Палач времен — страница 5 из 6

КАК БУДТО БЕЗ НАЧАЛА И КОНЦА

Глава 1

Железовский почувствовал неблагоприятную обстановку в доме скульптора сразу после выхода из кабины метро. Но он не был в курсе произошедших событий, впрочем, как и Ромашин, и не стал поднимать тревогу. Выйдя в холл метро и увидев его обожженные, оплавленные, в дырах и вмятинах стены, Аристарх обратил на них внимание спутника, тот остановился, понимая, что в доме скульптора недавно шел бой, но возвращаться было уже поздно.

В коридорчике, ведущем на первый уровень дома, появились две дымно-прозрачные фигуры, а из кабины сработавшего метро в холл выскользнули еще два таких же «призрака», за которыми не спеша вышел Федор Полуянов.

Ромашин и Железовский замерли.

«Если начнем первыми — прорвемся», — предложил Аристарх, включая рацию в режим мыслесвязи.

«Надо выяснить, что здесь случилось, — ответил Ромашин. — Будем тянуть время и ждать наших».

«Вы связались с ними?»

«Эта рация так далеко не тянет».

«Я могу вызвать их через поле Сил».

«Узнаем, что произошло с кванком, и вызовем».

— Вот мы и встретились, господин скульптор, — сказал Полуянов, благоразумно держась за спинами спецназовцев. — Наконец-то мы сможем побеседовать об интересующих меня вещах, а то вы так резво бегаете от моих парней, что завидки берут. Странно, что вы рискнули вернуться, зная о засаде. Я вас даже не узнаю.

«Меня приняли за местного Ромашина, — передал Игнат мысль Аристарху. — Попытаемся использовать это обстоятельство».

— Что молчите, господин фигурант всеземного розыска? Надеетесь на помощь Спецкона? Едва ли ваши сообщники рискнут сунуться сюда ради спасения одного человека. Кстати, познакомьте меня с вашим коллегой. Что-то я раньше его не встречал.

— Это мой витс-телохранитель, — равнодушно сказал Ромашин.

— Ага, понятно, я так и подумал. Парень внушает уважение. Надеюсь, он не начнет демонстрировать чудеса ловкости и скорострельности?

— Не начнет.

— Ну и славно. — Полуянов поманил кого-то пальцем, и из кабины метро вышли еще два человека, судя по габаритам и особому выражению глаз — витсы.

— Отведите этого богатыря в соседнюю комнату и последите за ним, хлопцы. — Федор кивнул на Железовского. — Шевельнется — сожгите его. — Повернулся к Игнату: — Итак, прежде чем мы отправимся в Управление, ответьте мне на два вопроса.

— Если это не будет противоречить моим целям, — спокойно сказал Ромашин.

Полуянов дернул уголком губ.

— Игнат, я знаю, что вы сильный человек и наверняка носите пси-защитника, но вряд ли выстоите против «правдососа». Поэтому советую говорить все, что знаете, добровольно, иначе, сами понимаете…

— Отлично понимаю, господин эмиссар. Задавайте свои вопросы. Хотя, может быть, мы побеседуем в гостиной за чашечкой кофе?

Полуянов задумался, кинул взгляд на одного из дымных «призраков» в коридоре.

— Гостиную проверяли?

— Так точно, — доложил «призрак». — Все чисто.

— Идите вперед, — скомандовал Федор. — Только сначала отдайте оружие. Витс ваш останется здесь.

Ромашин молча отсоединил от узлов-турелей «глюк» и «кий», передал спецназовцу. Полуянов отобрал у него «кий», повертел в руках, покачал головой.

— Интересная фиговина. Не помню, чтобы у нас было нечто подобное. Неужели Спецкон имеет свои оружейные мастерские?

— Эта фиговина не из нашего мира.

— Тогда понятно. Вперед!

Дверь метро снова открылась, в холл вышли рыжеволосая яркая женщина и угрюмый Басанк, начальник охраны Федора, близкий по габаритам к Аристарху.

— Что вы хотите с ним делать? — спросила Тирувилеиядаль.

— Допросить, — покосился на нее Полуянов.

— Не советую делать это здесь. Мы не знаем, какие сюрпризы мог подготовить этот человек.

— Я просто хочу знать, зачем он вернулся.

Федор махнул рукой, и процессия направилась по коридору к помещениям первого этажа: два спецназовца впереди, за ними Ромашин, затем еще два «призрака» и Полуянов. Переглянувшись, вслед за ними двинулся и Басанк с посланницей Палача.

«Вызывайте остальных, — мысленно передал Железовскому Ромашин. — Обрисуйте обстановку».

В гостиную, декорированную ценными породами дерева в стиле «православный ренессанс», сначала вошел Полуянов с двумя подчиненными, затем впустили Ромашина и остальных.

— Может быть, я сварю кофе? — радушно предложил Игнат.

— Оставьте, господин художник, — поморщился комиссар. — Я знаю, что у вас есть какой-то секрет, позволяющий вам обходить все известные методы обнаружения людей. Вы не за ним случайно вернулись?

Ромашин понял, что его кванк воспользовался «картиной» в спальне — хроноквантовым коконом для того, чтобы спрятаться от ищеек Федора. Возможно, он и сейчас был еще там.

— У меня много припасено секретов, господин эмиссар. К примеру, я могу превращаться в невидимку и неощутимку. Продемонстрировать?

— Держите его на прицеле, — посмотрел Полуянов на своих спецназовцев. — Попытается исчезнуть — стреляйте!

Ромашин улыбнулся.

— А ведь вы боитесь меня, комиссар. Даже в такой ситуации, с таким перевесом сил.

— Обыщите дом еще раз, — посоветовала Тирувилеиядаль. — Такой опытный человек, как бывший комиссар, не мог не знать, что рискует свободой и головой, появляясь дома. Он что-то здесь прячет.

Полуянов кивнул Басанку.

— Соберите все, что вызывает хоть малейшее подозрение. Прощупайте скульптуры, их подставки, обнюхайте стены.

Басанк вышел.

— Лучше скажите прямо, зачем вы вернулись, — проговорил Полуянов. — Все равно ведь скажете, не сейчас, так в лаборатории, разве что после общения с «правдососом» станете идиотом.

— Да нет в моем возвращении никакого секрета, — пожал плечами Игнат. — Поскольку мои друзья в ваших руках, я и решил поговорить с вами об их выдаче.

— Так просто? — усмехнулся Полуянов.

— В этой жизни все просто, — философски заметил Игнат. — Жизнь… предательство… гибкость спины… смерть.

— Вы мне угрожаете?

— Ну что вы, право, только предупреждаю. Отпустите Ждановых. Это зачтется вам в будущем. Отсчет времени уже пошел.

— Он что-то задумал! — быстро проговорила рыжеволосая посланница Палача. — Еще раз предлагаю закончить допрос в другом месте.

— Не мешайте, — с досадой посмотрел на нее Полуянов. — Занимайтесь лучше своими делами, вы не обязаны присутствовать здесь.

— Хорошо, меня действительно ждут дела, но я вас предупредила.

Тирувилеиядаль вышла.

— А ну-ка, повторите ваше предложение, — сказал Полуянов. — Я вас не понял.

— Жить хочешь, Федор? — тихо, без улыбки спросил Ромашин. — Я не знаю, добровольно ты перешел на сторону Палача или нет, но у тебя еще есть шанс остаться человеком, а не холуем хозяина. Знаю, это трудно, особенно если в мозгу торчит программа контроля, но ведь Златков двадцать пять лет назад сумел ее нейтрализовать. Может быть, попробуешь и ты?

Наступила тишина.

Полуянов, сузив потемневшие бешеные глаза, некоторое время выдерживал взгляд собеседника, потом расслабился и глухо сказал, отвернувшись:

— Я… не могу… — Затем он с силой потер ладонью лоб, пошел к двери. — Эта псевдобаба права, закончим наш разговор в другом месте.

В глубине дома что-то грохнуло. Затем зародился неясный шум.

Ромашин прислушался к нему и сказал со вздохом:

— Поздно, Федя…

Железовский слышал весь разговор двух комиссаров (Полуянов не догадывался, что допрашивает не скульптора, а его кванка) и одновременно готовился к взрывному действию, зная, что его противник — витсы — не даст ему права на ошибку. Действовать надо было наверняка. Поэтому Аристарх после сеанса связи с Русланом не сделал ни одного движения, словно и в самом деле был витсом, терпеливо поджидая удобный момент.

Через проем двери было видно, как через холл прошествовала к кабине метро, покачивая бедрами, рыжеволосая женщина. Чмокнул автомат запуска. Витсы оглянулись, и в тот же миг Железовский превратился в ураган.

Первого витса он пробил насквозь ударом кулака, затем свернул ему шею и подставил под выстрел второго. Разряд «универсала» пришелся по «сердцу» гиганта, генератору энергии, и сразу грянул взрыв. Однако Аристарх за мгновение до этого прыгнул к оставшемуся витсу, вбил его тело в колонну посреди холла, затем схватил за руку и еще раз со всего размаха ударил о стену холла, превращая в лепешку.

В это время свистнул финиш-автомат метро, из кабины в холл выметнулись три прозрачных вихря, и Железовский расслабился, почуяв своих.

Вихри превратились в бликующие металлом фигуры, шлемы которых складками опустились к плечам. На Аристарха смотрели Гаранин, Костров и Маркин.

— Здесь двенадцать человек, — сказал Железовский. — Не вздумайте предупреждать и геройствовать, это асы. Стреляйте на поражение.

— Это мы умеем, — мрачно хмыкнул Олег Борисович. — Где наш проводник?

— Игната допрашивает в гостиной комиссар. Я освобожу его. Ваша задача — очистить дом.

Метро выбросило еще пару «невидимок» — Надежду и Пашу-летчика. Все были в сборе.

— Надя, останешься здесь, — сказал Руслан. — Режим маскировки не выключай. Если кто появится из метро, дашь сигнал, но ни в коем случае не вмешивайся.

— Пошли! — выдохнул сквозь зубы Гаранин.

«Хронодесантники» превратились в невидимок и бросились по коридору в недра дома Ромашина.

Полуянов замер, оглянулся, приоткрывая зубы в брезгливой гримасе:

— Что ты сказал?!

— Прикажи своим нукерам сдать оружие. Мы не хотим кровопролития.

— Да ты понимаешь?..

Дверь распахнулась, в гостиную ворвался Басанк.

— У нас гости… — Он не договорил.

Вслед за ним в гостиной появился Железовский. Помещение пронзил мощный горловой бас:

— Не стрелять!

Все замерли.

— Убейте их! — прошипел Полуянов.

Сверкнула молния — один из спецназовцев, находившихся в гостиной, выстрелил из «универсала». Железовский ответил точным выстрелом из такого же «универсала», но разрядом помощней. «Призрак» отлетел к стене, круша инкрустированный малахитовой плиткой комод.

— Не стрелять! — еще раз рявкнул Железовский.

За его спиной взвихрился воздух, в гостиную влетели три прозрачные струи, превратились в блестящие человеческие фигуры.

— Не стрелять! — в третий раз, уже тише, повторил Аристарх. Протянул вперед руку, глядя на Басанка. — Отдай мне эту вещь!

Полуянов непонимающе глянул на главного охранника. Тот оскалился, вынимая из кармана комбинезона изогнутую в трех направлениях черную трубку с мигающей зеленой искрой на торце.

— Мы нашли это в одной из скульптур.

— Слинг?!

— Инициатор слинга.

— Отдай, — сделал шаг к Басанку Железовский.

— Отними, — ухмыльнулся тот, нацеливаясь пальцем на мигающий огонек.

— Кажется, ваш бандит собрался взорвать нас вместе с вами, — хладнокровно сказал Ромашин. — Подходит вам такая перспектива? Или вы прикажете ему отдать детонатор?

— Думаю, вы проиграли, — сказал вспотевший Полуянов. — Если погибну я, хозяин пришлет еще одного резидента, и дело будет продолжено. Если погибнете вы, Спецкон не сможет развернуться в полную силу и помешать нам. Где вы установили сам слинг?

— Я его не устанавливал.

Полуянов скривил губы.

— Шутите? А кто?

— Я, — раздался голос из коридора, и в гостиную вошел еще один Ромашин в сопровождении хмурого мужчины с коричневым морщинистым лицом. Вслед за ними в дверь с трудом протиснулся гигант, похожий на рыцаря в черных латах, с единственным щелевидным светящимся глазом.

— Игнат! — глухо проговорил Полуянов, переводя взгляд с одного на другого и обратно. — Это ваш…

— Кванк, естественно.

— Взрывай! — беззвучно шевельнул губами Федор.

Но прежде чем Басанк нажал кнопку инициатора слинга, Железовский вдруг оказался рядом с великаном, выхватил черную трубку детонатора, а самого Басанка отшвырнул прочь с такой силой, что тот пролетел по воздуху десяток метров и врезался в красивое трюмо, разбивая его вдребезги и буквально киселем сползая по стене на пол.

Ромашин-второй, появившийся к развязке драмы, покачал головой.

— Эдак вы мне всю антикварную мебель покалечите, милейший. Знаете, сколько времени я потратил на ее реставрацию?

— Прошу прощения, немного не рассчитал, — положил руку на грудь Железовский. — Я помогу вам ее починить.

Ромашин-скульптор улыбнулся.

— Спасибо, принято. — Он посмотрел на Ромашина-комиссара. — Однако ты вовремя, тезка. Если бы не ваше появление, нам пришлось бы действовать иначе и без особых шансов на успех. Предлагаю закончить операцию по освобождению Ждановых, пока агентура Палача не опомнилась.

— Я уже дал сигнал тревоги, — с мрачным спокойствием проговорил Полуянов. — Джон через пару минут приведет сюда всю мою армию.

— Мы успеем. — Ромашин-скульптор кивнул на своих спутников. — Знакомьтесь, это начальник особого отдела контрразведки Игорь Марич и мой телохран Петруха.

— Привет, Игорь, — сказал Ромашин-комиссар, пожимая руку Маричу. — Извини, что не согласовал своего прибытия. Сам не ведал, что так получится. Это Аристарх Железовский, патриарх синклита старейшин из ближайшей «тупиковой» Ветви. Я попросил его помочь нам.

— Очень приятно. — Марич пожал руку Железовскому.

— А это команда из другой Ветви, где еще только-только начался двадцать первый век. Руслан Костров, — с его отцом ты знаком, — капитан группы антитеррора…

— Потом познакомимся получше. Надо спешить. Наши парни блокировали дом комиссара, мы же войдем туда через метро.

— Вы пожалеете… — начал побледневший Полуянов.

— Мы знаем, что ты держишь пленников в подвале, — перебил его Ромашин-скульптор, — в бункере с ТФ-экраном. Открой нам дверь, Федор, чтобы мы там ничего не взрывали. Могут пострадать люди.

— Я… вас… всех!.. — раздельно проговорил Полуянов.

Турель с «универсалом» на его плече крутнулась туда-сюда, выискивая цель, и в то же мгновение черный человек Петруха выстрелил в него из парализатора. Федор обмяк, мягко упал на пол, глаза его стали пустыми. Его пси-защитник не смог отразить разряд «слона», которым был вооружен Петруха.

— Код двери бункера! — наклонился к комиссару Ромашин, отбирая свое оружие — «кий» и «глюк»…

— Калипсо… два сто сорок три… эм… нихиль… — прошептал Полуянов.

— Придется нести его с собой, — кивнул на Федора Марич, подозвал Руслана. — Может быть, кроме кода, в дверь встроен дактилодатчик или аппаратура айс-фейс-контроля.

— А с ними что делать? — кивнул Гаранин на Басанка и спецназовца из команды Полуянова, застывшего истуканом посреди комнаты.

— Оставим здесь под присмотром нашего парня.

Марич вызвал по мыслесвязи командира оперативной группы, дождался появления «невидимки» и первым направился к метро. За ним потянулись остальные. Маркин, Паша и Олег Борисович несли Полуянова. Руслан вспомнил о наличии Петрухи, шепнул Ромашину-комиссару пару слов, и тот приказал «хронорыцарю» взять на себя обязанности носильщика.

Надя, терпеливо дожидавшаяся спутников в холле метро, бросилась к ним, совершенно не боясь Петрухи с его ношей.

— Ваш работник? — кивнул на нее Марич, обращаясь к Ромашину-комиссару.

— Наш, — ответил тот серьезно.

— Отличная реакция, — похвалил Марич. — Она пропустила нас, а потом приказала поднять руки. Хорошо, что я пошел с Игнатом, она его узнала.

Гаранин, Паша и Маркин засмеялись. Надежда покраснела, прячась за Руслана.

— Она такой же десантник, как и все, — сказал Ромашин-комиссар. — А опыт — дело наживное.

Лицо Марича отвердело.

— Пора!

Кабина могла вместить всего четырех человек, поэтому первыми пошли оба Ромашины, Игорь Марич и Железовский. Затем стартовал Петруха с телом Полуянова и Гена Маркин. Последними покинули дом скульптора Руслан и его команда.

Это было захватывающее зрелище!

Металлический псевдочеловек метал в Ивора стремительные стрелы жидкого металла, а он уворачивался от них и с невероятной скоростью летал по тесному подвалу, ухитряясь не спотыкаться о тела товарищей, ящики и коробки и не сталкиваться со стеллажами и штангами энергополевой защиты бункера.

Неизвестно, способен был испытывать какие-то эмоции посланник Палача или нет. Проигрывая молодому Жданову вчистую, он ни разу не выругался, как сделал бы на его месте простой человек, и не выразил своего отношения к происходящему. Но то, что он обладал всеми отрицательными качествами «отца», не подлежало сомнению и выяснилось самым наглядным образом.

— Стоп! — крикнула Мириам, играющая роль судьи и контролирующая время. — Минута прошла!

Ивор остановился, но тут же метнулся в сторону от ручья бликующей субстанции.

— Стой, болван! Игра закончена! — возмутилась девушка. — Ты его не поймал!

— Моя минута еще не прошла, — равнодушно заявил псевдочеловек, продолжая гонять Ивора по бункеру. — И я никогда не проигрываю.

— Это нечестно! Ты проиграл! Он победил!

— Он не победил. Чтобы побеждать, надо выбирать себе правильного противника.

Ивор почувствовал, что силы его кончаются, прислонился к стене… и в этот момент дверь в бункер открылась и в помещение один за другим ворвались два гиганта. Один был человеком в маскировочном комбинезоне, второй — громадный, черный, ребристо-кольчужный, напоминающий рыцаря в латах, явно был витсом. Единственный глаз его светился, и Жданов узнал уменьшенную копию «хронорыцаря», изваяние которого находилось в мастерской отца Мириам.

— Общий привет, — пророкотал густым баритоном незнакомец, быстро оглядывая подвал. — Чем это вы тут занимаетесь?

— Кто ты такой? — требовательно спросил металлочеловек, переставая стрелять ручьями жидкого металла.

— Меня зовут Аристархом, я друг комиссара. А ты, надо полагать, и есть вирус, жидкокристаллический волдырь, субстант Палача? Его, так сказать, полномочный представитель?

— Я Трангха, тысяча второй контролер линий.

— После этого нам следует, очевидно, проникнуться уважением и упасть на колени. Или ты более демократичен?

Псевдочеловек вытянулся вверх, превращаясь в апокалиптического железного зверя со множеством щупалец.

— Если я правильно оцениваю ваше эмоциональное свечение, вы тоже хотите меня оскорбить. Вынужден принять адекватные меры.

— Оглянись вокруг, кретин! — звонко крикнула Мириам. — Ситуация изменилась. Теперь пленник — ты!

— Освободи людей! — тяжело сказал Железовский.

Псевдочеловек метнул в него ручей металла. Сверкнула тусклая желтая вспышка, и ручей превратился в дымную струю.

— Петруха, друг мой, — сказал Железовский, — не спеши с помощью. Я и сам вполне способен поджарить эту тварь. Держи его на мушке, и все.

Из плеч черного человека выглянули стволы аннигиляторов.

— Жду команды.

— Минуту. — В бункер вошли оба Ромашиных, Марич и Руслан. Сориентировавшись, тоже направили оружие на посланника Палача.

— Распылить этого монстра мы всегда успеем, — продолжал Ромашин-скульптор. — Есть смысл поторговаться.

Он подошел к Ивору, без сил присевшему у стены. Они обнялись.

— Как тебе удалось освободиться?

— Пришлось вызвать этого болвана на соревнование, — виновато улыбнулся молодой человек. — Он азартен, как и его хозяин… и так же подл.

— Без сомнения. Как остальные? — Игнат подошел к «глыбе» дочери, нагнулся, погладил ее по щеке. — Ну, что, гриф, опростоволосились мы с тобой, поверив комиссару?

Мириам залилась краской.

— Я… не думала…

— Думать надо всегда. Ладно, не переживай, хорошо, что все заканчивается так, а не иначе. — Ромашин повернул голову к застывшему в сомнениях псевдочеловеку. — Предлагаю выбор, палачоид: ты освобождаешь пленников, сообщаешь о планах хозяина в данной Ветви, и мы тебя отпускаем.

Пауза.

— А если я не соглашусь?

— Тогда ты исчезнешь, превратишься в излучение. Своих друзей мы освободим и сами.

В бункере повисла тишина.

— Обмен не состоится, — сообщил металлический монстр, выращивая «мускулы». — Вы все должны подчиниться мне! Немедленно!

На людей выплеснулась волна холодной угрозы, ощутимая физически как удар. Стволы «глюков», аннигиляторов и «универсалов» повернулись к металлическому «зверю». Палачоид, как назвал его Ромашин, сам себе подписал смертный приговор.

— Погодите! — остановил атаку Железовский. — Есть идея.

— Это опасно, — тотчас же тихо сказал Ивор.

Аристарх, прищурясь, посмотрел на него.

— Ты меня… понял, мальчик?

Ивор кивнул, розовея от смущения.

— Извините…

— Ничего не понимаю! — рассердился Марич. — О чем идет речь?

— Выйдем на минуту. — Железовский поманил Марича, Ромашина-комиссара и Ивора.

Они вышли, закрыв за собой дверь.

— Этот тупой кусок жидкого металла имеет мощный пси-резерв, — начал Железовский. — Я попробую подчинить его своей воле. Этот парень мне поможет. — Он кивнул на Ивора. — У него большие возможности.

— Это и есть оператор, которого мы должны были освободить, — улыбнулся Ромашин.

— Я так и понял.

— Чушь! — махнул рукой Марич. — Этот, как вы изволили выразиться, тупой кусок металла легко справился с тремя здоровыми мужиками.

— Так получилось. Всех нас обвели вокруг пальца. Но Аристарх — интраморф, и я знаю, на что он способен. Если ему дать пси-защитника, да если к нему подсоединится оператор…

— Все равно это слишком рискованно!

— Согласен, однако и овчинка стоит выделки. Если мы подчиним палачоида, — в нашей компании таких, как он, называют жмурами, — у нас откроются неплохие перспективы.

Марич в нерешительности поскреб за ухом.

— Ну, а если случится обратное? И он запрограммирует вас?

— Не запрограммирует, — усмехнулся человек-гора. — В крайнем случае доставите меня домой, там меня быстро приведут в норму.

Мужчины обменялись понимающими взглядами.

— Была не была! — сказал Марич.

Один за другим они вошли в бункер, полные решимости победить.

Глава 2

Схватку людей с посланником Палача, который сам себя называл Трангхой, тысяча вторым контролером линий, зрелищной назвать было трудно, хотя она была полна такого внутреннего напряжения и драматизма, что это ощутили все свидетели поединка.

Трангха понял, что перспективы у него незавидные, и согласился сыграть в еще одну игру, там самым подтвердив, что он достойный отпрыск своего «отца» — Игрока.

Игра же состояла в том, что палачоид-жмур охватывал Железовского своим телом, а тот должен был в течение определенного времени освободиться. Сошлись на пяти минутах. Трангха был так уверен в своей победе — еще ни одно существо не смогло сбросить с себя жидкокристаллический «саван», — что легко принял все условия.

Железовский, сосредоточенный и спокойный (у него начали потрескивать волосы от сильной ионизации), встал рядом с глыбой псевдочеловека, поддерживая мысленную связь с Ивором. Трангха раздался во все стороны, уплощаясь и разворачиваясь в металлическое «одеяло», и одним прыжком окутал Аристарха со всех сторон, «проглотил» его.

Тихо вскрикнула Мириам.

Остальные молчали, готовые прийти на помощь патриарху, хотя не представляли, как это можно сделать, не причиняя вреда самому Железовскому.

Ивор, сосредоточенный на внутреннем переживании, побледневший, ушедший в себя, полузакрыл глаза, прислушиваясь к мысленному шепоту Аристарха, шагнул ближе к металлической глыбе. У него тоже встали дыбом и начали искриться волосы на голове, а кожа лица засветилась изнутри и стала полупрозрачной.

Палачоид, «сожравший» Аристарха, поддерживающий форму тела человека, стал оплывать, покрылся пузырями, потерял очертания человеческой фигуры, замер. Но ненадолго. Его начали мучить конвульсии — «проглоченный» патриарх, очевидно, пытался сдвинуться с места, разорвать смертельные объятия Трангхи и освободиться, — он судорожно «переступил с ноги на ногу», переместился к стене, вернулся, сделал круг. Тело его непрерывно вздрагивало, шло рябью, то вспучиваясь, то проваливаясь само в себя. Некоторые металлические чешуи отрывались от тела, звучно шлепались на пол, втягивались обратно.

Так продолжалось три с лишним минуты. Напряжение росло. Люди, наблюдавшие за поединком воль человека и металлического монстра, чувствовали себя как во время шторма на корабле. Мощные пси-поля «раскачивали» пространство и воздействовали на сознание, так что оно начинало плыть и рваться.

Внезапно Ивор прыгнул к палачоиду, вонзил в его конвульсивно вздрогнувшее тело обе засветившиеся руки, скрылся внутри металлической глыбы.

Снова вскрикнула Мириам.

Мужчины, переглянувшись, придвинулись ближе к монстру, поглотившему двух человек.

— Я резану его по краешку, аккуратненько, — предложил Олег Борисович.

— Не спешите, — качнул головой Ромашин-комиссар. — Время еще не вышло… они живы… и мне кажется, что они побеждают.

Вспухающая и опадающая металлическая глыба вдруг застыла.

Люди замерли, не понимая, что это означает.

Глыба вздрогнула, потекла безвольно от «головы» к «ногам», словно тающая шоколадная масса. Затем скачком взметнулась вверх, разделилась на две глыбы, которые почти мгновенно приняли человеческую форму. Эти металлические люди пожали друг другу руки, повернулись к ошеломленно взирающим на них свидетелям поединка, лица металлолюдей просветлели, превратились в лица Ивора и Железовского.

— Как вам наши новые костюмчики? — поинтересовался Железовский хладнокровно.

— Ивор! — прошептала Мириам.

Все посмотрели на нее.

Молодой человек подошел к девушке, коснулся металлической рукой ее металлического кокона, и тотчас же бликующая пленка «савана» пошла рябью, стала жидкой, потекла, вливаясь в руку Ивора. Исчезла. Мириам шевельнулась, не веря свободе, попыталась подняться, но со стоном опустилась на пол.

— Ох, все кости болят!..

Толстый металлический «скафандр» распахнулся, освобождая Ивора, затем снова сжался, превращаясь в точную копию человека. Ивор подхватил девушку на руки, прижал к себе, поцеловал.

Мужчины наконец опомнились, бросились к Железовскому, заговорили разом. Аристарх сделал то же самое, что и Ивор, — освободил пленников от пленки палачоида, затем выбрался из его тела и лишь после этого позволил себя обнять и принять поздравления.

— Все-таки вы его задавили, — проворчал Марич, первым пожимая руку патриарха. — К стыду своему, я не верил. Как вам это удалось?

— Он силен, — признался Железовский, вытирая влажный лоб, — но совершенно туп. Пока он пытался раздавить меня в лепешку, я исследовал его интеллект и психику. Психика оказалась очень мощной, почти непробиваемой, а интеллект слабый, примерно уровня пятилетнего младенца. Правда, если бы не помощь этого мальчика, — Аристарх кивнул на счастливого Ивора, — я бы с этим чудом-юдом не совладал. Оно меня фактически заблокировало, я перестал воспринимать действительность, и тогда этот парень нашел единственный правильный выход — резонансную раскачку.

— Что это означает? — полюбопытствовал Марич.

— Стихи. Он пробился сквозь блок с помощью стихов, создающих резонансы пси-полей.

— Вот как? Неужели это помогло?

— Еще как! Особенно мне понравились его последние строки:

Ну вот, исчезла дрожь в руках —

Теперь наверх!

Ну вот, сорвался в пропасть страх —

Навек, навек!

Для остановки нет причин,

Иду, скользя,

И в мире нет таких вершин,

Что взять нельзя!..

Мужчины переглянулись.

— Он поэт! — гордо подтвердила Мириам, соскальзывая с рук Ивора на пол.

— Молодец! — одобрительно проговорил Гаранин, похлопав Ивора по плечу. Подошел к Железовскому. — Черт, я вас уважаю! — Он сунул ладонь Аристарху. — Просто нет слов!

— Я не черт, — улыбнулся патриарх.

К нему подошли, разминая затекшие члены, освободившиеся Белый и Павел Жданов. Ромашин познакомил их, разговор стал общим, всех охватило радостное оживление, и внезапно прозвучавшие слова Железовского послужили для освободителей и бывших пленников холодным душем:

— Прошу прощения, судари и сударыни, у меня плохая новость.

Разговоры стихли. Все головы повернулись к человеку-горе.

— Мне удалось кое-что вытащить из памяти моего соперника, — продолжал Железовский. — Планы Палача таковы: ликвидация трансгресса и свертка Ветвей, вырождение Древа в кольцо времен.

— Вы правильно поняли? — хмыкнул Марич после паузы. — Не в вектор — в кольцо?

— Естественно, я могу и ошибаться, ведь это мой «вольный перевод» понятий, циркулирующих в памяти Трангхи. Однако мне кажется, я понял его правильно. И еще одно нерадостное известие: Палач отдал приказ своим эмиссарам во всех Ветвях взрывать хроношахты.

В бункере стало совсем тихо.

Ромашины переглянулись.

— Логично, — кивнул скульптор. — Если уничтожить все кванки Стволов, цепь хроносвязи Ветвей разорвется, и трансгресс перестанет функционировать как парамост пространственных перемещений.

— Скорее всего, он вообще исчезнет, — добавил Ромашин-комиссар, — или не появится как сложная техническая система.

— Но ведь он уже есть, — с недоумением сказал Олег Борисович. — Что значит — он не появится?

— Время — понятие неоднозначное, — сказал Павел Жданов. — Возможно, где-то существуют и абсолютные времена, но, сдается мне, Древо реализует только относительные. Ведь трансгресс создали наши потомки в очень далеком будущем, а им пользуются все, в том числе и мы, для которых он как бы еще не создан.

— Не понимаю…

— Я познакомлю вас со Златковым, создателем хронобура, он все объяснит.

— Но что нам делать теперь? — вернул всех Руслан к реальности. — Оператор свободен. Что дальше?

— Предлагаю посетить нашу вселенную, — сказал Железовский. — Сообща мы отыщем одного человека, Габриэля Грехова, и он гарантированно найдет выход из положения.

— Он ученый, эф-аналитик?

— Он экзоморф, — усмехнулся Железовский. — И похоже, если я правильно разобрался в вашей терминологии, он — бровей.

В подвале Полуянова снова стало тихо.

Потом присвистнул Гаранин. Но высказать свое отношение к прозвучавшим словам никто не успел.

Пол под ногами людей вздрогнул, из недр земли прилетел низкий постепенно затухающий гул.

Все замерли, прислушиваясь. Потом Марич, получивший по рации сообщение от дежурного, глухо проговорил:

— Вот и ответ… только что взлетел на воздух Ствол!

В доме Полуянова задерживаться не стали.

Марич связался с дежурным Спецкона, который открыл им защищенную от перехвата ветку метро прямо из дома комиссара на лунную базу, и ровно через две минуты после получения известия о взрыве хронобура все участники операции по освобождению пленников покинули негостеприимные владения Федора, оставив его в обморочном состоянии, но живым в том же бункере, где он держал заложников.

Когда они уходили, Мириам вспомнила о дриммере, находившемся в сейфе Полуянова, предложила забрать его, но Ивор отсоветовал.

— Дриммер уже не восстановится, — сказал молодой человек. — Он разрядился внутрь самого себя, когда я его останавливал.

— Я бы все равно его прихватила с собой, вдруг пригодится?

— Обойдемся.

На лунной базе увеличившийся отряд тоже долго не оставался. Обсудив с начальником Спецкона перспективы дальнейшего сотрудничества, Ромашин-комиссар собрал «хронодесантников» и предложил тем, кто устал, отказаться от похода.

Никто не возмутился такой постановкой вопроса, все понимали значение и серьезность предстоящих испытаний, но никто и не отказался от участия в походе. Таким образом, уходящих набралось двенадцать человек плюс «хронорыцарь» Петруха и плюс металлический псевдочеловек Трангха, превратившийся, по сути, в робота, послушного воле Ивора и Железовского.

Ромашин-скульптор остался. Ему предстояло еще долгое время отражать натиск воинства Палача, оставшегося на Земле этой Ветви. Кроме того, здесь оставались его жена Ярина и старики родители, которых тоже надо было защищать, а также Ясена, жена Павла Жданова, мать Ивора.

А вот Мириам решительно заявила, что ее долг — охранять оператора, где бы он ни находился, а так как все понимали чувства сотрудницы Спецкона, не приходилось сомневаться, что она пойдет за младшим Ждановым хоть на край света. Теперь у Надежды появилась подруга, что весьма обрадовало Руслана, слегка уставшего от постоянной опеки любимой женщины.

Перед отправлением Марич включил видеоинформ, и «хронодесантники» долго разглядывали в виоме неглубокую, но широкую воронку, покрытую пузырями радужно отсвечивающей субстанции, которая осталась на месте двухкилометрового «ананаса» Ствола. Уничтожить хронобур с помощью ядерного взрыва или аннигиляционных зарядов было трудно, поэтому диверсанты Палача, — вполне допустимо, что ими руководила Тирувилеиядаль, — применили слинг, генератор свертки пространства в «суперструну». В результате в радиусе трех километров от Ствола все хозяйство, его обслуживающее, в том числе защитные энергоустановки, исчезло вместе со зданием хронобура в одномерной «черной дыре», а в радиусе ста километров от этого места обратной ударной волной, образовавшейся из-за мгновенного схлопывания воздуха, были разрушены и сметены с лица земли десятки городов и поселков. Количество жертв при этом достигло четырехзначной цифры, и «хронодесантники» вдруг осознали на этом примере, с каким жестоким и циничным противником они столкнулись.

Палачу было плевать на то, сколько людей, других разумных существ, цивилизаций и вообще вселенных погибнет в результате его очередного хода. Его интересовал лишь конечный результат Игры.

Прощались недолго.

Проверили экипировку. Мириам обняла и поцеловала отца. Мужчины пожали руки остающимся, те пожелали уходящим удачи, и окончательно пришедший в себя Ивор вызвал трансгресс.

В оперативном зале лунной базы, упрятанной в толщах горных пород плато Ломоносова на глубине километра, бесшумно возникла ажурная труба «парамоста пространственных перемещений».

— С богом! — сказал Железовский.

— Каждый, кто отправляется, пусть скажет вслух: «Стас, забери меня отсюда», — посоветовал Ивор.

Раздался нестройный хор голосов:

— Стас, забери меня…

Команда «хронодесанта» оказалась в трубе трансгресса.

— Слушаю вас, оператор, — послышался мягкий бархатный баритон. — Куда вас доставить?

— На родину патриарха.

— Ко мне домой, — уточнил Железовский. — В «тупик». Координаты знаете?

— Мой старший брат отправил вас сюда, я отправлю обратно, в «тупик». Хотя, на мой взгляд, прямые хронопобеги Матричной Ветви «тупиками» называть некорректно.

— Что ты сказал? — удивился Павел Жданов. — О каких «тупиках» речь?

— Ветви, не имеющие квантового размножения, люди назвали «тупиковыми». По моим же сведениям, эти Ветви являются прямыми копиями Матричной Ветви, или Корня Древа Времен. Они развиваются обособленно, на квантовые копии не делятся, и количество их невелико — всего около двух десятков.

— Я этого не знал. А вы, Атанас?

— Я догадывался, — рассеянно ответил ученый, не принимавший участия в общих беседах.

— Я тоже не знал, — вмешался Ромашин, — однако предлагаю обсудить эту новость позже. Отправляйте нас, Стас.

— Как прикажете. Где предпочитаете выйти?

— На Земле, конечно, — буркнул Белый.

— Я имел в виду конкретные координаты точки высадки.

— У меня есть надежно защищенный схрон, — проговорил Железовский, — в недрах хребта Алинг-Гангри, под Тибетом. Если бы вы отправили нас туда…

— Дайте мне мысленную картинку… спасибо, я понял, где это. Поехали.

Свет в глазах «пассажиров» трансгресса померк… и вспыхнул снова спустя несколько мгновений, они же — миллионы лет падения сквозь бездны пространств.

Люди стояли тесной группой посреди гостиной бункера Железовского и озирались, восхищенные простотой переноса всей команды из одной Метавселенной в другую. Особого потрясения не испытали даже соотечественники Руслана, для которых преодоление колоссальных временных и пространственных бездн действительно становилось уже почти обыденным делом. Лишь Олег Борисович пробормотал, больше для себя, чем для остальных:

— Хотел бы я знать, как он переносит нас с такой точностью… а не дай бог промахнется, и мы выйдем внутри горы?

— Не промахнется, — скупо улыбнулся Ромашин. — Трансгресс — это уже не просто линия связи или тоннель метро и даже не «сверхструна», это принцип, пронизывающий все Ветви Древа Времен, средство контроля за поведением Игроков. Вот почему Палач намеревается его уничтожить.

— Располагайтесь, — широко повел рукой Железовский. — Я узнаю последние новости и попытаюсь отыскать моего друга. Захотите ознакомиться с нашей жизнью, включайте информ.

Он вышел.

Гости патриарха зашевелились. Те, кто еще не видел его секретного жилища, стали с любопытством осматриваться. Ромашин начал готовить стол, призвав на помощь женщин. Златков подключился к вириалу инка, располагавшемуся в кабинете хозяина. Гаранин подсел к Белому и Жданову и стал донимать их вопросами о смысле Игр, о моральной ответственности Игроков и о способах их воздействия на Ветви. К этой же группе, рассевшейся по креслам в гостиной, присоединились и Руслан с Маркиным и Пашей.

Однако отдых команды длился недолго. Не успели они пообедать, как вернулся Железовский. И не один. С ним в гостиную вошел невысокий, хрупкий на вид мужчина с шапкой черных, с проседью волос и черными, бездонными, всепонимающими глазами отшельника и провидца. Он оглядел компанию, сидевшую за столом, задержал взгляд на металлической туше Трангхи, затем на Иворе (тот вздрогнул и с удивлением раскрыл глаза шире), поклонился. Все разговоры за столом стихли.

— Прошу любить и жаловать, — сказал Железовский. — Габриэль Грехов.

— Кто из вас Игнат Ромашин и Павел Жданов? — спросил Грехов низким голосом.

Ромашин и Жданов переглянулись. Павел приподнялся:

— Жданов.

— А вы, очевидно, Атанас Златков? — посмотрел Грехов на ученого.

— Вы весьма проницательны, — с тонкой иронией сказал Златков.

Грехов едва заметно улыбнулся.

— Этого у меня не отнять. А вы — Ивор Жданов, оператор. — Он кинул взгляд на Ивора. — Я хотел бы побеседовать с вами. Остальных очень прошу не обижаться. Кое-какие вещи вам лучше не знать.

Он вышел.

Железовский развел руками.

— Ради бога, не сердитесь, я потом все объясню. Идемте в мой кабинет.

Ромашин, Ивор, Златков и Павел Жданов последовали за ним. Металлический псевдочеловек Трангха шевельнулся, вырастил ноги и, смешно переваливаясь с боку на бок, засеменил за делегацией.

В гостиной стало тихо.

— М-да! — промычал Олег Борисович. — Не нравится мне эта дискриминация…

— И мне, — мрачно поддержала его Мириам. — Мы тоже кое-что знаем и умеем.

— Не переживайте так, — философски заметил Гриша Белый. — В свое время я тоже обижался, когда мне отводили, как мне казалось, вторые роли. Пока не понял: каждый сверчок должен знать свой шесток. Каждый должен быть на своем месте. Паша Жданов всегда был вождем, а я всегда ему помогал. И без меня он точно не обошелся бы. Какие обиды? Пусть совещаются, они — лидеры, и это надо признать спокойно и без напряга. Все, что нам надо знать, мы будем знать. Главное — не подвести людей, хорошо сделать дело, ради которого мы все собрались.

— Правильно, — кивнул Руслан, подмигивая Надежде. — Мы все так думаем. Просто Олег Борисович никак не может забыть, что был полковником.

По лицам оставшихся в гостиной промелькнули улыбки.

— Ну вот, получил ни за что, — проворчал Гаранин. — Я же не о себе забочусь. Почему бы этим… э-э… лидерам не выслушать людей с опытом?

— Наш опыт тут неприменим, — покачал головой Руслан. — Мы даже еще не вышли на уровень судебного исполнителя, а масштабы Игры и вообще недоступны воображению. По крайней мере — моему.

— Игра идет на всех этажах мироздания, на всех уровнях, — добавил Белый. — Трудно сказать, где ее дыхание не отражается на судьбах миллионов живых существ. Уровень социума биологических систем — один из самых низких и, может быть, один из самых болезненных и жестоких. Но если Палачу не давать отпора в мелочах, он легко выиграет по-крупному.

Гостиной завладела тишина. Гаранин задумался.

— Вы правы, Гриша, — успокоилась Мириам. — В этой компании я согласна выполнять любые роли. Давайте-ка пить чай, я лично предпочитаю зеленый. Могу приготовить.

— Я помогу, — с готовностью поднялась из-за стола Надежда.

Мужчины объединились вокруг Белого, и Григорий рассказал им историю с предательством «своего» Федора Полуянова, в результате которого Павел Жданов, Атанас Златков и сам Белый оказались блокированными в «засыхающей» Ветви. Женщины принесли подносы с ароматно дымящимися чашками, пристроились к слушателям. Вскоре разговор стал общим. Всем было интересно выслушать друг друга и поделиться собственными наблюдениями. Когда очередь дошла до Руслана, в гостиной появились сосредоточенные Ромашин, Ивор, Павел Жданов и Железовский.

Все молча смотрели на вернувшихся, переводя взгляды с одного на другого.

— Вы словно заговорщики, — проговорил наконец Олег Борисович. — Что решило уважаемое собрание?

Ромашин покосился на товарищей.

— Собрание решило продолжать в том же духе. Первым делом надо вытащить из ловушки отца Ивора. Затем максимально освободить другие застрявшие группы, пока еще работает трансгресс. Когда у нас наберется достаточно сил для перехода на качественно иной уровень, тогда попробуем объявить Палачу предупреждение за грубую Игру. Возражения есть?

— Нет, — одновременно проговорили Белый и Руслан.

— Решение правильное, — добавил Олег Борисович. — А где же наш приятель Атанас? И этот ваш… экзоморф?

— Златков останется на какое-то время здесь. Грехов тоже не может пойти с нами, как и Аристарх. У них противостояние с местным эмиссаром Палача, которого они называют ФАГом — Фундаментальным Агрессором, — достигло кульминации. Нам придется решать свои проблемы самим.

— Может быть, мы им поможем? — предложил Белый. — А они потом помогут нам.

— Спасибо, друзья, — пророкотал Железовский, прижав к сердцу громадную ладонь. — Мы справимся. Извините, что не могу пойти с вами. Не поминайте лихом.

— Спасибо и вам, патриарх. — Белый пожал ему руку. — Могу сказать лишь одно: у меня дома вы всегда будете желанным гостем.

Все потянулись к Железовскому, благодаря его за помощь.

— Одна просьба, — сказал Гаранин, погладив себя по голому черепу. — Любое военное подразделение должно иметь командира, а раз мы военное подразделение…

— Я понял, — кивнул Ромашин, пряча в глазах улыбку. — Командовать парадом будем по очереди: я и Павел Жданов. Устроят вас такие командиры?

Олег Борисович в нерешительности дернул себя за ухо, посмотрел на Руслана. Тот засмеялся.

— Все в порядке, полковник. Они лучше разбираются в обстановке. В случае необходимости я помогу.

— Тогда о'кей, — с облегчением вздохнул Гаранин, вызывая общий смех.

Эта сцена слегка улучшила настроение отряда, поэтому уходили все без мрачных предчувствий.

Появление решетчатой трубы трансгресса уже восприняли как должное.

Глава 3

С вершины холма открывался великолепный вид на алую равнину, покрытую чешуйчатым золотым кустарником и усеянную группками живописных коричневых скал в желтую крапинку. Над равниной там и тут летали самые настоящие мыльные пузыри разного диаметра, от одного метра до двадцати, прозрачные, бликующие, с облачками светящегося тумана внутри. Иногда они вздрагивали, их очертания искажались, пузыри превращались в струи тумана и сжимались в огненные сгустки, которые через мгновение исчезали.

Небо планеты было жемчужно-желтым, напоминающим песчаное речное дно, песчинки которого изредка вспыхивали золотом, превращаясь в рыбью икру. Светило на небосклоне отсутствовало, его заменяла тонкая светящаяся зеленовато-желтая нить, перечеркнувшая небосклон, но на равнине было довольно светло.

Еще одна необычная деталь дополняла картину иного мира: тонкая розоватая колонна вдали над горизонтом. Ее верх светился как раскаленный уголек и таял в небе дымной струйкой.

Пейзаж чужой планеты казался мирным, дремлющим, спокойным и безмятежным. Но внимательному глазу открывались трещины, пересекавшие равнину из конца в конец, глубокие ямы, провалы, разрывы и лужи блестящей субстанции, похожей на ртуть или расплавленное олово. И тогда становилось ясно, что этот мир неблагополучен.

— Тоска… — первым нарушил молчание Гаранин, налюбовавшись инопланетным ландшафтом. — Жить здесь я бы не хотел. Вы уверены, что мы вышли там, где нужно?

Олег Борисович посмотрел на Ивора.

«Хронодесантники», одетые в блестящие скафандры с коническими шлемами и похожие на горбатых металлических варанов, ничем не отличались друг от друга, но рядом с Ивором всегда держался псевдочеловек Трангха, и все легко угадывали, кто из них является оператором.

— Мы вышли правильно, — отозвался Ивор, скрывая волнение. — Я чувствую отца… он здесь.

— Тогда почему он не отвечает на вызовы?

— Не знаю… эфир вообще мертв… возможно, изменилось пространство Ветви, перестало пропускать электромагнитные волны…

— Позови его в мысленном диапазоне.

— Я пытаюсь… — Голос Ивора изменился, он замолчал и через несколько минут прошептал: — Он… ответил!

— Где они? — быстро спросил Павел Жданов.

— Сейчас… они слышали нас… плохо… но не отвечали, так как опасались провокации… Слушайте, они выходят на связь!

— Кто говорит? — раздался в наушниках раций чей-то требовательный голос. — Это и в самом деле мой сын?

Много во мне маминого,

Папино — сокрыто.

Я из века каменного,

Из палеолита… —

продекламировал молодой человек.

— Черт возьми, действительно Ивор!

— Не ожидал?

— Если честно, именно на тебя я и рассчитывал. Потом расскажешь, как ты нас нашел. Кто это с тобой?

— Неужели не узнаешь, братец? — с укоризной проговорил Жданов-второй.

— Паша?! Кванк?!

— Ну слава богу, узнал!

— Дьявол! Как вы вовремя! Атанас уверяет, что до окончательного схлопывания Ветви остались буквально часы, если не минуты.

— Спокойно, прорвемся. Где вы прячетесь? Мы идем к вам.

— Ствол видите? Мы в километре от него. Энергии осталось мало, поэтому мы экономим на всем. Найдете?

— Направляемся к вам.

— Подождите! — вдруг взволнованно проговорил Ивор. — Я чую опасность! В районе Ствола что-то происходит…

В эфире установилась пугливая тишина.

С расстояния в пятнадцать километров, на котором находились от хронобура «десантники», даже с помощью зорких оптических систем «кокосов» ничего нельзя было разглядеть. Но отец Ивора со спутниками были ближе, и они увидели то, что не удалось увидеть спасателям.

— Кажется, у нас гости! — хладнокровно сообщил Жданов-отец. — Одиннадцать человек. Летят со стороны Ствола и не прячутся, словно хозяева здесь. Это случайно не ваши парни?

— Нет, мы еще далеко. Мчитесь сюда!

— Поздно, они рядом. Если мы бросимся наутек, они откроют стрельбу, а ответить нам почти нечем.

— Тогда вступайте в переговоры, тяните время, обещайте златые горы! Через пару минут мы будем рядом, дайте пеленг.

— Ждем, — лаконично отозвался отец Ивора, умолкая, но не выключая рации.

— Надя, вы остаетесь здесь, — не терпящим возражений тоном проговорил Жданов. — Присмотрите за Трангхой и за Петрухой. Они нас демаскируют.

— Но… — робко начала Надежда.

— Надя, выполняй! — тихо сказал Руслан.

— Остальные, за мной! — скомандовал Жданов, будто ничего не произошло, и превратился в едва заметный прозрачный кокон — это сработала система голографической маскировки «кокоса». — По пеленгу идем клином, затем расходимся и выбираем цели. Огонь открываем только по команде. Как поняли?

Ответом Жданову было дружное исчезновение всей команды: «хронодесантники» включили режим «инкогнито».

Аппаратура «кокосов», управляемая мыслью, позволяла их хозяевам не отвлекаться на второстепенные детали во время полета или конкретного действия. Данные анализа обстановки, выводимые на зрительный и слуховой нервы, поступали мгновенно. Поэтому даже Надежда, никогда не мечтавшая стать оперативником, успешно справлялась с ролью члена команды, опекаемая инком костюма. Ей оставалось только выбирать предлагаемые варианты действий и отдавать команды инку, остальное доделывала интеллектуальная — и очень быстрая! — автоматия «кокоса».

До места, где группу Жданова-отца окружили незнакомые люди, выбравшиеся из Ствола, команда Ромашина — Жданова добралась за две минуты с небольшим. Селекторы раций нашли волну, на которой переговаривались чужаки, и «хронодесантникам» стало ясно, что руководит ими Лаэнтир Валетов, а все они представляют собой группу ликвидаторов, с которой Руслан успел познакомиться еще на «своей» Земле.

Жданов и его соратники действовали быстро и решительно, понимая, что счет идет на секунды. Они появились за спинами ликвидаторов, почему-то не включивших системы маскировки, мгновенно разобрали веселящихся оперативников Валетова, наметив каждый своего визави, и приготовились к атаке.

Ликвидаторы, уверенные в своем превосходстве, не спешили уничтожать окруженную со всех сторон пятерку: Жданов — Белый — Златков — Купер — Пирелли, — и вели с ними издевательскую беседу. Они клюнули на мирно-просящий тон объектов ликвидации и в превкушении бойни острили и хохотали, перебивая друг друга.

Жданов, который вел переговоры с Валетовым, переждал очередной взрыв хохота и сказал с великолепной простотой:

— А теперь, господа шутники, предлагаю кончить этот базар и сдаться. Кто не сдастся — будет уничтожен. Считаю до трех: раз…

В эфире послышался еще больший хохот. Лишь Валетов, почуявший неладное, вдруг начал оглядываться и поднялся над цепью своих бойцов.

— Два, — хладнокровно продолжал Жданов-отец.

— Мы в ловушке! — завопил Валетов.

— Три! — закончил Жданов.

— Залп! — рявкнул Жданов-второй.

Сверкнуло множество молний, на месте висящих в воздухе солдат Валетова вспыхнули клубки разноцветного пламени — цвет отражал вид оружия, — в эфир выплеснулись вопли погибающих людей. К сожалению, досталось и спутникам Жданова: были убиты Кевин Купер и Луиджи Пирелли, не успевшие включить маскировку костюмов.

Валетову удалось увернуться от выстрела и метнуться к Стволу. Но и его в конце концов догнала стрела разряда «глюка», швыряя останки ликвидатора в трещину на склоне холма.

Крики стихли.

Пламя погасло.

Дым рассеялся.

К стоящим на холме «варанам» в зеркальных балахонах прибавился еще один «горбатый варан» — Ивор, выключивший маск-систему, бросился к ничем не выделявшейся среди других фигуре.

— Отец!

— Сын!

«Вараны» обнялись.

К ним присоединились остальные «хронодесантники», удрученные гибелью товарищей. Руслан вызвал Надю и полетел к ней навстречу, хотя заблудиться она не могла.

— Категорически свидетельствую свое почтение, — проговорил Златков, встряхивая руку Ромашина. — Кажется, мы где-то встречались.

— Двадцать пять лет назад, — ответил ему Игнат. — Где-то на вершине Контрствола.

— Друзья, предлагаю покинуть этот умирающий уголок, — сказал Жданов-старший, отец Ивора. — Отметим встречу в другом месте.

И словно в ответ на его слова колонна Ствола в километре от встретившихся людей превратилась в колючий огненно-дымный шар взрыва.

Ни одна из родных планет членов отряда не гарантировала безопасности подросшей в численности команде Ромашина — Жданова, и тогда было решено остановиться в мире Ясены, матери Ивора и жены Жданова-старшего, на планете Гезем.

Ствол здесь тоже был взорван, поэтому появления из его мрачных развалин опасных гостей ждать не приходилось. Тем не менее отряд жил по законам военного времени, и лагерь охраняли по очереди: двое мужчин, Трангха и Петруха.

После устройства лагеря молодые люди разбились по парам: Руслан с Надеждой, Ивор с Мириам — и с разрешения командования отправились «изучать местность».

Мириам захотелось повидаться с девочкой Янаей, которая помогла им во время первого выхода на Гезем, а Ивор не прочь был познакомиться с дедом и бабушкой, родителями мамы. Ориентировался Ивор теперь в любом месте свободно, поэтому для него не составило труда определить координаты деревни, где жили родственники. И хотя он ни разу в жизни их не видел, молодой человек был уверен, что узнает стариков сразу.

Отец с ними не пошел, понимая, что молодым людям необходимо уединиться. Сказал только, что посетит деревню с родичами жены позже. Таким образом, Ивор и Мириам оказались предоставленными сами себе и умчались из лагеря, как только получили инструкции от Ромашина и Жданова-два.

Руслан с Надеждой тоже хотели познакомиться с аборигенами, однако сначала просто полюбовались сверху на лесные просторы планеты, затем спустились к ручью, берега которого заросли удивительно мягкой шелковистой травой и цветами, и не заметили, как оказались в объятиях друг друга. Не задумываясь, сбросили «кокосы», упали в траву, и долго сдерживаемое острое желание соединило их жаркой волной взаиморастворения, в которой без следа утонули опасения быть увиденными со стороны, стыд и сомнения. Они любили друг друга до изнеможения, пока не насытились, но и потом еще долго лежали обнаженными в траве и просто смотрели в синее небо, прислушивались к шепоту ветра в траве и лесным шорохам и ни о чем не думали. В том числе о том, что ждет их впереди.

Потом с наслаждением искупались в ручье.

Вода в нем была изумительно прозрачная, холодная и вкусная, ее можно было пить бесконечно, и они пили, пили, пока не заныли зубы. Руслан, выйдя на берег, снова потянулся было к Наде, обнял ее и вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Замер, обращаясь в слух, ругнулся в душе, проклиная собственную беспечность, и метнулся к лежащим в траве костюмам.

Однако тревога оказалась напрасной. Существа, с любопытством наблюдавшие за ними из чащи леса, были медвянами, разумными медведями, о которых предупреждали Ивор и Мириам. Два огромных косматых зверя с умными мордами, одетые в блестящие фартуки и нарукавники, вышли из-за деревьев, дружелюбно помахали землянам лапами и исчезли, оставив на противоположном берегу ручья большую берестяную кружку с медом.

Руслан крикнул им вслед спасибо, перешел ручей вброд, взял кружку, понюхал, макнул палец в мед и облизал.

— Отличная штука! А запах!.. — Он вернулся к Наде. — Попробуй, вкусно.

Девушка с опаской понюхала мед.

— А они нас не отравят?

Руслан засмеялся, сделал большой глоток меда и протянул туесок Надежде.

— Пей, не бойся, медвяны нам не враги.

Они по очереди опорожнили полкружки, запили водой из ручья, умылись и натянули «кокосы».

— Ну что, теперь в лагерь?

На лицо Надежды легла тень, глаза ее стали грустными.

— Я, наверное, зря согласилась пойти с тобой. Я здесь лишняя…

— Совсем не лишняя, — запротестовал он, снова пытаясь обнять Надю.

Она отстранилась, покачала головой.

— Нет, лишняя… Я не воин, как Мириам, и ничего не умею. Пока мы не встречали серьезных препятствий и не воевали по-настоящему, но, как только столкнемся с армией этого проклятого Палача, я стану обузой. Для отряда, для тебя…

— Никогда!

— Не возражай, я же вижу, как ты переживаешь, что не свободен. Может быть, мне лучше вернуться? Если это, конечно, возможно.

Руслан обнял Надю, заглянул в глаза.

— Я тебя никогда не брошу и нигде не оставлю. Хотя многое зависит и от тебя самой. Если захочешь, я тебя, конечно, отправлю на Землю, но ведь ты свободно можешь стать такой же, как Мириам. Или как моя мама, прошедшая с отцом все огни и воды. Ты же умница, ты сильная, справишься.

— Ты так думаешь? — слабо улыбнулась Надя.

— Уверен!

— Я попытаюсь…

— Вот и отлично! Мириам с удовольствием возьмет над тобой шефство, я ее попрошу.

— Я сама попрошу. И постараюсь не ныть. А мед действительно вкусный, от него так приятно кружится голова… Давай отнесем остатки в лагерь?

— Полетели. Мы и так отсутствуем уже больше двух часов.

Молодые люди поднялись в воздух, выслушали доклады инков об обстановке в пределах чувствительности аппаратуры и понеслись к развалинам Ствола, в двух километрах от которого разбили лагерь «хронодесантники».

Посреди поляны в лесу горел костер, поддерживаемый Маркиным; он был на дежурстве. Паша-летчик наблюдал за окрестностями сверху. Он выполнял работу часового. Ивор и Мириам еще не вернулись, но, по словам Паши, они находились в деревне и чувствовали себя прекрасно. Туда же улетел и старший Жданов, отец Ивора, пожелавший поговорить с родственниками жены. Остальные мужчины расположились недалеко от костра, на траве, и увлеченно беседовали со Златковым. Отвечал он сдержанно, но охотно, изредка уходя в такие физико-математические и логические дебри, что их с трудом понимали Жданов-второй и Ромашин.

Руслан и Надежда тихонько пристроились за спинами Олега Борисовича и Белого и стали слушать. Речь, по всей видимости, шла о концепции времени, смысл которой Златков и его собеседники понимали по-разному, несмотря на общее к ней отношение. Руслан сравнил ученого с его кванком, оставшимся на Земле Железовского, и понял, что внешне они слегка различаются. Златков-первый, освобожденный Ивором еще до захвата группы Полуяновым, был бледнее и волосы стриг короче. Его кванк имел пышную седую шевелюру и серебристую щетину на подбородке.

— Мы говорим об одном и том же, но с разных позиций, — продолжал гнуть свою линию Златков. — Путешествия в прошлое и будущее в пределах одной Ветви — два абсолютно разных процесса! Поход в будущее — это «биэйч-процесс», то есть движение с временным отставанием, связанным с замедлением скорости фундаментальных взаимодействий. Движение же в прошлое — это «инверт-процесс», поворот вспять всех физических процессов, что в принципе невозможно из-за вмороженных в Древо законов типа принципа нарушения симметрии или второго закона термодинамики.

— И тем не менее расчеты вашего кванка показали, что возврат в прошлое возможен, — спокойно возразил Жданов-второй. — Для этого надо просто подняться над «поверхностью» времен в шестимерное пространство нереализованных состояний…

— Древо Невозможностей, — вставил Белый.

— …и спуститься вниз по «лестнице» метаслучайных процессов, в обход реализованных законов. Я вообще считаю, что второй закон термодинамики отражает лишь смертельную тоску Творца, которую он испытал перед перспективой собственной идеальной организации. Поэтому Древо не есть идеал совершенства. Слишком многое в нем следовало бы откорректировать и многое добавить.

— Может быть, вы и правы, коллега, однако я считаю, что второй закон термодинамики не отражает идею Творца, он просто внедрен в нашу Метавселенную Игроком более высокого уровня.

— Это недоказуемо.

— Это доказуемо! Я вплотную приблизился к определению граничных условий физики недоступного совершенства, как я назвал мечту Творца о сотворении «локальной идеальной Вечности».

— Если принять за аксиому, что Вечность — это не прямая бесконечная линия, бесконечная протяженность времени, а бесконечное число конечных времен, то Он пытается играть сам с собой как с заведомо более сильным соперником.

— Он не может быть умнее самого себя!

— Зато он может быть одновременно Игрой и Игроками. Он — вне Игры и в то же время — и Игра, и пространство Игры, и Игроки. И даже Безусловно Второй, организующий Игры и вознамерившийся занять место Безусловно Первого, это тоже Он сам!

— Вот уж позвольте не согласиться. Версия, что человечество является одной из бесчисленных попыток Творца создать мыслящую систему, более совершенную, чем Он, несостоятельна! Человек — конечное существо, способное отражать лишь детерминированные проявления высших логик, но неспособное создавать собственный метасинтаксис, конгруэнтный замыслу Творца. В культуре недаром возникают «пустые» версии запрещенных в ней игр, выражающихся в создании внутрисистемных партнеров, не влияющих на внешний мир. Мы же имеем дело с Игроком, каждый ход которого отражается на всех уровнях мироздания. Причем Игроки более низкого уровня не догадываются, что являются лишь разменными фигурами для Игроков более высокого ранга. Вот как большинство наших с вами соотечественников.

— Мы, по крайней мере, понимаем свою зависимость. И все же я хотел бы вернуться к проблеме деления. Что такое вообще акт деления вселенных на копии?

— Я просто взял идею эфира…

— Блестяще, — ухмыльнулся Белый, перебивая ученого. — Тут вы, я имею в виду ваших кванков, ухватили главное. Они тоже в качестве отправной точки расчета взяли теорию эфира. В каждой частице материи сидит частица эфира, то есть «частица» Воли Творца…

— …которая и есть движитель Древа, управляющий процессом деления Фрактала Времен на квантовые копии. Единственное, на чем я споткнулся, это проблема мерности невозможностей.

— Это скорее проблема рецессивности «мутаций» времени, — сказал Ромашин. — Не имея практического значения в данной Игре, рецессивные мутанты физических законов, или, как вы изволили выразиться, «объемы» невозможностей, могут проявиться в другой Игре и стать главными.

— Палач пытается изменить именно этот принцип Игры.

— И многие другие. Поэтому он и заблокировал исполнителей, сыгравших ключевую роль в остановке прошлой Игры. Блокированный ферзь, каковым является спектр Ждановых, не значит ничего, а способный к маневру — может обеспечить победу.

— Возможно, условия изменились еще более кардинально? И на арену выходит личность, а не стая? Может быть, Палач ошибается, гоняясь за нами?

— Хотелось бы верить. Он сделал два уникальных хода. Во-первых, изменил основной Закон Древа, Закон толерантности, предоставляющий право существования всем Ветвям. Древо перестает ветвиться, многие его Ветви начинают «засыхать», кроме одной…

— …где он сам властелин!

— Совершенно верно. Во-вторых, он поджег трансгресс, то есть систему контроля Игр. К сожалению, нынешняя ситуация еще печальней. Палач не только добился устранения Судей, но и включил процесс распада контрактивных Ветвей. Древо сворачивается, и если начнется инфляционное расширение процесса…

— …никто и ничто не уцелеет, даже сам Палач.

— Зато останется тот, кто это затеял…

— Безусловно Второй.

— То есть Дьявол, если говорить просто.

Златков и Ромашин понимающе глянули друг на друга.

— Э-э, уважаемые, — поспешил вклиниться в беседу Олег Борисович, осоловелый от усилий понять суть высказываний ученых. — Я понял так, что всем нам светит аллес капут? То есть хана. Или есть надежда выжить?

Златков усмехнулся.

— Надежда — это всего лишь уловка Творца. Он таким образом дает понять, что все видит, слышит и знает. Он найдет решение, даже если мы этого не поймем и не узнаем.

— Возможно, решение уже найдено, — задумчиво сказал Павел Жданов.

— Какое? — посмотрел на него Гаранин.

— Какое — не знаю, но считаю, что каждая Игра должна развивать Древо, а не упрощать. И Создатель Игр это знает и принимает меры. Появление оператора в лице Ивора и есть исполнение его Воли. Да и все мы являемся частью замысла Творца, хотим этого или не хотим.

— Браво, Павел! — проворчал Гаранин. — Не зря мы с вами обсуждали варианты хронотеории. Вы делаете неплохие выводы.

— Было время подумать.

— Летят наши разведчики, — доложил Паша-летчик.

Мужчины зашевелились, вставая и потягиваясь.

— Пора двигаться дальше, — со вздохом сказал Белый.

Над деревьями появились три блестящие точки, выросли в размерах, спикировали на поляну.

— Ну, как там родичи, признали? — полюбопытствовал Гаранин.

— Одно расстройство, — слабо улыбнулась Мириам, непривычно задумчивая.

— Все намного сложней, чем мы думаем, — сказал озабоченный Жданов-старший, отец Ивора. — Здесь засели агенты Палача, и они не дадут племени россинов жить спокойно. Возможно, придется еще раз вернуться сюда и очистить Ветвь от гнилья.

— Можно сделать это прямо сейчас.

— Нет времени. Нас ждут другие группы Ждановых, застрявшие в «засыхающих» Ветвях. Надо освободить их, пока Ветви не схлопнулись в черные дыры.

— В путь! — коротко бросил Ромашин.

Глава 4

Бесконечное поле тумана с редкими струями, истекающими в беззвездное мутное темно-серое небо, и с еще более редкими провалами круглой формы в этом тумане, уходящими в неведомые, подсвеченные снизу багровые бездны. Таким предстал перед глазами «хронодесантников» мир «засыхающей» Ветви, где, по расчетам Ивора, застряла еще одна группа кванков отца и его спутников.

При высадке оператор трансгресса, которого путешественники уже привыкли называть Стасом, хотя с настоящим Стасом, инком Ствола, он имел весьма отдаленное родство, предупредил своих пассажиров об опасности выхода и сообщил характеристики Ветви, которыми обладал сам.

Этот мир стремительно «скатывался» к сингулярности, теряя мерность континуума. Когда-то он был двенадцатимерным, очень сложным и гармоничным, имел материальные образования, аналогичные планетам и звездам, хотя их форму нельзя было назвать круглой, а звезды вообще представляли собой кольцевые структуры, заполнявшие космос Ветви, и внутри них шли не термо-ядерные реакции, а «горело» время, превращаясь в пространство и энергию.

Теперь же этот мир стал трехмерным, точнее, его мерность была уже нецелочисленной, меньше трех, но больше двух, и приближался момент, когда он должен был превратиться в бесконечную плоскость, а затем в линию и в точку. В настоящее время его «звезды» и «планеты» соединились вместе в единую субстанцию, которую люди видели как туман, и лишь на дне круглых кратеров с отвесными туманными стенами еще сохранялись условия, пригодные для жизни. Где-то в одной из таких впадин стоял Ствол, а возле него располагалась база земных даль-разведчиков, в которой и ждали освобождения земляне. Кто именно — Стас не знал. Но, по идее, никто, кроме Жданова и его соратников, не мог здесь находиться, отрезанный от Ветвей Древа заблокированным Стволом.

«Хронодесантники» в блестящих костюмах, причудливо изменивших форму под влиянием законов местного пространства — все вместе они больше всего походили на стадо карикатурно искаженных ящеров, — осмотрелись и ждали теперь команды Ивора, пытавшегося определить координаты базы по мысленному эху ее обитателей. Наконец он вышел из транса ясновидения и уверенно направился к ближайшему кратеру, диаметр которого можно было визуально оценить в сто с лишним километров.

Однако близость дыры в туманном океане оказалась иллюзорной. Отряд мчался минуту, две, десять, полчаса, а кратер почти не приблизился, и тогда стало ясно, что полагаться на органы зрения в этом мире не стоит. О его форме и размерах нельзя было судить только по картинке на сетчатке глаза. Мир с количеством измерений меньше трех был обманчив, а его пейзаж зависел от положения наблюдателя и скорости движения.

Лишь через два часа по собственному времени отряд достиг провала, форма которого изменилась: из круглой она стала сначала многогранной, потом квадратной и, наконец, звездчатой. И только подлетев ближе, земляне поняли, что диаметр провала измеряется не сотней, а тысячами, если не десятками тысяч, километров! Да и то, что глубина его с виду не превышала пяти-шести километров, тоже оказалось обманом. Потому что спускались «хронодесантники» на зернистое дно провала не меньше полутора часов, пока не перестали быть видимыми туманные края кратера. По расчетам инков, выходило, что глубина провала достигала по крайней мере тысячи километров.

Светящиеся и несветящиеся зерна, усеивающие дно кратера, какими они виделись с высоты, оказались гигантскими куполовидными скалами и черными колодцами, уходящими в неведомые глубины мира. Ствол среди них почти ничем не выделялся, так как форму имел примерно такую же — оплывший утес коричневого цвета с фиолетовым отливом, разве что не светился багровым и алым светом, как другие скалы.

А вот база землян сохранила первоначальный облик идеального белого тетраэдра высотой всего в полсотни метров, и найти ее не составило особого труда. Располагалась она на вершине одной из куполовидных скал недалеко от Ствола, однако при попытке приблизиться к ней снова сказался эффект несовмещения масштабов человеческого восприятия и местных линейных мер, и земляне добирались до базы полчаса, с оторопью наблюдая за изменением ландшафта.

Издали казалось, что база примерно в пять-шесть раз меньше скалы, однако каждый купол при приближении к нему разворачивался в огромное выпуклое плато, и скала, давшая приют тетраэдру базы, не стала исключением. Когда «хронодесантники» наконец достигли ее, она превратилась в гигантский чешуйчатый горб диаметром не меньше сотни километров — опять же по визуальной оценке наблюдателей. Впрочем, аппаратура «кокосов» давала примерно ту же величину. Ориентироваться в этом мире было трудно.

А вот размеры базы не изменились: что издали, что вблизи она казалась идеальной пирамидой пятидесятиметровой высоты.

Отряд опустился на странную почву плато, напоминавшую слоистый полуобгоревший пластик, поросший сизо-голубой коростой. Двигался отряд в соответствии с правилами спецназа — разведромбом, готовым отреагировать на любое изменение обстановки, и это оценили те, кто прятался за стенами базы.

Внезапно с вершины тетраэдра метнулся вниз толстый оранжевый луч, вонзился перед идущим впереди всех Ивором в почву и с треском проделал в ней десятиметровой длины и метровой глубины ров с оплавленными краями.

Отряд остановился, готовясь ответить залпом из всех видов оружия, имевшегося в его распоряжении.

Однако выстрел не повторился. Гостей просто предупредили, что дальше продвигаться не стоит, и теперь ждали ответных действий.

Ромашин, оба Жданова и Белый попытались связаться с обитателями базы по рации, меняя диапазоны связи, но никто им не ответил. Эфир шумел, как штормовой океан, и человеческие голоса тонули в нем без следа.

— Попробуй достучаться до их мозгов, — посоветовал Ивору Гаранин.

— Да я пытаюсь, — отозвался молодой человек сквозь зубы. — База имеет ментальную защиту… но я пробьюсь!

— Даже если они нас не слышат, они должны понимать, что враги так открыто не подходят, — проворчал Олег Борисович.

— Мы тоже не сразу поверили, что вы друзья, — вступился за обитателей базы отец Ивора. — Сейчас опасно доверять даже собственному отражению.

— А давайте попробуем все вместе составить какое-либо слово, — предложил Паша-летчик. — Нечто вроде «свои».

— Нас хватит на пару букв, — возразил Белый. — Да и не поверят они все равно.

— Ничего выдумывать не надо, — сказал Ивор с облегчением. — Они меня услышали.

У основания гладкой белой грани тетраэдра появилась гризонтальная щель, и на сизые бугры, похожие на кучи пепла, выпала треугольная плита пандуса, открывая вход в пирамиду.

— Идемте, — сделал приглашающий жест Ивор, первым устремляясь к базе.

— Подожди, сынок, — остановил его отец. — Нам нет нужды идти туда всем отрядом. Времени очень мало, поэтому иди один, объясни им ситуацию. Пусть побыстрей выходят к нам, и мы отправимся дальше. Задерживаться здесь нельзя.

— Я тоже пойду с ним, — решительно заявила Мириам, присоединяясь к Ивору. — Обязанности телохранителя с меня никто не снимал.

— Идите, — разрешил Жданов-старший. — Можете взять с собой Петруху.

— Обойдемся.

Две блестящие карикатурно искаженные фигуры, похожие на четырехлапых пиявок, скрылись в отверстии входа в базу. Потянулись секунды, складываясь в минуты, подчеркиваемые глухой тишиной в наушниках. Через десять минут кашлянул Гаранин, не решаясь вслух высказать свои опасения. Отряд подтянулся, ожидая команды Жданова. Еще через три минуты не выдержал кто-то из Белых:

— Давайте-ка я проконтролирую процесс…

И в это время в черном треугольнике входа блеснула ткань костюма, из пирамиды вышел человек, помахал рукой.

— Все в порядке, — раздался звонкий голосок Мириам. — Еле уговорили их присоединиться к нам. Оказывается, они не знали, что их замуровали здесь по приказу Полуянова, и ждали его появления. К тому же одна делегация уже приходила к ним с таким же предложением — присоединиться, и все это едва не закончилось трагедией.

— К ним приходили ликвидаторы Валетова?

— Больше некому.

— Сколько их на базе?

— Трое.

— Кто именно?

— Это сюрприз.

Из пирамиды вышел еще один кособокий зеркально бликующий «ящер», за ним спустились трое в необычного вида черных скафандрах с матово-металлическими полусферами шлемов.

— Интересные у них костюмчики, — хмыкнул Белый. — Эй, ребята, среди вас есть кванки Гриши Белого?

— Нет, — послышался чей-то сдержанный голос.

— А с кем я говорю?

— Я Игнат Ромашин. Со мной Атанас Златков и Павел Жданов.

— А где же Белый?

— Погиб.

В эфире стало тихо. Кто-то вполголоса произнес:

— Это война…

«Хронодесантники» зашумели. Послышались восклицания, голоса:

— Мы не знали, извините…

— Как он погиб?

— Нашего полку прибыло…

— Паша, ты-то как уцелел? Нас тут двое, ты третий…

— Жаль, что так все произошло…

— Тихо! — повысил голос Жданов, отец Ивора. — Попрошу всех высказать свои соображения по нашим дальнейшим действиям.

Шум в эфире стих.

— По нашим сведениям, — продолжал Павел, — в разных Ветвях сейчас застряли около двух тысяч групп, подобных нашим. Подверглись атаке Палача спектральные линии Ждановых, Златковых и частично их соратников и друзей. Для того чтобы освободить их всех, потребуется по крайней мере три месяца, что в условиях дефицита времени абсолютно недопустимо.

— Давайте разделимся, — предложил Ромашин-третий.

— К сожалению, Стволом пользоваться нельзя, все выходы планомерно уничтожаются, а трансгресс подчиняется только одному человеку — моему сыну.

— Он что же — помощник Судьи? — поинтересовался Жданов-третий.

— Нет, он оператор метаэтики, ну, или, говоря проще, оператор уровней Игры. Хотя и неопытный.

— Это о нем ходят слухи как о Том, Кто Пробудился?

— Легенда о Том, Кто Пробудился, запущена по кольцу трансгресса в незапамятные времена, это просто отражение веры в Потенциальную Справедливость Творца. Но Ивор вполне соответствует имиджу Того, Кто Пробудился. Мы все являемся, по сути, его командой сопровождения и наведения. Итак, ваше мнение?

— Почему бы ему, если он оператор такого высокого ранга, — заметил Златков-второй, — не приказать автоматике трансгресса отзываться не только на его, но и на наши вызовы?

Эфир на волне связи заполнила глубокая тишина.

— Конгениально! — послышался тихий смешок первого Златкова. — Поздравляю, дубль. Я подумывал об этом варианте, но ты высказал идею раньше.

— А ведь действительно! — с удивлением и восхищением проговорил Жданов-старший, отец Ивора. — Мне в голову не приходило, что это возможно!

— Никто и не утверждает, что это возможно, — флегматично заметил Златков, предложивший идею.

Короткая тишина в эфире сменилась взрывом смеха. Затем послышался голос Жданова-старшего:

— Все, закончили. Давайте проверим… — Он не договорил.

Плато, на котором стояла пирамида базы, вздрогнуло. Затем еще и еще раз. Впечатление было такое, будто к людям приближался невидимый всадник и под копытами его коня дрожала земля.

— Что это? — прошептала Надежда.

— Смотрите! — воскликнула Мириам, вытягивая руку.

На горизонте, там, где купола «холмов» сливались в одну линию, замелькала быстро растущая черная точка. Почва под ногами землян продолжала вздрагивать, хотя вокруг царила тишина. Атмосфера на дне кратера не проводила звук.

— В цепь! — повелительно бросил Жданов, отец Ивора. — Приготовились!

Отряд послушно развернулся в цепь так, чтобы неизвестный объект направлялся к вогнутой середине цепи.

Черная точка приблизилась, превратилась в конька-горбунка из детской сказки. Через несколько минут этот конек вырос вдесятеро, и все узнали механического «кентавра» — «коня» «хронорыцаря», торс которого заканчивался не головой, а сверкающим холодным огнем длинным рогом. «Хронорыцарь» возвышался над рогом как огромная гора, внимательно глядя вперед узким, кроваво светящимся глазом.

Всадник и его «конь» нависли над людьми. Почва под ногами землян перестала вздрагивать. Голова «хронорыцаря» повернулась влево, потом вправо, взметнулась вверх гигантская рука в «латной перчатке», достала что-то из-за спины. «Хронорыцарь» наклонился и поставил этот предмет на плоский бугор перед цепью «хронодесантников». Они молча смотрели на человека в простом серебристом комбинезоне и не знали, как реагировать на его появление.

Человек усмехнулся, заложил руки за спину. Это был Атанас Златков, но с усами и бородкой.

— Не ждали?

Его тихий невыразительный голос со знакомыми ироническими интонациями зазвучал под шлемами «кокосов» так отчетливо, будто он говорил в микрофон рации.

— Атанас? — с ноткой неуверенности произнес Жданов-старший.

— Неужели я так изменился?

— Я ни разу не видел вас с усами и бородой. Каким ветром вас сюда занесло?

— Да вот пришлось покинуть уютную обитель по просьбе флориан и искать вас по белу свету.

— Это он! — звонко сообщила Мириам. — Мы с Ивором были у него в гостях. Он живет на родине Меры, второго Игрока.

— Совершенно справедливо, девочка, — кивнул Златков. — Рад снова лицезреть вас живыми и невредимыми.

— Теперь нас трое, — проворчал один из Златковых отряда. — Может быть, присядем, побеседуем? Надеюсь, нашему кванку, общавшемуся с самим Мерой, есть что сказать своим дублям?

— Нас четверо, — сказал Златков.

«Хронорыцарь» снова запустил руку за спину и поставил рядом со Златковым фигуру в блестящем скафандре.

— Привет честной компании, — принесли рации голос еще одного Златкова.

— Обалдеть можно! — пробормотал Олег Борисович. — Мы же оставили вас у Железовского!

— Меня забрал этот тип. — Фигура в скафандре указала на Златкова. — Мы должны быть вместе.

— Почему?

— Я с удовольствием пообщаюсь с вами, коллеги, но в другой раз. Сейчас на это у нас нет времени.

— Что случилось? — в наступившей тишине спросил Жданов.

— Трансгресс становится ненадежным видом транспорта в системе Древа, — сказал Златков без скафандра. — Палач его «поджег», взрывая Стволы один за другим, и теперь он «горит», как бикфордов шнур. Поэтому мне пришлось воспользоваться услугами моего друга Идущего Прямо, бывшего судебного исполнителя. Вам не стоит тратить время и силы на освобождение кванков уважаемого мною рода Ждановых. Да и Златковых тоже. Собирать войско, как в прошлый раз, бессмысленно. Это еще одна уловка Палача, с помощью которой он рассчитывал распылить наши силы и отвлечь нас от главной цели.

— Главная цель — дисквалификация Игрока, сиречь Палача. Разве нет?

— О, естественно, это вообще глобальная задача всех позитивных структур Древа. Но у людей, как у систем более низкого уровня, есть своя главная цель. В нынешней Игре основную регулирующую функцию исполняют не разумные стаи, не человекоспектры, оказавшиеся под контролем Палача, а личности! Понимаете? Только им по силам сыграть роль регулятора Игры и выйти на того, кто способен остановить процесс свертки Древа.

— Вы имеете в виду…

— Я имею в виду всех вас. Ну и, конечно, оператора. Он еще слаб и неопытен, но, если мы все поможем ему, он справится.

«Хронодесантники» зашевелились, оглядываясь на Ивора, зароптали и умолкли.

— Что мы должны делать? — осведомился отец Ивора.

— В первую очередь деблокировать одного из Судей Игры, который имеет доступ к информации о Матричной Ветви, то есть о Корне Древа. Только спустившись на Дно Времен, мы получим возможность встретиться с сильными мира сего — со Зрителями, с Заказчиком Игр, с Безусловно Вторым, а то и… — Златков усмехнулся, — с Безусловно Первым. Пусть оценит наше стремление сохранить Древо. Может быть, не все так печально, как мы думаем?

— Значит, вы не уверены, что мы действуем правильно? — проворчал Олег Борисович.

— Мы действуем в рамках ортодоксальных логик и этик, — флегматично пожал плечами Златков, — созданных человеческим разумом. Но существуют металогика и метаэтика более универсальных уровней, о которых мы только начинаем догадываться. Кто знает, что хорошо для Вселенной, когда нам хорошо? Или плохо?

Молчание на этот раз длилось дольше.

— Ну, допустим, мы прониклись, — заговорил Белый. — Действительно, никто не знает, что плохо, что хорошо для всего Древа. Как в той старой пословице: что русскому хорошо — немцу смерть. Может быть, мы напрасно беспокоимся за всю Вселенную, она сама в состоянии за себя постоять. Но ведь уничтожается наша Ветвь, наша Метавселенная, наша родина! Вот за нее мы и будем драться! Кстати, а почему не вмешается Мера, второй Игрок? Почему он нам не помогает?

— Во-первых, он помогал и помогает, в меру своего разумения, конечно. Во-вторых, он воюет больше на других уровнях, куда человеку нет доступа. К сожалению, он проигрывает…

— Это мы знаем. Итак, что вы нам советуете?

— Я проведу вас к ганглию…

— Куда?!

— К узлу тензорного пересечения Ветвей, откуда мы сможем попасть в заблокированную горизонтом событий «черной дыры» обитель Судьи, комиссара Игры. Остальное будет зависеть от вас, от вашей сплоченности, от запаса сил оператора, от желания Судьи вмешаться в Игру.

— Каким образом мы достигнем этого… ганглия?

— Идущий Прямо унесет всех. Прошу садиться.

Златков поманил «хронорыцаря». Тот, сидевший в седле «кентавра» совершенно неподвижно, наклонился, подставил трехметровую ладонь.

— Прошу, коллеги.

«Хронодесантники» подошли к Златкову, чувствующему себя совсем неплохо в смертельно ядовитой среде; по-видимому, на нем был надет какой-то прозрачный защитный пузырь, помимо обычного уника. «Хронорыцарь» вдруг наклонился к ним, изучая Петруху. По-видимому, он впервые видел свою уменьшенную, но точную копию. Затем в четыре приема «хронорыцарь» перенес людей на спину своего «коня», за высокую спинку седла, на круп, и «кентавр» зашагал мимо горы Ствола к туманной стене кратера, набирая скорость.

Глава 5

Сначала «кентавр» бежал медленно, слегка переваливаясь с боку на бок, заставляя седоков цепляться за ребра и штыри, торчащие из крупа, потом перешел на иноходь, увеличил скорость и пошел плавнее.

Ивор ждал, что «хронорыцарь» приведет в действие какой-нибудь механизм перехода на «струну», и они тут же окажутся в другой Ветви. Однако шли секунды, складываясь в минуты и часы, а «кентавр» по-прежнему мчался иноходью по «холмам» и «равнинам» кратера, постепенно приближаясь к его дымной стене, и не собирался нырять в тоннель хрономембраны. Вспомнились — не родились свои — чьи-то стихи:

Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю

Я коней своих нагайкою стегаю — погоняю, —

Что-то воздуху мне мало, ветер пью, туман глотаю,

Чую с гибельным восторгом — пропадаю! Пропадаю!..

Очевидно, мысль о несоответствии скачки процессу перехода из Ветви в Ветвь беспокоила и других пассажиров «кентавра», хотя высказал ее вслух только «штатный ворчун» отряда Гаранин:

— Мы что же, так и будем скакать по буеракам до самого упора? Или здесь трансгресс не работает?

— Трансгресс не имеет к нам никакого отношения, — ответил Златков-четвертый, занятый тихой беседой со своими кванками. — У «хронорыцарей» своя система перемещения по Ветвям.

— Дриммер, что ли?

— Нет, с некоторой натяжкой ее можно назвать системой темпорально-топологического преобразования континуума. Она требует определенной настройки, однако действует безотказно. Хотя…

— Бывают сбои?

— Нет, я не это хотел сказать. Идущий Вопреки, родич моего друга Идущего Прямо, кстати, судебный исполнитель, не смог выбраться из «засыхающей» Ветви и погиб.

— Ничего себе, хорошенькая у нас перспектива!

— Нам это не грозит. Он просто не успел воспользоваться своими возможностями, его убили оруженосцы Палача при исполнении обязанностей.

— Как это все-таки ужасно! — шепнула Надя Руслану, уже научившись пользоваться личной линией связи.

Примерно то же самое проговорила и Мириам, державшаяся рядом с Ивором:

— Никакой он не Игрок — этот Палач! Самый обыкновенный бандит и убийца!

— Согласен, — угрюмо пробормотал Ивор. — Хотя эмоциональные оценки действий Палача вряд ли корректны. Уже проверено, логика Игроков сильно отличается от логики людей.

— Все равно он убийца!

Ивор вздохнул и промолчал.

С тяжким гулом «кентавр» продолжал бежать по дну кратера, не меняя направления. Туманная стена провала приблизилась, напоминая надвигающуюся земную тучу с градом и снегом. Внезапно там, где остались Ствол и база даль-разведчиков, сверкнул огонек, вытянулся факелом вверх и распустился живым огненно-дымным букетом. Твердь под копытами «кентавра» качнулась с такой силой, что он сбился с шага.

— Что там такое происходит? — процедил сквозь зубы Гаранин.

— Очевидно, взорвался Ствол, — после паузы сказал Жданов, выслушав доклад инка; голоса всех Ждановых были так похожи, что отличить их было невозможно. — Или база. Атанас, нельзя ли попросить нашего возчика ускорить процедуру перехода в другую Ветвь?

— Я общаюсь с ним мысленно, он все понимает. Потерпите.

Словно отвечая на пожелания седоков, «кентавр» еще больше увеличил скорость бега, так что в его торчащих ребрах туго засвистел ветер.

Холмистая равнина сзади тем временем начала зыбиться, трескаться, крошиться, раскалываться на плиты, которые с плеском ныряли в задымившуюся, невесть откуда появившуюся жидкость. Эта волна преобразований стала догонять всадников, да и впереди холмы потеряли прочность и начали расползаться под копытами бешено несущегося «кентавра», так что он стал проваливаться и опасно раскачиваться.

— Что происходит? — крикнул Ромашин. — Может, мы перейдем на самостоятельный полет?

— Начался процесс свертки Ветви, — предположил Белый.

— Боюсь, это погоня, — озабоченно ответил Златков-четвертый. — Держитесь!

В ту же секунду «кентавр» на всей скорости нырнул в туманную пелену, и люди перестали видеть друг друга. Не помогли даже фильтры и переход систем зрения «кокосов» на другие диапазоны электромагнитных волн. Тяжкий грохот копыт сменился на глухой стук, будто «хронорыцарь» с седоками за спиной мчался по песчаной проселочной дороге, постепенно поднимаясь в гору.

Туман стал редеть, расступаться, в нем протаяли окна и поляны, затем целые стадионы пустого пространства, и, наконец, полосы и слои тумана остались позади. «Кентавр» выбрался на берег сиреневого моря с ослепительно белыми барашками волн и помчался прямо по воде, поднимая тучи светящихся брызг. Сзади остался склон горы, испещренный узором рытвин, трещин и пещер, посреди которого медленно затягивалась мутью огромная черная клякса, похожая на вход в преисподнюю. И никакого тумана!

— Куда это мы вылезли? — пробурчал Олег Борисович.

— Это другая Ветвь, — отозвался Златков-четвертый. — Мы ее минуем.

— Долго нам еще скакать?

— Все зависит от качества топологических трансформаций, генерируемых моим другом, и от степени турбулентности взаимодействующих Ветвей. Процесс перехода из Ветви в Ветвь сродни кораблевождению в шторм, «хронорыцарям» приходится проявлять немалое искусство, чтобы ориентироваться во время «шторма» и держать правильный курс.

— Мощные ребята эти ваши «хронорыцари»!

— Они дети иных измерений, хотя в некоторой степени могут считаться нашими братьями. Во всяком случае, родились они в Матричной Ветви, как и мы.

Некоторое время седоки «кентавра» молчали, переваривая услышанное. Олег Борисович хотел было продолжить расспросы в этом направлении, но его перебил Ромашин:

— Атанас, вы говорили о погоне…

— Да, да, — воскликнула Мириам. — Если нас кто-то преследует, не лучше ли остановиться и устроить засаду?

— Это погоня иного рода… если только я не ошибся.

Внезапно удаляющаяся гора покрылась сетью трещин и начала сползать в море, разваливаясь на куски. Море засветилось сильней. «Кентавр», бежавший до этого по колено в воде, провалился по брюхо, выбрался на более мелкое место и снова провалился.

Небо над головой густо-лилового цвета стало быстро темнеть, покрылось сеточкой линий, напоминающей паутину. Из-за горизонта в той стороне, куда направлялся «хронорыцарь», выполз краешек гигантского розового солнца с космами протуберанцев. Но и солнце вскоре покрылось пятнами и начало гаснуть на глазах и сжиматься.

— К сожалению, я не ошибся, — вздохнул Златков. — Эта Ветвь тоже вырождается и скоро схлопнется. Кто-то очень не хочет, чтобы мы добрались до цели.

— Почему вы считаете, что погоня послана именно за нами? — спросил Павел Жданов. — Да еще такая… катаклизмическая.

— Потому что мы вместе образуем сейчас пси-солитон, довольно приличный эгрегор, изменяющий, хотим мы этого или не хотим, энергоинформационный баланс всего Древа. Палач не всесилен, но все же велик и способен пеленгировать такие «солитоны».

«Кентавр» провалился по грудь, стал погружаться в кипящую сиреневую жидкость, но продолжал размеренно выбрасывать вперед ноги и бежать с прежней скоростью.

— Держитесь! — напомнил еще раз Златков.

Жидкость дошла до щиколоток людей, до пояса, накрыла их с головой. Видимость резко ухудшилась. Однако длилось подводное «плавание» недолго. Внезапно жидкость вокруг «хронорыцаря» превратилась в дым, затем дым скачком исчез, и «кентавр» вырвался на гладкую, бесконечную, полупрозрачную поверхность, похожую на ледяное поле. Точно такое же поле нависало сверху, и в нем карикатурно отражались «конь» и его наездники. Ни звезд, ни других источников света не было видно, и тем не менее этот странный мир был освещен, как в лунную ночь поверхность Земли.

Плеск и гул сменились дробным стеклянно-костяным цокотом копыт «кентавра», продолжавшего мчаться вперед с равномерностью и невозмутимостью машины.

«Хронодесантники», ошеломленные сменой ландшафтов, молча озирались, подмечая детали на поверхности «льда»: белые пятна изморози — не то короста лишайников, не то действительно пушистый иней, голубоватые светящиеся жилы, контуры каких-то конструкций, утонувших в глубинах «ледяного» поля. Затем стали попадаться небольшие «ледяные» глыбы и целые их россыпи, увеличивающиеся в размерах в процессе движения всадников. Вскоре глыбы превратились в скалы и в настоящие кристаллические горы, внутри которых смутно угадывались очертания почти прозрачных строений, геометрически правильных фигур и волокнистых структур.

— Странные какие-то скалы, — заметила вполголоса Мириам. — То ли изо льда, то ли из хрусталя. Такое впечатление, что внутри них заморожены живые существа.

— Скорее всего, это не скалы, — отозвался Ивор. — Я чувствую в них огромные пространства и движение. — Он перешел на общую волну связи. — Атанас, вы не знаете, что это за образования?

— Догадываюсь. Вероятно, это ЗОВы — зоны остановленного времени. Я встречался с подобными вещами. Эта Ветвь «сохнет» давно, судя по всему, и скоро свернется.

«Кентавр» неожиданно свернул к ближайшей прозрачной горе, его копыта ударили в граненую поверхность основания горы, и произошла мгновенная метаморфоза: гора треснула, из прозрачной превратилась в молочно-белую, будто ее заполнил какой-то пар, и стала таять, течь, испаряться. Дробный стеклянный цокот копыт сменился чавканьем и хлюпаньем. «Кентавр», не меняя направления и скорости движения, прорвал телом ставшие зыбкими кристаллические грани горы, разбрызгал во все стороны осколки молочно-белой субстанции и вырвался на равнину.

Но процесс изменения «ледяных» скал и россыпей продолжал развиваться дальше, все они задымились, начали таять, испаряться, разваливаться на вздрагивающие, как желе, куски. По бесконечной «ледяной» равнине побежали трещины. А «небо» над головами всадников — такое же «ледяное» поле, что и под ногами «кентавра», — вдруг начало падать на равнину, грозя раздавить бешено скачущего «кентавра» с седоками в лепешку.

— Что мы можем сделать?! — торопливо заговорил Павел Жданов. — От нас что-нибудь зависит?

Златков ответить не успел.

«Кентавр» перепрыгнул через расширявшуюся на глазах трещину, еще через одну и угодил в третью, окунувшись в глубокую темноту. Ноги его продолжали двигаться в прежнем темпе, будто он бежал по ровной дороге, хотя ни самой дороги не было видно, ни стука копыт слышно не было. Затем огненное крыло смахнуло темноту, словно распахнулось окно в иной мир, залитый светом (что, впрочем, соответствовало истине), и «кентавр» вырвался на склон колоссальной золотой горы, освещенной сразу тремя пылающими солнцами разного цвета и диаметра. Одно было зеленоватое и маленькое, второе — побольше — желтое, и третье, огромное, красное, ощутимо жидкое, занимало половину небо-склона.

— Вот скотина! — с меланхолическим хладнокровием произнес Златков-четвертый. — Едва не догнал!

Никто не переспросил, что он имеет в виду. Все поняли, что речь шла о Палаче, запустившем вдогонку за беглецами процесс свертки Ветвей.

— Все-таки я не понимаю… — напомнил о себе Гаранин. — За нами кто-то гонится, а мы не можем ему дать сдачи?

— Сдачи давать пока некому, — ответил Жданов, отец Ивора. — Мы не можем остановить процесс свертки Ветвей. Это физический процесс, опирающийся на неизвестные нам законы, а не существо из плоти и крови.

«Кентавр» помчался вниз по склону бесконечной золотой горы, обходя огромные воронки и норы. Лишь спустя некоторое время люди поняли, что это вовсе не гора, а природное образование вроде планеты, видимое из-за сильного преломления световых лучей как гора. Однако полюбоваться этой колоссальной «горой» всадникам не удалось.

Внезапно словно тень набежала на сияющие шары солнц: они резко потускнели. Небо планеты-горы, наоборот, вспыхнуло и заискрилось. Судорога передернула золотой ландшафт, отзываясь чудовищной силы подземным гулом. Твердая почва под копытами «кентавра» начала рваться на плиты, рассыпаться в песок, взрываться и фонтанировать.

— Вот дьявольщина! — пробормотал Олег Борисович. — Мне это не нравится. Может, попробуем вместе каким-нибудь образом воздействовать на это безобразие?

— За нами настоящая погоня! — воскликнула Мириам, демонстрируя быструю реакцию.

Все оглянулись.

«Вверху», на «склоне горы» — если считать кажущийся горб планеты горой, появилось облако пыли, замелькали какие-то тени, засверкали металлические на вид предметы. Затем облако пыли сместилось, и стали видны необычного вида машины или существа, похожие на жутких скорпионов и крокодилов одновременно. Несмотря на приличную скорость «кентавра» — под сотню километров в час, они быстро приближались, увеличиваясь в размерах, и вскоре стало ясно, что скорпионо-крокодилы по размерам не уступают «хронорыцарю».

Планета под ногами продолжала разрушаться, плыть, распадаться, три светила в небе становились все тусклее, сжимались, покрылись сетью разломов и трещин. Вселенная этой Ветви вот-вот готова была схлопнуться в черную дыру сингулярности, а «хронорыцарь» все никак не мог преодолеть потенциальный барьер, отделяющий эту Ветвь от соседней.

— Приготовьтесь к атаке! — скомандовал Жданов, отец Ивора. — Петруха, задержи этих насекомых!

Бывший телохранитель Ромашина-скульптора, ничем, кроме размеров, не отличимый от своего гигантского аналога, послушно прыгнул с крупа «кентавра» на «склон горы» и помчался навстречу приближающимся в облаке дыма и пыли скорпионо-крокодилам. Преследователи заметили его, но не обратили на кроху — Петруха был по меньшей мере в двадцать раз ниже ростом — внимания, за что и поплатились.

Витс выстрелил.

Две яркие голубые молнии вонзились в морду ближайшего скорпионо-крокодила. Радужная вспышка света резанула по глазам беглецов. Часть головы монстра испарилась, он с ходу сунулся грудью в породу «горы», пробороздил огромную траншею и задергал лапами, фонтанируя струями огня и дыма.

Петруха выстрелил еще раз — он использовал аннигиляторы, попал во второго гиганта, однако сделать больше ничего не успел. Струя какой-то серебристой жидкости накрыла его, и он в течение нескольких мгновений буквально растворился в этой жидкости, как в кислоте, превратился в скелет, в призрачную туманную кисею. Исчез!

— Огонь! — скомандовал Жданов.

Отряд сделал залп из двадцати с лишним стволов, применив все оружие, что имелось в наличии: «универсалы», аннигиляторы, «глюки», «скорпион», «кий» и ваксинг. Фейерверк получился впечатляющий, а главное — результативный.

Два скорпионо-крокодила превратились в вулканы огня и дыма, третий потерял ряд конечностей и завертелся на месте юлой. Четвертый преследователь остановился, метнул вслед «кентавру» реку сверкающей жидкости, но не достал. И в этот момент «хронорыцарь» наконец нащупал квантовый переход между Ветвями, и «кентавр» нырнул в темный кольчатый тоннель, который вывел беглецов в другой мир.

Бесконечный чудовищный лес — таким предстал перед глазами «хронодесантников» обещанный Златковым ганглий, узел пересечения Ветвей. Лес одних древесных стволов — без ветвей и кроны, толщина которых порой достигала сотен метров, по визуальной оценке ошеломленных членов отряда. Стволы разнились цветом, рисунком коры, формой наростов, но все же с точки зрения человеческого опыта это были самые настоящие стволы деревьев, разве что гипертрофированно увеличенные до сказочных размеров.

Почва, из которой вырастали эти гиганты, напоминала слой дыма, но дыма твердого, по которому свободно можно было гулять. Во всяком случае, «кентавр» с седоками — махина массой в полторы тысячи тонн — не проваливался, шагая по жемчужно-серым «клубам дыма».

Небо этого странного мира отливало серебром, изредка роняя длинные искры, похожие на следы метеоров. Ничего похожего на звезды или солнце не наблюдалось, но было достаточно светло, словно светился сам воздух. Сила тяжести здесь не уступала земной.

— Это и есть ганглий? — осведомился после долгой паузы Олег Борисович.

— Я здесь ни разу не был, — откликнулся Златков-четвертый. — Но это ганглий. Мой друг Идущий Прямо не мог…

Голос Атанаса внезапно был перекрыт гулким хлопком и затихающим гулом. «Кентавр» качнулся под напором налетевшего откуда-то порыва ветра.

Все замерли, озираясь, пытаясь понять, что произошло.

Раздался еще один хлопок, но слабее. Из-за стволов деревьев вдалеке вынеслись струи серого дыма, опали. Гул стих.

— Кажется, я понимаю… — начал Златков.

Ствол дерева в двух сотнях метров от всадников с неистовым треском вдруг сжался в ярко засветившуюся линию. Гулкий удар! Линия стала черной! Еще удар! Туман в том месте взвихрился фонтаном и струями разлетелся во все стороны. Ударная волна, рожденная сверхбыстрым сжатием дерева, едва не сбросила людей с крупа «кентавра», заставив его гарцевать на месте, чтобы сохранить равновесие.

— Это что еще за явление? — мрачно поинтересовался Гаранин.

— Слинг! — пробормотал Ивор.

— Совершенно верно, — подтвердил Златков. — Мы видим перед собой не что иное, как Ветви. Почему они кажутся нам стволами деревьев, я не знаю, так работает наш аппарат восприятия, пропуская поступающую информацию через психику и сознание. Естественно, никаких деревьев тут нет. А сжатие Ствола в струну означает слинг, процесс компактификации измерений, или свертку Ветви, ни больше ни меньше.

— Прекрасно! И вы предлагаете нам искать Матричную Ветвь, — заговорил Олег Борисович, — каждый раз прорываясь внутрь каждого… м-м… дерева? А если оно в этот самый момент схлопнется?

— Боюсь, у нас нет другого выхода, — ровным голосом ответил Златков. — Вы же видите, началась цепная реакция свертки Древа. Конечно, можно попытаться…

Гулкий стон! Еще одно дерево в полукилометре от всадников сжалось в черную струну и исчезло. Эхо принесло сразу несколько далеких хлопков и щелчков. Ветви — целые Метавселенные со всеми их пространствами, планетами, звездами и обитателями — продолжали «сохнуть», сжиматься и превращаться в энергетические шнуры. Ганглий, один из бесчисленных узлов пересечения Ветвей Времен, сотрясался и вздрагивал, как живой.

На глазах потрясенных людей одно из деревьев накренилось, коснулось соседнего ствола, и произошел удивительный взрыв взаимопроникновения, искривления форм деревьев, их многослойное слияние, искажение, перемешивание, сопровождаемое вспышками света и грохочущими аккордами трагической музыки, а закончилось все колоссальным взрывом, повредившим соседние стволы. Некоторые из них тоже взорвались или сжались в черные струны и исчезли.

— Что будем делать? — прокричал в этом грохоте кто-то из Белых. — Надо уходить отсюда!

— У нас еще есть возможность вернуться к моим друзьям — флорианам, — предложил Златков-четвертый. — Мера контролирует свою Ветвь, там мы будем в безопасности.

— Это не решение! — твердо заявил Жданов, отец Ивора.

— Тогда надо искать Матричную Ветвь, — сказал Ромашин. — Выбор у нас действительно невелик.

— Есть еще один вариант, — сказал Златков с ноткой сомнения. — Если только оператор согласится на этот шаг.

— Что? — Ивор не сразу понял, что все ждут его ответа. — Я готов! Что нужно делать?

— Искать Корень Древа «на ощупь» слишком опасно, можно попытаться пройти Тай Цзи…

— Тай Цзи — Великий Предел, — перевел Жданов-старший. — Что вы хотите предложить, Атанас?

— Я предлагаю перейти Тай Цзи Игры, найти Древо Невозможных Состояний и спуститься по нему на Дно Времен.

В эфире стало тихо. Лишь со всех сторон продолжали доноситься далекие и близкие звуки схлопывающихся миров.

— Это менее опасно? — поинтересовался Олег Борисович.

— Вопрос надо ставить иначе, — буркнул Белый. — Насколько это опасно?

— Вообще-то смертельно опасно, — флегматично ответил Златков. — Я не знаю, хватит ли у оператора сил уберечь наш пси-солитон от распада. Зато если мы пойдем через Н-абсолют, нас никто не станет преследовать.

— Это уж точно!

— Что такое Н-абсолют? — спросила Мириам.

— Так я называю Древо Невозможных Состояний. В этом континууме возможны только парадоксальные сочетания понятий Нигде, Никогда, Ничто и так далее.

— Весьма интригующе. Однако мы все рискуем жизнью, и решать надо каждому в отдельности, идет он или нет.

— Да что тут решать! — возмутилась Мириам. — Мы одна команда и должны подстраховать оператора! А кто не захочет — пусть уходит!

Волна связи донесла смешки. Мужчины отнеслись к запальчивому замечанию девушки с юмором.

— Ивор, вам слово, — сказал Ромашин.

С грохотом схлопнулось дерево недалеко от «кентавра», так что он осел на задние ноги.

Ивор вздрогнул, понимая, что от его решения зависит не только судьба экспедиции, но и его жизнь, и жизнь тех, кто помогал ему все это время, оберегал и верил в его возможности. И еще он понимал, что обратной дороги нет!

— Я… попробую… — промямлил он, но уловил общее чувство сомнения и поправился: — Сделаю все, что смогу!

— Тогда вперед, сынок, — сказал Жданов-старший. — Включай нас в свою пси-сферу и ищи Н-абсолют.

«Кентавр» под седоками переступил с ноги на ногу, ожидая команды «хронорыцаря». Ивор мысленно похлопал его по «холке» и сосредоточился на поле Сил.

Глава 6

Объединение пси-сфер членов отряда оказалось делом непростым. Приходилось учиться на ходу, ушибаться о чужие твердые характеры, сталкиваться с железной волей людей, ставших соратниками и друзьями. В конце концов ценой многих усилий Ивору удалось объединить ментальные сферы «хронодесантников» в единое монолитное целое, и он почувствовал такой прилив душевных сил, что захотелось крикнуть во все горло: «Ура! Получилось!» Но он удержал свой порыв, мысленно поцеловал Мириам, получив ответный «поцелуй» — целый букет теплых переживаний и чувств, и направил взгляд на пространство ганглия, сотрясаемое «антивзрывами» свертывающихся Ветвей.

Он увидел потрясающие глубины, в которых можно было утонуть, раствориться без следа, и колоссальные высоты, недостижимые фантазией человека и неописуемые человеческим языком. Он ощутил бездны информационных полей и пропасти нечеловеческих эмоций. Он осознал такие огромные массивы тоски, печали и боли, что закружилась голова и у самого заныло сердце! Это отозвались в нем гибнущие миры, полные жизни и движения.

Кое-как освоившись со своим положением, Ивор (точнее, весь «солитон», включая пси-сферу Идущего Прямо) начал искать вход в Н-абсолют и не удивился, обнаружив в центре (а может быть, на окраине, ориентиры в этом пространстве отсутствовали) ганглия странное образование, создающее впечатление глубокой дыры и одновременно растущего живого стебля.

«Кентавр» послушно свернул налево, повинуясь мысленному приказу «солитона», некоторое время лавировал, объезжая то и дело взрывающиеся «деревья-вселенные», и неожиданно оказался на краю обширной «поляны», в центре которой струилось снизу вверх (иногда казалось — сверху вниз) прозрачно-лунное пламя.

Форму его описать было трудно.

С одной стороны это был поток, столб огня, с другой — фонтан светящейся жидкости, с третьей — живое растение, непрерывно изменяющее очертания. Но изредка вдруг пламя этого удивительного образования становилось плотным, затем проваливалось само в себя, и людей обдавало дыхание жуткой бесконечной ирреальной бездны, в которой тонули и растворялись без следа материальные объекты, поля, звуки, человеческие эмоции.

«Н-абсолют!» — прилетела мысль Златкова-четвертого.

Никто ему не возразил. Ивор и все его спутники сейчас представляли собой одно целое, пространство единой ментальной ориентированности в состоянии мгновенных подсознательных ответов на любое раздражение, поэтому обсуждение обстановки им не требовалось. Все чувствовали то же самое, что и оператор, объединивший их в эгрегор, а он чувствовал то, что чувствовали они.

«Кентавр» галопом поскакал по «дымным» слоям к пульсирующему потоку Древа Невозможных Состояний. Внезапно что-то изменилось: словно тень пронеслась над всадниками, затмив невидимое светило. Пространство ганглия содрогнулось. «Дым» под ногами «кентавра» растрескался на отдельные «глыбы», но снова поплыл, как самый настоящий слой дыма. Люди ощутили тяжкий удар по сознанию, однако отразили ментальный выпад и мрачно «занесли кулак» для ответного удара, не зная, кому он предназначается.

Перед «кентавром» возникла человеческая фигурка в зеленовато-бежевом балахоне странного покроя и скачком выросла в стометрового великана. На людей и на «хронорыцаря» сверху вниз глянули светящиеся желтые безразлично-снисходительные глаза бровея Мимо, в которых на миг протаяло удивление.

Мефистофелевские брови Мимо прыгнули вверх. Затем глаза бровея снова стали сонно-безразличными.

— Поздравляю, оператор, — гулко пророкотал он. — Вы почти дошли до цели. Однако вынужден огорчить. Игра вышла на финишную прямую, хотя ее конец, наверное, не ведом никому, даже Творцу Игр, и процесс свертки Древа стал необратимым.

— Я дойду! — глухо сказал Ивор.

Голос его, естественно, не вылетел за пределы шлема, но собеседник услышал молодого человека.

— Увы, это нереально в вашем положении, — вздохнул Мимо. — Даже я не смог бы выбраться отсюда, не имея необходимых навыков. Выхода из данного Узла Времен нет.

— Ошибаешься. У безвыходных ситуаций, как правило, есть несколько выходов. Мы прорвемся.

— Ваша монада была бы хороша в начальной стадии Игры, когда она могла сыграть роль судебного исполнителя. Но теперь уже поздно. Ваших сил не хватит даже на то, чтобы вернуться домой и дожить там до старости. Я окончательно вычеркиваю вас из списка претендентов на победу. Ваш выбор — пройти через Преисподнюю Контрлогики Невероятия — неверен. Это не под силу даже Игрокам.

«Эх, будь у меня дриммер!.. — посетовала Мириам. — Я бы показала этому бродяге…»

Мимо услышал ее мысль.

— У вас есть дриммер, но и он не в состоянии преодолеть непреодолимое.

«Не понял!..» — прилетела мысль Олега Борисовича.

— С вами зародыш дриммера — Трангха.

— Жмур?! — изумился Гаранин.

— Он не активирован, однако имеет кое-какие возможности даже в этом состоянии. Удивительно, что вам удалось его покорить. На моей памяти это никому не удавалось. Тем не менее и он не поможет вам пройти к Корню Времен, куда вы собрались.

— Это решим мы сами!

— Я просто хочу спасти вам жизнь. Хотите стать таким же, как я? Бровеем? Зрителем Игр?

— Нет.

— Подумайте, у вас будут неограниченные полномочия.

— Нет!

— Могу отправить вас в родную Ветвь. По моим расчетам, она просуществует еще долго. На ваш век хватит.

— Прочь с дороги, искуситель! — рявкнул Гриша Белый. — Иначе…

— Иначе вы меня уничтожите? — ухмыльнулся Мимо, сделал пренебрежительный жест. — Я почти достиг предела насыщения жизнью и готов уйти. Но ведь вам это не поможет.

— Пропусти, Второй! — с угрюмой силой проговорил Ивор. — Я — Тот, Кто Пробудился, и меня никто не остановит!

— Что ж, ваше право, — отступил в сторону бровей. — Но предупреждаю: вы погибнете!

«Хронорыцарь» вонзил пятки в бока «кентавра», и они с гулом и грохотом проскакали мимо бродяги по мирам.

«Почему ты назвал его Вторым?»— поинтересовался Жданов-старший.

«Потому что он не только бровей Мимо и Зритель, — отозвался Златков-четвертый. — Он еще и воплощение Заказчика Игр, который и есть на самом деле Безусловно Второй».

«Не может быть!» — хором воскликнули несколько человек: Белые, Мириам, Руслан с Надей, Олег Борисович.

Ивор, сидевший на плече «хронорыцаря», оглянулся.

Бровей Мимо задумчиво смотрел им вслед, поигрывая висевшим на массивной металлической цепи черным камнем. Затем ноги его потеряли четкость очертаний, расплылись искрящимися струями тумана, руки тоже превратились в туманные ленты, голова втянулась в шею, в плечи, он весь вскипел туманными фонтанчиками и длинной струей сияющей субстанции втянулся в один из «древесных» стволов на краю поляны.

«Я думал, он попытается нас задержать», — признался Ромашин.

«Зачем? — заметил Жданов, отец Ивора. — Он действительно считает, что мы обречены».

«Я чего-то не понимаю, — подал мыслеголос Гаранин. — Как он может быть Заказчиком Игр и Зрителем одновременно?»

«Очевидно, такова логика отражения Идеи Творца посредством Игры, — сказал кто-то из Златковых. — Хотя, возможно, Безусловно Второй, достигнув Предельно допустимого для Древа Времен уровня постижения Абсолюта, просто нарушил Законы Первого Порядка. В таком случае он допустил ошибку, дав нам шанс остановить зарвавшегося Игрока».

«Кентавр» остановился перед струей неяркого прозрачного пламени, олицетворяющей не поддающееся никаким измерениям и объяснениям Древо Невозможных Состояний.

«Дискутировать, почему Мимо, или кто он там есть, отпустил нас, будем потом, — решительно заявил Жданов, отец Ивора. — Все готовы к прыжку в… ад?»

«Есть одно предложение, — вежливо сказал Златков-четвертый. — Наш приятель бровей Мимо, нарочно или нет, но проговорился об истинном значении нашего спутника Трангхи. Почему бы нам не воспользоваться его услугами? Лишняя защита, знаете ли, не помешает».

«Что вы имеете в виду, Атанас?» — поинтересовался Ромашин.

«Трангха — субстант Палача с очень высоким энергонасыщением, и он же, по словам бровея, дезактивированный дриммер. Думаю, оператору по силам заставить его покрыть каждого из нас слоем своего тела как вторым защитным костюмом. Это еще не гарантия безопасности, но какое-то время мы будем весьма неплохо защищены».

«Ну уж нет! — проворчал Белый, передав эмоцию, соответствующую «мурашкам по коже». — Один раз мы уже побывали в «смирительной рубашке» этого урода, больше не хочется».

«Тогда он служил эмиссару хозяина».

«Все равно идея опасная!»

«Идея хорошая, — не согласился Ромашин. — Ивор, вы сможете уговорить Трангху послужить нам в качестве дополнительных скафандров?»

«Попробую, — неуверенно проговорил Ивор. — Только объем тела Трангхи невелик, на «хронорыцаря» его не хватит».

«О моем друге Идущем Прямо можете не беспокоиться, — заявил Златков-четвертый. — Он не нуждается в защитных коконах».

«Пора решаться. Вы видите, что творится?» — Ромашин напомнил о непрекращающемся процессе свертки Ветвей.

Ивор сосредоточился, проник в темные глубины сознания псевдочеловека, нашел резонансные струны взаимопонимания. Мысленная беседа землянина и палачоида длилась несколько десятков секунд. Затем Трангха заворочался в нише под спинкой седла, разделился на два десятка ртутно-блестящих капель размером с человеческую голову, и каждая капля прыгнула к «своему» носителю.

Испуганно отшатнулась Надежда. Руслан поспешил успокоить подругу, хотя сам перенес операцию «надевания скафандра» без особой радости. Не чувствовал себя комфортно и Гриша Белый, перенесший долгий плен под «саваном» палачоида. Однако наконец процесс натягивания живой пленки поверх «кокосов» закончился, «хронодесантники», чей внешний облик почти не изменился (кроме последней спасенной тройки Жданов — Ромашин — Златков), опробовали новый «скафандр» в движении, освоились, и наступил миг отправления.

«Что бы ни случилось — держитесь вместе! — посоветовал Златков-четвертый. — Мы должны быть монадой, единым организмом с единой волей, только тогда у нас появится шанс пройти то, что кажется невероятным, и постучаться в двери Матери Мироздания».

«Красиво сказано, — хмыкнул Жданов-старший. — Иногда мне кажется, Атанас, что вы знаете гораздо больше того, что остальные, вместе взятые».

«Может быть, вы правы», — с печалью сказал Златков.

«Ивор, милый…» — тихо и нежно прошептала Мириам.

Ивор очнулся, медленно проговорил вслух:

О даятель немых сновидений,

О создатель всемирного света,

Я не знаю твоих откровений,

Я не слышу ответа…

«Кентавр» направил вперед засиявший рог и устремился в поток прозрачного пламени, нырнув в него, как с обрыва в воду…

Сфера человеческого восприятия и способы обработки информации несовершенны. Язык человека беден. Им невозможно описать даже малую толику состояний, реализованных Древом Времен. Глаза человека способны видеть лишь трехмерные объекты, остальные его органы чувств могут оценить только сверхузкий диапазон материального спектра, не говоря уже об антиматерии, и даже сфера внечувственного восприятия людей с экстрасенсорными возможностями, людей Силы, не может объять и адекватно отразить всего многообразия существующих материальных форм. Что же тогда говорить об Абсолюте, недоступном воображению, или о континууме невозможных состояний материи, невозможных с любых точек зрения? Как их понять? Как оценить? Какими словами описать?

В Метавселенной, соответствующей Ветви Времен, в которой появился человек разумный, форма и состояние предмета неизменны, и если он круглый, то он круглый. Если он горячий, то он нехолодный.

Но как представить объект, имеющий сразу множество взаимоисключающих характеристик? Как описать пространство, являющееся одновременно и временем, и некоей субстанцией — твердой, жидкой и абсолютно отсутствующей?! Или, к примеру, может ли аппарат восприятия человека почувствовать пламя льда, увидеть невероятно яркий свет тьмы или оценить бесконечность нуля?

Казалось бы, однозначно — нет! И тем не менее из хаоса потрясающе великолепных виртуальных ландшафтов, живущих по законам своей жизни вне сознания человека, воображение погружающихся в среду небытия-бытия людей неожиданно выхватывало знакомые формы и световые композиции, и «хронодесантники» с ужасом и восторгом дивились на прекрасных фей, превращавшихся в жуткие клыкастые создания, на удивительной красоты замки, тут же прорастающие мрачным частоколом рогов и когтей, на светящиеся скалы, являющиеся одновременно дырами, входами в какое-то пространство, на потоки света, вдруг обретающие твердость и плотность свинца, на вибрирующие черные струны, представляющие собой линии несуществующих измерений, ведущих в никуда и приходящих ниоткуда.

Соединенные волей Ивора в единый ментальный организм, «хронодесантники» понимали, что их видения являются лишь отражением влияния этого безумного мира на сознание и подсознание, но все равно с интересом и внутренней дрожью ловили текучие призрачные всполохи «невозможного бытия» и «узнавали» свои собственные фантазии, мечты, опасения и страхи. Каждый находил то, что искал и чего ждал и что начинало жить в его воображении с предельной — по собственной оценке — реальностью.

Олег Борисович с удивлением осознал себя стоящим на пороге собственной дачи, сделал шаг вперед и столкнулся с женой… с которой развелся много лет назад. Она была молода и мила…

Гена Маркин оказался в автосалоне, где стояли его любимые спортивные машины, одну из которых он жаждал купить с детства…

Паша-летчик увидел живой свою девушку, разбившуюся на мотоцикле. Она ждала его, призывно махая рукой, опираясь на седло роскошного байка…

Гриша Белый-первый увидел сына, погибшего в море, и бросился к нему с немым криком: «Саша!..»

И даже Игнат Ромашин, комиссар и бывший Судья, не смог сразу оценить нереальность созданной его воображением сцены: он стоит на залитой ярким солнцем лесной поляне, а вокруг резвятся его дети… которых у него никогда не было…

Время внутри «твердого потока» Древа Невозможных Состояний представляло собой лишь смену субъективных ощущений, контролировать его было невозможно, что сыграло свою отрицательную роль. Увлекшись созерцанием воображаемых картин, невозможных в обычной жизни, «хронодесантники» забыли о цели своего похода, и окружающая их среда мгновенно отреагировала на дробление монолитного пси-массива на отдельные «глыбы» воль и психик.

Сознание людей стало растворяться в этой среде, становиться «частью невозможности», виртуальным элементом виртуальной же жизни. Хотя при этом все понимали свое положение и верили, что могут в любой момент «вернуться» в себя.

Первым осознал опасность этого процесса Златков-четвертый.

«Внимание, коллеги! Не отвлекайтесь! Мы тонем! Сосредоточьтесь на выходе!»

«Успеем… — проворчал Олег Борисович. — Мы больше никогда этого не увидим…»

«Так странно… необычно… дайте досмотреть!» — поддержал его Маркин.

«Мы здесь растаем к чертовой матери! — опомнился Ромашин. — Немедленно сконцентрируйтесь!»

«Оператор, ищи выход! — грубо бросил Белый. — Иначе мы застрянем здесь навсегда!»

«Не кидайтесь на него! — вступилась за Ивора Мириам. — Он и так делает все, что может. Иворушка, миленький, постарайся найти выход, я с тобой!»

Ивор почувствовал тоненькую теплую струйку любви и нежности, влившуюся в его слабеющую душу.

«Мы тоже с тобой!» — подсоединились к эгрегору Руслан и Надежда; вдвоем им было легче сопротивляться самовнушению, так как пара поддерживала друг друга и обменивалась волнами взаимопонимания и стремления быть вместе.

Голова перестала кружиться. Мелькание призрачных фигур и сцен перестало отвлекать Ивора. Каждая душа-воля, присоединившаяся к общему полю эгрегора, увеличивала его силу, добавляла уверенности и желания выйти победителем из схватки с растворяющим в себе «пространством реализации невозможного». В какой-то момент он понял, что едва ли не всемогущ, и хотя среда, в которой они находились, успела съесть на «кокосах» защитный слой из материала тела Трангхи и принялась разъедать ткань костюмов, Ивор не стал отвлекаться на усиление защиты, а одним волевым усилием пронзил пламя, сжигающее «хронодесантников», сразу во всех направлениях и среди множества черных дыр — выходов в неизвестные миры — увидел теплое, ласковое, приветливое приглашение. И рванулся туда сознанием и всем телом, увлекая за собой отряд…

Глава 7

В потерявших блеск и форму костюмах они стояли тесной группкой у самых настоящих огромных деревянных ворот с золотыми и серебряными узорами и, затаив дыхание, рассматривали высокий бревенчатый забор и невероятной красоты вершины замков и храмов, встающие над забором.

— Где мы?! — прошептала Мириам, выразив общее чувство безмерного удивления. — Это Земля? Или рай?..

— Ирий, — буркнул Гаранин.

— Возможно, вся эта картина — плод нашего воображения, — рассеянно сказал Златков, сворачивая шлем. — Но какой здесь воздух! Чудо!..

За ним то же самое проделали остальные.

— Действительно, — оживился Олег Борисович, — дышится здесь легко. Не удивлюсь, — добавил он со смешком, — если сейчас откроются ворота и оттуда выйдет сам архангел Гавриил.

— Может быть, апостол Павел? — хмыкнул Гриша Белый.

— Не вижу разницы.

— Если выйдет апостол Павел, значит, мы попали на тот свет, — заметил Жданов-старший.

Ромашин засмеялся. Улыбнулись и остальные мужчины. И вздрогнули от длинного скрипа.

Ворота медленно распахнулись, выпуская сноп золотого сияния. Свет не был ярким, но за его потоком ничего нельзя было разглядеть. Люди прикрыли глаза ладонями, не желая отворачиваться, пытаясь увидеть того, кто выйдет к ним из-за ворот. Однако шли минуты, ворота оставались открытыми, а никто не появлялся.

— Чего мы ждем? — не выдержал Олег Борисович. — Нас вроде как пригласили…

— Не спешите, коллеги, — вышел вперед Златков-четвертый; к нему присоединились остальные его кванки, все четверо повернулись лицом к отряду. — Наша миссия закончена, — необычайно мягко продолжал Златков-четвертый, скользнув по ждущим лицам «хронодесантников» понимающим взглядом. — Туда всем нам вход воспрещен. — Он оглянулся на ворота, льющие золотой, теплый, необжигающий свет. — Как говорил поэт:

А дальше — всё.

Дороги дальше нету

для смертного.

А богом быть нельзя.

Это действительно Ирий, вход в Матричную Ветвь, с которой началась развертка Древа Времен. Туда может пройти только оператор.

— А я?! — жалобно и возмущенно проговорила Мириам.

— И вы — как часть сознания и души оператора, — улыбнулся Златков. — И, возможно, вот эта пара. — Он кивнул на Руслана с Надеждой. — Мироздание начиналось с любви, и войти в Начало Начал можно только с любовью в сердце.

На поляне перед воротами стало тихо. Все молча рассматривали четверку ученых, похожих друг на друга не только внешне, но и внутренне.

— Кто вы, Атанас? — медленно проговорил Жданов, отец Ивора.

Златковы переглянулись с одинаковыми усмешками.

— Мы люди, как и все вы. Но еще мы символ уровня, которого может достичь человек. Иероглиф Бездн. Носители тайны. И еще мы — Судья, один из тех, кого Палач не смог ни уговорить, ни купить, ни заставить служить ему.

— Значит, вы знали все с самого начала? О возможностях оператора, о нашем пути…

— Не все, к сожалению, — покачал головой Златков. — Многое сокрыто и от нас. Например, мы не знаем, чем закончится встреча оператора с Матричной Ветвью, или, как ее можно назвать, с Матерью Вселенной. И сможет ли он вообще встретиться с Творцом, несмотря на весь свой потенциал.

— Почему же вы не вмешались раньше, когда мы были на грани гибели? — угрюмо поинтересовался Гаранин.

— Потому что оператор должен был созреть, пройти испытание и перейти на другой уровень, в иное качество. Достичь этого он должен был только с вашей помощью. Мы не имели права вмешиваться раньше.

— Ну, хорошо, допустим, он туда войдет… они туда войдут. Что дальше? Игра остановится? Древо перестанет сворачиваться и восстановится в прежнем объеме? Наши Ветви не «засохнут»?

— Мы не знаем, — покачал головой Златков-четвертый. — Возможно, тех вселенных, в которых вы родились, еще нет. Возможно, они вообще не появятся. Возможно, весь процесс ветвления Древа начнется иначе и на иных принципах, при отсутствии какого бы то ни было времени, после чего система контроля — трансгресс — вообще не понадобится. Но мы уверены в одном: мироздание изменится! Таким, каким его сотворил Создатель, оно уже не будет.

— А что же будет? — тихо спросила Мириам.

Златковы посмотрели на нее с одинаковым прищуром.

— Теперь все зависит от вас. Мы не можем выразить то, что лежит за пределами слов.

Ивор встретил взгляд Мириам, очнулся, обнял ее за плечи, сказал негромко, словно бы для себя:

Мне открылось, что времени нет,

Что недвижны узоры планет,

Что бессмертие к смерти ведет,

Что за смертью бессмертие ждет.

— Вполне допустимо, — кивнул Златков.

Ивор оглянулся на Руслана, махнул рукой:

— Присоединяйтесь, капитан. Грех не воспользоваться шансом побывать на Дне Времен.

Руслан, переглянувшись с Надеждой, взял ее за руку, нерешительно посмотрел на Гаранина, на своих бывших подчиненных.

— Иди, иди, — проворчал Гаранин. — Это твое право, ты его заслужил.

— Мы тут тебя подождем, командир, — добавил Гена Маркин.

Руслан и Надя подошли к первой паре. Златковы отступили в сторону.

— Мы действительно подождем здесь, оператор. Удачи вам!

Земля под ногами людей вздрогнула, из ее глубин донесся низкий затихающий гул.

— Что это? — поднес ладонь к уху Олег Борисович.

— Он сердится, — усмехнулся Златков.

— Кто?!

— Безусловно Второй. Мы обошли его. Теперь он не сможет заменить творение Безусловно Первого своим. Он проиграл.

К Ивору подошел отец, обнял, ничего не говоря, поцеловал в обе щеки, отступил. За ним потянулись прощаться остальные «хронодесантники».

— До встречи! — вскинули вверх кулаки мужчины.

Ивор крепче сжал руку Мириам, протянул другую Руслану, и все четверо шагнули в поток золотого света…

Никто из оставшихся не заметил, как за их спинами возник бровей Мимо. Глаза его вспыхнули мрачным огнем, он с любопытством попытался разглядеть пейзаж за воротами, не смог, усмехнулся и растворился в воздухе. Исчез.

Надолго ли? Кто знает?..

INFO