Я смахиваю давно высохшие слёзы и смотрю на маленький арсенал на покрывале. Я могла бы нанести серьёзный урон с помощью оружия, которое собрала, и чтобы повысить их эффективность, каждая пуля и каждый клинок из костей ангелов. Но даже с таким арсеналом и моими способностями к ломанию воли — любезно предоставленными дражайшим папой, архангельским придурком, который создал меня — не хватает одной вещи. Искупителя, самой священной реликвии Сем7ёрки и единственного орудия, гарантированно сильного, чтобы уничтожить Серафима. Я видела, как он работает, когда Легион схватил Рафаэля, используя его как щит за секунды до того, как кончик клинка врезался в его грудь. Как известно, нож убивает демонов. Но то, что он смертелен для ангелов, даже самых сильных и смертоносных, меняет правила игры для всех вовлечённых сторон. Никто не в безопасности. Особенно оставшиеся Серафимы.
Раздаётся стук в мою дверь, но я игнорирую его. Я знаю, кто это, чувствую… чувствую его вкус. Его аромат цепляется за невидимые частицы пыли в воздухе — плотская смесь цветов белладонны и дикой страсти. И каждая пылинка, которая дрейфует по комнате, танцует на моей коже, заряженная электрическим током, который почти шипит при контакте. С каждым вдохом я чувствую послевкусие нашего поцелуя — сахарная вата, морской туман и ночь — и снова на вершине колеса обозрения на военно-морском пирсе. Простая девушка с другого конца города, крадущая несколько мгновений неизбывного блаженства.
Я прикусываю губу, чтобы не застонать. Всё в Люцифере эротично, и я ненавижу это. Не только то, как тело реагирует на него, но и то, что даже когда я очень хочу найти проблеск доверия в его фиолетовых, сверкающих глазах, он никогда не перестаёт доказывать, что являет само зло. Великолепный, харизматичный и утончённый, но по своей сути зло до мозга костей.
И он — всё, что у меня есть.
Вновь раздался стук, и я слышу, как Люцифер тихо прочищает горло — крошечный, но очевидный признак его разочарования. Должно быть, его действительно бесит, что я заставляю ждать, особенно учитывая, что может появиться прямо передо мной при помощи порочной магии, которой обладал. Или, может быть, эта грёбаная игра в кошки-мышки возбуждает его — я говорю отвалить при каждом удобном случае, он перевирает мои слова для того, чтобы подпитывать извращённое увлечение мной. Я не понимаю.
Люцифер хотел, чтобы мы с Легионом расстались. Так зачем предложил мне помочь его найти? Чтобы убить его? Я в это не верю. У него было предостаточно шансов покончить с ним, но из-за братской связи, которую ни один не может отрицать, он этого не сделал. Чтобы спасти? Значит, есть шанс спасти Легиона. После произошедшего — Легион вонзил Искупителя в сердце Джинна, затем разорвал десятки одержимых демонами гражданских лиц — более чем очевидно, что Легион вне искупления. И как бы сильно я ни хотела попробовать, возможно, спасать уже нечего. Мужчина, которого я люблю, мёртв. Мы все смотрели полными ужаса глазами, как он стёр человечность и превратился в воплощение смерти и разрушения. Зло настолько велико, что даже сам дьявол стоял в ледяном ужасе, пока его брат шёл через Грант-Парк.
Я поднимаю своё тяжёлое, измученное тело с кровати и иду к двери. Но прежде чем поворачиваю ручку и впускаю дьявола, тяжело вздыхаю, отчаянно пытаясь изгнать навязчивые образы, которые мелькают в голове всякий раз, когда я отпускаю решимость. Я буквально прошла через ад, но последние сутки оказались испытанием гораздо хуже. После них я познала совершенно новый ужас, который в самом страшном кошмаре не привидится. Сейчас, когда осела пыль, и схлынул адреналин, я не могу спокойно зализывать раны и жалеть себя. Нужно разобраться с судьбой, даже если это означает торг с дьяволом.
Я резко распахиваю дверь, не обращая внимания на коварную полуулыбку на чувственных губах Люцифера.
— Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал.
В его фиолетовых глазах вспыхивает веселье. Люцифер облизывает губы, будто чувствует какое-то обещание.
— И тебе привет, — протягивает он.
— Я серьёзно. Мне нужно, чтобы ты заключил со мной сделку.
— О, да что ты?
Он переступает порог моей спальни, не вынимая рук из карманов выглаженных слаксов, и я задерживаю дыхание. Его присутствие и так ошеломляет. Но то, что он так близко, что я могу заметить синие и зелёные крапинки в радужках, кажется неправильным. Это похоже на предательство. Выглядит так, будто мы замышляем убийство Легиона, но это не значит, что я его не люблю. Что образ его в постели и я в его объятиях не вызывает агонию. И если я достаточно сконцентрируюсь, всё ещё чувствую, как его призрак пульсирует внутри меня, гудя нечеловеческим сердцебиением, напоминающим крылья колибри.
Люцифер подходит к креслу и осторожно поднимает оставленную одежду, которую я бросила в свою сумку. Ну, блин, конечно, это пара чёрных кружевных трусиков. Люцифер игриво выгибает брови и издаёт низкий свист.
— Их тоже не забудь упаковать.
Я закатываю глаза.
— Если закончил с ребячеством, я хотела обсудить условия нашей сделки. Если не хочешь, конечно, чтобы я нашла кого-то другого. Уверена, что вокруг бегает бесчисленное количество демонов, которые были бы более чем готовы услужить мне.
Он едва заметно вздрагивает, позволяя этой идеальной маске элегантности и беззаботности соскользнуть. Но я замечаю это. По тому, как он раздувает ноздри. Прищуривается. По тому, как бледнеют его полные, почти женские губы. Он ревнует. И именно на эту ревность нужно давить и использовать.
— Не нужно искать кого-то другого. Я удовлетворю твою просьбу. — Он говорит так плавно, будто его присутствие — дар.
— Я хочу убедиться, что если проиграю… если не смогу заставить себя сделать это, ты остановишь Легиона. Неважно, кого придётся убить. — Неважно, если тебе придётся пожертвовать мной.
Он качает головой, оценивая мою просьбу. Я только что попросила невозможного. Легион — его брат, его кровь. Он любил его так сильно, что спровоцировал священную войну, ради спасения.
— Интересно. — Он поднимает руку, чтобы прикоснуться большим пальцем к нижней губе. — А какая выгода для меня? — Я поднимаю голову, излучая фальшивую решимость. — Ты. Предлагаешь мне себя? — Он соблазнительно выгибает губы.
— Да.
Он обходит меня, рассматривая фигуру, будто оценивает как на аукционе. Я стою совершенно неподвижно и даже не дышу.
— И с чего ты решила, что я хочу тебя? Откуда вера, что я рискну своим существованием ради простой девушки-нефилима?
— Потому что так и есть, — уверенно отвечаю я. — Ты без стеснения издеваешься надо мной. Тебе нравится наблюдать, как я выворачиваюсь и превращаю свою жизнь в ад. Теперь у тебя есть шанс делать это, когда захочешь.
— А какое в этом веселье?
Я раздраженно выдыхаю.
— Мы теряем время. Ты заключишь сделку или нет?
Люцифер пожимает плечами.
— Сильное изменение. Я думал, что он — любовь всей твоей жизни. Твоё сердце и душа. Сам кислород в лёгких.
Я игнорирую его насмешки и отвечаю честно:
— Иногда приходится позволить ране гноиться, прежде чем понять, что медленно умираешь.
Он задумчиво кивает, подавляя сарказм.
— И что же случилось?
Я качаю головой. Если бы Люцифер знал… если бы знал, кем я стала — кем становилась — не понял бы. Если бы знал, что с тех пор, как мы сбежали, я… менялась так, что и сама этого не понимала. Как будто что-то встало на место, когда я увидела, как жизнь уходит из тёмных глаз Джинна. Возможно Легион и держал клинок, но именно я позволила ему убить. Я мешкала, хотя могла остановить его, но стояла, надеясь достучаться до него.
Теперь на моих руках кровь Джинна, и я не могла смотреть на себя. За такое нет прощения. Сем7ёрка рисковала всем ради меня. Джинн проявил ко мне доброту, когда я была напугана и одинока. И вот как я отплатила ему. Так выразила благодарность за то, что дал мне ощущение семьи, которой у меня никогда не было, и которой я всегда жаждала.
Я не проиграю вновь. Я многим им обязана. На этот раз я поступлю правильно. Этого хотел бы Легион, будь ещё с нами. Больше я не позволю порочным душам запятнать память о нём. Это станет моим возмездием. Именно этого Легион искал, когда собрал Сем7ёрку. Может, нам удастся вместе его найти.
— Я больше не могу, — произношу я едва громче шёпота. — Не могу лишить их ещё кого-то. Каин, Феникс, Андрас, Лилит, Тойол… они уже так много потеряли. Дом, город… — И всё из-за меня. — Я сглатываю, сдерживая дрожь в голосе. — А теперь ещё и Джинна. Я больше не могу их испытывать.
— Они его не потеряли.
Я качаю головой.
— Ты видел это, Люцифер. Все видели, как Легион потерянных душ взяли контроль. Он ушёл.
— Нет, — отвечает Люцифер, закатывая глаза, и подходит вплотную ко мне. — Джинн не мёртв. Он жив, Иден. Еле-еле, но жив.
— Что? — торопливо спрашиваю я и чувствую, как горит лицо от эмоций.
— Он ещё жив. Какую бы синтетическую ангельскую кровь ни приготовил Феникс, она работает и держит Джинна в стабильном состоянии, по крайней мере, сейчас. Но не исцеляет. Врачи Айрин не могут его вылечить. И хотя я был милостив и одолжил немного своей крови… — Он бессознательно потирает ранку на сгибе локтя. — Похоже, что раны Джинна слишком обширны.
— Но он жив.
Люцифер замечает надежду в моих широко раскрытых глазах и качает головой.
— Они не ждут, что он продержится долго. Я пришёл, чтобы узнать, не хочешь ли попрощаться.
— Но мне казалось, ты сказал…
— Этого мало, Иден. Чтобы исцелить его, потребуется чудо. И если состояние твоего мира хоть какой-то признак, Главный только что покинул чат. Кроме того, Джинн — демон. Даже если бы существовал способ спасти его, думаешь, это стало бы актом божественного вмешательства?
— Мне казалось, что именно поэтому Адриэль жива! На что ещё, чёрт подери, она годится? — возмущаюсь я, когда гнев перевешивает замешательство.
План был таков: спасти Адриэль нас случай, если нам понадобится её кровь для спасения одного из Сем7ёрки. Она стояла и смотрела, как разворачивается бойня, и ничего не делала. Адриэль играла роль беспомощной девицы, когда Легиона предали огню за преступления, в которых они оба были виновны. Она могла бы вернуться к Уриэлю, и всё было бы кончено. Твою мать, она могла бы рассказать правду о своём романе с Легионом, и ничего бы этого не случилось. У Легиона не было бы причин пасть. У Уриэля не было бы причин спускаться на Землю, чтобы отомстить. После всех её посту