– Джим проходил мимо, когда на него чуть не свалилось окно. Едва успел отскочить. Заметил чьи-то ноги там. Позвонил в полицию. Они приехали сразу, а там все трупы.
– Все трупы? А кто же тогда окно выбил?!
– Несомненно, кто-то остался в живых. Он это и сделал…
Мне стало всё ясно. Перед глазами была та комната, Шмиэля Айзерманна я связал и не мог кричать из-за кляпа. Но он ухитрился что-то придвинуть к окну, вероятнее всего, кресло, устроился поудобнее в нём и саданул каблуками в оконную обрешётку. Да, сообразителен подлец, на редкость сообразителен.
В это время вывели Шмиэля Айзерманна. Я смотрел на него и дивился: где были мои глаза и разум? Теперь я хорошо видел, что он никак не мог быть тем, за кого себя выдавал: внешне скромный, но безупречно сшитый из дорогой материи костюм, даже проведя немалое время в путах, он выглядел безукоризненно, сохранял выдержку и достоинство. Видно было, что это птица высокого полёта.
Мелькнула было мысль: проехать вслед до управления полиции, но я отказался. Было ясно, что он там долго не задержится. Позвонит своему адвокату, тот немедленно прибудет и вызволит его под залог.
Поехал на вокзал, забрал свой чемодан и направился в гостиницу, расположенную прямо напротив, изобразив из себя только что приезжего.
Провёл спешный телефонный разговор, в обычном стиле, вкрапливая в него условленные фразы. Запросил необходимые данные. Я уже входил в цейтнот, время поджимало. У меня оставалось менее суток на всё про всё. Большего я себе позволить не мог.
Конечно, я понимал, что действовал не лучшим образом, допустил ошибки. Наверное, и по той причине, что отнёсся к делу спустя рукава, надеясь решить всё нахрапом. Следовало действовать тоньше. Но не время было посыпать голову пеплом и мысленно лупцевать себя. Лучше сосредоточиться над решением проблемы.
Это я и сделал, продумывая различные планы.
Очень привлекал меня тот, в котором можно было использовать наступающую ночь. Но и мой противник, несомненно, думал аналогично. Подготовился. А так как он после всех этих событий и основательной нервотрёпки находится во взвинченном состоянии, то мог спонтанно поступить самым необычным образом, который не предусмотришь.
Правда, отдохнув, он вернёт свою обычную форму… Ну, почти обычную. Пустит в ход свой незаурядный ум, заготовит сюрпризы и… несколько расслабится, думая, что находится в безопасности и всеоружии.
Между нами пойдёт интеллектуальное соревнование, возможно, и физическое.
Мне тоже стоило отдохнуть. Со всеми моими планами следует переспать, а утром снова продумать их на свежую голову…
Утром действительно оказалось благотворным. Появились ежели не новые идеи, то весьма интересные нюансы в уже заготовленных планах.
Кстати оказались присланные мне материалы: данные о Шмиэле Айзерманне, его особняке на Браттер-авеню, 96. Дотошно изучил их, кое-что в заготовленных планах пришлось поменять.
Соответственно экипировался, запасся необходимыми документами.
Первым делом побывал в морге. Показал удостоверение сотрудника страховой компании. Удостоверился, что за трупом Джима Хопкинса вот-вот за должны прибыть его родственники. Они объявились почти сразу вслед за мной. Их было не слишком много – двоюродная сестра и дядя по матери. Благодаря лести и некоторым денежным вливаниям, мне удалось взглянуть на убитого. Он действительно был мёртв. Вспомнил его кличку – Весёлый Хопкинс. Теперь он уже не улыбался, лежал с беспристрастным лицом, словно о чём-то задумавшись. Наверное, не о земных делах, а о загробных. Царствия небесного подонку не пожелал. Ушёл с толикой разочарования, что не смог сам отомстить ему.
"Пятый" ушёл от заслуженного возмездия. Но он всё же оказался трупом. Можно считать это карой небесной.
Коротко в телефонном звонке в замаскированном виде сообщил об этом куда следовало. Теперь следовало заняться "шестым" и самым важным.
Нужно было воспользоваться такси, но я соблазнился скромным "Фордом", кем-то оставленным на тротуаре. Своей отмычкой отпер дверцу, уселся за руль, завёл мотор и укатил.
Притормозил у дома с номером 83 на Браттер-авеню. Далее пошёл пешком.
Удалился довольно далеко, перешёл на противоположную сторону и увидел, что к оставленному мною "Форду" подъехала полицейская машина. Вот это да, им уже стало известно об угоне и они его нашли! Хорошо сработала полиция. Возможно, кто-то видел и меня, например, в тот момент, когда я покидал угнанный автомобиль. Могли сообщить приметы.
Этому я не порадовался, но стал действовать быстрее, как в цейтноте: нужно убраться с чужих глаз, вдруг кто-то обратит на меня внимание.
Продолжил двигаться спокойным шагом, только чуть скорее.
Позвонил в дверь высокой ограды вокруг особняка под номером 96.
Мне открыл плечистый брюнет с жёстким взглядом:
– Вам кого?
– Я представитель страховой компании. Хочу обсудить страховку Оптовой базы. Есть некоторые вопросы к мистеру Шмиэлю Айзерманну.
После запроса в дом такое разрешение было получено.
Меня повели по дорожке, по сторонам которой тянулись ухоженные клумбы с красивыми цветами. Дверь особняка пропустила меня внутрь здания, и я увидел двух сурового вида детин. Они обыскали меня, проведя руками по сторонам тела и даже ногам. Я был готов к такой процедуре и даже развёл руки в стороны, дабы облегчить им обыск. Как я и ожидал, проверить рукав пиджака в районе запястья мой визави не догадался, начал чуть ниже того места, где на особых креплениях, в своеобразном кармашке находился маленький плоский пистолет, который по огневой мощи не уступал вдвое большим по размеру собратьям. Помимо всего прочего от него к дну кармашка шла короткая резинка. Всё было сделано таким образом, что оружие появлялось в моей руке только при отработанном движении вниз в силу инерции. Если же я не зажимал его в руке, то резинка возвращала пистолет на прежнее место.
Конечно, я был готов и к тому, что моё оружие могло быть обнаруженным, тогда бы пришлось использовать иной план действий, такой тоже был у меня заготовлен. Но до него дело не дошло.
Меня провели в кабинет на втором этаже.
"Они что, согласовали между собой это?!" – мелькнула мысль в голове при воспоминании о вечернем визите в кабинет на таком же этаже. Было очень похоже. Пока всё шло без сучка и задоринки.
За столом, но уже в ином костюме, восседал хозяин кабинета.
Он впился в меня взглядом, а затем спросил:
– Вы действительно из страховой компании? Кто вы?
Отработанным движением я резко опустил правую вниз и тут же поднял её, но уже с пистолетом. Сделал им выразительное движение: мол, готов пустить в ход.
Его глаза сузились.
– Так это вы? Сегодня вы выглядите иначе.
– А вот вы всё тот же, Шмиэль Айзерманн. Или вас лучше именовать доном Кондором?
– Как хотите, так и называйте, – последовал спокойный ответ, который мне чем-то сильно не понравился. Он вёл себя совершенно иначе, чем я предполагал. Впрочем, следовало помнить, с каким прожжённым и умным подлецом я имел дело.
Мне показалось, что он намерен совершить какие-то действия, и я качнул дулом пистолета:
– Встать и держать руки на виду.
Он помедлил и поднялся, пробурчав:
– Мне что, руки задрать выше головы?
– Нет, держите их перед собой на уровне груди. Этого вполне достаточно. – Он так и сделал.
Наверное, мне стоило сразу приступить к делу – нажать курок пистолета, но что-то удерживало меня.
Он спросил:
– Что вы намерены сделать со мной? Явно пришли не с известием о награждении меня Оскаром.
Несмотря даже на такое положение, он сохранял спокойствие и шутил. Я ответил не выстрелом, а словами:
– Жаль, что о вас не знают в Голливуде, а то бы Оскар давно был бы ваш. Ловко вы меня провели, поразительно ловко. Настоящий артист! Выдали себя за мастера компьютерных дел, не только не признались в том, что Кондор – это вы, но даже и пустили по следу совершенно невиновного человека. Кстати, кто он для вас? Симпатии к нему вы явно не испытываете. Зачем подставили его под пулю?
– Это давняя и сентиментальная история, – весьма охотно заговорил Шмиэль Айзерманн. – Нас было двое друзей не разлей вода! Потом появилась она и поссорила нас… Словом, она выбрала не меня, а другого. С ним у нас возникла вражда. Сильная вражда. Такую обычно именуют смертельной.
– Догадываюсь, что ваш бывший друг – это Жан Барре. Так?
– Да, он.
– Он встал у вас на пути не только на путях любви, но и в бизнесе. А столкнувшись со мной, вы моментально придумали, как устранить его ещё и как конкурента. А кто она?
– Она стала его женой.
Я вспомнил прекрасную женщину в кабинете Жана Барре и отчасти понял чувства Кондора: потерять такую красавицу было страшно обидно. Но возненавидеть более счастливого соперника до такой степени? Нет, сие не укладывалось у меня в голове. Впрочем, тут ещё примешалось желание чужими руками загрести жар…
Следовало жать курок, но что-то внутри останавливало, не всё я понимал, а этого я не любил.
Само собой у меня вырвалось:
– Вы довольно разговорчивы для человека, стоящего под дулом пистолета.
– Имеется такой недостаток. Но сейчас я отвечаю на ваши вопросы. Но и вы не из молчунов, любите бросать слова на ветер.
– Слова бросают на ветер, дабы определить – в какую сторону он дует, – уклончиво сказал я. Действительно, я утвердился во мнении, теперь ошибки не было: передо мной стоял он – «шестой». Самый виновный. А я – Палач, который должен покарать преступника. Между прочим, это было моим прозвищем – Палач. И занимался я преимущественно именно этим – карой и возмездиям таким, как этот мерзавец. Пора было с ним кончать…
Кондор облизнул языком губы, он явно нервничал, похоже, предчувствую трагическую для себя развязку. Хриплым голосом спросил:
– У меня устали руки, можно их опустить?
– Опустите, – разрешил я.
Он сделал это, немного потряс руками, разминая их. Несомненно, они у него затекли и требовали расслабления.