Марина ОрловаПамять
Меня зовут Син. Мне восемь лет. Я живу один, на окраине большого города, в квартире моих родителей. Они давно умерли. Иногда я достаю и листаю альбомы с фотографиями. Там есть много интересных: как папа и мама поженились, как ездили в свадебное путешествие… Правда, на этих фотографиях нет меня, но это потому, что родители умерли очень давно, я даже ничего про них не помню.
Со мной живёт котик. Я не смог придумать ему имя. Он очень ласковый и любит играть, а если мне грустно – сидит рядом. Мне часто бывает грустно, хотя я не знаю почему. Наверное, потому что я совсем один.
***
Задыхаясь, девушка бежала по ночным улицам, среди сумрачных высоток. На окраинах уличного освещения почти нет, но она с детства ориентировалась в этом районе. Нужно успеть. Это единственный вариант спасения, который она смогла придумать.
Оглядываться на преследователя нельзя, всё равно нет надежды, что отстанет: роботы-ищейки медлительные, но компенсируют скорость тем, что всегда находят тех, за кем идут, – гонят жертву, пока она не упадёт от усталости.
Буквально влетев в прямоугольную чёрную дыру входа, девушка рванула по ступеням вверх. В боку резало, лёгкие горели.
Восьмой этаж. Она остановилась, прислушалась. Внизу пока тихо.
Дверь слева, тёмно-красная. Девушка глубоко вдохнула, выпрямилась и изобразила лёгкую улыбку. Нажала на кнопку звонка.
Ничего. Зато через несколько секунд приоткрылась дверь через одну, по правой стороне, на лестничную площадку высунулась голова немолодой женщины с явным любопытством во взгляде и затараторила:
– Вы ко мне? А, не ко мне? А то я подумала… У нас звонок барахлит. – Пока голова произносила свой монолог, за ней следом на лестничной площадке появилось округлое тело в красивом халате красного шёлка. – Там никто не живёт. Жильцы два года как съехали, после Бойни. Втихаря, даже мне ничего не сказали. Да я бы и сама уехала, после такого-то ужаса, только некуда. А вы по какому поводу к ним?
«Вот же ж чёрт». Однако только девушка набрала полную грудь воздуха, чтобы решительно прервать эту болтовню, как внизу раздались размеренные звуки. Шаги.
Любопытную соседку словно ветром сдуло – только хлопнула дверь и замок щёлкнул два раза.
Девушка снова нажала на кнопку звонка тёмно-красной двери – более решительно.
***
Звонок застал Сина в коридоре, где он, не обращая внимания на потёмки, проверял содержимое кошачьей миски – она была пустой.
Син застыл, испуганно глядя на дверь. «Кто это? Что мне делать? Я один, никто не поможет. Они могут сломать дверь. Как они узнали? Я ни с кем не разговариваю, никуда не хожу, только иногда по ночам… Они видели меня?».
За дверью послышались неразборчивые голоса. Син отступил на шаг. Второй звонок. От резкого и настойчивого звука хотелось бежать – всё равно куда, лишь бы подальше.
Из-за двери раздался женский голос: «Син? Я знаю, что ты там! Открывай!». В дверь начали бить кулаком. Лицо Сина сморщилось, словно он вот-вот заплачет, но он не заплакал. Он знал, что пришло что-то страшное и слёзы тут не помогут.
***
Монотонные шаги раздавались всё ближе. Обезумев от страха, девушка заколотила в дверь ногами:
– Син! Открывай, чёрт тебя дери! Открывай! СИН!
И дверь открылась.
В темноте квартиры стояла огромная чёрная фигура. Лица не было видно под капюшоном куртки – военной, судя по силуэту и характерным пятнам камуфляжа. Лампочка на лестничной площадке высветила мужскую руку в закатанном до локтя рукаве, которая тяжело поднялась и толкнула девушку в грудь.
– Оставь меня в покое! – прорычал низкий голос.
Девушка криво ухмыльнулась:
– Не получится, Син. Здесь ищейка. Он найдёт тебя.
Она оглянулась на лестницу, стараясь этим движением отвлечь внимание, и вдруг быстро скользнула мимо фигуры в квартиру. Син снова зарычал, повернувшись за ней.
– Миленький, я всё понимаю, но он уже здесь, так что остаётся только сломать его, – незнакомка победно улыбнулась, довольная тем, как удачно решила свою проблему с преследователем.
Темнота под капюшоном на секунду задумалась, раздражённо фыркнула и повернулась к дверному проёму, за которым неумолимо приближался звук шагов.
***
Что им нужно? Девушка, совсем молодая: растрёпанные зелёные волосы, кофта не по размеру, шорты, рваные чулки. Мужчина – со странно-неподвижным лицом и застывшим взглядом. Может, это бездомные, которые решили отнять у него квартиру? Или убить? Син слышал о таких. Они убивают по приказу, а иногда для развлечения. Жалко котика. Наверняка они и его убьют.
Девушка уже зашла в квартиру. А где мужчина? Куда-то исчез.
«Нет, не думай об этом».
Наверное, передумал и ушёл. Да, наверняка. Нужно запереть дверь и выяснить, чего хочет эта девушка.
***
В гостиной за спиной щёлкнул выключатель. Яркий свет упал на фотографию, висящую в коридоре, и Син непроизвольно взглянул на изображение. Это его родители. Молодые, улыбаются в объектив, а за их спинами виднеется высокая гора на фоне голубого неба.
Гора. Её вершина кажется острой – слишком острой, она как будто воткнута в небо. Словно нож, торчащий из горла. Кровь толчками наполняет рану.
Что-то шевельнулось в памяти.
Непоправимое.
«Не думай об этом!»
Он отступил, прижался спиной к стене, но остановить происходящее в сознании было уже невозможно. Син медленно, против воли, перевёл взгляд с острия горы на улыбающиеся лица.
И вдруг в голове словно взорвалась звезда, ослепляюще высветив спрятанные куски памяти. Два года назад. Жаркое лето. Улицы душно пахли кровью, со всех сторон раздавались крики. Чтобы не попасться на камеры, он рванул по крышам. Завидев беспилотник, нырнул в первое попавшееся открытое окно на верхнем этаже. Лицо мужчины – растерянное. Он умер быстрее, чем осознал происходящее. Лицо женщины – искажённое ужасом. Она всё видела, но не успела закричать.
Картина мира, которой Син отгораживался от реальности последние два года, крошилась и рассыпалась. Не отрывая взгляда от фотографии, мужчина сполз по стене на пол.
***
Теперь, когда опасность миновала, можно было подумать о других проблемах – например, о голоде. Девушка заглянула в кухонный шкафчик и довольно присвистнула при виде штабелей банок с кошачьими консервами. Достала три: две распихала по карманам кофты, третью открыла, потянув за кольцо на крышке.
Вернулась в большую гостиную, плюхнулась в кресло и принялась пальцами вылавливать куски мяса из прозрачного желе. Мм, вкусно! Правду говорят, что для кошаков еду делают лучше, чем для людей.
Огляделась. Светло-бежевые стены, коричневое дерево, тёмно-зелёные кресла – аж блевать тянет. Сразу видно, хозяева были первостатейными занудами.
Син по-прежнему сидел на полу в коридоре, но теперь снял капюшон и смотрел перед собой. Хотя до этого она видела его лишь на фото анфас, из армейской базы, но узнала сразу: тяжёлая челюсть, прямой нос, длинные волосы, собранные в высокий хвост. Профиль весь такой из себя волевой. Сразу ясно, что этот мужик связан с армией или чем-то подобным, даже если не видеть одежды: камуфляжной куртки, штанов милитари-фасона и походных ботинок.
– Неплохая квартирка у тебя. Богатая. Фотки не смущают, не пялятся на тебя? – не прекращая жевать, девушка указала на стену. – Ну да, у тебя ж железные нервы, как говорится, – она хохотнула. – Я бы не смогла вот так жить, чтобы они на меня смотрели. О, кис-кис, иди сюда!
Сидящий рядом с диваном кот укоризненно смотрел на незнакомку, поглощающую его консервы. Услышав, что нахалка обращается к нему, кот взмахнул хвостом и демонстративно удалился в ближайший дверной проём – на кухню.
Девушка повысила голос ему вслед:
– Ну и хрен с тобой, мохнатая жопа! Ладно. Меня зовут Алетейя. Тупое имя, знаю, – она закатила глаза, показывая, насколько устала от шуток по этому поводу. – Предки выпендрились. Извини, что вломилась, но ты ведь понимаешь – ищейки… Для тебя это раз плюнуть, а мне – верная смерть. Что оставалось делать?
Син перевёл взгляд на неё, и девушка подумала, что в жизни эти военные штуки выглядят даже более похожими на людей, чем на экране. Нормальный такой мужик, симпатичный. Только радужки глаз совершенно чёрные, и ещё он, кажется, вообще не моргает.
Робот мотнул головой, медленно поднялся с пола, вернулся в гостиную. Скользнул взглядом по фотографиям на стене, на этот раз равнодушно. Выключил свет – комната погрузилась в сумрак, лишь участок рядом с окном расчерчивали оранжевые полосы: приоткрытые жалюзи разбивали свет уличного фонаря.
Подошёл ко второму креслу, напротив, сел. Уставился на Алетейю.
– Что ты знаешь обо мне?
Сейчас, успокоившаяся и сытая, девушка вдруг обратила внимание, насколько у него приятный голос – глубокий и бархатистый, аж мурашки вдоль позвоночника. Такого она никак не ожидала.
– Ты военный андроид. Из тех, что устроили Бойню пару лет назад.
– Что ты знаешь об этом событии и о других андроидах, которые в нём участвовали?
Алетейя легкомысленно пожала плечами, шмякнула пустую банку на кофейный столик рядом, достала из кармана вторую, открыла и запустила туда пальцы.
– Я не очень-то интересовалась этой историей. Предпочитаю заниматься своими делами и думать о заработке. Ну, основное: из-за сбоя в программе большой партии военных андроидов загрузили какой-то экспериментальный софт. Всех переглючило, кто себя сломал, кто – других, а большинство пошли убивать всех подряд. Шуму было! Военное положение ввели, никого на улицы не пускали, я неделю сидела без пива. В итоге почти всех роботов перестреляли, а шестерых взяли работающих. Пустили на программу… Ну, как её… В общем, изучение влияния облучения, высоких температур и всякого такого. Город дал приличную сумму на это. По мне, так полная чушь – тратить такие бабки на уничтожение роботов. Как будто других проблем нет! Но просто отключить и выбросить дорогущего робота нельзя, вы ж понимаете! И разобрать на запчасти нельзя, все боятся повторения Бойни. Думают, те андроиды были какие-то заразные, так что если их части поставить другим – эти тоже свихнутся. Фигня, конечно. Но многие проголосовали «за», – Алетейя осуждающе закатила глаза, – так что теперь наши налоги и