Из-за музыкального автомата вылезает Вилли. В руках у него какая-то штуковина, которую он задумчиво рассматривает.
— Слушай, Масловецки, если ты решил починить агрегат, понадобятся кое-какие детали, — говорит он.
— Оно того не стоит, — отвечает Масловецки, берет пустые бокалы и возвращается за стойку.
— Правильно! — соглашается Отто.
— Я лучше куплю новый! — объявляет Масловецки.
Отто давится пивом.
— Ты что, спятил?! Мы тут все скоро по миру пойдем, а ты собрался покупать новую шарманку?
— Конечно! Помирать — так с музыкой! Как на «Тайтенике»!
— На «Титанике»! — нервно поправляет Хорст.
— И потом, не все так плохо!
Масловецки приносит Отто и Хорсту еще по пиву и бутылку безалкогольного «Пильзенского» для Альфонса.
— Скоро все наладится! Немного терпения!
Вилли снова появляется из-за автомата.
— Эй, глядите! Монета в две марки!
Он держит руку над головой и сияет от радости.
— Она нынче ничего не стоит, — бурчит Отто. — Как и наши фермы.
— Неправда, — говорит Масловецки бодрым голосом. — Это хорошая земля.
Он наливает Альфонсу пива в бокал.
— У меня отличные индюшки. Только платить за них никто не хочет.
Отто делает большой глоток. Видимо, день у него не задался.
— Нужно учиться думать позитивно! — говорит Масловецки. — Надо каждый день…
Он замолкает, потому что открывается дверь и заходит Курт со своим псом по кличке Рюман.
— Смотрите, кто пришел!
С пустой бутылкой в руках Масловецки идет к стойке и наливает два пива.
Остальные вяло приветствуют Курта, который лишь поднимает руку в ответ и подсаживается за наш стол. Рюман, помесь аппенцеллера и ротвейлера, ложится на пол рядом с ним.
— Где тебя носило? — спрашивает Хорст. — Я уже собрался было идти искать тебя, думаю, вдруг ты свалился в навозную яму.
Курт не реагирует. У него на макушке сверкает лысина в обрамлении длинных волос. Эти волосы так отросли, что, если зачесать их наверх, можно прикрыть оголившийся череп. Когда Курт едет на велосипеде, волосы реют на ветру, как флаг, и это выглядит забавно.
— Пока к нам ехал, все слова забыл? — спрашивает Вилли. И они с Отто хихикают.
— Не выспался, — бормочет Курт. Вид у него и вправду невыспавшийся.
Масловецки приносит два пива — одно в бокале и одно в миске. Миску он ставит перед Рюманом, названным так в честь Хайнца Рюмана, любимого актера Курта. Пес сразу же начинает лакать, зато Курт уставился на бокал, как будто впервые в жизни видит пиво.
— Ты чего? — спрашивает Масловецки. — Все в порядке?
— Пора выпить! — кричит Отто и поднимает свой бокал.
Мы дружно беремся за бокалы, и Карл тоже, он радуется как ребенок, когда можно чокнуться со всей компанией.
Курт смотрит на Масловецки невидящим взглядом.
— Думаю, сегодня я выпью без, — произносит он тихо.
— Без чего? — уточняет Масловецки. — Без пены?
Отто и Вилли смеются.
— Без алкоголя, — шепчет Курт.
Все за столом делают большие глаза. Один Карл ничего не понял, и я незаметно чокаюсь с ним, чтобы он мог отпить глоток и отставить свой еще почти полный бокал.
Такое у нас впервые. Альфонс и Карл — единственные, кто не пьет алкоголь. Альфонсу нельзя, потому что у него диабет, а Карл принимает таблетки. Отто, Вилли, Хорсту и Курту требуется не меньше четырех-пяти бокалов пива за вечер. Нужно же как-то затуманивать себе мозги, чтобы существовать в этой дыре. На трезвую голову жизнь в Вингродене мало кто выдержит. Я знаю, о чем говорю. Пиво здесь — что-то вроде жидкой прививки против серых будней.
Отто приходит в себя первым. Он выставляет вперед пятерню и спрашивает Курта:
— Ты что, не в себе? Ну-ка, скажи, сколько пальцев на руке? Он и Вилли начинают гоготать. Хорст лишь улыбается и качает головой.
— Значит, безалкогольное, — ухмыляется Масловецки и возвращается за стойку. — Сейчас все будет.
— Давай серьезно, Курт. Что с тобой?
Кажется, Хорст тут единственный, кто не на шутку встревожился.
Курт смотрит на него стеклянным взглядом. Проходит вечность, прежде чем он открывает рот. И еле слышно выдыхает:
— Обещаете не смеяться, если я вам кое-что расскажу?
Отто, Вилли, Хорст и я переглядываемся и дружно киваем.
— Конечно, — говорит Отто.
— Честное слово, — говорит Вилли.
— Правда, — говорит Хорст.
Даже Альфонс, который все это время читал «Лоэнфельдер анцайгер» и только сейчас отложил очки и газету, с улыбкой говорит:
— Обещаю.
Все смотрят на меня.
— Да-да, — говорю я немного раздраженно, потому что могу себе представить, что такого архиважного нам сейчас сообщит Курт. Что завязал с алкоголем. Что хочет похудеть. Что сегодня он не планирует закончить вечер пьяным в канаве, как обычно.
Курт набирает в легкие побольше воздуха.
— Этой ночью я видел НЛО.
Отто и Вилли обмениваются взглядами и разражаются хохотом. Рюман поднимается с пола, несколько раз отрывисто лает и снова ложится. Довольные, Хорст и Альфонс еле сдерживают смех и качают головой.
Я вздыхаю, допиваю пиво и знаком прошу Масловецки принести еще. Альфонс надевает очки и продолжает читать. Вилли со стоном вытирает слезы с глаз, а потом берет бокал Курта и залпом выпивает его.
Курт надувает губы. Его лицо становится еще более красным, чем обычно.
— НЛО! — выдыхает Отто, после чего они с Вилли снова начинают гоготать.
Масловецки приносит бутылку безалкогольного пива и стакан и ставит перед Куртом.
— За счет заведения, — говорит он.
Курт будто не слышит его.
Масловецки берет со стойки еще три пива — для Отто, Вилли и Хорста.
— Я угощаю.
Вилли доволен и на радостях принимается хлопать в ладоши, Отто и Хорст поднимают бокалы за здоровье Масловецки.
— А мне? — спрашиваю я.
— Можно тебя на секундочку? Тут с краном что-то неладно. Масловецки направляется к стойке.
Я говорю Карлу, что сейчас вернусь, он улыбается и кивает. Его стакан все еще наполовину полон. Карл пьет так медленно, что невозможно на это смотреть.
За стойкой в полу открыт люк. Масловецки спускается по лестнице в подвал, и я лезу вслед за ним в мрачноватое прохладное помещение, пропахшее пивом и мазутом. В одном из углов стоит отопительный котел, в другом — бочка с пивом. К стальной емкости прикручен шланг, по которому напиток поступает наверх, в кран.
— Может, напора не хватает? — спрашиваю я.
— Да нет.
Масловецки отпирает дверь, ведущую к наклонному въезду, по которому несколько недель назад в подвал вкатили бочки.
— Хочу тебе кое-что показать, — говорит он и поднимается вверх по узкой лестнице, ведущей вдоль деревянного спуска на улицу.
5
Площадь жестяного сарая примерно пять на десять метров. Две неоновые лампы едва освещают его. Проходит некоторое время, прежде чем мои глаза привыкают к их рассеянному свету. Теперь я могу различить модель из папье-маше, которая представляет нашу деревню, стены увешаны какими-то набросками, планами, газетными вырезками и фотографиями. Один из углов отгорожен занавесом из старых, запятнанных простыней. На длинном дощатом столе лежат инструменты, разные брусочки, картон, проволока, рядом — плошки с краской и клеем и еще много всего. Я рассматриваю макет деревни. Вот заправка, вот тут — мастерская и даже фургон Йо-Йо. Я вижу магазин, «Белую лошадь», дом Анны, фермы и садовое хозяйство Карла.
Никакой площадки для гольфа. Или ипподрома. Никакого парка развлечений. Вообще ничего. Только пустынный Вингроден в миниатюре.
— И зачем ты меня позвал? — спрашиваю я.
Масловецки ухмыляется, затягивается сигарой и выпускает изо рта облако дыма.
— Умеешь хранить тайны?
Я пожимаю плечами.
— Смотря какие.
— Да или нет?
— Ладно. Да!
Масловецки подходит к занавеске и протягивает к ней руку. Он очень старается выглядеть серьезно и торжественно, будто сейчас откроет памятник собственного изготовления.
— Я рассчитываю на твое молчание.
— Да хорошо, Масловецки! Давай уже показывай, некогда мне тут с тобой рассусоливать!
Он отодвигает занавеску.
Я не верю своим глазам.
С потолка свисает… НЛО!
Я уставился на тарелку. Она метра три шириной и метр в высоту. В некоторых местах виден коричневый картон, в других на тусклом свете поблескивает серебряная фольга.
— Ну ни фига себе…
На этом слова иссякли.
Масловецки довольно улыбается. Он берет в руку что-то вроде пульта и нажимает одну из кнопок — в ответ круглые окошки в верхней части тарелки загораются желтым, а на плоской нижней части начинают мигать цветные лампочки.
— Ты только послушай!
Масловецки нажимает другую кнопку.
Из сердца летающего блюдца вырывается глухой протяжный звук, напоминающий пылесос или расстроенный орган.
— Как тебе? — спрашивает Масловецки, сияя.
— Уж не та ли это штука, которую видел Курт?
Улыбка Масловецки становится еще шире.
— Она самая!
— Ты построил ее, чтобы Курта надурить?
— Нет, конечно!
Масловецки выключает звук и подсветку НЛО, снимает со стены копию газетной вырезки и показывает мне.
Читаю заголовок: «РОЗУЭЛЛ — МЕСТО ПАЛОМНИЧЕСТВА ДЛЯ ТЕХ, КТО ВЕРИТ В НЛО».
Масловецки трясет газетой у меня перед носом.
— В конце сороковых там якобы упал космический корабль. Правительство и армия до сих пор держат информацию в секрете, однако ежегодно в городок приезжают тысячи людей. Тысячи!
— И что?
— Они скупают сувениры!
Масловецки лезет в какую-то коробку, достает оттуда явно сделанную им самим из картона, дерева и бумаги модель здания и ставит ее рядом с заправкой. На крыше дома крупными буквами написано: НЛО-РАМА.
— Есть где ночевать, и есть, и пить!
Масловецки заменяет старую «Белую лошадь» на новую красивую гостиницу.
— Прости, конечно, но я ничего не понимаю.
— Розуэлл был забытым богом городком в штате Нью-Мексико, прямо как Вингроден! Пока там не появилась тарелка! И вот фермер находит на своем поле обломки летающего аппарата, и в захолустном городке заваривается очень крутая каша!