Мы переходим теперь к краткому очерку истории изучения палеолита СССР и к еще более краткому вступительному обзору источников.
История изучения палеолита нашей страны насчитывает немногим более 100 лет. Начало ей было положено в 1871 г. открытием И.Д. Черским и А.Л. Чекановским палеолитических культурных остатков на территории Иркутска. За этой находкой последовали другие. В первую очередь следует назвать открытия Ф.И. Каминским (1873 г.) Гонцовской стоянки на Полтавщине, И.С. Поляковым (1879 г.) Костенковской стоянки (Костенки I) на Дону. К.С. Мережковским (1879–1880 гг.) ряда палеолитических пещер и стоянок Крыма, И.Т. Савенковым (1883–1884 гг.) нескольких стоянок на Афонтовой горе у Красноярска, В.В. Хвойкой (1893 г.) Кирилловской стоянки в Киеве, Ф.К. Волковым (1908 г.) Мезинской стоянки на Десне. Приведенный перечень не является исчерпывающим, но охватывает наиболее важные, сыгравшие значительную роль в развитии отечественной науки, работы. Открытия в большинстве случаев сопровождались раскопками. В отдельных случаях последние производились систематически, в течение нескольких лет. Так, в 1894–1900 гг. исследовалась В.В. Хвойкой Кирилловская стоянка, а в 1909–1916 гг. Ф.К. Волковым и его учениками — Мезин. Большое значение имели и проведенные в 1914–1915 гг. при ближайшем участии В.А. Городцова новые раскопки Гонцов (Городцов В.А., 1926).
В целом объем полевых работ по палеолиту (разведки, сбор подъемного материала, наблюдение за хозяйственными и строительными земляными работами, раскопки) был в дореволюционной России очень незначительным. Этот раздел археологии, как тесно связанный с материалистическим естествознанием, не пользовался почетом в официальной русской дореволюционной археологической науке. В результате к 1917 г. на территории России было известно менее двух десятков палеолитических местонахождений; степень исследованности каждого из них являлась очень небольшой. Все же разрозненными полевыми работами небольшого масштаба, организовывавшимися самыми разными научными установлениями, а часто усилиями отдельных археологов-энтузиастов, действовавших на свой страх и риск, без чьей-либо поддержки, было доказано заселение ряда территорий Европейской России, Украины, Крыма, Кавказа, Сибири палеолитическими людьми, выявлены разные типы памятников, успешно разрабатывалась методика раскопок палеолитических поселений, обнаружены замечательные произведения палеолитического искусства. Именно в эти предреволюционные десятилетия положено начало комплексному исследованию палеолитических памятников с участием геологов и палеозоологов. Были созданы предпосылки для сложения отечественной школы изучения палеолита.
Полевые работы в дореволюционной России по палеолиту подытожены известной, очень тщательно составленной сводкой А.А. Спицына (Спицын А.А., 1915), явившейся, по образному выражению С.Н. Замятнина, своего рода сигналом о бедственном состоянии у нас этой отрасли археологического знания (Замятнин С.Н., 1916). Работа А.А. Спицына не претендовала на обобщения. Последние вышли из-под пера Ф.К. Волкова (Волков Ф.К., 1913). Ф.К. Волков не смог дать правильной оценки ряду выдающихся достижений русских и украинских исследователей палеолита. Его работы содержат ошибки. Но в то же время он много сделал для внедрения в отечественную науку о палеолите строгих научных требований, для ознакомления русских и украинских археологов с передовыми в ряде отношений методами изучения палеолита, выработанными во Франции, наконец, для борьбы с дилетантизмом. Учениками Ф.К. Волкова являлись создатель советской школы изучения палеолита П.П. Ефименко, а также один из самых крупных советских палеолитоведов Г.А. Бонч-Осмоловский.
После Великой Октябрьской социалистической революции исследования по палеолиту СССР развернулись очень широко. Уже за период с 1917 по 1941 г. они дали крупные результаты. Количество палеолитических памятников, известных на территории СССР, превысило 300. Были ликвидированы многочисленные белые пятна на карте палеолита СССР, открыты местонахождения, более древние, чем мустьерские (Замятнин С.Н., 1937а), обнаружены погребения и костные остатки ископаемых людей, как неандертальцев, так и позднепалеолитических (Бонч-Осмоловский Г.А., 1940; Окладников А.П., 1949; Герасимов М.М., 1931). Целые группы стоянок и пещер подверглись систематическим, планомерным раскопкам с участием представителей естественнонаучных дисциплин (Бонч-Осмоловский Г.А., 1934; Сосновский Г.П., 1934). Были созданы обобщающие труды, посвященные геологии и фауне палеолита СССР (Мирчинк Г.Ф., 1934; Громов В.И., 1948).
Переломными в развитии отечественного палеолитоведения явились конец 20-х и начало 30-х годов. Это был период марксистско-ленинской перестройки советской археологической науки, превращения ее в науку историческую. Советские исследователи поставили перед собой задачу изучать палеолитические памятники не как места залегания каменных и костяных орудий и остатков ископаемой фауны, а как источники воссоздания истории первобытнообщинного строя. Эта задача вызвала к жизни новую методику раскопок древних поселений, а последняя привела в свою очередь к обнаружению и расшифровке остатков разнообразных палеолитических жилищ (Замятнин С.Н., 1935а; Ефименко П.П., 1931, 1934; Воеводский М.В., 1948). Тем самым советские исследователи заняли ведущее положение в мировой науке о палеолите. Одновременно с этим в 30-х годах был ликвидирован разрыв между историей первобытной культуры и социологией, с одной стороны, и археологией палеолита, с другой. Вместе с этнографами и антропологами советские палеолитоведы создали разработки периодизации ранних этапов развития первобытнообщинного строя и примерного сопоставления их с эпохами каменного века (Ефименко П.П., 1953; Замятнин С.Н., 1961а).
Необходимо отметить и недостатки в исследованиях советских специалистов по палеолиту 30-х годов. Это — увлечение социологизаторскими схемами, недостаточный учет конкретного исторического своеобразия различных палеолитических памятников и их групп. Однако эти ошибки не повели к какому-либо умалению полевых работ. Показательно, что такие, получившие всемирную известность палеолитические памятники, как Яштух, Тешик-Таш, Костенки I, Костенки IV, Тимоновка, Чулатово, Пушкари, Елисеевичи, Мальта, Буреть и многие другие, были открыты или же подверглись широким раскопкам именно в это предвоенное десятилетие.
К числу крупнейших достижений советской довоенной науки о палеолите следует отнести выпуск двух первых издании фундаментального труда П.П. Ефименко (1934, 1938), ставшего на ряд десятилетий настольной книгой для всех исследователей каменного века и историков первобытного общества, равно как и создание трехтомной и по сей день являющейся образцовой монографии Г.А. Бонч-Осмоловского о гроте Киик-Коба (Бонч-Осмоловский Г.А., 1940, 1941, 1954; последний том опубликован посмертно).
В период Великой Отечественной войны советская наука о палеолите понесла тяжелые утраты (гибель исследователей, разорение памятников и коллекций). Но уже в 1945 и 1946 гг. как полевые, так и обобщающие теоретические работы развернулись в очень широких размерах и успешно продолжаются по сей день.
За отрезок времени с 1945 по 1983 г. авторитет отечественной школы изучения палеолита закрепился как в советской, так и в мировой археологической науке.
Для характеристики исследований послевоенных десятилетий показательно то, что в настоящее время на территории СССР известно свыше 1000 палеолитических памятников. Они теперь открыты практически во всех частях Советского Союза. Давние слова А.А. Спицына: «Неолита нет там, где его не ищут», становится возможным в значительной степени распространять и на палеолит. Впервые установлено заселение палеолитическими людьми территории Армении, Азербайджана, Туркмении, Таджикистана, Казахстана, Приморья, Крайнего Севера нашей страны, включая бассейны Печоры и Алдана, Камчатку. Тщательно раскопаны сотни палеолитических стоянок и пещер с хорошо выраженным культурным слоем, сохранившим фаунистические остатки. Но главное не этот количественный и территориальный рост, а усовершенствование методов исследования, постановка и разрешение ряда новых историко-археологических проблем, гораздо более высокий, чем в предвоенные десятилетия, уровень использования палеолитических памятников как исторических источников. Есть все основания говорить о качественно новом этапе развития советской науки о палеолите.
Останавливаясь более подробно на характерных признаках этого этапа, следует назвать комплексность исследований, гораздо более широкое привлечение к ним представителей естественно-научных дисциплин, глубокое внимание, уделяемое палеоэкологии (ПРПО, 1969; ПЧПС, 1974; ПДЧ, 1977; Археология и палеогеография…, 1978). Резко увеличилось число древне- и позднепалеолитических памятников и их групп, всесторонне, комплексно исследованных при ближайшем участии геологов, палеопедологов, палеозоологов, палеоботаников и других специалистов. К таким памятникам относятся стоянки Поднестровья (Черныш А.П., 1959; Иванова Н.К., 1959; Многослойная…, 1977), Костенковские поселения (Рогачев А.Н., 1957; Лазуков Г.И., 1957; Величко А.А., 1963), стоянки Десны (Величко А.А., Грехова Л.В., Губонина З.П., 1977), Сунгирь (Сукачев В.Н., Громов В.И., Бадер О.Н., 1966), Кударские пещеры (Любин В.П., 1980), стоянки и местонахождения Средней Азии (Ранов В.А., Несмеянов С.А., 1973), берегов Енисея (Абрамова З.А., 1979а, б; Цейтлин С.М., 1979) и многие другие. С этим же связано распространение при изучении палеолитических памятников метода радиоуглеродного датирования. Как известно, он начал широко применяться в зарубежной археологии с 1949 г. Еще в 60-х годах советская археология существенно отставала в данной области от археологической науки в ряде зарубежных стран. За последнее десятилетние разрыв значительно уменьшился. Для многих стоянок и их групп получены целые серии проверенных радиоуглеродных дат (Проблемы абсолютного датирования, 1972; Геохронология СССР, 1974; Геохронология четвертичного периода, 1980). Все же пока еще нельзя утверждать, что радиоуглеродные даты стали основой хронологии и периодизации палеолита СССР. Они должны стать такой основой в более или менее близком будущем.