанирующий щебень. Катапульты врага принялись обстреливать остров, попутно стараясь добраться до стрелков на возвышениях.

– Герольд!

– Держите оборону, – дал холодный ответ Азариэль; высшему эльфу всё равно на то, сколько погибнет союзников или врагов, он живёт только в мучительном ожидании встречи с Люцием, чтобы поставить точку в этой войне.

В кожаных перчатках оказалась маленькая руна жёлтого цвета, мгновенно очутившись меж пальцев и потираема. В вихре света эльф пропал, оставив после себя, лишь пустоту и очутился в пылу боя.

К могучей портовой крепости прилегает несколько больших построек в бретонском стиле, стоящих в два ряда, у которых стелются три каменные верфи, где должны были размещаться корабли. Средь зданий тянутся маленькие улочки, выводящие к часовне, забитые баррикадами и нагромождения, за которыми прячутся солдаты.

Азариэль оказался на самом краю обороны – на верфях, где установлены баллисты. Герольд Пустоты видит, как к порту всё ближе и ближе подступают галеры врага, а баллисты пытаются отстреливаться, но их стрелы вязнут в золотистых бортах. Артиллерия с крепости и прямо на краю порта усыпает вражеские корабли ливнем снарядов, но вражеский флот столь огромен, что место потонувшего корабля занимают два новых.

«Проклятые демоны», – ругается про себя Азариэль, чувствуя, как его начинает охватывать тревога за положение.

– Азариэль! – обратился Капитан, руководящий обстрелом.

– Да, Флоренций.

– Ты как?

Через недолгое молчание пришёл ответ.

– Дай мне своё зелье. Для успокоения.

Азариэль получил флакон с зельем и мгновенно его опустошил. Стекляшка выпала из рук, когда очередная молния Архикардинала обратила в щепки очередной галеас, разметав его куски в стороны.

Альтмер обернулся и поддался удивлению – Рыцари порядка медленно стекаются на край порта, в то место, куда медленно подплывают корабли врага.

– Берсеркеры! – обнажив меч, через лязг и гул клинка, обратился Азариэль, и десятка могучих воителей сплотилась вместе с ним, с десятью полубратьями Клинков с катанами наперевес. – Приготовиться!

Корабли пристали к берегу – золотые галеры и сумбурные корабли сумасшедшего принца, исторгнув в порт полчища врагов.

Серебристым клинком Азариэль встретил золотое тело первого аврорианца, пробив ему грудь. Ещё выпад и меч замарала тёмно-багровая кровь тёмного соблазнителя, неудачно выпрыгнувшего с борта корабля. Позиции у баллист опустели, теперь там разгорается танец клинков.

Вокруг пляшут зазубренные мечи и топоры, кристаллическое оружие и катаны. Берсеркеры пустоты размашистыми движениями, подобными жестоким мазкам на холсте войны, вторят флегматичным рыцарям порядка, которые точными хирургическими ударами проламывают броню врага.

Азариэль оказался в самом эпицентре битвы. Слева от него в самой гуще вражеских сил кровавый путь пробивают полубратья Клинков, через толпы воющих соблазнителей. Скользнув взглядом влево, он видит, как берсеркеры, через собственный оглушительный боевой рёв ведут сражение. Смотря прямо, его взгляд заняли величественные «рыцари» которые со всё увеличивающейся решительностью продвигаются вперёд, скидывая врага в море.

Азариэль снова бросился в атаку и рванул вперёд, слыша, как ситисопоклонники читают молитвы своему господину, погружаясь в состояние религиозного пыла. Меч Верховного Магистра встретился с вражеским золотым доспехом, проламывая его. Ещё один бросок вперёд и парень оказался на самом краю портовой верфи, куда спрыгивает всё больше солдат.

– Во имя Ситиса! – воет берсеркер, опуская меч на золотого воина Меридии.

Азариэль врезался в очередного аврорианца, скинув его море и мгновенно перевёл меч в незащищённый бок соблазнителю, чьи тела покрыты доспехом на бёдрах, голенях и груди.

В гуще врагов, с абсолютным молчании, в окружении «рыцарей» Азариэль продолжает обороняться, медленно отступая. Врагов настолько много, что их теснят, заставляют отойти. Аврорианцы и соблазнители напирают неисчислимой массой врагов, марая камень порта своей тёмно-густой кровью.

Дыхание часто и глубоко, но не от усталости, а от волнения, охватившее Азариэля. Левой рукой он перехватил шею соблазнителя, сжав до предела. Титаническая сила ладони заставила позвонки хрустнуть, и жизнь покинула врага, и его тело парень отшвырнул в сторону. Медленно клокочущий гнев завоёвывает сердце Азариэля, и он всё с большим неистовством рвётся в бой, всё больше теряет контроль над собой. Его меч заплясал по вражеским клинкам дрожащей от возбуждения кривой дугой, времени касаясь вражеских доспехов и тел.

Воинство острова отодвинули до самих зданий и по порту ударили стрелки, усыпая неприятельскую массу стрелами и болтами, ливнем губительной стали. На большую стену от портовой крепости до форта накинулись с лестницами слуги Шеогората и Меридии, разделив штурмовой флот на две части, но там они встретили лишь непроницаемую стену огня баллист и луков, превративших наступление в жуткий фарс.

Азариэлю всё равно, что там со стеной, ибо прямо под зданиями порта их пытаются раздавить числом беспечные враги, ложащиеся под клинки и не способные устоять под сумасшедшим напором силы и ярости берсеркеров. Внезапно средь воющих полчищ замерцали вспышки и вышли на поле боя «кардиналы» пустоты, обратив знания в убийственную магию. Пять чародеев озарили возле себя место сумасшедшими потоками огня, приласкавшие аврорианцев и соблазнителей, обращая их в пепел и тлен.

– В бой! – приказал Азариэль. – Отбросим врага.

Снова берсеркеры бросились в бой, круша врагов неудержимой яростью, вложенной в клинки и топоры.

Неожиданная атака чародеев Ситиса ввела в ступор даэдрические орды, и они дрогнули. Воинство, которое должно было прорвать оборону, отступает в ужасе к кораблям, которые охвачены огнём чародеев. Бегущих настигает либо магия, либо меч, либо топор, опрокидывая бездыханные тела наземь. Они достигли небольшой победы, выиграв немного времени.

Натугой воли Азариэль себя успокоил. Его сердце успокоилось, и он поднял взгляд. Портовый камень устлан ковром тел, золотых, тёмных и виднеются пара берсеркеров да «рыцарей», вместе с полностью полёгшим отрядом полубратьев. В живых из Клинков только брат-рыцарь и Флоренций, подошедший к альтмеру.

– Ты как?

– Ох, – тяжко выдохнул альтмер, убирая меч, держась за сердце. – Долго мы не устоим.

– С тобой всё в порядке? – обеспокоился Флоренций.

Азариэль поднял голову. Над большой горой воцарилось безумие небес, выраженное в вихре облаков, посредине которого тьмой мерцает червоточина в реальности. Око тьмы смотрит прямо на гору, будто готовясь изрыгнуть в реальность нечто нереальное и жуткое.

– Посох! – хрипло закричал Азариэль. – Мне нужен посох!

– Что случилось?! – в недоумении кричит Клинок.

– Флоренций, – схватил его за плечо эльф. – Отступайте из порта и держите крепость с портовыми складами и постройками. Не дайте противнику прорваться к часовне.

– Хорошо, – кивнул Флоренций.

– «Кардиналы»! – меч Азариэля показал на гору. – Нам нужно туда, живо! И дайте мне магический посох!

Мгновения хватило, чтобы маги схватили с собой Азариэля, оставив после себя лишь пустоту, и альтмер оказался на самой вершины горы, подле которой течёт тёмная река. Отсюда Азариэль видит всю картину боя, как на ладони и снова волнение рвётся к нему в сердце при виде того, что творится. Отряды Дагона и Бала начали наступление и там, где Азариэль впервые принял бой, всё кипит от крови и пляса мечей. Море к югу усеяно золотистыми кораблями и силы двух богов несмотря на понесённые потери продолжают штурм.

– Зачем ты нас призвал сюда? – вопросил один из магов, отдавая свой посох и полагаясь теперь только на свои умения. – Зачем мы здесь?

Стоя на пике горы, Азариэль получил посох от одного из чародеев – длинная двухметровая трость, полностью из дерева и украшенная рунической резьбой.

– Посмотрите, – поднял руку Азариэль. – Приготовьтесь, мы не должны позволить им отвлечь стрелков.

Азариэль сильнее сжал посох, направляя мысли в магическое оружие и концентрируя волю. Он не одарён в магических науках, но посох восполнит эту недостачу. Лорд Бал не стал долго выжидать.

С неба, через портал, разорвавший небесную твердь, исторглась противно вопящая чудовищ орда в виде роя женоподобных существ – тёмно-синяя кожа, руки, ставшие кожистыми крылами и ноги, ставшие когтистыми лапами.

– Низвергните их с небес! – приказал Азариэль и его посох озарился свечением и выдал молнию; его магия светло-фиолетовым ослепительным прутом ударил в тело Крылатого сумрака, убив его и та пала наземь.

Маги присоединились к чародейскому шторму. Чародейство осветило пик горы, озарив его вспышками, и сам воздух раскалился от количества огня и молний, которые захлестнули небеса. Крылатые сумраки пали с небес, опалённые и пробитые электричеством, но воющая орда продолжает прорываться через червоточину в небесах, ведущую в царство Бала.

– Сколько ещё!? – кричит один из магов. – Нам держать этот пик?

Азариэль смотрит вниз. Некоторые «сумраки» всё же добрались до стрелков, поднимая их и скидывая с горы, нанося глубокие раны бритвенноострыми когтями. Вопящий рой даэдра продолжает наступать и как бы маги не старались.

– Нам нужно дождаться, пока портал не закроется, – ответил Азариэль, посылая ещё одну цепную молнию и сбивая дюжину «сумраков» и те дождём валятся с неба. – Мы не должны дать им прорваться.

– Где тёмные якоря?

– Это, наверное, временный портал Бала. Он скоро должен закрыться.

Заряд в посохе Азариэля иссяк, и он отбросил его на камень, обнажив меч. Вокруг заплясал хор вопящих крылатых тварей и Азариэль приготовился к жаркому бою. Первый «сумрак» лишился крыла и пыл пробит клинком, второй же пал с рассечённой грудью. Верещащим вихрем враг медленно стягивается над магами и альтмером, но они продолжают их сбивать с небес, усыпая пологи скал телами.

– Мы не удержимся! – кто-то из магов прокричал, отправляя вдаль огненный шар. – Нам нужно массовое заклятье!

– Герольд, – пихнул кто-то альтмера за плечо. – На север!

– Хорошо!

Азариэль наотмашь ударил мечом и запустил руку в карман, оцарапав лицо твари, вынув сразу белую руну и потерев её меж пальцев. Мгновение позже вершина горы вспыхнула ярким ревущим пламенем, которое приливной волной огня окутала большинство Крылатых сумраков. Когда альтмер оказался на северных бастионах, он смог увидеть лишь как рука магического огня смахнула с небес большинство врагов, заставив их пасть опалённым дождём плоти на камни.

Бастионы, которые укрыли северную часть острова и дорогу подле скалы, представлены полуразрушенными руинами – арки и стены, колонны и комнаты, подточенные неумолимым течением времени, образуют цепочку укреплений, средь которых мрачно блуждают только безмолвные Рыцари порядка.

Битва тем временем продолжается и по воле Люция открываются новые порталы, и новая армия вступает в бой. С севера в море разверзлись врата, и вода окрасилась в кристально-тёмно-зелёные цвета, а из очередного царства хлынули странные корабли – большие раздутые, с мотивами злобных морских рыб, украшенные витиеватыми узорами, похожие на широкие лодки. С мрачной мыслью Азариэль понимает, что Люций ещё не скоро объявится в бою, он скорее угробит своё воинство, нежели позволит себе оказаться в гуще событий. Он посылает всё новые и новые войска в стремлении переломить хребет обороне и на это сил у него хватит.

– Проклятый трус, – выругался от бессилия Азариэль и сильнее сжал рукоять меча.

За последний час он окунулся в самые различные схватки – на побережье и в порту, на пике горы и здесь готовиться встретиться со слугами Хермеуса Моры. Снова вселив в своё сердце спокойствие, он с решимостью готовится принять бой. В руинах опять заплясали клубы света и из секундного мерцания вышли четыре мага в чёрно-белых мантиях.

– Приказывай, Герольд, – обратился один из «Кардиналов». – Врата в царство Бала закрылись.

Азариэль посмотрел на небо, и его лицо украсила ухмылка эфемерного удовольствия. Червоточина в Обливион действительно исчезла и лишь пара десятков «сумраков» парят над островом.

– Герольд?

Холодный порывистый ветер с далёкого севера подхватил мокроватые седые волосы альтмера, и он ощутил хмурую надежду, как и облака, нависшие над ними. Маги рядом с ним и воинство Ситиса готово пойти за молодым эльфом пойти хоть в бездну, но гордости от этого в сердце не рождается, лишь суровая решимость биться дальше, пока не выйдет сам архипредатель.

– Где ещё один?

– Погиб во время заклятия. Герольд, ваши приказы?

Через разбитые окна и разрушенные стены Азариэль видит клыкастых высоких луркеров, которых несут корабли. Подле них леветируют искатели и десятки судов несут на себе тварей Обливиона, сильных и одарённых в магии. С лёгкой улыбкой эльф понимает, что им придётся карабкаться по крутому чисто каменистому высокому берегу, чтобы достигнуть руин.

– Готовьтесь, встречать будем демонов Моры лицом к лицу, – холодно дал ответ Азариэль, смотря на то, как широкие корабли плавно приближаются к берегу. – Готовьте заклятия, мы скинем их обратно в море.

Глава 30 Гамбит

Спустя два часа.

Азариэль ушёл из-под кривого зубчатого лезвия большого даэдрического меча мастерским кувырком влево, и небольшой слой грязи, перемешанной с противным липким снегом, покрыл его доспех, а широкий демонический клинок впустую рассёк воздух, и прошёлся над головой парня.

Азариэлю противостоит могучий двухметровый воитель, закованный в вычурные чёрно-красные доспехи, выполненные из осквернённого эбонита и покрытые золотистой окантовкой.

Где-то на горном хребту прогремел взрыв, снёсший куски породы, но Герольд Пустоты был полностью поглощён битвой и не слышал этого. Он вышел из кувырка, оказавшись позади дреморы, и нанёс колющий удар в шею, самый верх позвоночника, но почувствовав угрозу, противник ментально развернулся, отбив удар.

С каждой стороны внимательно следили за боем каждая из сторон. Десятки дремор с одной, а с другой берсеркеры, стоящие на мосту ведущий в форт, удерживающие надвратное помещение и никто не смеет вмешаться в бой двух командиров.

Парень отпрыгнул и ушёл от удара, который должен был его располовинить и тут же нанёс быстрый рубящий удар в шею, но дремора моментально поднял тяжёлый меч и клинком об клинок, выпустив сноп искр, встретил меч неприятеля.

Тут с неба на Азариэля ринулся один из последних Крылатых Сумраков. Издававшая истошные звуки женщина–птица с серым цветом кожи, словно ястреб пикетировала на парня, желая в него вцепиться собственными когтями и хоть как-то отомстить обороняющимся за смерть своих сестёр.

Младший Даэдра, словно молния направилась на Герольда Пустоты, но перед самой целью, схватив её за шею, перехватил закованный в полный даэдрический комплект дремора, и так стянул кулак, чуть не задушив тварь.

– Он мой, – прорычал слуга Дагона и швырнул Крылатого Сумрака на припорошенную тонким слоем мокрого снега землю.

Тварь прокатилась по земле и распласталась, обессиленная и отчаявшаяся от такого поражения перед самой целью. Но её отчаяние было недолгим. Дремора швырнул её в сторону Азариэля, а тот жалости не испытывал. И последнее, что увидело существо, это как на её лицо опускается тяжёлый сапог.

Раздробив голову Крылатому Сумраку, Азариэль перешёл в атаку. Сияющий в огнях битвы и от собственной лазури клинок сверкал яркими вспышками по холодному металлу меча дреморы, но, ни разу не пробивал его обороны.

Враг Азариэля силён, быстр и неимоверно опытен, а его доспехи невообразимо крепки, но и он мог допустить ошибку. Азариэль решил воспользоваться хитростью, продиктованной ему неудачной битвой в том тёмном соборе, ибо видел в этом свой единственный шанс на быструю победу в затянувшемся бое.

Дремора нанёс верхний рубящий удар, направив его в ключицу, но парень не стал отступать или делать перекаты. «Металл должен выдержать» – подумал про себя Азариэль и подставил руку под клинок.

Холодный металл лезвия коснулся кожаного рукава пальто и тяжёлым острым наточенным лезвием рассёк его и столкнулся с неожиданной преградой. Крепкие металлические механизмы на раз остановили движение меча.

Боль пронзила острыми иглами весь левый бок и штифты завопили, но он ощутил, что рука выдержала, и даже не один механизм не повредился и не поддался самой незначительной деформации.

Дремора опешил от того, что его меч пришелся, словно в каменную стену. Столь мощный удар если не отрубит живую руку, то на раз бы её сломал. Трёхсекундное замешательство взяло разум выходца из Мёртвых Земель и этого хватило.

Азариэль это продумал ещё до столкновения руки об меч. Всё было технически. Меч Верховного Магистра начал скользить по крепкой, практически непробиваемой броне, словно она вела его. Лезвие лишь слегка оцарапало железный орнамент, в виде растений из Обливиона, и устремилось в единственное беззащитное место.

Две секунды хватило альтмеру, что бы его меч прошёл путь от начала до шлема и завершил бой. Клинок аккуратно забрался под головную защиту и нашёл свою мягкую цель. Меч погрузился глубоко в плоть под челюстью и прошёлся сквозь мозг, прошив голову насквозь.

Азариэль отвёл левую руку и рука дреморы, удерживающая меч обмякла, и даэдрический клинок свалился в землю. Правая конечность противника ещё пыталась схватиться за меч, но она лишь беспомощно рассекала воздух.

Парень держал врага на одном мече, демонстрируя врагу поражение их командира. И противник был весьма ошеломлён, увидев смерть их командира, одного из «Кулака Люция», приближённого Мерунеса Дагона, дреморы-валкиназ.

Азариэль резко выдернул клинок, и командир дремор пал сначала на колени, а потом и завалился на бок, окончательно испустив дух. Этот бой остался за силами обороны.

Тем временем Азариэль подошёл к мосту, ведущему от северо-восточной части остров к форту, прошёл за надвратным помещением и скрылся за опустившимися вратами в виде стальной толстой решётки.

Вокруг него собрались десять берсеркеров в ожидании приказа. Азариэль кинул на них обессиленный взгляд и отдал его:

– Держите этот мост, – Выдохнув, промолвил парень и посмотрел, как дреморы, под неплотным обстрелом с горного хребта, подносят таран.

– А северо-восток? – спросил один из берсеркеров.

– Забудьте про него. Он потерян, – грузно сказал Азариэль и развернулся, начав быстрый путь к форту.

Герольд Пустоты утёр пот и сажу со лба и прокрутил всё, что было с ним за последние пару часов жестокого боя, ибо хотел в воспоминаниях выстроить единую цепь битвы и продумать дальнейшие действия.

Два часа назад к бою присоединились отряды Хермеуса Моры, которые попытались скинуть Азариэля с бастионов. Луркеры карабкались по скалам, искатели над ними парили, но сумасшедший массив чародейского искусства отбросил их обратно в море, а Рыцари порядка с Азариэлем воспели мечами оду битве, изукрасив серый камень тёмно-зелёным ихором. Попытка овладеть севером острова захлебнулась в тёмно-зелёной густой крови самих наступающих, которые трудно исчислимым ковром тел усеяли скалистое побережье и забили бастионы.

– Как же мы до того дошли? – отчаяние выразилось в вопросе и на этот раз проступил холодный пот.

После попытки напасть на север, Люций решил бросить в бой всей легионы. С востока в бой хлынули тысячи дремор Бала и Дагона, под командованием одного из дреморы-валкиназ, которого Азариэль только что прикончил. Командованию пришлось оттянуть войска из лёгкой пехоты и бросить на северо-восточное побережье, чтобы хоть как-то удержать побережье и не дать попасть врагу в центр.

– О боги, – отчаянно и больше необдуманно обращается Азариэль, уже не веря в то, что кто-то ответит на его мольбы и что там наверху хоть кто-то существует, кроме холодной ужасающей тьмы, терзающей сердца защитников.

Пробегая через мост, альтмер увидел на берегу только мертвецов – дреморы и берсеркеры, Рыцари пустоты и обычные ситисопоклонники вместе с обычными полубратьями Клинков. Всех объединила смерть и долг, ведущий на бойню.

Азариэль принял бой в страшном побоище на побережье, но ему пришлось командовать отступление, когда всё пространство оказалось занято, и оборонять было больше нечего и некому. Они пожали страшную жатву смерти, но врагов слишком много, и сотни легионеров дремор пытаются взять штурмом ворота, ведущие к мосту, который перекинут через реку на север.

С юга до ушей Азариэля доносятся звуки боя – перезвон мечей, гром магии и свист стрел на пару с диким воем и криками.

– Вот холера, – шёпотом сорвалось с губ Азариэля, и ещё раз он утёр пот со лба, подходя к форту и скрываясь в его тёмных коридорах.

Прокрутив воспоминания, альтмер осознал, что нужен некий стратегический ход, иначе битва зайдёт в ступор. Чем больше и ожесточённее они ведут оборону, то тем больше Люций кинет в бой войск и это битва может кипеть до конца времён. Разница в том, что архипредатель может терпеть потери сутками, что не скажешь об обороняющихся и их силы, скорее всего, растят к тому моменту, когда Люций решится сойти с собственного корабля.

– Проблема, – прошептал Азариэль сам себе, ступая дальше по серому Форту, напиленному припасами.

Азариэль пошевелил правой рукой и поправил воротник, и отяжелевшая конечность потянулась к шее. Парень почувствовал себя вымотанным. Чем больше он выкладывался в бою, при стремлении меча и подаренным силам Ситисом, то тем глубже становилась усталость. Если бой также продолжится, то он свалится от усталости, нежели от вражеского клинка.

Азариэль втянул полную грудь воздуха. Он ощутил, как в воздушном пространстве над островом появился неприятный запах гари, сгоревшей древесины и опаленного камня, перемешанный с ароматами крови и вони тварей из Обливиона.

– Господин Герольд Пустоты! – послышался грубый тяжёлый мужской голос из глубины форта. – Господин!

Из мрака коридора и стен цитадели выступил громадный воитель.

– Да, Гроссмейстер?!

Азариэль видел, как к нему подбегает командир берсеркеров, облачённый в особенный доспех. Его тело покрывает превосходная, но в тоже время простая, броня. Ноги укрыли высокие металлические сапоги, покрывшие поножи из двемерита. Грудь от ударов защищала толстая мифриловая пластина, под которой была кольчужная рубашка из этого же материала. Практически до щиколоток опускалась доспешная юбка, смастерённая из мамонтовой кожи и прикреплённым к ней металлическим пластикам. Руки защищают боевые рукавицы, покрывавшие сделанные из пластин орихалка рукава.

– У нас проблема. Форт под угрозой, – грозный голос пронёсся эхом по стенам форта.

– Как? Что произошло? – сухо вопросил Азариэль.

– Вам нужно это видеть.

Герольд Пустоты и Гроссмейстер бегом направились в Форт, на его стены. Парень бежал по мере сил. Они, подобно ветру, пронеслись через внутренние помещения укреплений, пробежали по лестницам, сквозь, набитые припасами и оружием, его казематы и через десять минут были на наблюдательном месте – на балконе маяка, выдающегося в море, соединённым с фортом узким мостиком и направленном на восток.

Перед Азариэлем открылась грандиозная картина военной полевой архитектуры Обливиона. Весь восточный остров был превращён в одну большую полевую крепость – невысокие стены стоят средь изрезанной каменистой овражистой поверхности. Баррикады превратились в непреступные укрепления, с небольшими каменными заграждениями, башенками с лучниками и командным пунктом, откуда командиры целых подразделений направляли свои отряды.

Дреморы-керл неустанно работали над укреплением острова, возводя всё новые и новые укрепления, превращая старые валуны в стены, или что поменьше перекатывали их друг на друга, обращая в стены.

На самом острове открылись не менее четырёх, смотрящих пламенем, врат Обливиона из царства Мерунеса Дагона, из которых исторгались всё новые и новые войска принца разрушений, готовых угнетать и уничтожать всех и вся. Они не стабильные и слабые, покуда горят огни в храме Единого, и очень скоро закроются, но и этого хватит, чтобы пополнить ряды дремор.

– Кто бы там наверху не был, – взмолился Азариэль, когда перед его глазами появился ужасающий механизм войны. – Дай мне сил.

Огромное, покрытое сажей, похожее на насекомое, разделённое на несколько секций, укорачивающиеся к концу устройство на восьми ногах медленно шагало к форту. Его «голова» была представлено огромным укрупнением, похожим на демоническое око. Всё устройство чем–то напоминало рожок.

Устрашающий Даэдрический Осадный Краулер медленно, перебирая ногу за ногой, сотрясая землю, подбирался к позициям потрёпанных обороняющихся воинов, готовясь, смести их огненным шквалом. Если он придёт в действие, то оборону могучей цитадели, ставшей ключом ко всей защите, из-за стратегического положения и количества припасов можно сворачивать за ненадобностью, ибо самого Форта не станет.

– Как у нас обстоят дела с остальной обороной? – хладно вопросил Азариэль.

– Порт находится под постоянным штурмом со стороны аврорианцев, силы безумного ложного бога штурмуют стену и портовую крепость, но никто ещё не смог прорваться.Только север и запад острова в порядке.

– Что же затеял Люций. Что ты хочешь от нас поганый пёс.

– Так может, подтянем ратников да контратакуем и принесём в жертву Ситису эту дрянь?

– Нельзя, – Азариэль указал мечом на машину войны. – Этим Краулером он нас выманивает, хочет, чтобы мы атаковали его, а он как раз…

– Как раз что?

– Попытается прорваться, и тогда мы останемся в окружении. Это его приманка и мы на неё клюнем.

– Что?!

– Только ты и я. Он ждёт атаки, он её и получит, только мы никого выдёргивать из боя не будем, пусть сломает ещё раз зубы о нашу оборону.

Азариэль понимал, что форт – это ключ ко всей обороне центрального острова. Потеряв его, тут же падёт всё поселение, а если он останется в руках защитников, то можно в нём удерживать натиски хоть год. Припасы это позволяют и даже если будут взяты: портовая крепость, порт, храм и стена, но форт останется не покорённым, то, ни о какой победе Люций даже помыслить не посмеет.

Азариэль осмотрелся по сторонам, дабы получше оценить обстановку. Гавань до полна завалена обломками золотистых кораблей. Они почти все пошли ко дну. Выживший экипаж бросался в порт, но был растёрт топорами и мечами берсеркеров. Тёмные соблазнители и аурилы пытались штурмовать берега перед стеной, которая шла от Форта к портовой крепости, но баллисты безжалостно отстреливали нападающих бойцов. Всё вокруг держалось, но этот краулер полностью портил всю ситуацию. Именно он может стать тем, что разрушит оборону.

Ситуация требовала моментального исправления. Кипевший бой продолжал набрать обороты, разгоняясь до безумных скоростей и решение должно быть не менее безумным. Даже отсюда Азариэль чует возможное поражение, тонущее в жутких звуках, которые льются отовсюду из каждого уголка острова и превращаются в жуткую симфонию войны.

Неожиданно в маяк вбежал босмер, облачённый в золотистую эльфийскую броню, на которой виднеются нечёткие узоры пепла.

– Кто ты?

– Посыльный, – быстро ответил на вопрос берсеркера лесной эльф.

– И какую весть ты нам принёс.

– Господин Гроссмейстер, наши чародеи готовы вам оказать помощь, – быстро промолвил лесной эльф.

– Чародеи? – удивлённо спросил Азариэль. – Они и подсказали, где вас искать.

– Да, я думаю, они нам помогут в дальнейшей битве.

Смотря на посланца, Герольд быстро прокрутил у себя в уме все мысли и варианты с возможностями и из своего разума он случайно достал идею, как ему казалось единственный способ остановить краулер.

– Стой, – обратился парень к босмеру. – Скажи чародеям Ситиса, чтобы готовились обрушить массивы магии на территорию, с которой на востоке в небеса взметнётся молния, – и резко кинул. – Беги скорее!

– Что ты задумал? – сразу же вопросил Гроссмейстер.

Азариэль видел, что между восточным и центральным островом есть небольшой кусок земли, прямо перед маяком, с которого смотрел парень. Именно этот маленький островок может стать перевалом и опорным пунктом для краулера.

– Вылазку, – мрачно ответил альтмер и столь бесстрастно добавил. – Мы дадим Люцию того, чего он жаждет и. Ты со мной?

В ответ командир берсеркеров кровожадно улыбнулся и устремился к выходу, Азариэль же откупорил зелье запаса сил и опустошил его. И как только покинутые силы вновь наполнили уставшее тело парня, он устремился за Гроссмейстером.

Их путь лежал через мелководье, где воды было примерно по грудь. Прекрасно исполненные и прилегающие доспехи не пропустили и капли воды, но вот холод ледяной морской влаги неприятно покалывал кожу, но Азариэлю на это всё равно, только цель впереди его волнует. Он шёл, не зная боли или страха. Его миссия сейчас одна – уничтожить краулер, а всё остальное меркнет, и сгинуло в небытие.

Через десять минут берсеркер, и бывший рыцарь, не скрывая собственного присутствия, оказались на побережье восточного острова, куда и подошло самоходное устройство. Огромное, несколько метров высоту грозно оно шагает вперёд, сотрясая землю вокруг себя, и Азариэль задушил в себе жуткий страх, сжимая как можно сильнее рукоять меча. Земная твердь дрожала, когда краулер переставлял свои ноги, от него исходили странные и противные звуки механического скрежетания, которое давило на слух. Монументальное устройство продолжало шагать вперёд, не замечая ни Азариэля, ни Гроссмейстера.

Десять метров отделяют отчаянных воинов от жуткого механизма войны. Мгновенно Азариэль увидел охранную команду, приставленную для того, чтобы отбить возможную атаку. В два ряда, по бокам от механизма, медленно, держа свои молоты, шли тридцать дремор–кинмашер, по пятнадцать с каждой стороны.

– Люций ждал, что тут будут сотни воинов… он решил пожертвовать краулером ради победы, так пусть теперь рыдает.

– Вместо сотни них он встретит лишь ярость пустоты и хаоса!

Гроссмейстер словно ждал этой секунды. Он, вознеся огромную широкую обоюдоострую секиру, сорвался с места и стремительным тараном устремился в бой, врезавшись с ходу в толпу врагов, и раздался звон брони. Его атака опрокинула сразу двух противников, и он не собирался останавливаться на этом. Десятилетия жестоких и нечеловеческих тренировок, перемешанные с чёрными мессами Ситиса, дарующие несравнимую ни с чем силу, кровожадностью и свирепостью сделали из обычного человека машину для убийств. Его реакция была быстрее молнии, а силы хватило бы, чтобы с одного удара кулаком расколоть череп мамонту как орех…

Командир берсеркеров рвал и метал дремор, словно это дети, не способные дать отпор. Никто к нему не мог подойти на метр, а если кто и осмеливался, то сразу получал секирой в голову, ну или же иную экзотическую смерть.

Азариэль так же включился в битву. Он подобно ловкой змее уходил из-под ударов и наносил свои выпады, ловко пробивая доспехи дремор в слабых местах. Жалящие уколы пробежались по телам всех дремор, и они попытались достать его. Большие молоты вспахали хлюпающую землю, разметав куски песка, и маленьких камней и Азариэлю приходится лишь уходить и уклоняться, времени касаясь острием чьего-нибудь нагрудника.

– Руби конечности! – вскричал Азариэль неистовому берсеркеру, который каким–то чудом сквозь алую пелену, застлавшую его разум.

– Я занят! – ответил альтмер, чёркая лезвием по очередному нагруднику и высекая искры.

– Х-м-м-м! – прорычал Гроссмейстер и что было сил, сорвался с места и пронёсся возле Азариэля подобно комете из стали и двемерита, разметав дремор в стороны.

– Давай! – зарычал берсеркер, убегая к другой паре конечностей.

Азариэль и Гроссмейстер синхронно ударили по передним ногам краулера. Вот только командиру берсеркеров хватило сил, чтобы перебить ногу, но Герольду Пустоты понадобилось три непоследовательных, прерывающихся через битву, удара, дабы его клинок рассёк плотный металл.

Огромный краулер, потеряв точку опоры, подкосился и с металлическим скрежетом повалился вперёд, перепахав берег и уйдя передом в море, разбрызгивая морскую воду, но, всё ещё беспомощно шевеля конечностями, стараясь идти так же вперёд.

Но времени не было. Пускай больше десятка высших офицеров армии дремор они положили, но оставались и другие, которые не собирались отступать. Да и к месту битвы стали стягиваться ещё десятки дремор. И дреморы-керл способны поставить механизм снова на ноги…

Азариэль выудил момент. Он, подбежав к повалившемуся краулеру, достал свиток, и замысловато взмахнув рукой, направил разряд в небо – тонкая, но яркая и слепящая линия зигзагом задела небеса, давая знак и символ.

Ответ не заставил себя ждать. Электрические прутья, размером с хорошую колонну, пронзившие небеса, плотным снопом ударили в то место, откуда молния ударила небо. Первым же ударом Азариэля отбросило в ледяное море. Но магическая атака продолжила. Больше десятка прямых толстых электрических прутьев утюжили землю, безжалостно уничтожая всё то, что попадалось на пути. Несчастный краулер мгновенно был разнесён на части. Его куски от магической атаки разлетелись на части, и раскалённые детали механизмов и металлическое шмотьё от мощной атаки разбросало по всему берегу огненно-металлическим дождём. На месте осталось только «брюхо» и ноги краулера, что означало конец осадному орудию и удачу вылазки.

От такого звука, что был при магической атаке, можно было оглохнуть, ибо сложилось впечатление, словно небеса затрещали по швам и готовы порваться. Из ушей немногих дремор, что оказались рядом, потекла алая кровь.

Такое эффектное зрелище произвело впечатление на неподготовленных зрителей. Гордые, бесстрашные и храбрые воины как дреморы явно не ожидали такой ожесточённой обороны. И были повергнуты в шок, когда увидели, что их штурмовое оружие разлетелось на детали.

Ступор и замешательства, вызванные таким развитием событий, позволили Гроссмейстеру незаметно отступить, он хоть и храбрый берсеркер, но ясность ума пытался сохранять по мере пси-возможностей.

Сам альтмер отброшен в холодное море и потерял сознание. На грани возможностей он чувствует, как море касается и ласкает его лицо и кожу по телу ледяной рукой и скоро он захлебнётся или его убьют. В мутнеющим сознании тускло рождается боль от того, что он встретил Люция, но рано беспокоиться. Азариэль почувствовал железный хват на воротнике, ощутив, как его достают из ледяной воды и когда голова покинула объятия моря, парень жадно втянул ещё воздуха и тут же почувствовал, как его ноги становятся на ил.

– Ну, каковы дальнейшие приказы? – вопросил вытащивший парня командир берсеркеров.

Азариэль оглянул всё, то пространство, что было в поле его зрения. На морской глади опять засияли врата и оттуда вновь хлынули корабли, набитые силами Даэдра. Золотистые, безумно сколоченные, суровые: корабли всех форм из нескольких царств выходили, покидая самые различные порталы, словно в отместку за краулер. На восточном острее засияли ещё одни ворота Обливиона, готовые привести в этот мир ещё больше воинов Обливиона.

Герольд Пустоты знал, что чем больше они сопротивляются, то тем больше сил Люций пошлёт на штурм, чтобы сломить сопротивление.

– Что мне делать? – Взмолился в мыслях Азариэль и услышал неожиданный ответ.

«– Жертва, вам нужна жертва». – Шёпотом прозвучало из пустоты. «– Так же, как и твой неприятель попытался что-то отдать на алтарь победы, пришёл и твой чред жертвовать».

– И что же мне отдать?

– А что у нас есть? Крови я упился, есть лишь земля, которая станет жертвенным агнцем для победы, распаляя самолюбие его тёмного величества, – томный шёпот кажется завладел разумом Азариэля и только приложив усилие воли альтмер вырвался из диалога с пустотой, подчинившись тяге Гроссмейстера и отступив обратно к маяку.

– Каков приказ? – вновь задал свой вопрос Гроссмейстер, готовый пойти на всё ради победы.

Глава 31. Последний на игральной доске

Спустя три часа.

Время уже пятый час дня, который тянется чуть ли не бесконечность, но на небе стало столь темно, словно восторжествовал глубокий вечер. Грузные тёмные небеса накрыли всё пространство над островами, бросив на них свою жуткую и чёрную тень, которая осыпала землю хлопьями тёмного снега, за короткое время засыпав острова, а ледяной ветер игриво носился меж скал, навевая скорбную песнь, но это, ни на градус не сделало текущую обстановку прохладнее.

Азариэль настороженно бродит среди руин снежных эльфов, что были в глуби западного острова, за круговой стеной и искал его. Это огромное святилище, где всюду растут кустарники, вырисовываясь в некогда прекрасный и пышный сад, высятся руины, а посредине возведена огромная статуя Джиггалага и всё тёмной массой с небес, испортившей белоснежные дали. Нижние края пальто касаются снега изодранными краями и обращены в лохмотья, сама одежда местами опалилась, покрылась сажей или царапинами. Только клинок оставался в порядке.

Герольд Пустоты забыл про ситуацию извне, которая напоминала звуками битвы, в виде истошных криков и боевых кличей, и искал только его, того, кто смог проникнуть сквозь барьеры и вывести целую роту дремор на западном острове.

Средь разрушенных часовен, покрытых слоем снега, то и дело попадались трупы дремор из Хладной Гавани, встретившиеся с холодной яростью защитников, отдавших свои жизни за победу. И вместе с дреморами снег «украсили» бездыханные тела поклонников Джиггалага, которые отдали жизнь ради скорейшей победы, ради того, что сдержать тут врага и не дать ему ударить из тыла. Сам же Азариэль вошёл в святилище бога порядка, когда было поздно и все его защитники отдали жизни на алтарь победы и теперь альтмеру остаётся принести возмездие за их смерти.

– Где же ты, – настороженно шепчет парень, водя мечом из стороны в сторону.

Каждый шаг скрипом отражался по всему пространству. Одинокий воин оглянулся. Некогда величественная часовня снежно-эльфийского народа, временными потоками обращены в руины, а на ней взросла культура поклонения абсолютному порядку.

Внезапно Азариэль услышал шорох слева за кустом, но усталость давала знать, и реакция его подвела. Альтмер только обернулся, как разглядел острие ледяного шипа, инстинктивно отпрыгивая в сторону. Альтмер измарался в тёмном снеге, как в него был пущен ещё один снаряд, угодивший в грудь и разлетевшийся на куски, не пробив доспеха. Острая пронзительная боль охватила рёбра, плоть и позвонок и Азариэль пал в снег, тяжело дыша, ёрзает в поисках меча и пытается встать.

– Ле-жать! – приставив посох у горла пригвоздил дремора Азариэля к земле. – Мой ге-нерал награ-дит мен-я за по-беду над то-бой!

В ответ парень лишь широко махнул мечом, рассекая древко посоха и мгновенно поднимаясь, и бросаясь в атаку.

– Сейчас я отправлю тебя к нему!

Дремора, развернувшись, только хотел убежать, как перед ним, сквозь разрыв в пространстве, буквально выпрыгнул Архикардинал Пустоты, поставив в ступор слугу Молага Бала. Аун’Биэль молниеносно подвёл свой посох, увенчанный четырьмя стилистическими черепами, ко лбу дреморы и через секунду голова слуги Даэдра разлеталась на ошмётки в ослепительной вспышке. Тело пало на колени, и через секунду его приласкал серый холодный снег.

– С-спасибо, – тяжело поднялся Азариэль, держась за грудь и сплюнув, окропив серый снег кровью. – Кажется ребро сломано.

Аун’Биэль медленным шагом подошёл к Азариэлю, и тут его рука резко и неожиданно замахнулась для удара, но вовремя остановилась. Альтмер знал, что заслужил того, чтобы получить хорошую оплеуху.

– Я бы тебя вывернул изнутри, если ты не был избранником Ситиса, – злобно произнёс Аун’Биэль, отводя руку на место, стараясь сдержать себя, и коснулся посохом груди парня и тот ощутил облегчение, режущая боль ниспала. – Пока живи, до победы.

– Благодарю. Меня можешь не винить, это был план Ситиса, – произнёс высший эльф, убирая меч в ножны.

– Он говорил что-то, но его шёпот столь неразборчив, что порой не поймёшь, что он желает, и поэтому я сомневаюсь в твоих словах. Скажи, зачем ты позволил им пробиться через срединную крепость и войти в поселение?

– Таков план… был.

– Ты – идиот, – поднял голос Архикардинал. – Ты думал этим выманить Люция? Думал этим исполнить пустотно-тёмную волю Ситиса, не ведая её? Ты болван, если думал, что слова нашего Отца Ужаса поддаются прямому толкованию.

Сейчас Азариэль смутился. Как так – сам владыка пустоты с ним ведёт диалог и водит одновременно ложными и гибельными путями? Неужто всё кончится победой даэдра? Но всё смущение пропало, когда он вспомнил про долг. Он ищет шанса встречи с Люцием прежде всего, а на ситисопоклонников и тёмное божество ему всё равно.

– Что там творится?

– После того, как ты приказал отступать – полный бардак. По-хорошему, мы правим только святилищем порядка, всем остальным пирует враг, – Архикардинал потянул за наплечник уставшего Азариэля. – Пойдём уже, битва ждёт.

Азариэль прекрасно помнит, за что мог получить, ибо именно он оказался повинен за то, что оборона центрального острова была разбита, а последний рубеж истязался жестокими атаками. Герольд Пустоты был виновен в том, что оборона острова заполыхала в адском огне.

Всё началось с того, что Азариэль решил послушаться Отца Ужаса и пойти на крайне рискованный шаг – он решил дать отступление и втянуть самого Люция в бой, который явно не откажется собственнолично добить сопротивление. Но вместо того чтобы вступить в бой, Люций усилил натиск в пять раз, отправив все имеющиеся войска, а Азариэль тем временем решил уступить ключевую точку – горный хребет и прилегающую к нему северную часть. Лучники поспешили отступить на западную долю центрального острова, чтобы они держали под обстрелом порт и враг моментально среагировал, перейдя в наступление по всем фронтам.

– Да, сглупил я… сглупил, – невесело под нос сказал альтмер.

– Что говоришь?

– Говорю, что зря отступил, зря уступил им гору и дал прорваться, – грузно вымолвил воин. – Очень зря.

С грустью, Азариэль вспомнил, что силы Люция заняли горный хребет, поставив там своих лучников, и уже удерживая под обстрелом южное поселение, также оккупировали северную часть и ринулись через неё на запад. А затем и центр вместе с часовней был сданы и порт оказался в клещах, между молотом и наковальней.

– А кто это? – указал посохом на тела дремор в снегу Архикардинал. – Никогда не видел, чтобы кучка оборванцев народа Обливиона могла прорвать защиту Ситиса.

– Аун’Биэль, видимо то был могущественный колдун, мастер телепортов и эксперт в магических защитах, раз он прихватил восемьдесят дремор с собой.

– Не такой хороший, если я его прикончил, – из-под маски черепа раздался зловещий голос. – Что тут вообще случилось?

– А где ж ты был?

– Пришлось уводить паству на мост и прикрывать заодно. Твой «чудесный» план, знаешь ли, подкинул мне геморроя.

– Когда я отступил, мне доложили, что в святилище объявились дреморы. Я взял командование на себя, направился с отрядом в этот храм, превратив его в кровавую арену.

– Чудно. И это в то время, когда моё поселение смели в бездну? Умеешь ты приоритеты расставлять, однако.

Дальше они идут в безмолвии, и только звуки далёкого боя скрашивают неловкую тишину. Азариэль полон рвения в бой и сожаления о потерях, которое сводится к одному – он может умереть раньше, чем встретиться лицом к лицу с Люцием.

Они подошли к стенам. Высокие и белоснежные, крепкие и несущие на себе последнюю сотню стрелков, отчаянно засыпающих нападающих ливнем стрел и болтов, они выложены из камня, которым некогда снежные эльфы строили свои города. Теперь же это памятник древних времён, который сгинет в песках времени, будет навечно забыт.

Перед распахнутыми огромными вратами, выполненными из древа, обшитого зеленовато-золотистым металлом, Азариэль увидел плоды войны – ряды раненных на лежанках и море пятен крови, выкрасившей белоснежную плитку святилища ужасающими мазками.

– Азариэль, – навстречу эльфу ступил, прихрамывая, человек, в помятом кольчужном доспехе и истерзанном табарде, мокром от крови и грязном от сажи; лицо же выражает картину мучения и покрыто свежими царапинами.

Он идёт в сопровождении высокого лысого нордлинга, с серьёзным лицом и грозными синими глазами, чьё тело укутано в тёмно-серую рясу, в руках же его зажат длинный посох, увенчанный акавирским драконом.

– Флоренций, – растерянно молвит эльф. – Что с тобой случилось?

– Битва, знаешь ли. Когда ты, кхе-кхе, – сплюнул кровь Флоренций, – скомандовал отступление, на нас через хребет, где ты жил, хлынула целая орда дремор. Только я с братьями, да пара десятков Паладинов смогла выйти из окружения.

– Как же ты теперь…

– Ничего, – слово взял лысый нордлинг. – Я его вылечу.

– А вы кто?

– Боевой маг Турий.

Азариэль осмотрелся. Сквозь пелену безразличия он ощутил лёгкий укол жалости, зов души и ужаснулся тому, что решил пойти на поводу у Ситиса, который пожал богатый урожай смертей во славу свою, похищая души с поля боя. Раненные вопящие, на настилках, с глубокими порезами, переломами или даже магическими ранами, устилают место у стен. Все те, кто за ним сегодня пошли, усеяли острова горами собственных тел, а там впереди, на мосту, берсеркеры сдерживают воющие полчища врагов, лишь бы воплотился в жизнь шаткий замысел Герольда Пустоты.

Внезапно в душе Азариэля разверзлась бездна, страшное отчаяние, духовная язва, проделанная токсичным союзом с пустотой. Для бывшего рыцаря приоткрылась ещё одна завеса тайны сегодняшнего дня – Ситис решил напитать себя душами убиенных последователей, решил впитать их в себя и самоомерзение пленило душу альтмера. Он – игрушка его и прислан был сюда скорее не для победы, а для того, чтобы жатва была собрана.

«Ситис…» – подумал Азариэль.

«Это всего лишь миссия», – раздался ответ в мыслях. – «Они – моё поле и пришло время убрать его, ты же привёл жнецов».

«Зачем?»

«Скажи я им убить себя в свою славу и посвятить пустоте, сделали бы они это? Им нужен был хороший стимул умирать, а тебе – месть. Кажется, всё справедливо».

Азариэль удивился безумию Ситиса и мрачно помыслил:

«Как же так? Ты вёл меня не для спасения мира, а для бойни? А как же победа?»

«Победа… ничего не стоит. Тамриэль ничего не стоит. Ты своё выполнил».

«Будь ты проклят» – подумал гневно Азариэль, понимая, что его просто использовали, понял, что со Ситис и даэдра – всё суть зла и сотрудничество с ним ни к чему хорошему не приведёт. Теперь он в тисках врага, теперь Люция может раздавить их силой своего войска.

Ответ злого демона пустоты – лишь загадочное молчание в уме, которое оставил после себя тёмный собеседник. Из вдумчивости Азариэля вывел вопрос Архикардинала и больнючий тычок посохом в лицо:

– И что ты предлагаешь? Нас теснят и жмут, не будем же мы вечность здесь сидеть.

– Сколько у нас живой силы осталось?

– Мой маг Турий и всё братство Клинков, – ответил Флоренций.

– Два моих кардинала и три десятка берсеркеров, двадцать из которых на мосту, плюс к этому два десятка Паладинов Джиггалага – они всё что осталось от прежних обитателей этого места, – Аун’Биэль провёл посохом дугу, обводя святилище. – Будь оно неладно.

Неожиданно разговор был прерван гулким звоном боевого рога, который донёсся из глубин острова. Казалось, что запело само пространство, и его звон разнёсся на всю округу, донеся до защитников святилища о злобном роке, идущим в бой.

– Что это? – удивился Архикардинал. – Какую пакость выпустили?

У Азариэля же не было сомнений. Он уже слышал пение этого рога, там у Цитадели и в него трубил именно он. Слабая улыбка украсила изнеможённое золотисто-сажистое лицо альтмера и он сдёрнул меч из ножен, с внутренним душевным возбуждением и ожиданием встречи молвит:

– Развязка близка.

– Ты думаешь? – вопросил Аун’Биэль. – Если ты ошибаешься, я самолично из твоего черепа вырежу чашу.

– Я знаю, – уверенно ответил Азариэль и посмотрел в сторону моста. – Отправьте десяток берсеркеров и оставшихся кардиналов в порт. Отбейте его.

– А ты? – бросил вслед ему вопрос Архикардинал.

Азариэль ничего не ответил, выходя за пределы ворот, и десяток братьев-рыцарей, Клинков с магом и Капитаном ступили за ним. Над головой он услышал пронзительный свист заточенных стрел, а пространство разрывали нестерпимые адские звуки битвы, в виде боевых кличей и нечеловеческой агонии.

Теперь Азариэль один. Нет ни друзей, ни союзников, ни даже прошлого. Есть только будущее, которое зависит от Азариэля и Люция, от момента их встречи и только это сейчас важно. Позади он услышал воздушный вой – звук телепортации и понял, что сейчас придётся ещё раз схватиться за порт.

– Азариэль, – взывает Флоренций к эльфу, но тот оставил всё и только грохот сердца слышен ему.

– Берсеркеры, отступайте с моста! – во весь голос, громогласно приказал Азариэль.

Двадцать воителей хаоса под командованием Гроссмейстера при прикрытии лучников со стен, пытались удержать наступающую ярость дремор. Весь мост, достаточно широкий, чтобы на нём могли уместиться три крупных колесницы в ряд, стал мокрым и липким от количества пролитой крови. Камень обагрился, выкрасив из серого скучного цвета мост в алый ужасающий оттенок. Весь мост завален кучами трупов, отсечённых конечностей и засыпан внутренностями.

Азариэль слышал, как дреморы умирали под мечами и топорами, а стрелы, только увеличивали это число, но усталость и раны постепенно брали своё, а стрелы у лучников готовы были предательски закончиться. Своими глазами альтмер увидел, как три дреморы набросились на шею берсеркеру, опрокинув его и скинув с моста.

Подняв голову к небу, с практически утерянной надеждой Азариэль выпалил:

– Кто бы Ты ни был, дай мне сил сокрушить врага, угрожающему миру, – и, сказав, пошёл вперёд, сжимая чёрную рукоять как можно сильнее.

– Берсеркеры, отступаем! – в приказном тоне закричал Герольд Пустоты, когда его не услышали. – Лучники, прекратить стрельбу! Беречь стрелы!

Никто не посмел противиться этому приказу. Стрелки ослабили тетиву и опустили стрелы, всё-таки продолжая их удерживать на древке оружия. Берсеркеры, получив вдобавок и прорычавшую команду своего командира, поспешили оставить позиции на мосту и скрыться за стенами старого храма снежных эльфов.

– Надеюсь, – возле парня остановился Гроссмейстер, в помятых и окровавленных доспехах и прежде чем скрыться за вратами, бросил одну-единственную фразу, протянув руну, на которой символ черепа. – Ты знаешь, что творишь и возьми это – защитит магией от меча.

Азариэль остался один и на мосту бой полностью стих. Перед ним выстроилось воинство тьмы – легионы дремор в проклятых вычурных доспехах, взирают на него глазами, полными ярости и злобы. Но Азариэль не питает страха, который отступил перед чувством последнего долга. Теперь только он и старый неприятель, бывший некогда братом.

Он уверенно идёт вперёд, обступая тела и не скользя по окровавленному снегу. Небеса тёмные и густые, кажется, что над землёй теперь властвует тьма и мечом заката опрокинут день.

Азариэль взглянул вперёд, и его сердце забилось ещё сильнее, в нос ударил запах крови, момент встречи наступил – сквозь стройные ряды дремор на мосту прошла высокая грузная фигура. Её спину скрыл чёрный шерстистый плащ из множества шкур оборотней, слившийся цветом с окрасом доспеха. Вся броня выражает безумие и преданность тьме, похожий на «рыцарский» доспех расписали зловещими символами сигилы всех принцев даэдра. По краям нагрудник, шлем перчатки, поножи и сапоги окантованы тёмным проклятым златом, всю чёрную броню окутывают золотые цепочки, свисавшие, словно тонкие лианы, знаменовавшие власть и богатство их господина. Голова покрыта закрытым шлемом топфхельмом искусной работы, с устремившимися вверх утончёнными рогами и с плюмажем в виде чёрных перьев. Через прорези на Азариэля смотрят такие знакомые глаза, ставшие мутными чёрными отражениями проклятой души.

«Дай мне сил», – взмолился Азариэль, желая, что бы его услышали силы, которые борются против тьмы и помогли ему.

В правой руке воин нёс огромный причудливый клинок. Лезвие похоже на то, какое у сабли, только отливает серебром и на полированной поверхности которой отразилась битва. На самом лезвии вырисовываются множество даэдрических букв, светившихся адским пламенем. Рукоять и гарда клинка сделаны из ослепительного золота, только ручка была обтянута кожей рабов-дремор. А на левой конечности вселяет ужас боевой коготь, делающий пять пальцев грозным оружием. Каждое его лезвие сверкает под пламенем, и мистически переливается пламенными цветами.

Парень потёр карман, где лежал последний флакон с живительным напитком и тут же приложился губами к горлышку, впитывая в себя живительный раствор. Сила наполнила усталые мышцы изгоняя утомление из тела перед страшным боем, но душа парня истощена. Смотря на проклятого воина, Герольд Пустоты почувствовал, как в его сознание настойчиво скребутся мысли, связанные с Орденом, погонями, той битвой за Цитадель, как его поглощает отчаяние и безумие, как его изводит сам вид падшего рыцаря. Но собравшись, парень вытеснил всё изводившее вглубь сознания, ибо сейчас хотел иметь чистый разум, способный держать целостность мысли и пошёл навстречу марионетки великого врага.

Архипредатель оказался намного выше Герольда Пустоты. Теперь его рост составил два с половиной метра, это оказался самый настоящий исполин, напичканный благословлениями Даэдра.

Остановившись на расстоянии метра, друг от друга, они стоят и молчат. Два брата по мёртвому Ордену, два взгляда на будущее Тамриэля, две судьбы, которые закручены в веретено фатумы этого мира и из которых плетётся полотно мироздания. Азариэль напряжением воли подавил все сомнения и мысли, стук его сердца клокочет в горле, бьёт по голове. Это уже не просто тревога, а шкал гнетущего ужаса, исходящего от врага, который всеми силами Азариэль пытается удержать в себе.

– Вот мы и встретились, – через топфхельм прорвался грубый низкий резкий голос, похожий на скрежетание ржавого металла. – Ты – Азариэль, последний из Ордена и стремящийся противостоять силам вечного изменения, силам избавления. Уйди прочь и я сокрушу твоих жалких союзничков!

– Люций, ты человек, который ради идеи ложного освобождения готов вымазать весь путь кровью, достойно ли всё этого?

– Чем же твой путь отличается!? – гаркнул Люций. – Оглянись и посмотри на свою жизнь! Неужели она тоже столь безгрешна, столь полна мира? Ты тоже мазан миром преступлений. Мы с тобой отличаемся только целями.

– Откуда ты знаешь обо мне?

– Мне рассказали мои великие повелители. Они видят всё, видят судьбы и благоволят мне в построении новой судьбы этого мира, – когтистая перчатка поднялась, и через лезвия он посмотрел на альтмера. – Я принесу новый порядок и вы – последняя преграда, которая будет сметена.

– Мы не похожи…

– Не больше, чем ты думаешь. И ты, и я – заключили сделку с тьмой, только ты стремишься сохранить Тамриэль в его несовершенстве, а я же передам его в руки владык, которые выкуют из него что-то большее, чем царство тирании.

– Ты лжёшь! – выкрик Азариэля раздался средь скал. – Ты желаешь власти, вот твоя цель! Твоя жизнь и цель это получение власти! И что же ты будешь делать!?

– Я понесу своё знамя. На клинках, утвержу кровавыми печатями на стенах городов и убью всех несогласных с новыми порядками. Такова теперь будет цена свободы, – дал жестокий ответ архипредатель.

– Мне плевать, за что ты предал этот мир, – голос Азариэля наполнился возбуждением. – Давай сразимся, в последний раз. Я сокрушу тебя, во имя всех тех, кого ты предал, во имя будущего и всех живущих.

– Мои воины раздавят тебя как мошку, ты один не справишься с ними, – рычаще-грохотящий глас вызвал рёв одобрения у вражьих рядов позади.

Звучание рогов где-то позади в порту, отвлекло Люция, и он повернулся, чтобы узреть момент отчаяния. Рунические глаза на стягах пали как подкошенные, ибо там теперь сражаются с мстительной яростью те, для кого это дом, отбросив захватчиков.

Шеогорат решил дать отступление. Архипредатель рассчитывал с помощью его сил взять ключевое звено между фортом и портовой крепостью – стену и на эту нужду он бросил всё, что мог. Несколько сотен аурилов и тёмных соблазнителей пали в битве за стену, так даже на неё не взобравшись. Плотным ковром золотистых и тёмных трупов они усеяли побережье, оросив его собственной кровью. И из этой горы трупов торчали сотни стрел баллист, выполнивших собственное предназначение. Это были бессмысленные жертвы, и Шеогорат это слишком поздно понял своим безумным умом. Его оставшиеся силы уходили на Дрожащие Острова.

Второй решила покинуть кровавое месиво Меридия – её уход обозначил так же вопль боевого рога. От её некогда прекрасного флота остался один подбитый Галеас и четыре галеры. Золотистые корабли, спустив флаги союза, мирно ушли в воссиявшие порталы, оставив занятые позиции, которые только что были снова орошены кровью и завалены телами аврорианцев.

– Тебя покидают, – с растущим удовольствием сказал Азариэль. – Твоё воинство тает, и ты терпишь поражение. Форт и порт наши.

– Ненадолго, – прорычал Люций. – Я отобью его.

– Ты проиграешь! – Азариэль поднял меч. – Сразись.

– Я – посланник шестнадцати, я – военачальник и полководец несметных полчищ, я – торжество нового порядка и я не могу проиграть!

В небесах пророкотал раскат грома, словно отвечая на слова тёмного князя. От его упёртости Азариэль стиснул зубы. Душа врага защищена фанатичной верой и тёмными благословениями принцев Обливиона и ему нечего предложить. Порт должен был стать предлогом, но теперь это очередная бессмысленная жертва. Вместо этого Азариэль решил дёрнуть за самолюбие Люция.

– Я рыцарь, который оборвал жизни предателям и похоронил замысел Люция, – голос Азариэля укреплялся. – Я стал карой для всех его нечестивых братьев, я возвысился над ним в мастерстве меча!

– Нет! – проревел Люций

Глаза Азариэля, его душа наполнилась уверенностью. Меч Верховного Магистра засиял солнечным свечением, озарился неестественным сиянием, суля смерть всему нечестивому.

– Я вызываю тебя на бой, перед ликом твоих соратников и не будет тебе покоя, пока я жив! Я стану призраком, вечно идущим за тобой, я стану твоим кошмаром и извечной помехой дел твоих, я несущий свой долг избавления мира от тебя, я стану твоей смертью!

– Ну что ж, – сабля Люция поднялась вверх, угрожающе нависнув над Азариэлем. – Я избавлю тебя от бренного существования и долга!

– Ну, давай!

Люций недолго размышлял. Вместо словестного ответа, он вознёс могучую саблю, и со всей силы направил его в место, где стоял Азариэль. Парень лишь отскочил и меч со звоном обрушился на каменный мост, выбив фонтан каменной крошки. Механической левой рукой он попытался пробить нагрудник архипредателя, раздался гулкий металлический гул, но сокрушительный удар даже вмятины не оставил. В ответ Люций пнул тяжёлым сапогом, и Герольд Пустоты отлетел, стерпев жуткую боль, сковавшую грудь, услышав хруст позвонков, приземлившись на камень моста.

– Ты невероятно жалок стал! – безумно взревел Люций, подбегая к парню и замахиваясь левой рукой. – Ты выбрал не ту сторону!

Азариэль видел, как на него с бешеной скоростью несутся четыре когтя. Парень вихрем сделал кувырок назад и лезвия вошли в камень, кроша его. Альтмер вышел из стойки и ударил мечом по когтям, но они всего лишь дали музыкальное звучание и сноп искр и больше ничего.

Люций вырвал когти из камня и снова ринулся в бой. Широким рубящим ударом он намеревался разрубить альтмера, но клинок прошёл мимо, отправив в свободный полёт кусок моста, и он вновь решил воспользоваться грозным оружием на левой руке – он им замахнулся как для удара оплеухой.

Герольд Пустоты пошёл на хитрость. Он поставил левую руку, и она, выпустив дождь искр, последовавших за металлическим звоном, встретилась с когтями, что чуть её не отсекло напрочь. Азариэль почувствовал, как железные штифты в его теле вопят, а рука издаёт адский скрежет, как сама кость чуть ли пошла развитой паутиной трещин от такого сокрушительного удара, но высший эльф стерпел и продолжил битву. Он со всей силы нанёс колющий удар в живот, но меч, лишь со звоном столкнулся с преградой, просто в него уткнувшись остриём, не пройдя дальше. Доспех оказался непробиваем.

Азариэль моментально отскочил назад и посмотрел на руку. Рукав боевого пальто теперь свисал ошмётками кожи, а на самой руке проступили четыре свежих царапины, оставленных столь необычным оружием.

Но Люций не остановил сумасшедшего натиска. Он рванул вперёд и своим телом повалил Азариэля на холодный камень, тут же размахнув саблей, направив её в колющий удар. Парень за момент до удара увернулся, откатившись в сторону, и массивный клинок погрузился в мост, с хрустом проламывая его.

Герольд Пустоты воспользовался ситуацией. Он подскочил и направил меч в руку Люция, клинок Верховного Магистра пробил перчатку и впился в ладонь, сделав небольшой укол. Люций слегка взвыл и одернул руку от своего оружия, оставив саблю торчать в мосту.

– Давай, доставь мне ещё удовольствия и свежей крови, – исказив интонацию в змеином шипении, вымолвил архипредатель и перешёл в неистовое наступление.

Он вырвал меч с куском моста и попытался куском камня на лезвии зашибить Азариэля, но меч прошёлся в сантиметрах от головы, так как Азариэль умело проскользнул под массивным и высоким воителем, и камень разлетелся фонтаном крошки.

Азариэль отступив на несколько шагов, одним движением достал метательный стальной нож и запустил его в архипредателя, мгновенно побежав за оружием. Летящее оружие тут же игриво отбил Люций, не успев заметить приближение Азариэля. Альтмер, подойдя так близко, нанёс широкий рубящий удар, направив его в шею, но великий предатель успел податься вперёд и полыхающий лазурью клинок скользнул по кружевным укреплениям горжета, оставив на месте разреза глубокую царапину.

Герольд Пустоты тут же со всей силы направил лезвие в шлем, но в ответ ничего хорошего не получилось. Люций со скоростью молнии развернулся, в полёте отбив клинок когтями в сторону, и кулаком с той силой, которая была в нём, постарался угодить эльфу в голову, тем самым просто разбив её о железную конечность. Азариэль знал, что этот удар его убьёт, а поэтому со всей своей реакцией быстро наклонился, и рука прошла мимо. Но тут же архипредатель рефлекторно нашёл выход, он сразу ударил ногой с четверть силы. Тяжелый стальной сапог пришёлся парню в грудь, откинув его в сторону дремор.

Азариэль отлетел, почувствовав, как его рёбра буквально раскалываются от огненной боли. Тем временем, несмотря на свою огромную массу и тяжелейший доспех, архипредатель за две секунды успел подбежать к парню.

Высший эльф даже и головы поднять не успел, ощутив, как холодная ладонь Люция, закованная в латную перчатку, сомкнулась у него на шеи, и потащила вверх.

Архипредатель поднял его над землёй как котёнка. Герольд Пустоты медленно задыхался, но чемпион всех богов решил покончить с ним изящнее. Он не стал сворачивать ему шею или медленно удушать. Когти на руке архипредателя так и просили напиться крови. Люций, торжествуя и смакуя явную и безоговорочную победу, медленно подвёл к его торсу когти и, тщательно примерившись, рванул их со всей силы, которая только в нём была.

Азариэль сначала увидел, как разорвалось мерцание его магического щита, не способного устоять перед таким демоническим напором, затем ощутил, как его броня проминается под грозным оружием и все её элементы скрепят, а потом и рвутся, а затем как холодный металл касается его органов и плоти внутри, разрезая её. Боль цепью пробежала по всему телу, и Азариэль еле слышно издал стенания.

– Вот оно, слабое отродье не способное за себя постоять! – взревел в торжестве Люций, продолжая насаживать своего врага всё сильнее и поднося к себе.

Азариэль, беспомощно повиснув на длинных и холодных лезвиях, был готов потерять сознание от боли и чувства поражения, но сам клинок взывал к тому, чтобы бой продолжался до победного конца. Внезапно неизвестная силы наполнила его тело, перемешавшись с рвением, дарованным мечом.

Бывший рыцарь вытащил из-за пазухи кинжал из укреплённой стали и со всей силы вбил его в глазницу Люция. Заточенное лезвие на раз пролезло через щель, и плотно погрузилось в крепкую бровную кость врага.Архипредатель завыл и тут же сбросил с когтей Азариэля, а тот в свою очередь оставил кинжал вглазнице Люция, который он пытался снять вместе со шлемом.

Герольд Пустоты упал на одно колено, опёршись на клинок, стерпев боль, которая его едва не прикончила. Долг в его душе, зов в крови оказался сильнее боли, и он её превозмог, но этого не достаточно. Пока Люций снимал с себя шлем, парень пытался прийти в себя и попытаться продолжить бой. Азариэль чувствовал, как его покидают силы и как кровь горячими струями бежит по его торсу, заливая всё тело. Он знал, что ранения слишком серьёзные и скорее всего он их не переживёт.

«Ситис, проклятый бес, меня покинул» – сквозь мутнеющее сознание появилась мысль, обрекающее на безумие, – «Он меня обманул, хотя чего ещё ждать от порождений зла». Азариэль попытался встать, но не смог, слабость и боль приковали его к земле. Он не может смириться с поражением, не может оставить мир на растерзание Люция и не смеет не выполнить долг. Крик бы вырвался из него мучительным рёвом, если были бы силы на это. Как же это больно – не мочь сделать то, чего желает сердце, разум и душа, и Азариэль готов зарыдать от отчаяния. Альтмер не может встать, в то время, когда его враг вот-вот рассечёт ему шею. «Я – проиграл» – эта мысль завладела рассудком альтмера, и слёзы градом тронули сажу на его щеках, замарав их влажными чёрными дорожками.

« – Отрекись от Ситиса, отрекись от тьмы» – этот голос оказался намного сильнее, его звон, его звучание исторгнуло всю боль из тела и вселяло праведную твердость в дух и слыша его кажется, что он может сотрясти само мироздание.

« – Кто ты?» – вопрос был наполнен горечью и страхом, Азариэлю стало казаться, что он сходит с ума.

« – Я есмь Сущий. Отрекись от владыки пустоты, нечестивого хаоса», – снова ворвался могущественный глас, исторгающий влияние злого духа и Азариэль ощутил силу, почувствовал волю к противостоянию тлена пустоты, его пленившего.

Азариэль готов пойти на всё ради победы, лишь бы вновь встать и скрестить меч с Люцием. Ослабевшими побелевшими губами, высший эльф шевелит и выдаёт слабый шёпот, которого оказалось достаточно:

– От-отрекаюсь от От-отца Ужаса и пу-пут-ей е-его.

Как только слова были сказаны, неимоверное тепло, бесконечная любовь и свет коснулись души Азариэля, и ему показалось, что Некто могучий, полный великой необъятной славы взял его в свои руки. Отчаяние, скорбь, боль, сожаление, неистовая жажда мести – всё это стало тленом, неважным перед той любовью и теплотой, которую дарует новый союзник, который помог эльфу так же как отец помогает заблудшему чаду. Тепло и внутренняя радость поселились у сердца эльфа, снова возвращая в его душу позабытую надежду.

« – Поднимись и иди!» – раздался могучий голос в голове и Азариэль не мог не подчиниться, покачиваясь и держась за раны, он встал и поднёс меч к лицу, разглядев символы.

Буквы снежных эльфов пляшут на навершии, но Азариэль может их различить. Он слабо знает язык своих далёких родичей, но сейчас почему-то он не сомневается в правильности, в истинности перевода и его губы уверенно прошептали:

– Из Духа – свет, из света – истина, из истины – сила!

И тут случилось самое настоящее чудо. Внезапно клинок Азариэль ярко, слепя глаза, неистово заполыхал. Это было не лазурное свечение, как обычно. Это оказалось самое настоящее лазурное агонизирующие и рвущиеся во все стороны неукротимое пламя, озарившее мост и дарующее странное тепло, но и само оружие вложило во владельца крупицу столь необходимого могущества. Все силы моментально вернулись, наполнив мышцы и сознание теплотой и светом, а раны стали затягиваться. Ни с чем, несравнимая уверенность наполнила душу, рвение взывало не к древней мести, а к исполнению более светлого и праведного долга.

Азариэль, вознеся свой горящий ослепительным лазурным белым солнечным пламенем меч, вновь направился в бой, уже чувствуя момент приближающейся победы. Люций уже успел снять свой шлем, оголив голову. По лицу архипредателя поплыла широкая улыбка, скорее похожая на безумный оскал животного. Он, бросив свой меч в стороне, взревев боевой клич, ринулся на Азариэля.

Азариэль, уйдя от удара когтем, ловко нагнулся и нанёс рубящий удар в грудь Люцию. Меч, оставляя огненный след в воздухе, искрами прошёлся по чёрному панцирю, оплавив его и распоров грудную пластину. Архипредатель вновь попытался зарубить Азариэля боевыми когтями, но они встретились с огненным лезвием. И все пять острых лезвий пали на землю, оплавившись в месте удара.

– Это невозможно! – отпрянул назад Люций. – Этого не может быть!

Ряды дремор колыхнулись и сделали шаг назад. Там, где стоял Люций появилось червоточина, тёмно-лиловый разрыв в материи реальности и архипредатель прыгнул туда, спрятался за плащом магии, перенёсшей его глубоко в тыл.

– Трус!!! – прокричал Азариэль и обернулся к союзникам… бывшим.

Всё святилище взвыло от предательства и жуткий гул донёс ветер. Они – слуги Ситиса и Азариэль только что отрёкся от их божества, и теперь у него нет друзей – всюду лишь враги.

Клинки окружили Азариэля – братья рыцари вооружены двумя катанами и ловко встретили приливную волну дремор, отбросив шквалом ударов их назад.

– Что будем делать?! – отбиваясь от меча врага, спросил Флоренций. – У нас больше нет союзников!

– Он мог отступить только в одно место, – Азариэль схватился за плечо Турана, испепелившего полдюжины слуг Бала огненной струёй из посоха. – Перенеси нас на восточный остров.

Чародей кивнул и вознёс посох, свершив широкое вихревое движение, и двенадцать воителей исчезли во вспышке ослепительного света, оставив на мосту лишь тела врагов.

Они оказались там, где враг крепче всего, но святая уверенность в Азариэле лишь взывает к тому, чтобы ворваться в самый центр, в самое сердце тьмы. Восточный остров – перемежение овражков и каньонов, заполненных водой по щиколотку, образующих кривое перекрестье, которые лежат изрезанной рассыпчатой поверхностью на водной глади. Так же тут много скал и только на северо-востоке острова есть хорошее возвышение, окружённое кривыми башнями и блоками.

Отряд оказался прямиков в центре водного кривоватого «креста», где соединялись все овражки и четыре солидных кусков суши стали лагерями для дремор.

« – На северо-восток» – приказал могучий голос в уме.

– Прорываемся! – крикнул альтмер, вознеся потухший меч.

– Куда? – раздался растерянный вопрос.

Это место – сосредоточение вражеских орд и со всех сторон на них хлынули меньшие существа, оставленные для охраны. Азариэль с Клинками бесстрашно встретил безумную волну мелких зелёно-пузатых граммитов, скампов и худощавых алчущих со светло-серой кожей.

– Туда, – указал мечом Азариэль на остров, окружённый высоким частоколом с большими кривоватыми грубыми башнями, чьё основание – камень, а вершины из древа. – Покончим со всем этим!

Даэдрический союз атаковал толпами неестественной плоти и острых клыков, и бритвенных когтей. Клинки встретили врагов радостной песнью катан, по две на бойца, и вокруг отряда разверзся шторм крови – мечи ликующе резали тела меньших даэдра. Средь воинства раздался рокот пламени и огонь из посоха и рук чародей сокрушил вопящих тварей, развеяв их пеплом по ветру.

На изрезанном острове бывший рыцарь противостоит нечестивым ордам даэдра, которых становится всё больше и больше. Он ведёт отряд прямо во чрево вражеского оплота и с башен на них посыпался ливень стрел на самом подходе к створчатым воротам, выполненным в стиле построек Дагона – серые и монументальные. Маг вознёс красивый посох и высвободил его могучую энергию – молниевый кулак сокрушительным ударом расколол опору одной из башен, и она с хрустом пала в воду. Ещё один взмах оружие и заряженная магия разнесла верх башни и с криком лучники пали на стены, сломав позвонки.

– Ворота! – кричит один из Клинков, штормом ударов двух катан рассекающий массу нахлынувшей плоти скампов. – Сокрушите их!

Азариэль тут же отреагировал. Перед ним ворота, сделанные из весьма тонкого камня, и левой рукой он стал колотить по серой поверхности, терпя страшную боль, впившуюся в плечо. Сначала она покрылась сетью трещин, а затем стала хрустеть. Уджар за ударом он пробился и нащупал с другой стороны засов – большая доска для распашных врат. Приложив максимум усилий, он заставил её затрещать в пальцах, и как только её часть стала трухой, парень со всей силы ударил по срединному зазору врат, и они поддались, впустив братство Клинков.

Внутри лагеря, на возвышенной скалисто серой земле виднеются рассыпанные куски врат в Обливиона, которые рухнули от нестабильности. Перед большим зданием, похожим на приземистую зубчатую башню, собранную из чёрного камня стелется большая серая платформа, окружённая двухметровыми шестами и с печатью рогатой головы.

Тут их встретили серьёзные враги – с боевым кличем и воплями битвы на них кинулись мускулистые рогатые воины, больше двух метров роста, с зловещими лицами, перекошенными от злобы с молотами наперевес.

– Зивалаи! – крикнул-кто-то из Клинков и отряд пошёл вперёд, прорезая путь через полчище тварей.

Чародей ступил вперёд и выпустил перед собой фонтан инфернального огня, окативший заивалаи и опаливший их до смерти, и мгновенно перевёл энергию с рук на одну из башен, с грохотом разнеся её в щепки.

– Азариэль! – обратился маг и отправил свой посох в полёт. – Он тебе понадобится.

Пальцы сомкнулись на древке посоха, и Азариэль, отдав мысленную благодарность ринулся вперёд, к низкой башне.

Альтмер сражается с остервенением, с яростью и самозабвением, отбросив все мелочи, позабыв про всё, что его волновало раньше. Братство Клинков контратаковало даэдрические армии и это заставило врагов колыхнуться, но не отступить и теперь они оказались в ловушке, добровольно войдя в окружение. Но для Азариэля это в радость, он повергает одного врага за другим, неумолимо продвигаясь вперёд. Из-за новых способностей меча и благословения неизвестных сил его атака стала подобна каре для слуг Обливиона.

Сражаясь, он видел, как его обступают всё новые и новые мелкие твари, раз за разом отбрасываемые смертельными выпадами братьев-рыцарей, которые оказались в ловушке, зажатые меж роем скампов и алчущих и элитой Люция.

Мельком Азариэль посмотрел на серо-синюшний горизонт, который становился всё темнее, казалось, что сам небосвод готов рухнуть от тяжести. На землю полился ледяной тёмный липкий дождь с противными хлопьями бесцветного снега.

Пробившись к платформе, на его пути встали трое дремор, в изумительной работы золотисто-чёрной броне, с кроваво-рубиновыми и сине-сапфировыми жилами, и двуручными мечами в руках. «Кулак Люция» – дреморы-валкиназ – могучие создания Обливиона, взращённые на сотнях битвах и представляющие смертельную угрозу, последняя преграда перед нечестивым господином.

Азариэль выставил вперёд посох и превратил мысль в страшный шквал магической энергии, который родился от дракона на навершии, и окатил стеной жаркого огня дремор. Враг завопил и попятился назад и Азариэль атаковал оплавленную броню. Первым ударом он рассёк горло дреморе, пока вторым выпадом посоха направил дождь ледяных шипов в голову другому воину. Третий дремора пал, когда Азариэль снова дал свободу энергии посоха, сокрушив воителя ударом молнии.

Азариэль продвинулся прямо на центр платформы, но Люция нет. Клинки сдерживают рои врагов, в который стали вклиниваться дреморы и зазвенело бренчание мечей. Долго они не продержаться.

« – Уйди от проклятого капища. Живо!»

Азариэль подчинился голосу и секундой позже с вершины приземистой башни спрыгнул он. Печать пошла с хрустом трещинами под тяжёлыми металлическими сапогами. Альтмер поднял взгляд и увидел, что под меховым капюшоном накидки виднеется один чёрный глаз, другой же окровавлен и размазан по щеке и лбу. Ужасающая когтистая перчатка сброшена, сабли нет, вместо них воин несёт большущую секиру– чёрное оружие, лезвия которой напоминают широкие перья.

– Я покончу с тобой блоха! – зарев Люций. – Я стану правителем этого мира!

– Ты всего лишь пешка даэдра, заваленная титулами. Ты был ей с тех пор, когда предал братьев и сестёр!

– Умри!

Атака оказалось безумно стремительной, сумасшедшей, что Азариэль успел лишь отпрыгнуть, чтобы его не рассекли. Альтмер совершил выпад, но потухший меч также скользнул по доспеху врага, оставив лишь царапину. Единственный шанс для Азариэля – пробиться сквозь кружевной горжет и угодить в голову.

Дуэль, которая могла попасть в мифы, останется забытой навсегда. Секира то и дело носится над головой и груди высшего эльфа, как бешенная бола, каждый раз способная его убить. Азариэль в ответ лишь царапает броню Люция, пытается дотянуться до его головы.

Физическая усталость медленно прокрадывается в эльфийское тело, развеивая эффект зелья, конечности теперь двигаются, как заторможённые. Люций, благословлённый всеми даэдра, не может устать, а поэтому продолжает наносить удар за ударом.

Азариэль сделал выпад и попытался использовать посох, уставив его в лицо врагу, но тяжелый удар ладони Люция заставил альтмера рухнуть на землю и пальцы левой руки разжались и посох отлетел в сторону.

– А-а-а! – прокричал высший эльф, когда подошва любимца даэдра прижала его грудь, с силой сдавив рёбра и прижав его к земле. Спина и позвонок, рёбра заполыхали страшной болью, в то время как раздался страшный голос Люция:

– Сейчас ты умрёшь, я принесу тебя в жертву своим господам, и кровь твоя станет моим благословением. Ей я помажу воинство своё. Твой сдохший Орден не смог меня остановить, так почему ты думаешь, что тебе это под силу!?

Люций ещё сильнее прижал Азариэля и занёс секиру для финального удара. Ему остаётся лишь опустить её на альтмера и настанет конец всей долголетней погони и битвы, закончится всё торжеством злого духа.

Через плывущий взгляд Азариэль заметил, как под его пальцами покоится древко посоха, подтягивая его к себе. У альтмера остался один-единственный, последний шанс пред неминуемой смертью, и он понял это. Из последних сил сжав металлическими пальцами древко, Азариэль направил дракона в бок Люция, хрипло и в тоже время со священной уверенностью и возбуждением произнося:

– Ветер твоих грехов раздует пламя! Сгори за свои преступления!

Огонь истошной змеёй кинулся на Люция и буря, солонеющий шторм разнёс пламя от бока на накидку из шкур врага. Пламя охватило тело Люция, и тот заревел, пытаясь изо всех сил сбросить шкуры. Огонь через секунды завладел спиной, сжигая и голову Люция, наполняя воздух тошнотворным запахов жжёной плоти.

Инстинктивно Азариэль выкрикнул слова, не зная, сработают ли они:

– Из Духа – свет, из света – истина, из истины – сила!

Клинок снова заполыхал солнечным пламенем, режущим всё нечестивое и Азариэль, с волнением в сердце решил поставить точку в стародавнем конфликте. Альтмер рассёк колено врагу и тот упал на одну ногу как подкошенный, выронив секиру и в страхе попятившись назад, скидывая с себя лоскуты шкурного плаща. Взмахом посоха Азариэль окутал Люция тёмно-сиреневой пеленой, привязав его душу к моменту смерти.

– Ты убьёшь меня из-за мести! – жадно прохрипел Люций, хватаясь за жизнь, огонь спалил его глаз, и он беспомощно мотает руками, ползя назад. – Чем ты лучше меня от этого!?

– Не из мести, – альтмер приблизился к врагу, отползшему к краю платформы. – Мне нет больше смысла лелеять её в сердце.

– Почему тогда!?

– Из любви к этому миру, ибо ты его не оставишь, никогда. Ты слишком далеко зашёл в своём предательстве и поколении тёмным принцам. Смерть – таков финал всех пешек даэдра, расплата за мимолётную власть.

Азариэль пламенеющим мечом расплавил доспех Люция и пронзил чёрное сердце архипредателя, и прекрасный клинок вышел из-за спины, продолжая плавить пластину металла.

Судорожно альтмер вынул пустой кристалл – тёмно-сиреневый камень, вмещающий души. С подавленной скорбью Азариэль осознанно обрёк душу человека на вечное заточение, ещё сильнее вогнав меч в сердце и погрузив его по самую рукоять в доспех. И только когда камень душ сверкнул, неестественным и зловещим фиолетовым светом, то только тогда альтмер со звоном выдернул меч.

Люций пытался что-то сказать напоследок, чтобы обозначило его лирический конец, но эти слова так и застряли на уровни разума и гортани, так и не дойдя до языка, а тем временем Азариэль остановился в битве. Грузное тело Люция, в чьих глазах пропал всякий намёк на жизнь, а на лице застыла маска скорби, перемешанной с отчаянием от провалившихся и разбитых грёз, навсегда лишённое души медленно завалилось на холодный камень платформе. Его броня зазвенела, когда соприкоснулась с поверхностью печати, а небеса разверзлись страшным громом.

Азариэль с печалью в нефритовых глазах посмотрел на тело Люция, не питая ненависти или радости. Рыцарь, мятежник, культист, даэдрапоклонник и полководец легионов Обливиона – вот кем был этот воин. Он – сияющая звезда Ордена и его погибель, должен был стать бичом Тамриэля и предметом союза всех принцев Обливиона. Теперь, когда его нет, конфедерация даэдра распадётся, и они снова погрязнут в бесконечной грызне меж собой.

Азариэль, сейчас и здесь, отпустил всю злобу, всю ненависть, которая душила его сердце терновыми цепями, терзая душу. Теперь он остался один в безумной игре, или мудрой воле высших сил. Партия окончена – зло потерпело крах, растаяв вместе с пеленой злобы альтмера, и он молвит слова прощания:

– Прощай, брат.

Азариэль и сбросил тяжесть лет, но радости от этого не ощутил. Он готов рухнуть от усталости и нахлынувших эмоций рядом с телом Люция, но не может этого сделать. Переводя внимание назад, он видит, что врагов слишком много. Четверо братьев-рыцарей лежат мёртвые, пали под напором даэдрических мечей, остальные же медленно отходят к нему под натиском клинков, когтей и клыков. Вопящая орда сотнями перекошенных морд и смертельным лап напирает на усталый ураган катан, который кропит тёмной кровью скалистую местность.

Меч Верховного Магистра поднялся к лицу Азариэля, высший эльф смирился со смертью, приготовился пасть в битве, забытым героем. Он выполнил долг, значит можно и обрести вечный покой.

– Отдай посох! – прокричал Турий и тут же получил магическое оружие, мгновенно подняв его к небу и под облаками что-то со страшным громом сверкнуло, брюхо небес запылало, окрасилось в ужасающие пламенно-огненные цвета.

– Что ты делаешь!? – спросил Азариэль

– Я отправлю этот остров на дно!

Тут же, словно в ответ на слова мага небеса скинули огромный шар, похожий на комету. Его соприкосновение с землёй обозначил ужасающий взрыв где-то посредине восточного острова, который расколол породу и раскидал рой врагов. Спустя секунду дождь из таких комет пал на остров, и земля задрожала, истошно завопила и взметнулась салютом в небеса, чтобы потом погрузиться на морское дно. Грохот от падений мог заглушить только пронзительный рёв и крик врагов. Гнев небес готов стереть с лика земли этот кусок суши и Азариэль в этом не сомневается.

– Отступаем! – крикнул маг и открыл портал – святящееся кольцо искр, которое ведёт прочь отсюда.

Азариэль усталым бегом направился к нему и как только приблизился к нему позади раздался страшный взрыв, и волна силы швырнула его вперёд в закрывающеюся дыру в пространстве на встречу тьме.

Глава 32. Новый смысл

Двести восемьдесят четвёртый год. Лейавин. Местный постоялый двор.

Стоит тихая и спокойная погода, продиктованная скорым наступлением совсем небольших похолоданий. На ночном полотне раскинулись сотни, если не тысячи мерцающих звёзд, рассыпавшись по сумрачному небосводу, словно бриллианты по чёрной тканевой материи. Однако такая красота никого не сможет привлечь, ибо сегодня столь знаменательный день, что никто не будет рассматривать небо.

Сегодня центром всей жизни стали не прекрасные окрестности города, не городской храм и даже не замок графа. В этот день, в эпоху третий эры император Тамриэля начал вторжение в Акавир, о чём по всему Сиродилу был дан радостный звон колоколов храмов, где священники возносили молитвы за победу имперских войск. Не так давно пал последний барьер перед мировым господством Империи Септимов –Эсрониэта и военный дальневосточный имперский флот устремился далеко на заокраинный восток, неся храбрых воинов в новый свет для его покорения. И центром вселенной, по крайней мере, в Сиродиле, стали трактиры и таверны, где люди праздновали столь славное начало нового завоевательного похода.

Этот постоялый двор не стал исключением. Хоть он и не был элитным заведением, или богатым постоялым двором, что в Имперском Городе, но по местным меркам он являлся чуть ли, не центром жизни и главным разносчиков свежих новостей в окрестностях, ибо через него проходили все слухи: от новой возможной любовницы графа до обсуждения последних политических свершений.

Вокруг множества посетителей стоят крепкие, но местами пропитанные влагой, жутко скрипучие и подгнившие деревянные полы под ногами, белые глиняные стены, повидавшие не один десяток пьяных драк и старые окна, через которые открывались прекрасные виды на город. Это самый обычный постоялый двор, выдержанный в стандартном стиле таврен Сиродила.

Неугомонные веселье и шум с перебором стояли на постоялом дворе, наполнив его старым духом пьянчужного романтизма. Кто–то во всю, на надрыв гортани горланил старые песни, самые молодые соревновались в том, кто больше выпьет или лучше девушку подцепит, а кто поумнее и под изрядным градусом сидели и обсуждали ситуацию вокруг Акавира, переходя в пьяные говоры и политике. Ну а самые азартные забавлялись самыми различными играми, ставя на кон последние септимы. В постоялом дворе, помимо восторженных голосов ветром разносился запах свежей выпечки, жареного мяса и бражной выпивки, только разогревавшие аппетит и алкожажду посетителей.

Без сомнения, все в таверне столь ликующе отмечали отправку легионов на Акавир. Император начал колонизацию другого материка и сегодня из крупных портов восточного Тамриэля отправиться первые корабли навстречу вящей славе и величию Империи. Так задумывалось.

Все веселятся и радуются, предаются безудержному ликованию, кроме одного эльфа, ставшего сущим контрастом для этого радостного места, портя его каплей грусти. В углу, под окном, рядом с железными чанами пива в одиночестве за столом сидит молодой парень, медленно попивая из кружки, пытаясь заглушить нестерпимую боль тела, родившуюся от разрыва сущности своей с Пустотой. Его тело покрыто старой рубахой и выцветшим потёртым камзолом, который когда-то имел чёрный цвет. На ногах пара старых поношенных сапог, которые скрыли обворованные штанины тканевых брюк. Серебряный волос распущен и ложится на грязное золотисто-мрачное лицо, щёки которого покрылись густой щетиной. От постояльца страшно несёт перегаром на пару с жутким ароматом немытого тела, отчего его можно было принять за обычного уличного бродягу.

В таверне появились два стражника – высокие имперцы в кольчужных доспехах, крепких шлемах и белых табардах с вышитым символом города – гарцующая лошадь.

– Вон он там, – указал один из стражников на парня в углу, и они двинулись к нему, под звуки чуть притихшего веселья.

– Азариэль Хартдлендский? – строго обратились стражи.

– Что вам нужно? – покачивая головой, пьяно спросил эльф, подавляя притуплённую боль, поставив кружку на стол.

– На вас пришли ориентировочные записки из Скайрима, Чернотопья и Морровинда, – речь взял упитанный стражник, с добрым лицом и большой бородой.

– И за что меня хотят судить?

– В Морровинде вы обвиняетесь за разбой, грабёж и участие в бандитской группе. Скайримские высокие суды ярлов хотят вас привлечь за кражу, а правосудие Аргонии за грабёж и за злостное использование магии.

– Это из других провинций, – отмахнулся лениво Азариэль, – вам до этого что за дело.

– Ну, как бы… согласно имперским договорённостям между провинциями о содействии в поимке преступников.

– К тому же, – вмешался худой стражник. – Вы нарушили таможенный контроль между провинциями, а это общеимперская юрисдикция.

– Вот она кара, – с усталой иронией усмехнулся Азариэль. – Ну что же вы хотите? Задержать меня? – рука альтмера опустилась к мечу, но не чтобы его использовать по назначению.

– Нет, мы посланы графом. Он очень признателен вам за ваши дела и хочет предупредить, чтобы вы были осторожнее.

– Спасибо, – чуть склонил голову Азариэль, и стражники покинули таверну, снова позволив окунуться всем в ликование.

Образы побережья нижнего Нибенея возникли перед глазами Азариэля. Именно на них он неделю назад очнулся, когда его выкинуло из портала и последнее, что помнил альтмер – вспышка адского огня, которая превратила весь его доспех в куски мусора, слабо связанные нитями. Единственное что оставалось, так это утопить их и остаться в одной рубахе, да лёгких штанах, босым, пустым кошельком и с мечом. Азариэль ощутил страшную неловкость, когда вспомнил, что ему пришлось украсть одежду с военного склада одного из фортов, чтобы хоть как-то разодеться.

После этого он поплёлся в Лейавин, надеясь там получить задание у графа, чтобы вновь забыться в битве, но некоторые части имперских легионов, шедшие на восток, и проходившие через город, выполняли и работу наёмников для населения, не оставляя работы для самих солдат удачи. Однако всё же у Графа Лейавина нашлось задание. В лесах была небольшая бандитская шайка, грабившая мелких торговцев и каким–то чудом избежавшая имперского правосудия, ставшая головной болью мелкой торговли. В награду граф, пребывая в щедрости, дал Азариэлю немного денег в виде пяти монет золотом. И разбитый неудачей парень сразу поплёлся их пропивать в ближайший постоялый двор.

– Забыться, – пьяно прошептал Азариэль.

Именно этого он сейчас желает. После битвы за острова, после того, что можно назвать победой, его душу захватила пустота, полная апатия, которая привела его в таверну. Люций побеждён, только что делать дальше? Он принёс мир и покой землям Тамриэля, оставив свой подвиг в абсолютном забытье, но что теперь?

«А может податься в политику?» – спросил у себя парень и слабо усмехнулся мысли.

Азариэль, за всю долгую погоню осознал – безумное стремление к свободе, путём сект, революций и мятежей, ни к чему хорошему не приведёт, ибо разумное существо станет рабом страстей, жажды власти, которая будет подаваться под гимнами об освобождении от догм «тираничных норм» и прочего. На что только не пойдут мастера душ, чтобы тянуть за их нити и поднять себя во власти.

«В бездну политику» – подумал, Азариэль, продолжив есть и пить.

Медленно и даже размеренно попивая из кружки светлое пенное, и разжёвывая кусок черствого хлеба, Азариэль услышал одну из песней, которую запел местный бард в простых тусклых одеждах, прославляя легионеров императора.

– А сейчас, о легионе! – пальцы молодого норда ударили по струнам лютни и песнь полилась:

Созданы мы давным-давно,

В грозные и лихие времена,

Но также прекрасно знамя легиона,

Всё так же красит небеса.

Наш славный бой врагу невыносим,

Всё заберём мы у него!

Если даст приказ Уриэль Септим,

Мы тотчас выполним его.

Под хаммерфелльским жарким небом,

В имперских громких городах

Отрядов легиона гимн верный,

Заставит поникнуть дух врага.

Легион занесён пеплом Морровинда,

Водами Аргонии он закален.

Во славу Империи и мира,

Шагает славный имперский легион.

Конец песни ознаменовался пьяно-радостным воем, и половина таверна опрокинула кружки, испив до дна в честь и за славу имперского легиона. Только Азариэль не спешит веселиться, ибо предчувствует, что всё кончится для легионов не совсем хорошо, но больше всего он поглощён поисков нового смысла, тяге к существованию, которая исчезла. К великому сожалению Азариэль понимает, что стал пленником погони и охоты, это была его жизнь. Он думал, что эта судьба постигнет Рихарда, но сам её принял, даже не заметив, что охота за Люцием, месть, стала не просто смыслом, но самой жизнью.

«О… как так случилось?» – спрашивает сам у себя Азариэль, только сейчас поняв, что настолько долго носил месть в сердце, что она проела душевную язву, и если был бы шанс в начале пути избавиться от злобы в душе, он бы приложил все усилия к этому. Сейчас же вместо них – пустота.

И сейчас вновь, снова после битвы, после поисков и неудачи в них, сидит парень и пьёт дешёвый алкоголь, пытаясь забыться в нём, утопив всё отчаяние в кружке с пивом. История оказалась циклична до боли. Неужто ли так всё закончиться?

Рядом с Азариэлем присел смуглый редгард, на котором вся одежда – кожаный жилет, плотно утянувший посеревшую рубаху с коротким рукавом, из-под которого выходит ещё один рукав, плотно прилегающий к рукам. Белые штаны налегают на верхнюю одежду, утянутые большим широким кожным ремнём, на голени, уходившие под сапоги.

– Кто ты, что тебе нужно? – спросил альтмер у незнакомца.

– Странно, что ты меня не помнишь, я Сутурах.

– Кто? – нахмурился Азариэль, пытаясь вспомнить этого человека, перебирая воспоминание за воспоминанием. – Я тебе денег не должен.

– Что ж, забыл ты меня, ну здравствуй, рыцарь Ордена Святого Магнуса. Давай я тебя вином угощу, а ты мне расскажешь про себя.

– Откуда? – шарахнулся Азариэль, чуть не упав со стула.

– Я служил вместе с тобой. Был неофитом.

– Не помню. Ладно, ты что-то там говорил про вино, – с едва заметной растерянностью сказал альтмер и допил пиво, протянув опустошённую кружку. – Наливай.

– Хорошо, – редгард поднёс бутылку из стекла, и в кружке высшего эльфа оказалась пенящаяся тёмно-багровая жидкость. – Расскажи мне, старый рыцарь, как ты был призван в Орден, что сказали тебе в путь матерь и отец?

– Как обычно. Жатва – через неё я попал в Орден. Испытания. А родители? – Азариэль коснулся губами края кружки, ощутив сладкий привкус вина и отпил. – Они ничего не сказали, поскольку покоились.

– Понятно. А как ты в Ордене клятву давал, помнишь? Весь твой призыв вместе с тобой тоже клялся же?

– Да, – страшная ностальгия посетила Азариэля, когда он вспомнил о том, как всё было – он и друзья, ещё не отравленные ересями Люция с радостью готовы были отдаться Ордену и посвятить себя войне с тьмой. – Всё помню. Славный был день, знаешь ли, но мы всё похерили. Как?

– Про первую битву поведай Азариэль. Как оно было впервые выступить против нечисти Тамриэля, – редгард припустил голову. – У меня не было первого задания, потому что первый бой я принял в Цитадели.

– Первое задание, – Азариэль с трепетом вспомнил, как он, Аквила и Лира, в те времена, когда их единила дружба и братство, с двумя рыцарями выступили против вампира; вспомнил как они бились и как его спасли… те дни, все они пропитаны духом нечто утраченного и потерянного, по чему поёт скорбь. – Оно было против вампира, ох и замарались же мы тогда.

– Понятно. А чем ты сейчас займёшься?

– Не знаю. Мой смысл потерян. Орден пал, а за большее сражаться незачем, да и нет сил.

– Дело ли в Ордене? Вспомни, как ты и друзья в капелле воспевали дела, как несли праведный свет в Тамриэль. Нас звала великая цель, о которой мы никогда не забудем. Вспомни своих друзей, за которых ты был готов погибнуть, вспомни нечисть, которую ты исторгнул. Орден – лишь дал нам в руки оружие и долг, указал пути, по которым мы можем пройти.

– Так кто же ты? – дрожа голосом вопросил Азариэль. – Кем ты был в Ордене?

– Вспомни, как полыхала в тот день Цитадель, вспомни как ты меня спас, и я потом нёс на плечах ту девушку – рыжеволосую эльфийку. Вспомни, как потом мы вспоминали погибших друзей там у последнего Донжона.

Снова Азариэль приложился к кружке с вином, допивая его, чтобы заглушить всё нарастающую боль, рождённой от тяжкого бремени воспоминаний, словно в душе он нёс чугун.

– Ты их до сих пор вспоминаешь? – снова вопрошает редгард. – Я вспоминаю. Знаешь, последние годы я работаю охранником у одного алессианского храма старенького, где нет идолов, и часто молюсь за тех, кто погиб тогда.

Азариэль приложился двумя пальцами к глазам, пытаясь удержать слёзы, рвущиеся от напавшей на него ностальгии. Столько воспоминаний и за всеми ними лишь тень, вечное преследование всего самого горького. Со всех сил альтмер пытается удержать плач по потерянной жизни в Ордене, по призраку счастья, которое он мог найти с Лирой, по тому, что потерял и сейчас уподобился праху.

– Не стесняйся, Азариэль, своих слёз, лучше взгляни мне в глаза и вспомни наконец-то. Я в долгу у тебя за то спасение.

– А, прости мне мою слабость.

– Давай же наполним ещё чарки свои, и я пойду, – снова редгард наливает вино. – Выпьем за наш славный Орден и за тех, кто навеки смолк.

– Да, за тех, кто в вечном покое, – Азариэль поднёс кружку к чарке хаммерфелльца и, не чокаясь, понёс её к губам, испив вина.

Они оба кратко кивнули и редгард, поднявшись, ушёл из таверны, оставив для Азариэля лишь вопрос смысла. Многое пройдя, встаёт единственный вопрос – чем можно заняться, какой новый стимул и мотиватор к жизни будет вести его? Снова уйти в служение, в это смысл жизни? Но служить кому, ибо служение служению рознь и Азариэль это понимает.

Сребролюбцы служат деньгам, называя это выгодой, Люций и культисты отдали свои души в лапы тёмных сил, облекая это в «свободу», за которой на самом деле стоял зов плоти и поражённой тьмой души. Перебирая воспоминания и жизненный опыт, рыцарь прошлого находит ответ, рождённый его соприкосновением с идеалами Ордена, которые подобно лампадке, в тёмной буре – поддерживали в нём неугасимый свет добра, когда даже на душу надвигалась страшная тьма, и дух был готов сломиться. И этот свет возвращал его на путь истинный, зов добра и всего хорошего всегда вопил в нём, когда свершалась несправедливость или он её вершил. На миг в уме родилась мысль, что в служении всему хорошему, поддержка этого и распространение и есть истинный смысл, который может его спасти?

Дверь постоялого двора со скрипом отворилась и в него, нерасторопно зашёл до ужаса знакомый старик. На нём серый, потёртый балахон, спускавшийся и едва волочившийся до пола, такие же потрепанные бесцветные старые сапоги. В руках у него был интересный деревянный посох, который отлично исполнял роль имитируемой опоры. Его лицо выдавало уже зрелость: длинная серая борода, такие же серые волосы и слегка морщинистое лицо на котором отчётливо виднеется татуировка дракона.

Старик окинул взглядом постоялый двор и остановил его на угловом столе. Он подошёл к трактирщику и попросил кружку эля. Взяв её, он кинул пару монет и направился к угловому столику.

– Вы, я надеюсь не против, если я присяду, – вежливо вопросил неизвестный старик, пару раз махнув рукой, разгоняя запах перегара, ореолом стоящий вокруг Азариэля.

– Конечно, садись, – небрежно ответил эльф, поморщившись от боли, и столь же угрюмо добавил. – Я твою настойку больше пить не буду.

– О как, – с наигранным удивлением начал собеседник. – Ты меня знаешь?

– А как не знать? Сначала Орден, потом тот старый трактир, затем в тюрьме Имперского Города, ну а в последний раз у Хай Рока, при взятии последнего культа, – и с упрёком в голосе продолжил. – И что же на этот раз тебе нужно, мил человек, неизвестно откуда?

– Да, ты прав, – резко и без интриги ответил старик. – Тогда был я. И скрывать уже больше нечего.

– Так представься? – смиренно попросил Азариэль.

– Я Гюнтер фон Мортис. Имперская легионная разведка. Приставлен самим регентом императора, чтобы следить за деятельностью Ордена, а затем, чтобы и за его наследством.

– Кхм, – посмеялся Азариэль, удержав хохот, услышав имя собеседника, вспомнив, что у Аквилы когда-то давно домашнего питомца звали «Гюнтером».

– Что-то не так?

– Ничего, – ответил парень. – А зачем было следить за нами после падения Ордена?

– Регент предчувствовал, понимал, что деятельность такой организации и её предателей не может не сказаться на судьбах Тамриэля. И скажи же, он ведь оказался прав.

– Да, прав, к счастью для мира.

– Почему ты не веселишься? – вопросил Гюнтер, попивая эль. – Такой славный день.

– А чему веселиться? Тому, что легионеры идут на смерть, что их жёны и матери будут рыдать по потерям? Война в Аквире не будет лёгким походом, – Азариэль тяжко вздохнул. – Тут нет повода для веселья.

– Осторожнее с такими словами. Их кто–то может расценить как измену Империи, но в чём–то ты прав. Регент предупреждал императора о том, что предварительная разведка была слишком быстрой и неточной, – ответил Гюнтер, так же строго вопросив. – К чему на этот раз попойка?

– Да я не особо-то пью, скорее отмечаю. Ты же должен знать, – Азариэль измученно взглянул в глаза Гюнтеру и тот, допив эль, сложил руки на столе в кулак, начал говорить:

– Конечно знаю, Клинки доложили нам о том, что должно было случиться к северу от Хай Рока и судя по тому, что ты тут сидишь, всё увенчалось успехом?

– Да, только вот братство Клинков погибло, вместе с островом, жалко их как-то.

– Они служили императору и рады были отдать жизни за него. Нечего их жалеть, ибо таков долг их.

– Так же, как и наш был когда-то, – тяжко выдохнул Азариэль. – О, я вспомнил тебя в шатре, когда мы брали последнюю секту. И почему… ты на меня так удивлённо смотрел?

– Я был удивлён, что ты последовал воле Вольного Короля, – Гюнтер выдал скупую и даже холодную улыбку. – Так просто он тебе наплёл про Аквилу.

– Ты с ним знаком? – удивился Азариэль. – Как? Когда?

– О нём не знают даже Клинки, и честно признаться, я сам случайно его встретил… ну как встретил… он сам меня нашёл. С тех пор сотрудничество легионной разведки с ним принесло много плодов.

– И он специально меня отправил подальше от Аквилы? – в голосе Гюнтер ощутил настроения негодования. – По его воле я шарахался и стал… преступником?

– Таков путь, Азариэль. Тебе нужно было пройти его, чтобы ты смог принять предназначение и сразиться со злом. Не так ли всё получилось? Если бы Вольный Король дал тебе то, что желало твоё сердце, свершилась бы великая победа над чудовищным врагом? Пойми, нам не всегда на пользу то, чего мы хотим, ибо желание наши зачастую рождаются из помрачённого сердца.

Азариэль принял слова Гюнтера. Он вспомнил, к чему всё привело, что путь, подаренный ему Вольным Королём, хоть и не оказался лёгок, но стал облегчением для всего мира.

Смирение перед уготованным – вот ещё один урок, который Азариэль ощутил во время похода и понял только сейчас. Если пытаться брыкаться, противостоять и пытаться уйти от предназначенного долга, то из этого ничего хорошего не выйдет. Он был призван бороться с нечистью, а вместо этого решил найти ту, которая его покинула, следуя тёмным посулам и к чему это привело, в конце концов? Смирение и следованию праведному пути – истинные благодати, которые ведут в свет, в пользу Тамриэлю, а сам идущий по стезе кротости останется недосягаем душой для даэдрических принцев мира сего. Конечно, у него была свобода и никто её не менял – он мог наплевать на святой долг и каков Тамриэль был сейчас?

– А зачем тебе нужно было это знамя? – вопросил альтмер, отступив из размышлений. – Это же мы для тебя его из крипты стащили?

– На изучение магам, – ответил Гюнтер, отпив из кружки. – Как говорил Вольный Король, в той ткани есть магия и в Гильдии я думаю, заинтересуются этим артефактом. Кстати, я до сих пор не могу понять… зачем? Во имя чего ты скакал по пол Тамриэля за той девушкой?

– А, ты про Аквилу. Всё просто – она мой друг, а друзей не так просто оставить в когтях тьмы.

– И ты устроил всё это? Устроил погоню по Сиродилу, Морровинду и югу Скайрима? Для прощения?

– Да, она того достойна… да и не держал я на неё зла. Если бы неё помощь, я был бы мёртв и ради такого друга я готов перевернуть хоть весь Тамриэль, а может, я просто пытался воздать должное за свою жизнь.

– Ох, и поносила её жизнь за то время, пока ты за ней гонялся.

– И что ты можешь рассказать о ней?

– Согласно данным имперской разведки, впервые она объявилась спустя два года после битвы за Цитадель, когда связалась с Вольным Королём. Потом я за ней установил слежку. В итоге она засветилась в трёх городах Хай Рока, где каждый раз приходилось случалась какая-нибудь свара с её участием. А так же она вышла на своих друзей в аббатстве возле Эвермора, откуда уже направилась в деревню под Норт Поинтом.

– А где она сейчас? – с внутренней дрожью, но внешним спокойствием спросил Азариэль. – Просто… интересно. Это же не гостайна.

– Подала бумаги в Имперскую Канцелярию, что в Морнхолде. Хочет быть в числе переселенцев на Инеслеа и покинуть Тамриэль. Может, стремится покинуть этот проклятый для неё континент, чтобы начать новую жизнь.

– Вот и славно, – допив пиво, сказал парень, обретя покой за Аквилу. – Хорошо, что хоть не в Акавир плывёт.

Гюнтер посмотрел на запястье молодого эльфа и заприметил странный амулет, удивительное украшение, которое повисло в тени манжета и лишь слегка выглядывает из-под широкого рукава. Это латунный начищенный прекрасной работы латунный диск, покрытый удивительными узорами, на котором виднеется лепестковый крест, в середине которого сияет начищенная бусинка злата.

– Что это у тебя? – спросил Гюнтер и показал на запястье правой руки. – Там вот.

Перед ответом Азариэль слегка и тепло улыбался:

– Это? Амулет Все-Создателя. Мне его подарил один из здешних, который как-то бывал на Солстхейме.

– А как же боги? Как же Девять? – сильно удивился и нахмурился Гюнтер. – Разве они для тебя неестественны?

– Мы молились ложным богам в Цитадели о защите и где они? Там, в битве с Люцием меня покинули все… где были твои боги, когда они нужны? Я только сейчас понял, что злу даэдра тогда противостояла пустота в наших сердцах… а она не лучше. Нет никаких богов… девять? Кто такие девять? Сущности инфернального мира… Бог, живой, же один…, наверное, я не знаю… ничего не знаю. А остальные – истуканы.

– Так ты разделяешь веру Скаалов? В единое божество?

– Они верят в переселение душ, а я – нет, ибо оно неестественно, – Азариэль поднял амулет. – Эта побрякушка, для меня просто украшение. Многобожие, реинкарнация, – усмехнулся сквозь приступ притупленной боли парень, – издёвка зла над миром, способ приковать души к материи.

– Почему ты так считаешь? – надавил Гюнтер. – Тот голос… это мог быть и Акатош и Талос и прочие? Даже обычные духи могут шептать.

– Не знаю… мне так не кажется, я так чувствую. Ладно, давай перейдём к другим темам.

– Хорошо, если хочешь, можешь дойти до одного монастыря, – старик протянул свиток Азариэлю. – Применишь его и очутишься в том месте. Чем ты теперь займёшься, Азариэль? Ты бы мог вернуться к Лире, согласно моим данным она в Вайтране, вместе с Ремиилом.

– Откуда ты всё знаешь? – нахмурился альтмер.

– После случившегося за вами всеми была установлена слежка. Ты пропал после деревеньки под Норт Поинтом, а вот про остальных мне доложил Клинок.

– А, это тот, который отправил Ремиила в Вайтран?

– Да. Так почему бы тебе…

– Ты думаешь я не хотел бы? – перебил Азариэль Гюнтера. – Она очень интересный человек и… с ней действительно можно провести жизнь.

– К тому же она не равнодушна к тебе.

– Я не могу. Я – преступник в трёх провинциях, и в Скайриме тоже.

– Юридически, Азариэля из Ордена не существует, а Азариэль Хартлендский иная личность, никак не связанная с Империей и будет очень странно, если вдруг мы помилуем Азариэля Хартлендского за деяния на том острове.

– Такова награда за дела, – сыронизировал альтмер.

– Во всяком случае, преступления в провинциях рассматриваются судами и по законодательству провинций. Тут поможет только вмешательство либо высших эшелонов имперской власти. Регента, например.

– Но он не знает Азариэля Хартлендского, – тут же сказал парень. – Я так понимаю, что помощи от власти ждать не придётся. Может, хотя бы штрафы за меня уплатите?

– Там на тебя накапало с размером месячного бюджета Виндхельма.

– Печально, тогда придётся мне прятаться. Я не хочу Лиру подставлять под молот правосудия, если меня закажут тем… кто не на службе государства. У Морровинда такие службы уж точно есть…

– Чем теперь займёшься?

– Орден мёртв, – безрадостно заговорил парень. – Я же собираюсь продолжить его дело, пусть о нём никто и не узнает, да и нечем мне больше заниматься. А что?

– Если хочешь заняться чем-то в поддержку интересов Тамриэля, я могу тебе предложить одну работу… как Азариэлю Хартлендскому, во искупление всех его прегрешений и преступлением перед правосудием. Работа предстоит тяжёлая и опасная…

– Где? – настойчиво спросил парень. – Что за работа?

– Отправляйся в Порт Тельванис, там всё и расскажу. Я тебя буду ждать пару недель, а теперь прощай, меня ждут дела, – Гюнтер поднялся с места, высказав имя парня с небольшой усмешкой. – Азариэль Хартлендский.

После этих слов «старик» поспешно удалился из постоялого двора, оставив у трактирщика пару серебряных монет.

За ним поднялся и молодой парень, чуть покачнувшись направился к выходу из таврены, прицепив на бедро меч, на последок услышав ещё одну песнь о легионе, пока пробирался сквозь толпы пьяных людей и эльфов. Нордлинг-бард снова зажал в руках лютню, занёс ладонь и его голос понёсся по всему заведению:

– И ещё одна песнь о нашем доблестном воинстве Империи! О том нелёгком времени, которое он пережил в трудную эпоху.

Имперский легион, доблестные пения,

Восточный Сиродил, Реманская Империя,

От чейдинхольских мятежей скрипят от злобы зубы.

Поют восставших Виктории Гирьен опальных трубы.

Но легиона ровные отважные фаланги,

Умело ударили повстанцам во фланги,

Но предателей в ту эпоху развелось немало,

Гордое знамя верности Нуль-легиона в грязь упало.

Лорду Балу, принцу тьмы легионеры присягу дали,

Но не все тогда праведный свет клятв предали.

Не поддалась зову тьмы горстка храбрецов и капитан Регил,

Присягнувших же лорду порабощения порок сгубил!

Второй легион виртуозен с потомками Предела в битве,

Скинул с трона Леовика, воздав богам хвалу в молитве.

И, всё бы ничего, и Варену править, и сияет слава легиона,

Но хитрость Маннимарко знать пределов не хотела.

Имперский город злу на службу поставлен был,

Второй Легион не спасёт, и каждый про него забыл.

Глава седьмого легиона – ужас предателей из Ковенанта,

Просторы Бангкорая – открыты для легионного таланта.

Король Верховный – Эмерек проклятый, грёзами лелеет,

О власти власть мечтает и думает, что никто и не посмеет.

Опрометчивость его сгубила и похищен легионом был,

В Зале Героев, доблестный Империи командир его убил.

Легион тринадцатый, гордость царства Пеллетин,

Стал он для Сенчала словно грозный воин-палатин.

Генерал Ренм и воители его – герои для катжиского народа,

В эпоху мрака и раздора, для царства – верная опора.

Ничего не страшно им – ни преступник, ни проказа, ни дракон,

Город возрождали «Щиты Сенчала» и строго соблюли закон.

Легионы эпохи междуцарствия – побитые грозные орлы,

Реманской Империи легионеры – былой славы нищие послы.

В мире раздора и войн тьме, Сиродилу продолжили служить,

Если уж и приступали закон, то чтобы Тамриэлю угодить.

Для них – те времена, испытаний трудных и горьких путь,

Окончились они, когда Тайбер к нам пришёл и решил Империю вернуть!

Услышав, Азариэль чуть покривился, хотя народ в таверне наполнился шумным ликованием. В Ордене им преподавали историю, и он знает, что имперский легион в период междуцарствия отчасти стал бандитским формированием, обиравшим население. Но цель имперской пропаганды иная, нежели нести правду – выставить сомнительные факты, а порой и тёмные страницы в свете доблести и героизма. Парень не стал осуждать подобное, ему до этого нет дела.

На небе сияют мириады прекрасных звёзд, образующих замысловатые созвездия. В воздухе витает свежесть, недоступная для пропахшего перегаром запаха внутри и альтмер почувствовал себя намного лучше, когда покинул место пьянства.

– Куда бы податься? – уронен тихим голосом вопрос и эльф понял, что сейчас ему нужно обрести нечто большее, чем новую цель. – Кто я? – спрашивает Азариэль, вспоминая, что весь его путь вымазан кровью и устлан трупами не только врагов и сторонников зла, но и безвинных; обратившись к памяти, он находит ответ. – Лиходей, убийца, вор, беззаконник. – И что же со всем этим делать? – вопросив, парень взглянул в сторону городских ворот.

Внезапно Азариэль вспомнил про свиток, который дал ему Гюнтер. Вынув его, парень моментально спустил свет с рук своих и окутался в мистические потоки, перенёсшие его далеко от этого места.

Пройдя через яркий ослепительный свет, его нога ступила на твёрдую поверхность, и перенос странной энергией избавил Азариэля от опьянения. Боль, страшная жуткая ломка в плоти, костях и душе объяла болезненными цепями всё тело. Такое ощущение Азариэль чувствует с тех самых пор, когда покинул остров и вырвал из души своей и тела влияние Отца Ужаса и теперь вынужден терпеть хворь и заливать её алкоголем.

Он оказался где-то среди скал и, осмотревшись, он увидел, как на пространство сжимают горы, рисующиеся возле этого места бежевыми исполинами. Под ногами большая каменная плита, выполненная в форме круга, на большой полукруглой платформе, которая поставлена на скалу.

Тут же лихой холодный воздушный порыв подхватил седые локоны Азариэля, по всему телу он ощутил ледяное прикосновение десницы горных ветров. Края его камзола игриво затрепетали, подёргиваемые вихрями

Впереди он увидел маленькую серую стенку, зажатую меж большими прямоугольными постройками, сделанными из такого же бесцветного камня, цвета пасмурного неба. Под самой чуть приплюснутой крышей, которая выложена покровом алой черепицы, на зданиях, стеснивших маленькую стенку, виднеется ряд из шести простых окон, округлых в верхней части и закрытых деревянными створками.

Азариэль неуверенно, и претерпев болезненную ломь, шагнул вперёд, навстречу небольшой выцветшей двери, которая в маленькой стенке и, подойдя он её толкнул. Петли, ржавые и старые тихо скрипнули и кусок дерева дал пройти альтмеру вовнутрь.

– Где я оказался? – вопрос Азариэля услышал только напористый ветер, вечно схоронив в своём стремительном порыве.

Он, шевеля ватными больными ногами, пошёл вперёд, выстукивая каблуком по заросшей дорожке, выложенной камнем, а всё что вне дорожки утонуло в жухнущей зелени. Справа и слева от него два рукава длинных построек всё из такого же серого и невзрачного камня, над которыми выцветшими красками «цветёт» приплюснутая крыша из алой черепицы. Шесть ступеней лежат подле построек, возводя на небольшое крыльцо, находящееся в тени длинного козырька, который держат простые квадратные колонны.

Он идёт по дороге, оказавшись на перепутье в форме креста, и дальше стезя ведёт к полукруглому крыльцу, так же с семью ступенями. Перед Азариэлем высится строгая и в то же время монументальная часовня, в которой прилегают рукава построек, выполняющих роль ограды для внутреннего двора святого места. Рядом с арочным входом имеются два тонких вытянутых витражных окна, на которых картины не знакомые Азариэлю. Парень взглянул наверх и увидел впечатляющее и завораживающее своей красотой круглое окно-розу под колокольней, на которой также вытянутые витражные окна.

Азариэль ощутил неожиданный прилив сил и отсутствие страха, как мучающая его боль отступила назад, и всё тело содрогнулось от освобождения, без сомнений он ступил вперёд и оказался внутри часовни. Два ряда лавок по семь штук тянуться к алтарю. Свет проникает и мягко ложится через витражные окна на серо-зеленоватый камень и омывает лучами солнца это чудесное место. У стен воздвигнуты статуи, среди которых альтмер узнал доблестного воина с опущенным мечом и могучую воительницу с высоко поднятым клинком – предводителей людей в славном восстании против айлейдов. Под сводами мирно покоится люстра, давно не знавшая прикосновение огня.

По-видимому, это место было давно заброшено и покинуто и Азариэль зреет это. Но в тоже время он ощутил такой покой и мир на душе, которого давным-давно не знал, ему показалось, что все тревоги этого мира отпустили его и он готов встретиться с вечностью, легко воспарив духом.

У мраморного алтаря Азариэль заприметил сгорбленную фигуру, согнутую в молитвенном коленопреклонении. Парень не хотел нарушать молитвы этого монаха, но любопытство взяло верх.

– Где это я? – спросил Азариэль, сблизившись с незнакомцем.

Молящийся поднялся, и зашуршали его одежды – чёрный подрясник, окутанный такого цвета рясой с большим капюшоном. Азариэль увидел нижнюю часть человеческого лица – чёрно-седая борода на широком подбородке, глаза же теряются во тьме капюшона. Спустя пару секунд томного молчания раздался тихий, но крепкий сухой голос:

– Это очень древнее строение. Раньше тут был монастырь посвящённый Единому. Это юг Коловианских гор.

– Кто вы? – удивлённо спрашивает Азариэль.

– Я – ревнитель исповедания, разделяющий веру предков и верую в Единого. Что тебя привело сюда, странник?

Азариэль полон мыслей, и спустя долгое время он не испытывает тревог и лёгкость, покой поёт на сердце, как будто он стоит в преддверии родного дома. Внутри, душой, он понял, что Некто вёл его всю жизнь, сквозь битвы и горе, сквозь падение и поднимая со дна печалей. Когда у Азариэля не было сил идти, Он нёс его на руках и давал новых, чтобы долгий и трудный путь был завершён. Все отступления от света и присяги тьме нуждаются в отпущении, всякая трудная стезя, дорога смертной тени, где плач и стон, вой и побоище, искушение и грех вступают в противоборство с негаснущим священным светом, чтобы быть правильно завершённой должна быть окончена в покаянии. Таков смысл. Азариэль вспомнил, сколько раз падал за свою жизнь в беззакония, и неожиданно ему захотелось излить душу, показать свои язвы духовные. Азариэль полон сожалений и не только за преступления. С болью он вспомнил, что так и не спросил Ремиила об избраннице, не может быть с Лирой, подверг опасности Аквилу, оставил Ариана и Тилиса от справедливого боя.

Ревнитель Единого смиренно и долготерпимо взирает на Азариэля, пока в нём бушует духовный шторм. Его не волнует сшибающий запах перегара, вместо этого служитель Единого полон мира и любви к тому, кто пришёл в эту часовню. Он знает насколько бывает труден путь, ведущий к отпущению всего того, что тянется по жизни прицепившись к душе ядовитым паразитом.

– Долгий путь… – тяжко выдохнул Азариэль, едва ли не задыхаясь от сдавившего грудь волнения, с содроганием душевным он понимает, что пришло время и с дрожью говорит, несмотря на то, что слова готовы увязнуть в горле. – Я хочу покаяться.

– Пойдём, – сказал мужчина и повернулся к алтарю, и еле шевеля ногами, Азариэль поплёлся за священнослужителем, неуверенно ступая к алтарю.

Без слов Азариэль понял всё и, преклонив колени перед алтарём, склонил главу, ощутив, как всё то, чем он жил раньше, все идеи и догмы стремительно рассеиваются, всем сокрушённым сердцем он ощутил жизненно необходимую нужду в покаянии.

– Расскажи о том, что совершил, – попросил нордлинг и накрыл правое эльфа своей рукой, словно его приобняв. – Расскажи, что гложет твою душу и Единый подскажет, как это можно исправить.

Слова полились вместе с градом слёз, расчертивших влажными дорожками грязное лицо, а сердце неистово затрепетало, когда слова сокрушения покинули уста:

– Я повинен во многих беззакониях. Убивал, грабил, побивал невинных, пьянствовал, – Азариэль задержал дыхание, чтобы собраться с силами. – Служил злу, в лице Ситиса, нарушал клятвы, воровал, язычествовал, говорил слова брани, смел возгордиться, желал зла ближнему…

Верующий в Единого смиренно выслушал всю вереницу прегрешений Азариэля, не осуждая, и когда парень закончил, уверенно вопросил:

– Ты каешься за свои грехи?

– Каюсь, – с облегчением, словно сбросив гору с плеч, вымолвил Азариэль, чувствуя, как тернистая боль немного отошла; а мужчина над ним что-то произносит, святые слова, но мысли Азариэля настолько освободились, что он их не может различить.

Завершив таинственное действо, служитель монастыря взял Азариэля под руку и поднял его. Парень ощутил себя облегчённо, намного лучше, не таким сдавленным как раньше, хотя боль всё ещё сохраняется. Теперь он чувствует надежду на то, что сможет стать лучше, возвысится над греховностью мира сего, не переставая считать себя недостойным мытарем.

– Ты же понимаешь, что это только начало нового пути? – медленно вопросил житель пустынного места. – За всеми нами столько грехов, как песок морской, и чтобы их увидеть и искупить мы должны трудиться.

– Понимаю.

Они прошли через весь монастырь, и вышли на ту площадку, на которой оказался Азариэль, когда его сюда перенесло. Впереди альтмер увидел длинную узенькую дорожку, которая прорезалась сквозь высоченные горы и подходящая к ветхому каменному мосту, ведущему через пропасть к забытому алессианскому наследию. Лихой ветер неистово затрепетал седой волос Азариэля, так же, как и трепещет его душа при встрече с новыми Истинами.

– Всё это ради того, чтобы я сюда пришёл? – томно спрашивает Азариэль и его слова подхватили ветра.

Повитель Единого, чьи одежды лихорадочно трепещутся под порывами горного ветра, дал ответ голосом сильным, но низким:

– Его воля нам неисповедима, но без Неё ничего не случится. Да, возможно Он вёл тебя через всё зло и борьбу с ним, что бы ты прошёл сюда.

Азариэль задумался и вспомнил, что действительно, вся его жизнь была устремлена на что-то и возможно встреча с новой Истиной, отступления от прежней лжи и есть цель, финал его пути.

– А зло? Почему же оно так сильно? – вопросил Азариэль, ища ответы. – Почему Он своею силою не отвратит всех от зла?

– Он дал свободу всем Своему творению, – дал ответ мужчина, устремив взгляд далеко в горы. – Никого зло силой не заставляет себе служить, ибо мы по немощам своим, по слабости духа, без опоры духовной данной Единым, открываем сердца свои злу.

Азариэль снова задумался. Разве Люций под силой присягнул даэдра, а все его братья и сёстры-отступники были обращены насильно? А те, кто участвовали в движении культов? Те, кто предался тьме и встретился Азариэлю на долгом пути, были насильно приведены ко тьме? Без Истины, без её благодати в сердце многие обречены пребывать во зле и за Люцием придут следующие марионетки даэдрических лже-богов, которые постараются уничтожить этот мир и предать его тьме. И так продолжиться до скончания времён, пока многие не узрят Истину.

– Смысл? В чём тогда смысл существования?

– Смысл существования в спасении. Им была дана возможность для спасения душ, для того, что все отвратили лица от греха, но мы путями этими пренебрегаем. Без борьбы со злом и личным грехом, без ожидания встречи с Ним нет и смысла в жизни.

«Орден…» вспомнил Азариэль и его цели. Он долгое время жил в борьбе со злом, долгое время его существование было наделено смыслом праведной войны с тьмой, а по слухам и легендам братья и сестры раньше исповедовали веру в Единого. Но что произошло, когда они отступили от этого, когда цели политические стали выше целей духовной? Орден пал, души его братьев и сестёр поддались развращению, и предатели собрали вокруг себя столько тьмы, что смогли разрушить Орден.

«Любое отступление от Него есть падение и смерть, ибо Он – источник жизни», – подумал Азариэль, ещё сильнее укоренившись в новой, спасительной для него вере.

– А что есть свет? Что есть Истина, которая нас обережёт народ Его от зла? Ведь должно быть что-то?

– Он и учение Его есть свет, – верный Единому указал на монастырь. – Там есть много манускриптов и книг, но я тебе скажу попроще. Суть в милосердии, ибо в нём только и можно спастись, в любви к ближнему. Правда в том, что противопоставить добродетели греху. Долготерпие гневу, целомудрие блуду, любовь ненависти, милостыню сребролюбию, радостную молитву унынию, смирение гордости и пост чревоугодию. Только так можно победить великого врага – искоренив зло в душах своих, ибо клинки тут не помогут.

Парень осознал, что если бы его братья и сестры, если бы он, будучи в Ордене, исповедовали эти добродетели то предательства и раскола не случилось. Отступившись от Истин, дарованных верой в Единого, Орден сам себя обрёк на гибель. Азариэль ничего этого не знал долгое время и нашёл корень всех бед на него свалившихся в отсутствии названного. Он не смирился перед уходом Аквилы, решил идти за ней несмотря ни на что и навязать свою правду, и к чему это привело? Азариэль навсегда запомнил, как его спесивое желание найти Аквилу и объяснить, что она не права привело к преступлениям в музее, к отчаянию и обману, в конце концов, низведя к пьянству. Он искал мести Люцию, как личному врагу и пал в руки злу, имя которому Ситис и безумное желание отомстить оставило такую душевную рану, такой шрам от соприкосновения с тьмой, что он ещё долго не исцелится, хотя надежда на это есть. Он пьянствовал, дав себе пасть настолько глубоко, что только вмешательство имперской разведки его заставило вернуться на путь. Уныние и отчаяние, обуревавшие душу Азариэля в тяжёлые моменты его жизни становились камнями, чугунными якорями, которые не давали ему подняться после поражений. И в последний смертный момент страшной битвы на острове он отбросил мотивы жестокой мести за личное несчастье и вверил судьбу в руки Его, дабы Азариэль очистился от ненависти и с более чистым сердцем исполнил святой долг и отсрочил судный час над Тамриэлем. Азариэль вспомнил, что залог того, что он всё ещё жив, дошёл до сюда – та небольшая любовь к ближнему, которую он проявлял и тут же припомнил, как отпустив нордку в айлейдских руинах из милосердия перед сражением с Баркуном, обеспечил себе спасение.

Всё ещё страшная пустота и обречённость подтачивает изнутри Азариэля, его раздирает слабость и боли, пронзившие тело. Он понимает, что наказание, которое он несёт за служение Ситису, будет трудно искупить, но яркий и тёплый свет любви Единого и Истин Его даёт надежду, понимание того, что всё будет хорошо.

Азариэль понял, что все они будут судимы за свои дела, и все мысли и поступки будут судить либо «против» него или «за» на том суде, когда ему предстоит идти домой в последний раз. В глубине души он знает, что ничего не останется просто так и каждый его помысел будет оценён, и чтобы победить мириад грехов, чтобы избавиться от страстей придётся долго, смиренно трудиться. Трудиться, отгоняя ненависть и заменяя любовью к ближнему, изгоняя сребролюбие и сменяя на безсеребреничество, отбросить гнев и взять терпение, откинуть блудные помыслы и вместо них обрести невинность, рассеивать уныние радостью спасения души, больше держать пост и быть смиренным.

Неожиданно Азариэль вновь вспомнил былое, вспомнил культ удовольствий под Бравилом. Только сила духа, рука Единого, которая по-отцовски поддержала его дух, помогла ему пройти те испытания. Если бы он припал, если бы он пошёл зову страстей, то давным-давно был бы мёртв. Вне испытаний, подобные грехи так же убивают, только медленнее, хитрее, объединяя вокруг себя целые культы. Азариэль вспомнил о зле и понял, что оно себе создаёт целые храмы и обелиски поклонения. Альтмер помнил, как шёл в песчаных барханах против приверженцев оккультных пророчеств и гордыни, как противостоял сторонникам гнева, ненависти, презрения у реки Бьюлси, как сражался со слугами блуда, пьянства и чревоугодия под Бравилом.

«Что же тогда добро в моей жизни?» – спросил себя Азариэль. Орден не мог быть добром, ибо погрузился в исповедь многобожия, отрекся от Единого, продолжая сражаться с великим врагом. Весь жизненный путь Азариэля – дорога сквозь зло к… этому моменту? Внутри альтмер ощутил, что самый большой свет в его жизни – этот монастырь, возможность покаяния и прийти к Истинам. Но сколько его друзей, павших в битве лишились благостям прикоснуться к Истинам, столько его братьев и сестёр лишились возможности спастись, пренебрегая добродетелями, оставшись во зле? Сейчас и здесь Азариэль понял, что его борьба с великим врагом, его путь и жизнь – маленький лучик света, ставший маяком и приведший сюда, рука Отца, вытянувшая Азариэля к спасению, дав бесценный шанс отречься от греха.

«Тамриэль… мир без истинного смысла и бессмысленный без Истин… какая-то карикатура», – подумал Азариэль, увидев перед собой бытие, погрязшее в битве с великим злом, но не знающее методов и средств к победе над тьмой. Нет Того, Чей труд и самоотверженный подвиг, неизмеримой воли и славы, смог бы спасти мириад душ от зла и в этом главная беда – Тамриэлю суждено носить над собой отпечаток зла, и снова и снова он будет испытывать горе, нести печать смертельного проклятья, и рано или поздно этому миру суждено будет погибнуть во зле, в котором он и лежит, без спасительного искупления.

Тот, кто встретил эльфа мягко взял Азариэля за плечо и повёл его обратно в монастырь, тихо произнеся:

– Пойдём, у нас теперь много труда.

Азариэль повернулся и пошёл за тем, кто исповедует Единого. Теперь жизнь наполнилась истинным смыслом, и старые очертания пути, не омрачённые греховным помыслом, обрели свет смысла. Он понимает, что надолго сутью его бытия станет встреча с Единым Богом, исцеление искажённой природы, из которой рождается зло и обретение душевного мира в сердце, которого он не знал с далёкого детства.

Глава 33. Воля сильнейших

Двумя неделями ранее.

Большие колонны окружили четырёхступенчатое ложе, где в самом центре стоит огромный стол, выточенный из белого камня, окружённый тридцатью деревянными тронами с ало-бархатной отделкой.

В зале Совета Старейшин стоит полнейшая тишина, и даже небольшое трепетание крыльев кого-нибудь из насекомых могло раздаться по всей башне Белого золота тихим шорохом, устремляясь собственным эхом высоко вверх. Тишина накрыло это место призрачный саваном, укутав его в вуаль безмолвия.

Практически все места пустуют, кроме двух. Зал Совета Старейшин оказался полностью безлюден и наполнен необычной и несуразной бессодержательностью.

У первого трона расположилась фигура в красно-роскошных одеждах – отменная лоснящаяся атласом туника, на груди богатые ткани примял золотистый амулет, на котором виднеется восемь стрел и светло-фиолетовая «жемчужина» посредине. Черты лица утопили в тени, так удобно ложащейся на лик.

За вторым местом, облачённый в сиродильский комплект доспеха легиона сидел высокий нордлинг, с прорывающейся через капюшон длинными седыми волосами и такой же серой бородой.

Знатный служитель Империи внимательно, и не проронив не единого слова, рассматривал первоначальные карты неизвестных лежащих на далёком и неизведанном востоке побережий, покрытых сумраком неизвестности земель.

– Будет кровавая война, – мрачно говорит человек в капюшоне. – Слишком много погибнет.

– Его Величество терзают мысли о новых землях, славных завоеваниях и построения целой планетарной океанической империи, – говорит надменно служитель страны. – Его ничего не остановит. Континентальный триумф Империи Септимов станет апофеозом достижений императорского дома, и наше святейшество не остановится.

Представитель монарха великой страны въедливо вгрызается взглядом в карты, уже рисуя на них планы завоеваний, расположения войск и как возводятся новые города. Но вот мысли его служащего были обременены совсем иным смыслом, который он хотел изложить, но вопрос императора, разорвавший вуаль тишины и безмолвия, оборвал эту возможность:

– Послушай, а карты точные?

Старик кивнул головой и голосом, преисполненным покорности ответил:

– Да, мой Рыцарь дракона.

– Если что-то пойдёт не так, то мне придётся распустить вашу Службу Имперской Разведки, а ваши полномочия император передаст Клинкам. Это понятно? – грозным вопросом заключил владыка Империи.

– Да, мой господин.

– Ты вроде что-то хотел спросить, – чутко заметив, что своим вопросом он оборвал вопрос собеседника, сказал представитель монарха.

– Да, мой господин, а как же тот акавирский артефакт? Разве вы не отправите за ним воинов?

– Да ладно, – усмехнулось доверенное лицо монарха. – Ты думаешь, он будет посылать своих легионеров за мифами? Чтобы они гонялись за неведомым, что сокрыто во мраке времён артефактом? Даже мне, видно, что то, что ты ищешь, окутано не просто мраком, оно словно вырезано из этого мира. Может того артефакта за которым ты гоняешься и вовсе не существует.

– Но, – запротестовал рядом с ним сидящий сотрудник разведки.

– Ладно, – внезапно согласился слуга Империи. – Можешь действовать, применяя лишь те силы, которые найдёшь сам и действовать в той юрисдикции, в которой тебе позволено. Можешь отправляться за своим Артефактом в Акавир.

– Спасибо мой господин, но у меня ещё один вопрос, касающийся того Ордена.

– Задавай, – чуть ли не рыком с нотками злобы позволил Рыцарь дракона по сиродильскому округу.

– Что он будет делать с тем, что от него осталось? И с его наследием?

Мало кто понял бы этот вопрос, но только, ни император. Всю суть вопроса он осознавал не просто полностью, а скорее уж досконально, абсолютно понимая его сущность.

Губы слуги императора разошлись в улыбке, и ставленник монарха ответил:

– Во-первых, наше сиятельство поручило службе Клинков и Имперской Канцелярии вычистить всё упоминания о нём. Будут уничтожены любые документы, говорившие о его существовании. От тех двух договоров до народного эпоса самых дальних селений. Само упоминание Ордена будет вычеркнуто отовсюду, и история вскоре его забудет. Во-вторых, к острову южнее Валенвуда я послал магов мастеров школы Изменения с армией помощников. Они приведут остров в порядок, избавив его от последствий битв, а тот «неукротимый поход» по Тамриэлю будет обозначен, как «кампания по укреплению Империи». Всего несколько поколений и те, кто хоть что-то знал об Ордене отойдут к Аркею. И любое упоминание Ордена выветрится из истории.

– А если не удастся восстановить остров?

– Император не перед чем не остановится, чтобы покончить с прошлым. Кусок суши скорее утопят, нежели позволят существовать.

– А чем продиктовано такое решение? – с еле уловимым возмущением вопросил агент разведки.

– Это вопрос выживания Тамриэля. И своим забытьем они послужат ему в последний раз. Никто не должен знать, что можно под единым знаменем собрать такую неистовую и чёрную мощь. И чтобы об этом никто не узнал, нужно, что Орден оказался за гранью забвения…

– Мой господин, а зачем он задержал войска… перед той битвой, когда Орден пал?

– Ему не нужны соперники, ни в каком виде. Слишком он… могущественный становился со своими побрякушками, да и нет места анахронизмам прошлого в будущем. Нету.

И договорив, военный офицер собрал все карты и отправился в свой кабинет, чтобы детально проработать помощь к плану по захвату Акавира.

Человек в капюшоне остался какое-то время один, и с некоторой толикой печали осознавая, что большинству хорошего суждено будет погрести во тьме. И наследники Ордена не исключение. Их не ждут награды, не ждут слава и почтение, лишь пустота и остаток спокойной жизни, которые они выбили в кровавых сражениях по всему миру. Сначала миссия Ордена – вершить справедливость в тени, а потом и переплетения политических интриг, с целью защиты Империи, обвили их судьбы и покрыли мраком неизвестности. «Что ж», – подумал человек. – «Такова их жизнь. Чему-то действительно лучше оставаться в тайне».

– «За гранью забвения», – сорвалось шёпотом с губ того, человека, который сражался за Тамриэль бок о бок со славными членами Ордена, прежде чем это место вновь укрыла пелена тишины.

Примечание

В обложке использовано изображение с сайта https://wallpaper-mania.com распространяемое свободно по лицензии ССО, а также рамочное изображение с сайта https://pngtree.com, распространяемое свободно по лицензии ССО.

Текст на обложке – «Блажен человек, которого вразумляешь Ты, Господи, и наставляешь законом Твоим, чтобы дать ему покой в бедственные дни» из Книги Псалмов – глава девяносто три, стихи двенадцать – тринадцать, написанный символикой снежных эльфов.