Однако у Пяти Богов на этот вечер были заготовлены для младшего паладина Робертино Сальваро другие планы, и ознаменовались они появлением в зале двух новеньких кадетов, Джулио и Карло. Как и все кадеты, эти два обалдуя были чрезмерно уверены в себе и воспринимали паладинский корпус как незначительный эпизод в своей жизни. До них еще не дошло, что паладинский корпус – это вся их жизнь, отныне и до конца.
Джулио и Карло ввалились в полутемный зал и, узрев методично сгибающегося-разгибающегося на перекладинах тренировочной стенки Робертино, истошно завопили:
– Наконец мы нашли тебя!!!
– Помоги нам!!!
Робертино поморщился, слез со стенки, снял с рук утяжелители и кинул на кучу инвентаря в углу, обтерся полотенцем, надел рубашку и только после этого спросил:
– Что уже стряслось?
Джулио и Карло замялись, что-то невнятно бормоча. Робертино окинул их взглядом. Оба кадета были какими-то растрепанными и ободранными. В буквальном смысле ободранными: их мундиры выглядели так, будто на них напала стая мелких разгневанных феечек, и у каждой феечки была бритва. Робертино потянул носом и учуял запах дешевого бренди и свежей крови.
– Так… сначала вас осмотреть надо. Чувствую, спокойного вечера у меня сегодня не будет…
И он пошел на выход из зала, а трясущиеся Карло и Джулио направились за ним следом. Робертино покинул зал, прошел коридором мимо сортиров и мыльни в самый конец, где был отгорожен закуток для лекарской надобности. Ведь паладины частенько на своей нелегкой службе получают ушибы, раны и всяческие вывихи, а то и переломы, а дворцовые лекарь и маг могут оказаться слишком заняты, и потому, если есть возможность получить первую помощь как можно быстрее, от нее не отказываются. Обязанностью Робертино как раз и было оказывать первую помощь. Да и вообще любую лекарскую помощь, какую он мог оказать. За это товарищи его ценили, вот только свободного времени у него из-за этого и из-за учебы стало еще меньше, чем раньше.
Зайдя в закуток, Робертино потер волшебный шарик, зажигая свет, надел фартук и принялся мыть руки:
– Ну, снимайте ваши лохмотья, посмотрю, что там у вас, и что с этим можно сделать.
Джулио и Карло, морщась, начали стягивать с себя мундиры и рубашки. Как Робертино верно заметил – это были уже самые настоящие лохмотья. Смотрел он на это с осуждением, и кадеты это чувствовали. Все-таки паладинский мундир имел ценность не только как одежда с золотым шитьем, и даже не столько. Носить его считалось честью и в каком-то смысле даже привилегией, знаком особого статуса (что бы кто ни думал на этот счет). Поначалу сам Робертино к нему относился как узник к своим кандалам. Но потом привык, оценил его преимущества и проникся духом паладинства. Свинское отношение некоторых товарищей к паладинскому мундиру он совсем не одобрял. К тому же обмундирование само по себе стоило недешево. Конечно, каждому паладину, особенно из придворной роты, оно полагалось за счет казны, полный комплект, но выдавали его раз в год. А если что-то приходило в негодность раньше, то нужно было идти на поклон к интенданту Франческо Аваро и долго и унизительно объяснять ему, как ты умудрился продолбать совсем еще целый мундир или там почти новые сапоги. Не говоря уже о нижнем белье. Потому все за свой счет заказывали запасные мундиры, сапоги, рубашки, белье и прочее. Сам Робертино тоже имел на всякий случай запасное обмундирование, но поскольку был человеком аккуратным и педантичным, то ему обычно хватало казенного, разве что белье приходилось докупать самому, как это делали и все остальные, чтобы не унижаться перед Аваро из-за дополнительной пары нижних панталон. А Джулио и Карло, младшие отпрыски очень богатых семей, к сохранности своей амуниции относились совершенно наплевательски – все равно родня новое купит, да еще и наилучшее.
Увидев, что скрывалось под остатками одежды, Робертино аж присвистнул:
– Ого. И где же вы обзавелись такими… боевыми ранами? – он с интересом рассматривал спину сидящего на откидном столе Джулио, пока Карло все еще возился со своими лохмотьями. Спина кадета была покрыта резаными неглубокими ранками, сочащимися кровью. Судя по кровавым пятнам на остатках рубашки, спина Карло должна выглядеть не лучше.
Кадеты опять замялись.
Тут в каморку заскочил Жоан с возгласом:
– Робертино, я наконец узнал про яблоко!!!
Увидев, что Робертино здесь не один, Жоан запнулся и застыл, не зная, что и сказать. А через мгновение он тоже увидел спины кадетов.
– Ничего себе. Сдается мне, я знаю, что это такое, – он подошел ближе, оттопырил палец, чтобы потыкать в спину Джулио, но Робертино быстро оттолкнул его руку:
– Куда грязными руками лезешь! Иди вон, помой с мылом, надевай фартук и помогай обрабатывать. Про яблоки потом, не к спеху.
– Какие яблоки? – сдуру полюбопытствовал Джулио и тут же взвыл, когда Робертино плеснул ему на спину обеззараживающую настойку.
– Тихо сиди. Жоан, ты сказал, что знаешь, что это такое. Так просвети меня, а то я уже полчаса от этих идиотов добиться не могу, что с ними стряслось.
Жоан, уже в фартуке, взял флакон с настойкой и принялся смывать запекшуюся кровь со спины Карло, примостившегося на другом конце столика. С некоторым даже восхищением рассматривая его спину, сказал:
– Ага, знаю. Да провалиться мне на месте, если это не следы «Цирюльни». Заклинание такое есть. «Фейская Цирюльня» называется. Очень зрелищная штука. У меня же брат старший, может, слыхал – боевой маг, Джорхе Дельгадо.
Услышав имя, Робертино кивнул. Джорхе Дельгадо служил в мажеском армейском корпусе и был довольно хорошо известен.
– Так вот это заклинание у него во все его боевые наборы входит. Я когда еще пацаном был, любил смотреть, как он на чучелах упражняется. Станет такой посреди двора, пальцами щелкнет, бровью дернет – и солома так и летит во все стороны! Ну, тут каст послабее, конечно, был, а то б до костей располосовало. Стремный это каст, я тебе скажу, хотя выглядит красиво…
Робертино прищурился:
– Боевое заклинание, значит… Ну-ну…
Джулио и Карло съежились, почувствовав какой-то подвох. Сам Жоан тоже сообразил, что всё это означает, и глянул на кадетов таким же нехорошим взглядом. Те опустили головы. Робертино, закончив промывать спину Джулио, залепил большинство порезов пластырем, взял иглу:
– Кретины.
Карло попытался оправдаться:
– Их было четверо! Нет, даже пятеро!
Залепляя мелкие порезы на его спине пластырем, Жоан ухмыльнулся:
– Вдвойне кретины. Интересно, что с вами сделает Кавалли, когда узнает… а уж о капитане даже думать не хочу.
Джулио и Карло тоненько и тихо завыли. Джулио робко попросил:
– Но вы же ведь не скажете, а? Ну хотите, я каждому по двадцать реалов дам?
Вместо ответа Жоан изобразил приступ рвоты, а Робертино просто молча ткнул иголкой, отчего Джулио дернулся и завопил.
– Спокойно. Три раны надо зашить, если хочешь, чтобы зажило побыстрее.
– Так больно же!!! – возмутился Джулио.
Робертино показал ему иглу с ниткой и сказал тихим и спокойным голосом:
– Будешь вопить – я тебе сначала рот зашью.
Джулио заткнулся, и Робертино принялся шить. Не рот, раны, конечно. В каморке стало тихо, только всхлипывал от боли Джулио, да Карло клацал зубами от страха, ожидая своей очереди.
Начинающий лекарь справился быстро. Полюбовавшись ровненькими, как на гравюре в учебнике, стежками на спине Джулио, он заклеил и их, и сказал:
– Мда, мэтр Пастель был бы доволен… Слезай, садись на табуретку. Карло, теперь твоя очередь… Жоан, возьми вон ту бутылку, с белой этикеткой, налей им по полстакана.
Жоан потянулся было к полочке, но отдернул руку, увидев на этикетке череп со скрещенными костями и надпись «Яд».
– Ты чего, они хоть и идиоты, но травить-то зачем? – очень удивился он.
Приятель, не оборачиваясь и обрабатывая спину Карло, сказал:
– Это настойка болеутоляющих трав на самогоне. А череп нарисован, чтоб у таких вот дураков соблазна к ней приложиться не возникало, а то уже были прецеденты… Оглянуться не успеешь – а все запасы высосали. Ты давай, наливай. Все, что от нее может быть кроме прямого действия – это легкое отупение.
– Ну как знаешь, как по мне – куда уж им дальше тупеть, – хмыкнул Жоан и отмерил полстакана, сунул Джулио. Тот, стуча зубами об стекло, выпил, потом спросил жалобно:
– И чего вы на нас ругаетесь… сами бы попробовали вдвоем против четырех… нет, пяти магов… А нам что теперь делать? Когда все узнают про петухов… ведь засмеют же.
– Какие еще петухи? – ничего не понял Жоан. – Слушай, Робертино, ты с травками не перестарался случайно?
Он понюхал стакан и бутылку, капнул на руку и лизнул задумчиво. Робертино закончил зашивать спину Карло, сам налил ему полстакана настойки и сказал:
– А теперь – рассказывай. Ты вроде из вас двоих чуток умнее. Ну?
И Карло подчинился.
История была короткой и совершенно идиотской. Признаться, такой дурости Робертино с Жоаном не ожидали даже от этих двоих.
Получив увольнительную до самого отбоя, Джулио и Карло решили хорошенько развлечься в Лоскутном Углу – знаменитом злачном квартале столицы, где было полным-полно кабаков, борделей и игорных домов, причем очень часто кабак совмещался с борделем и игорным заведением, три в одном, так сказать, чтоб далеко клиентам не ходить. Пользуясь тем, что Андреа Кавалли уехал на два дня в Замостье навестить мать, сестру и племянников, и совершенно точно их не застукает, юные кадеты завалились в «Розу и Мимозу», один из самых известных кабаков Лоскутного Угла. Выпив внизу у стойки по чарке крепкого альбионского бренди, они потребовали себе лучших шлюх. Поскольку Джулио имел при этом глупость швырнуть на стойку целую пригоршню серебряных реалов, то хозяин тут же понял, что с этих дурачков можно будет поиметь неплохую выгоду, да еще и повеселиться. Похабно лыбясь, хозяин лично провел их в комнаты к «девочкам», где оба паладина-кадета провели больше часа.